|
Читайте также: |
Глава 17
И представителям самых низких занятий 26 мы кое-что прибавляем сверх установленной платы, как скоро их труд показался нам несколько более заслуживающим внимания. Мы бросаем прибавку и кормчему, и самому дешевому рабочему, и поденщику. В отношении же к высшим искусствам, которые сохраняют или украшают жизнь, представляется неблагодарным всякий, кто не считает себя должным ничего сверх данного.
Прибавь сюда и то обстоятельство, что сообщение этих знаний сближает между собою души людей. Как скоро это (сближение) достигнуто, то как врачу, так и наставнику за труд уплачивается вознаграждение, а за душевное расположение — остаются в долгу.
Глава 18
Когда Платон переправился на судне через реку и перевозчик ничего не потребовал с него, то, считая это сделанным в честь свою, он сказал, что у того (т. е. перевозчика) остался долг за Платоном.
Немного спустя после этого, когда перевозчик с таким же усердием стал перевозить даром и того и другого, он (Платон) уже сказал, что за Платоном не осталось никакого долга 27. Ведь для того, чтобы я был тебе чем-нибудь обязан, тебе следует не только что-нибудь сделать для меня, но и сделать так, чтобы это было именно «для меня». Никого нельзя требовать к уплате за то, что бросаешь в толпу 28.
«Что же, значит, тебе ничего за это не будут должны?»
Как от одного лица — ничего; за что бываю в долгу вместе со всеми, за то вместе со всеми и стану платить!
==138
Глава 19
«Ты отрицаешь, говорят, чтобы оказал какое-нибудь благодеяние тот, кто бесплатно перевез меня на судне через реку По?»
Отрицаю! Он делает нечто доброе, но не оказывает благодеяния, потому что делает это ради самого себя, или, во всяком случае, не ради меня. Да и он сам, в конце концов, не думает, что оказывает мне благодеяние, но делает это или ради государства, или ради соседей, или ради своего честолюбия, и за это ожидает получить какую-нибудь иную выгоду, чем та, какую может он получить от каждого в отдельности.
«Итак, значит,— возражает собеседник,— если государь подарил всем галлам право гражданства, а испанцам — свободу от податей, то каждый из них в отдельности ничем ему не будет за это обязан?» 29
Ужели не будет обязан? Конечно, будет, но не как за особое благодеяние, а как за часть общего!
«Никакой мысли обо мне,— замечает собеседник,— он не имел в то время, когда оказывал всеобщую помощь. Он не желал дарить права гражданства собственно мне и не обратил ко мне душевного расположения; так зачем же я буду обязан тому, кто и не представлял меня себе, когда намеревался сделать то, что сделал?»
Прежде всего, когда он думал делать добро всем галлам, то думал делать добро и мне, потому что и я был — галл; он думал и обо мне, (хотя представлял меня) не в моих собственных признаках, но в признаках общих (всей нации).
Далее и я со своей стороны буду обязан ему не за особый, собственно мне предназначенный дар, но за дар, предназначенный для всех вообще. Будучи одним из народа, я стану платить не за себя, но принесу уплату за отечество.
Подобно тому как в том случае, если кто-нибудь поверит в долг денег моей отчизне, я не назову себя его должником и, будучи кандидатом или ответчиком на суде, не объявлю этого долга 30, но тем не менее отдам свою долю для уплаты последнего, так я не считаю себя в долгу и за тот дар, который предназначается для всех, потому что хотя он и дал его мне, но не ради меня и хотя — мне, но не зная, мне ли давал его. Тем не менее я буду знать, что мне надо нечто уплатить, потому что дар этот, после долгого кругообращения, доходит и до меня. Ради меня надлежит быть совершенным тому, что должно меня обязывать!
Глава 20
«Таким образом,— говорит противник,— ты ничем не бываешь обязан ни солнцу, ни луне, потому что не ради тебя они совершают свое движение?»
Но как скоро они совершают движение ради сохранения целого, то совершают его и ради меня, потому что и я — часть
==139
целого. Прибавь сюда теперь и то, что условия их и нашего положения — несходны, потому что кто приносит мне пользу с целью чрез меня быть полезным себе, тот не оказывает благодеяния, ибо делает меня орудием своей пользы. Солнце же и луна хотя и приносят пользу нам ради самих себя, тем не менее они приносят ее не ради того, чтобы чрез нас быть полезными себе, ибо что мы можем принести им?
Глава 21
«Я стану знать,— говорит он,— что солнце и луна желают приносить нам пользу лишь в том случае, если они будут иметь возможность не желать этого, но им нельзя не совершать движения: пусть они остановятся и прекратят свое дело!» "
Гляди, сколькими способами разоблачается несостоятельность этого рассуждения!
Кто не может не иметь желания, тот, вследствие этого, еще не обладает меньшею степенью желания,— напротив, самая невозможность изменения служит даже доказательством твердости воли. Добрый человек не может не делать того, что он делает, потому что если не станет этого делать, то не будет добрым; следовательно, добрый человек (по-твоему) не оказывает благодеяния, потому что делает то, что должен, а что должен, того не может не делать?
Кроме того, большое различие в том, скажешь ли ты: «Он не может не делать этого, потому что вынуждается к этому», или скажешь: «Он не может не желать (делать это)»: потому что если он вынуждается делать, то я обязан бываю благодеянием не ему самому, но принуждающему его; если же ему необходимо желать этого по той причине, что он не имеет лучшего предмета желания, то он сам вынуждает себя. Таким образом, за что я не бываю ему обязан как вынужденному, за то бываю обязан как принуждающему.
«Пусть перестанут,— говорит,— желать!»
В настоящем случае пусть представится тебе следующее (возражение): Кто будет настолько безрассуден, что не станет признавать желанием то, чему нет опасности прекратиться и обратиться в противное, тогда как, напротив, никто не должен представляться имеющим столь сильное желание, как то лицо, желание которого до такой степени непоколебимо, что является вечным? Или, как скоро обладает желанием и тот, кто сейчас же может не иметь этого желания, то уже не будет казаться имеющим желание лицо, природе которого несвойственно превращение этого желания?
Глава 22
«А ну,— говорит,— если могут — пусть остановятся!» Слова твои значат ведь вот что: «Пусть оставят места свои все эти светила, разлученные громадными пространствами и рас-
К оглавлению
==140
положенные для охраны вселенной, пусть при внезапном смешении вещей звезды столкнутся со звездами и по уничтожении гармонии между вещами эти божества подвергнутся разрушению и на самой середине пути прекратится действие сильнейшего движения, рассчитанное на столько веков; пусть сгорят внезапным пламенем 32 тела, которые теперь движутся взад и вперед, надлежащею тяжестию уравновешивая мир; пусть они разрешатся от такого разнообразия и все обратится в одно! Пусть всем овладеет огонь, которого обнимет затем ленивая ночь и зияющая пучина пожрет столь великое множество богов!»
Но они даже и против твоего желания приносят тебе пользу и ради тебя совершают свой путь, хотя есть у них и другая, более важная и первая причина!
Глава 23
Прибавь теперь и то, что не внешняя необходимость понуждает богов, но законом для них служит их собственная вечная воля. Таким образом, они не могут представляться намеренными что-нибудь делать вопреки своему желанию, ибо они сами восхотели продолжать совершение всего того, чего теперь не могут прекратить; и боги никогда не раскаиваются в своем первом решении.
Без сомнения, им нельзя теперь остановиться и обратиться к противному, но не по другой какой причине, как только по той, что их собственная сила " удерживает их в исполнении намерения; и не вследствие слабости они продолжают свое бытие, но вследствие того, что им не угодно уклоняться от наилучшего и решено идти именно таким образом.
Но при первоначальном создании 34, когда (боги) все устроили, они видели и наши (нужды), у них было помышление и о человеке. Таким образом, они не могут казаться совершающими течение и делающими свое дело только ради себя, потому что часть этого дела составляем и мы. Следовательно, мы состоим в долгу за благодеяние и у солнца, и у луны, и у прочих небесных светил, так как хотя у них есть и более важные цели, для достижения которых они восходят, тем не менее, направляясь к важнейшему, они помогают и нам.
Прибавь сюда, что они помогают нам преднамеренно. Поэтому мы и бываем обязаны им, получая благодеяние не от тех, которые не сознают этого, но от тех, которые знали, что мы будем получать то, что получаем; и хотя цель у них есть более высокая и плод их деятельности — более важный, чем сохранение смертных, тем не менее от начала вещей была предпослана мысль и о нашей пользе и миру было дано такое устройство, что попечение о нас является имевшимся э5 в виду не из последних. Мы должны воздавать почтение родителям нашим, хотя многие сходились и не для того, чтобы родить. Боги же не могут представляться не знающими того, что были намерены делать,
==141
как скоро для всего они немедленно предусмотрели пропитание и помощь; и не с небрежением произвели они тех, для которых создали столь многое! Ведь природа помышляла о нас прежде, чем сотворить, и мы не настолько малоценное создание, чтобы ускользнуть от ее попечения.
Посмотри, сколько она вручила нам, до какой степени действие человеческой власти не заключается в (одних) людях!
Посмотри, сколько предоставляется возможности блуждать телам (нашим), которых она (природа) не ограничила пределом земель, но направила в каждую из частей своих э6.
Посмотри, каким дерзновением обладает дух человеческий; как один он познает богов или ищет их и умом, обращенным к горнему, сопутствует божествам "; ты будешь знать, что человек не случайное и необдуманное творение! îs
Среди величайших дел своих природа не имеет ничего, чем бы могла более хвалиться или, по крайней мере, пред кем бы могла хвалиться!
Каково же безумие — спорить с богами относительно их даров?
Каким образом будет этот человек благодарен в отношении к тем, кому нельзя отплатить без издержек 39, как скоро он полагает, что ничего не получил от тех, от которых получает весьма многое и которое всегда станут давать и никогда не будут получать обратно? 40
Каково же извращение не считать себя состоящим в долгу у кого-либо по той причине, что он бывает благосклонен даже и к тому, кто не признает его благодеяний,— и самую продолжительность и непрерывность даров называть доказательством необходимости даяния?
«Не хочу. Пусть имеет для себя! Кто его просит?»
Присоедини сюда и все другие возгласы бесстыдного ума; однако благодаря этому еще не заслуживает меньшей благодарности с твоей стороны тот, чья щедрость достигает тебя даже и в то время, когда ты отрицаешь ее, и из чьих благодеяний самое великое есть то, которое он будет давать даже тому, кто жалуется!
Глава 24
Разве ты не видишь, как родители заставляют терпеливо принимать полезное своих детей, находящихся в нежном младенческом возрасте? Несмотря на их плач и противодействие, они согревают их тела и, чтобы неразумная свобода не искривила членов тела, связывают эти последние, дабы они вышли прямыми. И вскоре, затем, начинают влагать в них (детей) познание свободных искусств 41, к нежелающим применяя страх.
Наконец, и смелую юность, если она мало повинуется, посредством принуждения приучают к щедрости, стыдливости и добрым нравам. Даже и к тем юношам, которые имеют право
==142
распоряжаться собою 42, применяется насилие и порабощение, если из страха или нетерпения они отвергают целебные средства. Таким образом, величайшие из благодеяний суть те, которые мы получаем от родителей тогда, когда сами не знаем или не желаем этого.
Глава 25
На людей неблагодарных и отвергающих благодеяния не потому, что не желают их, но с целью не быть в долгу похожи бывают, с другой стороны, люди, имеющие обыкновение вымаливать для тех, кому они обязаны, какой-нибудь невзгоды, какого-нибудь несчастья, в котором бы могли проявить свою память о полученном ими благодеянии.
Спрашивается "3, справедливо ли и с добрым ли намерением они это делают, становясь очень похожими душой на тех, пылающих безрассудною любовью 44 людей, которые желают своей возлюбленной изгнания, чтобы сопровождать ее, покинутую и бегущую; желают бедности, чтобы в нужде больше дарить ей; болезни, чтобы сидеть при ней; и, любя ее, желают всего того, чего пожелал бы недруг. Таким образом, почти один и тот же бывает исход и ненависти, и безрассудной любви.
Нечто подобное делают и те, которые желают своим друзьям невзгод, приносящих им вред, и приходят к благодеянию при помощи несправедливости, тогда как лучше даже (совсем) отступить, чем искать места выполнению долга посредством преступления.
Что, если бы кормчий стал просить у богов страшнейших бурь и волнений для того, чтобы в опасности его искусство стало более достойным благодарности? Что, если бы полководец стал молить богов о том, чтобы громадная сила неприятеля, рассыпавшись вокруг стана, внезапным натиском наполнила рвы и потрясла вал 45 при трепете войска и поставила враждебные знамена при самых вратах, дабы тем с большею славою явиться на помощь, когда дело (казалось) уже пропало и проиграно?
Гнусным путем ведут свои благодеяния все, призывающие богов против тех людей, которым сами бывают намерены помочь, и желающие, чтобы эти люди прежде пали, чем восстали.
Бесчеловечно такое свойство извращенно благодарной души — желать зла тому, от помощи которому не можешь честно отказаться!
Глава 26
«Не вредит ему моя молитва,— возражают нам,— потому что я в одно и то же время желаю ему и опасности, и средства против нее».
Ты высказываешь (только то), что допускаешь некоторую погрешность, но меньшую, чем допустил бы в том случае, если бы желал опасности без средства против нее.
==143
Преступно топить для того, чтобы извлечь, повергать — чтобы поднять, заключать в темницу — чтобы выпустить. Прекращение обиды еще не есть благодеяние, и никогда не бывает заслугою избавление от того, что причинил тот же самый, кто избавил. Твоему лечению я предпочитаю, чтобы ты меня не ранил!
Ты можешь заслужить (от меня) благодарность, как скоро лечишь меня, потому что я ранен, но не как скоро ранишь меня, чтобы лечить. Легкая царапина никогда не доставляла удовольствия, исключая тот случай, когда ее сравнивали с раною; мы радуемся, что это так сошлось, но лучше бы желали, чтобы этого не было.
Как скоро желание твое было бы бесчеловечно и в том случае, если бы ты желал этого лицу, от которого не имеешь никакого благодеяния, то насколько будет бесчеловечнее желать этого тому, кому ты обязан благодеянием?
Глава 27
«Вместе с тем,— говорят,— я молюсь и о том, чтобы иметь возможность оказать ему помощь».
Но ведь, прежде всего, если я захвачу тебя на первой половине твоей молитвы, то ты уже оказываешься неблагодарным. Я еще не слышу о твоем желании помогать, но знаю, что ты желаешь ему страдания. Ты вымаливаешь ему беспокойства, страха и какого-нибудь другого, еще большего бедствия. Ты желаешь, чтобы он нуждался в помощи: это желание направлено против него; желаешь, чтобы он нуждался именно в твоей помощи: это направлено в твою пользу. Не поспешить ему на помощь ты желаешь, а уплатить долг. Кто так торопится, тот, очевидно, хочет сам освободиться 46, а не вознаградить другого.
Таким образом, и то единственное, что могло казаться в твоем прошении благородным, само по себе является бесстыдным и неблагодарным: это именно нежелание быть в долгу. Ведь не того ты хочешь, чтобы иметь возможность вознаградить, а того, чтобы твой благодетель был поставлен в необходимость со слезами выпрашивать этой награды. Ты делаешь себя стоящим выше его и, что безбожно, заставляешь припадать к твоим стопам человека, оказавшего тебе добрую услугу. Насколько лучше с благородным намерением оставаться в долгу, чем дурным способом вознаграждать? Если б ты отрекся от того, что получил, то погрешил бы менее, так как тот (благодетель) ничего бы не потерял, кроме того, что дал, а теперь ты желаешь от него подчинения себе ценою расстройства в его делах и желаешь вымолить такой перемены в его положении, при которой он оказался бы ничтожнее своих благодеяний ".
Стану ли я считать тебя благодарным? Выскажи свои пожелания вслух пред тем, кому хочешь помогать!
==144
Ты называешь молитвою то, что может быть разделено между человеком благодарным и врагом "8, что произнес бы, как и сам ты не сомневаешься, и противник, и враг, если бы умолчаны были последние слова этой молитвы 49. Ведь и неприятели имели желание взять некоторые города с целью сохранить их и победить некоторых врагов — с целью простить им; тем не менее такие пожелания еще не перестают, благодаря этому, быть пожеланиями враждебными, пожеланиями, в которых наиболее мягкое приходит уже после жестокого!
Затем, каковы должны быть, по твоему мнению, те мольбы, J успеха которых никто не желает тебе менее того, за кого они совершаются? Весьма дурно ты поступаешь с тем, кому от богов желаешь вреда, а от себя — помощи; несправедливо поступаешь и с самими богами, потому что на их долю предоставляешь самую жестокую сторону предприятия, а на свою — самую благодетельную: боги будут вредить для того, чтобы ты помогал.
Если бы ты стал подсылать обвинителя, которого затем удалил, если бы запутал кого-нибудь тяжбою, которую затем разрешил, то никто не стал бы сомневаться в твоей преступности, но какая разница в том, достиг ли ты этого благодаря обману или благодаря молитве?
Не говори: «Какую я причиняю ему обиду?» Твоя молитва или неуместна, или беззаконна; нет, она скорее беззаконна, хотя бы и безуспешна. Все, чего ты не достигаешь, есть милость Божия, а все, чего желаешь,— беззаконие. Довольно, в этом случае мы также должны гневаться на тебя, как и в том, если б ты (действительно) причинил (обиду)!
Глава 28
«Если бы молитвы,— говорят нам,— возымели силу, то они возымели бы силу и в том отношении, чтобы ты был невредим».
Но, прежде всего, ты желаешь мне верной опасности при неверной помощи. Затем, положим, что то и другое верно, однако предшествует ведь то (пожелание), которое приносит вред! Кроме того, ты сам содержание своей молитвы знаешь, а меня буря застает среди сомнения относительно пристани и помощи. А какое, подумаешь, мне мучение — потерпеть нужду, хотя и получу помощь, испытать трепет, хотя и буду спасен, вести процесс, хотя меня и освободят?
Никакое прекращение страха не бывает настолько приятным, чтобы постоянная и ненарушимая безопасность не казалась еще более приятною!
Моли о том, чтобы иметь возможность воздать мне за благодеяния, когда это будет нужно, а не того, чтобы представлялась эта нужда. А то ведь, если бы исполнение твоего желания находилось в твоей власти, ты сам причинил бы мне эту нужду!
==145
Глава 29
Насколько благороднее такая молитва: «Молю, да пребывает он в таком положении, чтобы всегда иметь возможность оказывать благодеяния и никогда в них не нуждаться. Пусть всюду за ним следует тот материал 50, которым он так добродетельно пользуется, щедро раздавая его и оказывая помощь,— так чтобы у него никогда не было недостатка в дарах для раздачи и раскаяния в данных!
Пусть натуру его, которая и сама по себе расположена к человеколюбию, состраданию и милости, одушевляет и привлекает многочисленность благодарных, пусть представляются ему случаи приобретать этих последних и не будет необходимости их испытывать. Да не окажется он тлу\ ни к чьей просьбе, а сам да не будет иметь нужды к кому-нибудь обращаться с нею. Да сохранит судьба столь постоянное к нему благоволение, что никто не будет иметь возможности в чем-либо ином выражать ему свою благодарность, кроме своей признательности!» Насколько справедливее такие пожелания, которые не подвергают тебя никакой случайности, но делают благодарным немедленно? В самом деле, что мешает тебе отплачивать благодарностью и счастливым? Как много есть такого, при помощи чего мы имеем возможность возвращать всякий долг даже баловням фортуны: верный совет, усердное обхождение, любезная и приятная, без лести, беседа, слух, готовый слушать, если пожелаешь совещаться, и безопасный, если захочет поверить (тайну), приятное сожитие. Никого счастье не возносило так высоко, чтобы, благодаря отсутствию в чем-либо недостатка, он тем более не ощущал бы недостатка в друге.
Глава 30
Необходимость гнева богов для того, чтобы иметь возможность быть благодарным, представляет собою печальное условие, которое надо удалять и далеко устранять от всякой молитвы. '
Не усматриваешь ли ты своей погрешности уже из того обстоятельства, что лучшим оказывается положение того человека, в отношении к которому ты решаешься остаться неблагодарным?
Представь в душе своей темницу, оковы, нечистоту, рабство, войну, бедность: вот о чем ты просишь в своей молитве, и кто заключает с тобою дружбу, тот подвергается всему этому!
Не лучше ли тому лицу, которому ты всего более обязан, пожелать еще большего могущества? В самом деле, что препятствует тебе, как я сказал, воздавать даже людям, одаренным величайшим счастьем, награду, для которой тебе представляется обильный и разнообразный материал? Разве не знаешь, что долг уплачивается и богачам?
==146
Я не буду обязывать тебя против твоей воли и укажу все, чего лишает соединенное с богатством счастье, каким недостатком страдают люди, занимающие высокое положение, и чего недостает обладателям всего. Недостает им, разумеется, того, кто говорил бы правду и освободил от потакания и ласкательства фальшивых людей человека, коснеющего среди лжецов и, благодаря привычке слушать лесть вместо правды, доведенного до неведения истины.
Разве не видишь, как подавленная свобода и низведенная до рабского повиновения преданность (друзей) доводит этих людей до опасного положения, так как никто не убеждает и не разубеждает их согласно своему задушевному убеждению51, но (вокруг них) происходит состязание в лести и единственная обязанность всех друзей, единственное стремление их заключается в соревновании о том, кто всех льстивее солжет.
Такие люди не знали своих сил и, считая себя действительно так великими, как об этом слышали, навлекали совершенно ненужные и все приводящие в расстройство войны, нарушали полезное и необходимое согласие, следовали влечению своего гнева, которого никто не удерживал. Они проливали кровь многих людей, имея в самом непродолжительном времени после того пролить свою собственную; нерасследованное карали за несомненное, уступку считая так же позорной, как поражение, и питали уверенность в постоянстве того, что, будучи доведено до наибольшей высоты, приходит (обыкновенно) в сильнейшее колебание. Они ниспровергли вслед за собою и своими (приверженцами) великие государства, не понимая того, что на этой, блистающей суетными и скоропреходящими благами, сцене — они, кроме несчастья, ничего не должны были ожидать себе с тех пор, как перестали иметь возможность слышать правду.
Глава 31
Когда Ксеркс " объявлял войну грекам, то всякий старался возбуждать его надменную и забывшую о непрочности человеческих надежд душу. Один говорил, что они (греки) не вынесут известия о войне и при первом появлении слуха обернут тыл; другой (утверждал), будто нет никакого сомнения в том, что такой массою Греция не только может быть побеждена, но и уничтожена, что более надо опасаться того, как бы не найти городов пустыми и покинутыми и как бы после бегства врагов победителям не остались одни безлюдные пустыни, где не будет места для упражнения таких громадных сил.
Иной говорил, что для (царя) едва ли будет достаточно места в природе, что моря будут тесны для флотов, лагеря — для войска, поля — для размещения конницы и едва ли небо будет достаточно открыто для пущенных рукою каждого воина стрел.
Когда, таким образом, отовсюду с похвальбою говорилось много такого, что возбуждало дух человека, безумствовавшего
==147
от чрезмерно высокого мнения о себе, один Демарат лакедемонянин сказал, что та самая многочисленность массы, которая так нравилась царю, беспорядочна и тяжела, что вождю надо ее опасаться, потому что она обладает не силой, а тяжестью, что чрезмерною массою никогда нельзя управлять, а все, что не может быть управляемо, не может и долго держаться.
При первой же горе 5Э, говорил он, лаконцы, вышедши навстречу, дадут тебе испытать себя. Триста человек выдержат напор стольких тысяч народов, останутся неподвижно на своем месте, будут охранять вверенные им теснины и заградят их своими телами. Вся Азия не сдвинет их с места; ничтожнейшее количество устоит против таких грозных военных сил и вторжения всего почти человеческого рода. После того как сама природа пропустит тебя, изменив свои законы 54, ты будешь задержан на горной тропинке и как скоро подумаешь, сколько стоили термопильские теснины, оценишь предстоящие потери. Узнав, что можешь быть задержан, узнаешь, что можешь быть и обращен в бегство. Правда, во многих местах тебе и уступят, будучи как бы увлечены потоком, первый сильный напор которого проносится, внушая великий ужас, но затем они появятся оттуда и отсюда и будут теснить тебя твоими же собственными силами 55. Правду говорят, что твои военные снаряжения больше, чем могут выставить те области, на которые ты решил напасть. Но и это обстоятельство против нас: Греция победит тебя тем самым, что не выставит (такого количества). Тебе нельзя пользоваться всеми своими силами. Кроме того, ты не будешь иметь возможности предпринять того, что является единственным спасением в таких обстоятельствах: не будешь иметь возможности ни приготовиться к первому натиску (врагов), ни устроить расстроенного, ни поддержать и укрепить того, что падает. Ты будешь побежден гораздо раньше того, чем почувствуешь себя побежденным. Вообще не думай того, будто войско твое не может быть удержано по той причине, что его количество неизвестно даже вождю. Ничего не бывает до такой степени великим, чтобы не иметь возможности погибнуть; причина гибели для такой массы обусловливается самой величиною ее, хотя бы другие причины и бездействовали 56.
Случилось то, что предсказал Демарат. Триста человек заставили остановиться того, кто гнал божеское и человеческое " и подвергал изменению все, что попадалось ему навстречу; рассеянный мало-помалу во всей Греции Ксеркс понял, насколько толпа отлична от войска.
Тогда Ксеркс, более несчастный от стыда, чем от потери, воздал Демарату благодарность за то, что только он один сказал ему правду,— и позволил ему просить, чего хочет. Тот просил позволения въехать на колеснице в Сарды, величайший город Азии, с прямою повязкою (тиарою) на голове 58, что было позволено одним только царям. И он был достоин этой награды
==148
прежде, чем просил ее; но как жалок тот народ, в котором никого не нашлось сказать царю правду, кроме того, кто говорил ее ради собственной пользы.
Глава 32
Покойный Август отправил в ссылку дочь, бесстыдство которой превзошло всякое порицание 59, и таким образом обнаружил пред всеми позор императорского дома, обнаружил, как целыми толпами допускались любовники, как во время ночных похождений блуждали по всему городу, как во время ежедневных сборищ при Марсиевой статуе 60 его дочери, после того, как она, превратившись из прелюбодейцы в публичную женщину, с неизвестными любовниками нарушала законы всякого приличия, нравилось избирать местом для своих позорных действий тот самый форум и кафедру, с которой отец ее объявлял законы о прелюбодеяниях.
Плохо владея своим гневом, он (Август) обнаружил эти похождения, которые государю столько же надо карать, сколько и умалчивать о них, потому что позор некоторых деяний переходит и на того, кто их карает.
После, когда по прошествии некоторого времени стыд заступил место гнева, сожалея, что не покрыл молчанием того, о чем не знал до тех пор, пока не стало об этом стыдно говорить, Август часто восклицал: «Ничего этого не приключилось бы со мною, если бы живы были Агриппа или Меценат 61!»
Так трудно было человеку, имевшему (в своем распоряжении) столько тысяч людей, снова приобрести себе двоих. Были истреблены легионы — и немедленно навербованы вновь; разрушен был флот — ив течение немногих дней стал плавать новый; среди общественных построек свирепствовало пламя — и возникли новые, лучше истребленных: только место Агриппы и Мецената оставалось праздным во все время остальной жизни (Августа).
Что же, мнится ли мне, что не было подобных людей, которых бы императору можно было набрать (снова), или то был недостаток, заключавшийся в нем самом, так как он лучше желал жаловаться, чем снова поискать их?
Не надо думать, будто Агриппа и Меценат имели обыкновение говорить ему правду: если бы они были живы, то находились бы в числе льстецов. В характере царей есть привычка ^- хвалить потерянное в обиду присутствующих и приписывать добродетель правдивости тем, от кого уже нет опасности слышать правду.
Дата добавления: 2015-11-30; просмотров: 47 | Нарушение авторских прав