Разграничение

Путем разграничения мы создаем дистанцию. С ее помощью мы защищаемся от чужого вмешательства в то, что является для нас самым сокровенным — в наше тело, в нашу душу, в наш дух. Путем разграничения мы также защищаем и другого от нашего вмешательства в его тело, в его душу, в его дух. В разграничении я уважаю как себя, так и другого. Я сохраняю мое и позволяю дру­гому сохранить свое. Странным образом, разграничение соеди­няет — при условии, что оно происходит от уважения. Я и другой благодаря разграничению чувствуем себя в безопасности.

Благодаря разграничению я прихожу в состояние созвучности с самим собой, с тем, что соответствует мне, и, возможно, с тем, что отличает меня. Благодаря разграничению другой также может прийти в состояние созвучности с тем, что соответствует ему— в какой бы степени оно, возможно, ни отличалось от моего. Разгра­ничение позволяет ему и мне следовать за собственным, куда бы оно ни привело, в конце концов, его и меня.

В разграничении я защищаюсь от судьбы других, в особенности от судьбы близких мне людей. Например — от судьбы моих роди­телей или моих пращуров, а также от судьбы моего партнера и его пращуров, равно как от судьбы моих собственных детей.

В послании к римлянам апостол Павел очень точно подметил: «Каждый стоит или падает перед своим собственным господи­ном»* (Рим 14, 4). Правда, собственный господин един для всех. Тем не менее, он выносит различные решения относительно того, стоять ли или падать каждому отдельно взятому индивидууму.

Это разграничение и есть любовь как таковая. Лишь в ней каж­дому воздается честь в его самом сокровенном. Лишь в разграни­чении я полностью могу радоваться себе и другому.

Благодаря разграничению я оберегаю другого человека от моих образов, или представлений о правильном и ложном. Благодаря разграничению я даю мне и ему позволение на собственный опыт, собственное развитие и собственную судьбу. Я даю мне и ему поз­воление на то, чтобы брать и оставлять самому.

Не изолирует ли нас разграничение? Нет, наоборот. Лишь в раз­граничении я и другой можем действительно учиться друг от друга, я и другой можем действительно помогать друг другу, я и другой можем действительно любить. Ибо лишь в разграничении он и я можем непос­редственно обратиться к тому, что в глубине души управляет нами и оп­ределяет наше поведение. В этом Ином, ставящем нас себе на службу, мы находим самый глубинный путь друг к другу и становимся наиболее близкими друг другу, хотя и потому что разграничение остается.

* В русском синодальном переводе Библии: «Перед своим Господом стоит он, или падает».

СОЕДИНЕНИЕ

Нас, людей, соединяет одинаковость— одинаковая натура, одинаковые устремления, одинаковое счастье и несчастье, одина­ковое начало, одинаковая жизнь и одинаковая смерть. Но нас так­же соединяют одинаковая угроза, одинаковые страхи, одинаковый вызов, одинаковые неудачи и удачи. В этом отношении все мы одинаковы и равны друг другу. Поэтому люди могут непосредс­твенно понимать друг другу как люди.

Поняв это и одобрив это, мы становимся спокойными. Мы от­пускаем от себя наши претензии к другим людям, как если бы они были иными, чем они есть, и мы также отпускаем те же претензии, предъявляемые к нам. Мы даем нам и другим одинаковое место друг рядом с другом, оставляем друг друга в покое и таким образом остаемся в мире друг с другом.

Прежде всего, мы оставляем мораль такого рода: я лучше, а ты хуже, или наоборот: я плохой, а ты хороший. Нам будет еще лег­че оставить эту мораль, если мы будем смотреть на себя не только как на отдельных индивидуумов, но будем одновременно рассмат­ривать и нашу зависимость от внешних и внутренних обстоя­тельств, и если поймем, что жизнь, хотя она и одинакова во всех, тем не менее, проявляется и осуществляется в каждом по-иному и своеобразно. Поэтому одинаковое является различным. Каким бы противоречивым это ни казалось внешнему наблюдателю, мы равны друг другу и одинаковы именно благодаря этим различиям, ибо различие добавляет нечто к одинаковому. Таким образом, мы становимся еще более одинаковыми благодаря этим различиям и осознаем, что благодаря нашим различиям мы еще в большей сте­пени зависим друг от друга и еще в большей степени связаны меж­ду собой.

Как люди, мы к тому же знаем, что всецело отданы во власть сил, перед лицом которых все мы познаем на опыте нашу ко­нечность и ограниченность. Хотя они и распоряжаются нами по-разному, мы, как люди, равны перед ними, в равной степени сплачиваемся перед их лицом, становимся перед их лицом благо­говейными и боязливыми, когда речь идет о последнем, становим­ся благочестиво-созерцательными и молчаливыми. Перед их ли­цом мы соединяемся друг с другом наиглубочайшим образом.

САМОПОЗНАНИЕ

Очень много самопознания и стремления к самопознанию яв­ляются самоцелью. Уже поэтому самопознание уводит в сторону от существенных открытий. Ибо существенные открытия делают­ся в состоянии самозабвенности и познаются как дар. Они уводят нас от собственного в направлении чего-то большего, перед лицом которого мы останавливаемся в изумлении и забывают наши же­лания, в которые мы погружаемся, даем ему, полностью предав­шись на его волю, нести нас, не заботясь о том, куда оно, в конце концов, нас приведет.

Это познание соединяет. Оно позволяет нам познать, в глубине души, нашу зависимость от бесконечно многого, чего мы не пони­маем, так что мы как бы растворяемся в нем, сами как бы скры­ваемся от нас и именно благодаря этому приходим к себе. В этом познании мы спокойны, смиренны, всеми нитями связаны с про­никающим нас другим, требующим от нас усилий и одаривающим нас так, что мы, в конце концов, не чувствуем себя отрезанными или отчужденными от чего бы то ни было. В нем мы как бы выли­ты и как раз благодаря этому вплетены в полноту, далеко превос­ходящую нас, в которой мы безгранично ограничены.

Лишь в этом познании мы приходим к себе, каким бы проти­воречивым это нам ни казалось, и познаем себя сами. Так что же означает «сам»? «Сам» — это Целое, в котором я забываю себя.

СИЛА

Сила пробивает себе дорогу. Она бросает вызов и пробуждает в тех, на которых воздействует, новые силы, вырастает в них до еще большей силы, пока, в конце концов, противоположно направ­ленная сила не становится достаточно сильной для того, чтобы создать равновесие, в рамках которого противоположно направ­ленные силы взаимно ставят друг-другу предел. Вместо того, что­бы обратиться вовне, они обращаются внутрь, становятся более изысканными и духовными, начинают мериться по-иному, растут благодаря друг другу и ведут в душе, но также и в нашем теле и в нашем духе, к внутреннему богатству, к исполнению и успеху.

Самая большая сила — та, которая выдерживает любой на­тиск, поскольку она покоится в себе и потому может ждать, пока настанет ее время. Она сосредоточена, не угрожая никому. Она присутствует в отходе, она близка и в то же время недоступна. Она держится в стороне от происходящих на переднем плане схваток, сохраняет обзор, взвешивает и созревает. Но когда наступает под­ходящий момент, она всегда тут как тут. Ее ожидают, ибо она по­могает идти вперед тому, что утомилось и застопорилось в своем движении. Она также сосредотачивает вокруг себя противополож­но направленные силы, на время, пока они, действуя совместно, не приобретут достаточно новых сил, чтобы создать новое равно­весие, после чего игра сил не начнется заново.

Где же покоится та большая сила, которая всегда остается неиз­менной и одинаковой в игре различных сил? В душе, находящейся в созвучности с силой и противоположно направленной силой, с движением вперед и с остановкой, с ожиданием и с действиями.

Что же действует за этой игрой сил и противоположно направ­ленных сил? Имеет ли оно более глубокий смысл, или же все это всего лишь большая игра? Кто может это знать? Эти мысли или размышления — тоже часть этой игры.

Что же нам остается делать после всего этого? Мы будем про­должать эту игру сил дальше.

«БУДЬ - И ПРИ ЭТОМ ПОЙМИ БЕСПОЧВЕННОЕ ПРОЗЯБАНЬЕ НЕБЫТИЯ»'

* Рильке. Сонеты к Орфею. П/ХШ (в переводе В. Микушевича). В переводе В. Бакусева:

«Будь — но знай и смерти тугие оковы, внутренних махов твоей бездонной основы».

Дата добавления: 2015-11-30