|
Читайте также: |
Таким образом, нам нежелательно считать благодеянием то, что не может сделать душу лучшей; однако мы не отрицаем, что это последнее — выгодно и должно служить предметом наших стремлений. Это и дурной человек может дать добродетельному и принять от него, как, например: деньги, одежду, почести и жизнь. Кто не возвратит этого, тот получит прозвание неблагодарного.
«Но каким образом ты называешь человека неблагодарным за невозвращение того, чего не считаешь благодеянием (в собственном смысле)?»
Иное хотя и не бывает в действительности (тем, чем его называют), но по причине сходства обозначается тем же названием. Так мы называем «pyxis» 3" и серебряный и золотой сосуд; так
==115
называем необразованным (illiteratus) не совершенно невежественного человека, но не доведенного до изучения высших наук. Так, кто видит плохо одетого и оборванного человека, тот говорит, что видел нагого. (Подобным образом) и все вышеупомянутое не есть благодеяние, тем не менее имеет вид благодеяния.
(Нам возражают:) подобно тому как это есть только «как бы» благодеяние, так и этот человек только «как бы» неблагодарен, но не (в действительности) неблагодарен.
Неправда, так как и дающий и принимающий называют это благодеянием. Таким образом, и тот, кто обманул подобием истинного благодеяния, бывает неблагодарным, так же как отравителем бывает тот, кто подмешал снотворного средства, будучи уверен, что это — яд.
Глава 14
Клеанф ведет дело энергичнее. «Пусть,— говорит он,— полученное не будет благодеянием, тем не менее сам получивший остается неблагодарным потому, что не желал возвратить, хотя получил. Так разбойник бывает таковым еще прежде, чем осквернит руки, потому что он уже вооружился на убийство и имеет желание грабить и убивать. В поступке порок* только находит свое применение и проявление, а не начало. Само то, что получено, не было благодеянием, но называлось этим именем. Святотатцы несут наказания, хотя никто не может коснуться руками самих богов».
«Каким образом,— возражают (нам),— может быть кто-нибудь неблагодарным в отношении к дурному человеку, когда этому последнему нельзя оказать благодеяния (в собственном смысле)?»
Он может быть неблагодарным потому, что получил от того нечто из почитаемого невеждами за блага; если дурные люди обладают этими последними в изобилии, то и сам (получивший) должен будет воздавать благодарность подобным же материалом, и каковы бы они (эти так называемые блага) ни были, но как скоро он получил их за (действительные) блага, то за таковые же блага должен и возвращать. Имеющим долг одинаково называется как тот, кто должен золотыми монетами, так и тот, кто должен кожей, на которой оттиснут государственный штемпель,— какая была в ходу у лакедемонян, заменяя монету.
Чем задолжал, тем и уплачивай долг.
Глава 15
Что такое благодеяния, должно ли величие славного имени быть низводимо и на ту грязную и низменную материю (о которой было говорено выше) " — это вопрос, который нас ·"' не касается: истина отыскивается другими. Вы обращаете душу к подобию истины и как скоро употребляете слово «доброде-
==116
тель», каково бы ни было то, что хвалится именем добродетели, то (это последнее) и чтите!
«Но как никого, по вашему (стоиков) мнению, не бывает неблагодарным,— возражают (нам),— так, с другой стороны, все оказываются неблагодарными. Ибо, как вы говорите, все неразумные люди — дурны, а кто имеет один порок, тот имеет их все; но все люди — неразумны и дурны, следовательно, все неблагодарны» ".
А что же, разве не так? Разве нет отовсюду упрека человеческому роду, разве нет всеобщей жалобы на то, что благодеяния пропадают даром и что весьма немного таких людей, которые не отплачивали бы самым дурным образом тем, кто делает им добро? Не думай, что это ропот, принадлежащий только нам, стоикам, считающим в высшей степени дурным и развращенным все то, что не подошло под норму добродетели. Вот раздается восклицание какого-то неизвестного мне человека и не принадлежащего к семейству философов: из средины толпы исходит голос, осуждающий племена и народы: «Ни гость не бывает безопасен от хозяина, Ни тесть — от зятя; редко также бывает согласие между братьями; Муж грозит гибелью жене, а та — мужу».
Еще более страшным представляется следующее: благодеяния обращены в преступления и не оказывается пощады даже крови тех, за которых надо проливать кровь. Мечом и ядами мы вознаграждаем за благодеяния: налагать руку на самую отчизну и угнетать ее своею властью 38 есть признак могущества и достоинства. Считает себя стоящим на ничтожном и приниженном месте всякий, кто не стал во главе государства. Взятые у этого последнего войска обращаются против него же самого, и девизом полководцев служит следующее: «Сражайтесь против супруг, сражайтесь против детей; нападайте с оружием на алтари, жертвенники и пенаты. Вы, которые прежде не должны были, без приказания сената 39, входить в город даже для триумфа и которым, при возвращении вами победоносного войска, вне стен города давалась аудиенция сената, теперь с поднятыми знаменами 40 входите в город, орошенные родною кровью! Пусть среди воинских доспехов замолкнет свобода и тот народ, который был победителем и умиротворителем наций,— после далекого удаления войн и подавления всякого страха,— осажденный внутри стен, трепещет своих собственных орлов!» 41
Глава 16
Неблагодарен Кориолан, поздно и уже после раскаяния в своем преступлении ставший богобоязненным. Он положил оружие, но положил его — среди разорения отечества (in medi parricidio) 42. Неблагодарен Катилина: ему казалось мало овладеть отечеством без того, чтобы не разорить его, не наслать на
==117
него аллоброгских когорт 43, без того, чтобы неприятель, привлеченный из-за Альп, не насытил своей старинной и врожденной ненависти и чтобы римские вожди не расплатились на галльских могилах за долго бывшие за ними в долгу поминки 44. Неблагодарен Г. Марий, возведенный на консульство из рядовых солдат; если б он не уподобил римских убийств избиениям кимвров и не только не дал сигнала 4Î, но и сам не послужил сигналом для (начала) изгнания и умерщвления граждан 46, то считал бы участь свою мало переменившейся и обращенной в ее прежнее состояние.
Неблагодарен Луций Сулла, уврачевавший отечество средствами более тяжкими, чем были самые опасности. Прошедши от Пренестинской крепости до Коллинских ворот по человеческой крови, он произвел в городе другие сражения, другие убийства. Собрав в тесном пространстве два легиона, он умертвил их после победы, что представляется жестокостью после честного слова, что представляется беззаконием, и выдумал проскрипции 47. Великие боги! Кто умерщвлял римских граждан, тот получил безопасность, деньги,— только что не гражданский венец! 48
Неблагодарен Гней Помпеи: в благодарность республике за три консульства, за три триумфа, за столько почетных должностей, в которые он вступал, по большей части, ранее надлежащего времени, он воздал тем, что ввел во владение его и других лиц, как бы желая отклонить от своей власти ненависть тем, что многим становилось дозволенным то, чего нельзя было дозволять никому. Стремясь к чрезвычайным полномочиям, по своему выбору раздавая провинции и разделив государство с третьим лицом таким образом, что две части оставались все-таки во владении его собственного семейства 49, он довел римский народ до такого положения, что тот мог сохранить свое существование только ценою рабства 50.
Неблагодарен и сам враг и победитель Помпея, введший войну из Галлии и Германии в Рим 51. И этот друг черни, этот любимец простонародья расположил лагерь во Фламиниевом цирке " — ближе, чем был лагерь Порсенны! 53 Правда, он умерил право и жестокость победы, исполнил то, о чем обыкновенно говорил: не убивал никого, кроме вооруженных. Но что же? Другие с большею кровожадностью действовали оружием, однако насытившись, наконец бросали его, а этот скоро влагал меч в ножны, но никогда не полагал его 54.
Неблагодарен был и Антоний в отношении к своему повелителю, которого он объявил убитым законно, убийц его разослал по провинциям (в качестве управителей) и сделал начальниками, а отечество, истерзанное проскрипциями, набегами и войнами, после стольких бедствий предоставил в распоряжение царей — даже и не римских ", дабы оно, возвратив ахейцам, родосцам и многим славным городам неприкосновенными их право и свободу с вольностью, само платило дань евнухам 56.
==118
Глава 17
Недостанет и дня для перечисления лиц, в своей неблагодарности доходивших до совершенного разорения отечества! Равным образом будет неизмеримым подвигом, если я начну обозревать, как неблагодарно бывало само государство в отношении к наилучшим и преданнейшим себе людям и как оно столь же часто погрешало в отношении к другим, сколько другие погрешали в отношении к нему самому. Оно послало в изгнание Камилла, выслало Сципиона; изгнан был, после Катилины, Цицерон: разорены его пенаты, разграблено имение,— словом, сделано все то, что сделал бы Катилина в случае своей победы. Рутилий 57, в награду за свою невинность, должен был скрываться в Азии. Катону римский народ (однажды) отказал в претуре и совершенно отказал в консульстве 58. Все мы вообще неблагодарны. Пусть каждый спросит себя: не жалуются ли все на чью-нибудь неблагодарность? Но не может быть того, чтобы все жаловались, если не надо жаловаться на всех. Следовательно, все неблагодарны. Но только ли? Все и жадны, и злы, и трусливы, и прежде всего (трусливы) те, которые представляются смелыми. Прибавь сюда, что все честолюбивы и нечестивы. Но не надо гневаться. Прости им: они все безумствуют! Я не желаю обманывать тебя, говоря: посмотри, как неблагодарно юношество! Кто настолько невинен, что не желает отцу своему последнего дня, настолько скромен, что не ожидает его, настолько богобоязнен, что не думает о нем? Много ли таких людей, которые до такой степени опасались бы смерти своей достойнейшей супруги, что даже и не думали бы о ней? У каждого подсудимого, спрашиваю я, которому оказана была защита, воспоминание о таком важном благодеянии сохранилось долее самых ближайших мгновений? Всем известно следующее (явление), кто умирает без жалобы, кто в последний день жизни решается сказать: «Я жил и совершил тот путь, который даровала мне судьба»; кто уходит из этой жизни, не жалуясь, не сетуя? Но не быть довольным прошедшим есть также свойство неблагодарного. Дней всегда покажется мало, если станешь их считать. Подумай о том, что высшее благо заключается не во времени: сколько бы этого последнего ни было — будь доволен! Ничего не прибавляется к счастью, если для тебя откладывается день смерти, так как от промедления жизнь становится не счастливее, а только — продолжительнее 5Э.
Насколько будет лучше, воздавая благодарность за полученное удовольствие, не считать чужих годов, а высоко ценить и признавать за благо свои собственные? «Бог признал меня достойным этого: этого и достаточно!» Он мог бы даровать больше? «Но ведь и то (что даровано) есть благодеяние». Будем благодарны богам, благодарны людям, благодарны тем, которые что-нибудь сделали для нас самих, благодарны и тем, которые что-нибудь сделали и для наших ближних!
==119
Глава 18
«Ведь ты,— возражают нам,— до бесконечности обязываешь меня, когда говоришь: «и нашим близким». Положи же какой-нибудь предел! Кто оказывает благодеяние сыну, тот оказывает, как ты говоришь, и отцу его. Но, во-первых, спрашиваю, где начало и конец? Затем я желаю, чтобы мне непременно было разъяснено следующее: если благодеяние (оказываемое сыну) оказывается и отцу, то уже ли оно оказывается и брату, и дяде (по отцу), и деду, и жене, и тестю? Скажи мне, где надо остановиться и как долго продолжать перечень лиц? Если я возделаю твое поле, то окажу благодеяние тебе, а если потушу пожар твоего дома или предотвращу его падение, то этим не окажу тебе благодеяния? Если спасу твоего раба, то окажу тебе услугу, а если спасу твоего сына, то за тобой не будет моего благодеяния?»
Глава 19
Неподходящие ты предлагаешь примеры, потому что, кто возделывает мое поле, тот оказывает благодеяние не полю, а мне; и кто подпирает дом, чтобы он не падал, тот делает это для меня, так как сам по себе дом не обладает чувством. Такой благодетель имеет своим должником меня, потому что более никого не имеет. И кто возделывает мое поле, тот желает этим оказать услугу не ему, а мне. То же самое скажу и относительно раба: он — вещь, находящаяся в моей власти; его спасают для меня, поэтому я за него и бываю в долгу. Но сын сам имеет возможность принять благодеяние 6С, поэтому он и принимает его, а я радуюсь (сделанному для него) благодеянию, оно (близко) касается меня, но не делает меня обязанным. Однако я бы желал, чтобы ты, не считающий себя обязанным за благодеяние, оказанное твоим близким, ответил мне: имеет ли отношение к отцу доброе состояние здоровья, счастье и богатство сына? Станет ли он (отец) счастливым, если сын у него будет здоров, и несчастным, если потеряет его? Итак, что же: разве не получает благодеяния тот, кто становится, таким образом, благодаря мне и более счастливым, и освобождается от опасности величайшего несчастия?
«Нет,— возражают нам,— так как иные предметы доставляются другим, но доходят и до нас; требовать же обратно каждый предмет можно только с того, кому он дается, так, например, деньги требуют (только) с тех, кому они поверены в долг, хотя бы они, каким-либо образом, дошли и до меня. Нет благодеяния, польза которого не касалась бы лиц, близких к тому, кому оно оказывается, а иногда и находящихся в более далеком (по времени) отношении. Не спрашивают, куда переносится благодеяние тем лицом, которому оно оказывается, но где оно помещается на первый раз. Тебе надо требовать удовлетворения от самого ответчика и главного виновника!»
К оглавлению
==120
Что же отсюда? Послушай, разве не говоришь: «даровал мне сына» и «если б он погиб, я не стал бы жить»?
Разве ты не обязан (отплатить) благодеянием за жизнь того, чью жизнь предпочитаешь своей? Далее, когда спасли твоего сына, ты падаешь на колена и возносишь молитвы богам, как будто сам спасенный. От тебя исходят такие слова: «Нет никакого различия между тем, спас ли ты принадлежащее мне или самого меня; ты двоих спас — и меня даже более». Почему ты это говоришь, как скоро не получаешь благодеяния? Потому что и в том случае, если сын мой возьмет в долг денег, я заплачу кредитору, однако сам от этого не буду должником, и, если сын мой будет захвачен в прелюбодеянии, я покраснею от стыда, но от этого сам не стану прелюбодеем. Я говорю, что обязан (отплатить тебе благодеянием) за сына не потому, что действительно обязан, но потому, что желаю в лице своем представить тебе добровольного должника. Правда вследствие того, что он сохранен целым, я получил величайшее удовольствие, величайшую пользу и притом избежал тягчайшей скорби сиротства. Но в настоящем случае вопрос заключается не в том, принес ли ты мне пользу, но в том, оказал ли благодеяние? Ведь пользу приносят: и животное, и камень, и трава, тем не менее они не оказывают благодеяния, которое никогда никем не оказывается, кроме желающего. Ты же хочешь оказать его не отцу, а сыну; а отца иногда даже и не знаешь. Поэтому, когда говоришь: «Итак, разве я не оказал благодеяния отцу спасением его сына?» — то сопоставь с этим следующее: «Итак, я оказал благодеяние отцу, о котором не знал, о котором и не думал». Что же, значит, может со временем случиться, когда, ненавидя отца, спасешь сына, то ты оказываешься сделавшим благодеяние человеку, к которому относился в высшей степени враждебно в то время, когда делал это благодеяние?
Но, отложив в сторону разговорные препирательства, отвечу прямо, как юрисконсульт ": «Надо обращать внимание на душевное состояние благодетеля: он оказал благодеяние тому, кому желал оказать. Если он сделал это в честь отца, то благодеяние получил отец, но отец не обязывается (отвечать) за благодеяние, оказанное его сыну. Отец не бывает в долгу, хотя и получает наслаждение от этого благодеяния. Но тем не менее, если ему представится случай, он будет иметь желание и сам что-нибудь сделать в благодарность, но не как поставленный в необходимость уплатить долг, а как имеющий повод начать (имеется в виду обмен благодеяний). Благодеяние не должно быть требуемо от отца обратно: если он чем-нибудь вознаграждает за него, то может быть назван справедливым (Justus), но не благодарным (gratus), ибо иначе не может быть и конца следующему (умозаключению): «Если я оказываю благодеяние отцу, то оказываю его и матери, и деду, и дяде (по матери), и детям, и родственникам, и рабам, и отечеству». Где же, таким образом, благодеяние остановится? Ведь здесь является тот неразрешимый сорит 62,
==121
которому трудно положить предел, так как он понемногу идет все далее и далее и не перестает распространяться.
Глава 20
Предлагают обыкновенно такой вопрос: «Два брата находятся между собою во вражде: если я спасаю одного из них, то оказываю ли этим благодеяние тому, кому тяжело будет переносить, что ненавистный брат его не погиб?»
Несомненно, что благодеянием будет оказываться помощь даже и тому человеку, который не желает этого; равно как оказавший помощь против своего желаьия не сделал благодеяния.
«Ты называешь,— говорят,— благодеянием то, чем тот оскорбляется и мучится?»
Многие благодеяния имеют печальный и скорбный вид, как, например, резать, жечь и заключать в узы с врачебной целью. Надо обращать внимание не на то, не огорчается ли кто-нибудь оказанным ему благодеянием, а на то, следует ли радоваться этому человеку или нет? Не бывает еще негодным тот денарий, который бросил варвар и человек, не имеющий понятия о государственной монете. Благодетельствуемый и ненавидит, и в то же время принимает благодеяние, если только оно приносит пользу, если тот, кто делал его, делал для того, чтобы помочь. Неважно, как скоро и кто примет доброе дело с недобрым расположением духа. А теперь обрати это (т. е. вышеприведенное рассуждение) в противоположное: человек ненавидит своего брата, иметь которого для него полезно. Я убил его (т. е. брата). Этот поступок не будет благодеянием, хотя бы тот (т. е. другой брат) и называл его (этим именем). Я нахожу следующее: известная вещь приносит пользу, поэтому она — благодеяние; приносит вред — и поэтому не заключает в себе благодеяния. А вот я подарю нечто такое, что не приносит ни пользы, ни вреда и тем не менее будет благодеяние.
Я нашел чьего-нибудь отца мертвым в пустыне и похоронил его; я не принес пользы ни самому покойнику, ибо что ему за дело до того, каким способом он превратится в прах бэ; ни сыну, ибо какая ему будет от этого выгода? Скажу, что приобрел этот последний: благодаря мне он исполнил важную и необходимую обязанность. Я сделал для его отца то, что он (сын) сам желал бы и даже обязан был бы сделать. Однако этот поступок мой будет благодеянием только в том случае, если я оказал его не ради одного только сострадания и человеколюбия, имея в виду лишь только похоронить труп, безразлично, чей бы он ни был, но если я узнал тело, если я тогда же решил сделать это для сына. Если же я покрыл землею неизвестного мертвеца, в этом случае мне никто ничем не обязан за отправление этого долга. Исполняя (в данном случае) долг общего человеколюбия, я не имею никого, кто был бы у меня в долгу за отправление мною этой обязанности.
==122
Иной скажет: «Зачем с таким старанием ты решаешь вопрос о том, кому оказал благодеяние, как будто имеешь намерение со временем потребовать его обратно?»
Есть такие люди, которые полагают, что никогда не следует требовать воздаяния за благодеяние, и приводят следующие основания для этого: «Человек недостойный не воздаст и тому, кто у него требует воздаяния, а достойный сделает воздаяние и сам по себе. Кроме того, если ты оказал благодеяние человеку доброму, то смотри, чтобы напоминанием не причинить ему обиды, как будто (намекая на то, что) по своей воле он и не был намерен возвращать. Если же ты оказал благодеяние дурному, то и неси за это кару. Не унижай благодеяния (чуждым для него) именем, делая его кредитом. Кроме того, чего закон не приказал требовать обратно, то запретил».
Все это верно. Пока ничего не теснит меня, пока судьба ничего от меня не требует, я скорее буду искать случая оказать благодеяние, чем требовать воздаяния за него. Но если дело идет о спасении детей, если подвергается опасности жена, если спасение и свобода отечества посылают меня даже туда, куда идти мне бы и не хотелось, то я поборю свой стыд и буду свидетельствовать, что мною сделано все, дабы не нуждаться в помощи неблагодарного человека; необходимость вновь получить благодеяние, в самое последнее время, победить стыд — требовать воздаяния. Затем, когда я оказываю благодеяние доброму человеку, то оказываю его таким образом, как бы не имею намерения никогда просить воздаяния, если это не окажется необходимым.
Глава 21
«Но закон,— возражает (противник),— не требуя ответного воздаяния благодеяний, тем самым запретил это делать».
Не бывает ни закона, ни судебного следствия на многое, доступ к чему дает обычай жизни людей, сильнейший всякого закона. Ни один закон не повелевает хранить в молчании тайны друзей. Ни один закон не повелевает быть добросовестным даже и в отношении к врагу. Какой закон обязывает нас исполнять то, что мы кому-нибудь обещали? Но тем не менее я стану высказывать свое неудовольствие тому, кто не сохранил сказанного в тайне, и буду сердиться за данное и не сдержанное слово.
«Но ведь ты,— говорят,— из благодеяния делаешь кредит!»
Всего менее, ибо я не требую (воздаяния), но прошу и даже не прошу, а только напоминаю, так как даже самая крайняя необходимость не доведет меня до того, чтобы прийти к человеку, с которым мне долгое время надо бороться. Кто настолько неблагодарен, что для него недостаточно одного напоминания, мимо того я пройду и не сочту достойным побуждения к благодарности.
Подобно тому как ростовщик не подает ко взысканию на некоторых должников, которых знает за обанкротившихся
==123
и у которых не осталось никакого стыда, который бы они могли потерять, так и я буду явно и постоянно проходить мимо некоторых неблагодарных и стану просить награды за благодеяние лишь у того, у кого буду не отнимать, а брать обратно (мною) данное.
Глава 22
Много бывает таких людей, которые не умеют ни отпереться от того, что получили, ни вознаградить за это: они и не настолько добры, насколько благодарны, и не настолько дурны, насколько неблагодарны, они медленны и ленивы; это — должники ленивые, но не дурные. Им я стану не выговаривать, но напоминать и возвращать заблуждающихся к их обязанности. И они мне немедленно ответят следующее: «Извини, клянусь Гераклом, я не знал, что ты нуждаешься в этом, иначе я охотно принес бы тебе. Пожалуйста, не считай меня неблагодарным: я помню, что ты для меня сделал!»
Зачем мне колебаться — сделать этих людей лучшими и в отношении к ним самим, и в отношении ко мне? Стану предотвращать от греха всякого, кого только буду иметь возможность; тем более буду предотвращать своего друга, чтобы он не погрешал, и в особенности не погрешал против меня. Не допуская его быть неблагодарным, я тем самым оказываю ему другое благодеяние. И не с грубостью стану я требовать у него вознаграждения за оказанное ему (добро), но, насколько возможно, самым кротким образом, чтобы дать ему возможность сделать воздаяние; я обновлю его память и стану просить его благодеяния; он сам поймет, что я прошу награды.
Иногда я буду употреблять и более жесткие выражения, это в том случае, если буду надеяться на возможность его исправления; окончательно же «отпетого» (deploratum) человека я не стану раздражать и по той причине, чтобы не сделать его из неблагодарного врагом. Если же мы не станем прибегать даже и к словесному наказанию м неблагодарных, то этим сделаем их еще более ленивыми к воздаянию благодеяний. Ужели же некоторых даже и таких людей, которые могут быть доступны излечению и могут сделаться добрыми, как скоро их что-нибудь уязвит, мы допустим погибнуть, лишая их словесного убеждения, при помощи которого иногда и отец исправлял сына, и жена возвращала к себе заблудшего супруга, и друг снова пробуждал к себе охладевающее доверие друга?
Глава 23
Иных, для того чтобы они пробудились от своей дремоты, надо не бить, но возбуждать; точно так же у иных желание честно расплатиться за добро не пропадает, а только ослабевает; его (это желание) и станем возбуждать. «Не превращай дара своего
==124
в обиду, ибо ведь обидою будет, если ты для того не станешь просить воздаяния, чтобы я оказался неблагодарным. А если я не знаю, чего ты желаешь, если, будучи связан занятиями и призван к другим делам, я не нашел удобного случая? Укажи мне, что я могу сделать и чего ты желаешь! Зачем ты отчаиваешься, не испытав? Зачем спешишь потерять и благодеяние и друга? Откуда ты знаешь, не желаю я или нахожусь в неведении? недостает ли мне душевного расположения или возможности? Испытай сам!»
Итак, я стану напоминать без огорчения, не публично, без порицания, так, чтобы ему думалось, будто он сам пришел в память, а не другие вернули его.
Глава 24
У божественного Юлия вел процесс один из ветеранов, употребивший некоторое насилие против своих соседей, и был тесним этим процессом 65.
«Помнишь ли, император,— сказал он однажды,— как в Испании, возле реки Сукрона, ты вывихнул ногу?» И когда Цезарь сказал, что помнит, то продолжал: «А помнишь ли, как в то время, когда ты желал присесть под одним деревом, которое распространяло самую ничтожную тень, тогда как солнце страшно палило и кругом была в высшей степени суровая местность, где одно только это дерево и возвышалось среди острых скал,— один из соратников подостлал тебе свой плащ?» Когда же Цезарь сказал: «Разве я не помню этого? И притом, изнуренный жаждою, не имея возможности на ногах дойти до ближайшего источника, я уже хотел ползти на руках, если бы (один) соратник, храбрый и мужественный человек, не принес мне воды в своем шлеме»,— он (упомянутый ветеран) продолжал далее: «Можешь ли, император, узнать того человека или тот шлем?»
Цезарь отвечал, что он не может узнать шлема, но человека узнать прекрасно может, и прибавил, рассердившись, как я думаю, на то, что тот отвлек его, среди судебного заседания, к старому рассказу: «Во всяком случае, это был не ты!»
«Справедливо, Цезарь,— отвечает тот,— что ты не узнаешь меня, ибо, когда это случилось, я был еще целым. После того при Мунде, мне в бою был выколот глаз и в голове вставлены (раздробленные) кости. И шлем тот, если увидишь, то не узнаешь его, так как он разрублен надвое испанским мечом» 66. Цезарь запретил вводить его в хлопоты и подарил своему воину те участки земли, где пролегала соседняя дорога, причина раздора и тяжб 67.
Глава 25
Так что же? Разве не следовало просить награды за благодеяние от полководца, память которого была затемнена от множества дел, которому его высокое положение, поставив его
==125
распорядителем войска; не давало возможности помнить о каждом простом солдате?
Это не значит — просить назад благодеяния, но взять его обратно положенным в добром месте и приготовленным к возвращению, но для взятия которого тем не менее надобно было протянуть руку.
Итак, я стану просить награды за благодеяние, потому что буду вынужден сделать это или в силу необходимости, или ради (блага) того, у кого буду просить (этой награды).
Цезарь Тиберий 68 одному человеку, заговорившему было: «Ты помнишь..?», отвечал в самом начале разговора, прежде чем тот представил другие доказательства прежней дружбы: «Не помню, чем я был!»
Разве не надо было у такого человека просить награды за благодеяние? Для него желательно было забвение: он уклонялся от знакомства со всеми друзьями и сверстниками и желал видеть одно только свое настоящее положение, о нем одном только думать и разговаривать; прежнего друга он считал соглядатаем!
С большею осторожностью надо выбирать время для просьбы о награде за благодеяние, чем для просьбы о благодеянии. Надо соблюдать осторожность в словах, дабы и человек благодарный не мог обидеться, и неблагодарный не мог пренебречь. Молчать и выжидать надо было бы только в том случае, если бы мы жили среди людей мудрых; впрочем, и мудрым лучше было бы также показывать, чего требует положение наших дел. И к богам, знания которых не избегла ни одна вещь, мы тем не менее обращаемся с просьбами, и наши молитвы не упрашивают их, но напоминают. И тот жрец, о котором рассказывает Гомер 69, совершает священные службы богам и возносит религиозное поклонение алтарям. Желание и способность быть убежденным — добродетель второстепенного достоинства. Послушных коней ты заставишь повиноваться, слегка поводя удилами туда и сюда: у некоторых надо бывает (предварительно) смягчать душу, которая служит наилучшим правителем для себя самой. Всего ближе (к нам) стоят,такие люди, которые, после напоминания, снова возвращаются на путь. У них не надо отнимать вождя. Острота зрения присуща бывает и закрытым глазам, но она остается без употребления, и (только) наступление дневного света призывает ее к своим отправлениям. Инструменты остаются в бездействии, если художник не употребит их на свое дело. Иногда доброе желание и бывает в душах, но остается в бездействии — частью благодаря удовольствиям и нерадению, частью — благодаря незнанию обязанностей. Мы должны сделать это (присущее душе доброе) желание плодотворным и, под влиянием гнева, не оставлять людей в пороке, но, подобно наставникам учеников, терпеливо сносить ошибки слабой памяти, и подобно тому как эта последняя часто, после напоминания одного или двух слов, бывает доводима до связанного воспроизведения всей речи, так, при помощи напоминания, надо призывать ее и к воздаянию награды (за добро).
Дата добавления: 2015-11-30; просмотров: 40 | Нарушение авторских прав