Еврейский террор 37 страница

Я не буду их перечислять, их и так хорошо помнят и знают евреи… Но и евреи не дремали. Мало того, что они прибирали к своим рукам газеты и журналы, что исподволь готовили в них революцию, что всемерно поощряли в литературе динамичную тенденцию, что неустанно апеллировали к передовому обществу, что громко ныли о своей жалкой участи, что радостно поощряли русское самоотрицание, что открыто учили попирать историю и традицию, презирать отцов и дедов; мало того, что эти международные вульгаризаторы тащили нам с Запада всякую умственную гниль, затасканные отбросы чужой культуры (нигилизм, ницшеанство) лишь бы отучить от самобытности, лишь бы столкнуть нас с исторического пути. Мало всего этого! Евреи устами своих русских рабов, всяких теоретизирующих недо‑мысленников, наложили херем на всех, кто позволил себе усомниться в искренности иудейского культуртрегерства. “Таким” гг. Михайловские и Гольцевы, с благословения еврейского, отвели проплёванный угол “мракобесия” и “отсталости”; “таких” объявили за порогом отечественной словесности; “таких” заклеймили позором и отчуждением.

Еврейский натиск расколол всю русскую литературу на два враждебных стана. Еврейское “равноправие” стало, вдруг, пробным камнем “честности убеждений”, рубиконом политической нравственности, мерилом личных достоинств, билетом на райское блаженство, паспортом литературности и художественности. И так до сего дня…

Сколько у нас в литературе несправедливо отвергнутых и забытых – и всё из‑за жида! Такая вражда партий, направлений, а изнанка одна – жид!… Ради него раскололась литература и междоусобствует насмерть. Он всё внёс: и непримиримость, и озлобление, и ядовитую клевету, и неразборчивую месть.

Прежде этого не было. Герцен и Хомяков дружески беседовали в одном салоне, а у них ли не были различны взгляды? В. Белинский и К. Аксаков горячо любили друг друга, а разве были они единомышленниками? Но теперь попробуйте свести “различные взгляды”, да они глаза выцарапают друг другу, а то и просто обменяются пощёчинами. Стоит только вспомнить “Вехи” и тот гвалт, который подняли из‑за них еврейские борзописцы. Писатели и журналисты из‑за этого сборника перегрызлись, как собаки, а почему? Да, видите ли потому, что в сборнике Струве и Булгаков усомнились в нравственной порядочности революционеров, т. е. лиц иудейского происхождения. Обидно стало единоплеменникам Азефы, и вот – гвалт и ссора…

В. Окончательное пленение евреями русской литературы относится к началу нового столетия. Победа марксистов над народниками была и победой евреев над русскими писателями… Уже “социал‑демократические” журналы ‑“Начало”, “Правда”, “Жизнь” сплошь пестрили иудейскими псевдонимами. Да и “победу” декаденства приходится приписать тому же Израилю. Родоначальником декаденства является “Северный Вестник”, основанный Волынским‑Флексером вкупе с Минским‑Виленкиным и Любовью Гуревич. Неудивительно, что столичные дантисты и фармацевты с таким жаром встречали “модернистов” – это “из наших” – втайне восхищались еврейчики и аплодировали.

Так же, впрочем, аплодировали они и революции и тоже по родственному чувству. Ещё бы! Дейч, Гершуни, Гоц, Рутенберг, Азеф, Хрусталёв‑Носар, Троцкий‑Бронштейн, Парвус, Рубинович и т. д. Чем же не “русская” революция?

Или вот ещё “русская” скульптура, кто её творцы: Антокольский, Гинзбург, Аронсон, Бернштам, Синаев‑Бернштейн. Все такие фамилии, что Русскому хоть с моста да в воду.

Ко времени русско‑японской войны и последовавшей затем смуты, литература положительно разделилась между 12‑ю коленами израильскими. Конечно, публицистика была в нераздельной власти евреев, но не лучше обстояло дело и с критикой, и с философией, и с художественной литературой.

Пускай, то была особенная пора, когда они угрожали нам даже иудейским “царём”. Но вот теперь революция, кажется, прошла, а евреев стало вдвое больше! Они во всех щелях, во всех норах литературы, имя им теперь – легион В критике: Корнфельд, Кранихфельд, Венгеров, Айхенвальд, Абрамович‑Кадмин, Л. Шестов‑Шварцман, П. Коган, Н. Лернер, Фричс, Волынский‑Флексер, Л. Гуревич, Долинин‑Искоз, Мендельсон, Бродский, К. Сюнненберг, Лурье, А. Эфрос; в театральной критике: Н. Эфрос, Homo Novus‑Кугель, Lolo‑Мунштейн, Э. Бескин, А. Койранский, Яков Львов‑Розенштейн; в публицистике: А. Яблонский, Изгоев, Каминка, Гессены, Дионео‑Шкловский, Вейдемюллер, Вл. Жаботинский, Слонимский, С. Прокопович, Н. Иорданский, Оль‑Д'Ор, Вл. Азов‑Ашкинази, Вл. Брендер, В. Волин‑Шмерлинг, Дж. Нрауниш‑Любошиц, Мускатблит, Ратнер, Зак, Меб‑Бескин, Гальберштадт, М. Шик, Мандельштам, И. Матусевич, Волжанин‑Израэльсон, Берлин, Клейнборт; в беллетристике: О. Дымов‑Перельман, С. Юшкевич, Д. Айзман, А. Кипен, С. Ауслендер, С. Анский, Н. Осипович, А. Грон, Аверченко‑Лифшиц, Архипов‑Бернштейн; в стихотворстве: Минский (Виленкин), Саша Чёрный‑Гликберг, Амари Вл. Ленский‑Абрамович, Тан‑Богораз, Дм. Цензор, Янтарев‑Бернштейн, Муни‑Киссен, С. Рафалович, К. Льдов (псевд.), С. Городецкий, Як. Годин, М. Гофман, Биск, Дике, С. Рубанович, Теффи‑Лохвицкая, М. Паппер, Фейга Коган, Вилькина, Эренбург, Волькенштейн…

По этот еврейский список далеко не исчерпывает всю пишущую иудейскую саранчу. Сколько их по редакциям всяких “охраняющих входы”, Сколько их по провинции, в Киеве, в Одессе, сколько еще репортеров (это их призвание), всяких гг. Кегулихесов и Редеров?…

И эти господа направляют судьбами литературы, от них просвещение от них знание, от них русское слово!

Столичные книгоиздательства сплошь еврейские. “Московское книгоиздательство” Пализена, “Польза” Антика, “Универсальное к‑во” Столяр, «Современные проблемы” Кадиша, “Мир”, “Культура”, “Освобождение”, “Шиповник” Копельмана, “Просвещение” Цейтлина, “Общественная польза”. „Брокгауз и Эфрон“ (Энциклопедический словарь), “Гранат” (Энциклопедический словарь) Левенсона.

Из столичных газет и журналов специфически еврейскими являются “Речь” Гессенов. “(Современный Мир” Иорданского, “Сатирикон” Корнфельда, “Солнце России”, “Синий журнал” Корнфельда, “Биржевые Ведомости» и “Огонёк” Проппера, “Запросы жизни” Бланка, “Копейка” Городецкого. – Московская Газета” Бескина… И все это – только в столицах.

Как видите, дальше идти некуда. Вместо печати и литературы, битком набитая синагога, жаргон торжествует; “гой”, как нищий стоит в притворе… На “алтаре” безнаказанно происходит заклание и разодрание всего русского обкрадывается русский язык, опошляется русский ум, оплевывается русская история, поносится русский народ. Ужас в том, опасность в том, что евреи, перенимая наш язык, наши литературные формы, внешне усиленно прикидываясь русскими, всячески стараясь внешне обрусеть, остаются все теми же евреями, вкладывают в русские формы свое, еврейское содержание, свой дух,вытесняют наши духовные ценности, нашу психологию, нашу нравственность, наши русские идеалы. Опасность прежде всего в том, что евреи обкрадывают нас лингвистически (как они уже обокрали немцев), внутренне с нами не сливаясь, не ассимилируясь психологически. Пиши евреи на своем говоре, нам бы от этого не было убытка, но их еврейская мысль получает русское выражение и таким образом пролазит в наш русский обиход.

Где широкой публике разбираться в тонкостях стилистики? И вот звучные псевдонимы облыжным путём проскальзывают в читательскую массу. Среди евреев, пишущих по‑русски, конечно, есть люди знания и любви к литературе и её истории. Таковы Волынский, изучавший Достоевского, Венгеров, историк литературы, Лернер, посвятивший себя Пушкину, Айхенвадьд, пылающий нежной любовью к нашим классикам, Гершензон, возлюбивший славянофильство и многие другие. Но… не лучше ли им не знать или открыто презирать нашу духовную сокровищницу? Ведь только по‑еврейски они и любят, и оценивают.

Достоевский у Волынского получился с длинным носом, а К. Аксаков у Венгерова похож на цадика; у наших же классиков, как они выставлены у Айхенвальда, чуть‑чуть гортанный говор и какая‑то семитическая чувствительность.

И я не знаю ещё что страшнее для России, для нашей литературы ненависть или любовь евреев? Думаю, что любовь. Разве не пылал спрут‑Израиль пламенной любовью к Ханаану и разве не всосал в себя все его сокровища? Сорок веков меняют евреи языки и одежды, страны и обычаи, а остаются евреями. Они, быть может, и от нас уйдут, но их дух останется. Дух отрицания и низменности… Должно быть, такова именно задача вселенского спрута: возлюбить, приспособиться, истрепать, высосать, опустошить все, оставить мерзость запустения и уйти.

Для евреев наша литература, конечно, обетованная Палестина. Какая радость обрядить, своё духовное убожество, свою трусливую похоть, свою хдладную корысть в такой пурпур и висон, придать своей низменности полёт и дерзание, похоти красоту, корысти размах и нравственное оправдание и втянуть в свою нарядную грязь ещё одну неиспорченную душу!

Бойтесь иудейской любви, страшитесь её нежных толкований – волки приходят в овечьей шкуре. Но надо поглядеть на зубы, вникнуть в волчьи инстинкты, присмотреться к блеску волчьих глаз.

Необходимо обратиться к психологии иудейского творчества, к сути катальных замыслов, добраться до жидовской изнанки!…

XIX. Такова панорама “свободы” и “равенства” иудейских, раскрывающаяся на наших глазах, особенно в русской земле. В той либо иной степени господство евреев сказывается теперь повсюду, но нигде, без сомнения, оно не является столь признанным и очевидным, как именно у нас.

Таковы издевательства угнетённого племени над всем, что людям дорого и свято. Такова злостность глумлений сынов Иуды над самыми мечтаниями страждущего человечества об улучшении своей беспросветной горькой участи…

Впрочем, если нигде раньше не соблюдалось скопления восьми, по крайней мере миллионов иудеев то и никогда еврейство не достигало столь неимоверного триумфа, как в современной России.

Основной признак тирании – невозможность протеста. Он устанавливается безпощадностью гнёта. Попробуйте восстать хотя бы против первого попавшегося шантажного листка жидовской прессы! Но сыны Иуды этим не довольствуются. Они стремятся не только к материальной, иначе говоря, лишь временной, а и к моральной, т. е. бесповоротной тирании. Исключая всякое сопротивление, евреи, тем не менее, хорошо понимают, что, раз остаётся духовная сила, то, чем дольше станет претерпевать она давление, тем опаснее будет взрыв… Отсюда для них ясно, что помимо угнетения физического, неизбежны и мероприятия, направленные к уничтожению самой вероятности сопротивления, значит, к разложению той силы, которая могла бы оказать противодействие. Поступая сообразно с этим, евреи стремятся отнять у народа разум, исковеркать его душу, отравить сердце, унизить и запятнать всё его прошлое, внушить, наконец, стыд пребывания самим собой. В таких видах иудейство располагает целой фармакологией ядовитых веществ особого рода и тем более смертоносных, что применений их испытано на протяжении веков. В современную эпоху иудеи располагают сверх того и универсальной отравой в образе повседневной печати. По отношению к ней они не только монополисты, но и стоят вне конкуренции.

Даже располагая, например, процентами с 26.000.000 талером гвельфской кассы[154] и субсидиями казны, Бисмарк в расчёте перехитрить всемирное еврейство образовал “фонд пресмыкающихся” (Reptili‑enfond) и создал вероломную организацию для подтасовки общественного мнения через газеты и брошюры согласно указаниям из Берлина. Не надеясь на одних немцев, он рискнул повторить опыт Средних веков, когда на богословских диспутах прелаты из крещёных евреев натравливались, хотя и безуспешно, на евреев некрещёных. Сообразно с этим в имперском управлении по делам печати были сосредоточены дрессированные ad hoc “свинопасы” или “свиные жиды”, “Sau‑Judeib, для оптовой фальсификации народного духа в Германии, по иудейскому генерал‑басу. Всё это было бы, пожалуй, недурно, но Бисмарк упустил из виду, что эти переряженные “свинопасы” остаются, тем не менее, членами “избранного народа” совершенно так же, как и остальные жиды‑газетчики, играющие судьбами государств. Они могут и будут действовать со всем искусством шулеров и даже не только за страх, а “за совесть”, но, увы, исключительно во имя мирового господства кагала. Понятно, что злостная оперетка, затеянная “железным канцлером”, превратилась, на радость Израилю, лишь в иудейское шутовство. Но если “избранный народ” сумел, таким образом, превратить в своё орудие и самого Бисмарка, то уже нет никакой надежды на успех у его мелко плавающих подражателей…

Завладев печатью, “угнетённое племя” не замедлило присвоить и всё остальное. Но захватив прежде всего материальные блага, этот nervus rerum gerendarurn, и отнимая у гоев средства пропитания, еврейство не исчерпывает таковыми своих мероприятий. Недаром говорят немцы, что потерять мужество, значит всё потерять. Расчёт евреев направлен как раз по этой дороге. Превознести до недосягаемости собственное могущество и, наоборот, разоружить, обезличить, лишить гоев веры в себя – такова задача кагала, но не последняя. Требуется ещё ожидовить нас. Но, проделывая и это, сыны Израиля не разрешают да и, очевидно, не могут позволить гоям стать евреями.

Ожидовление культивируется единственно для воспитания в нас изумления и раболепия перед сынами Иуды.

Сейчас в России они этого достигли, как никогда и нигде раньше. Сознавая, применяя, испытывая свою мрачную власть, иудаизм на сцене истории атаковал в заключение две величайшие империи мира – Рим в древности и Россию в настоящее время. Рим удалось кагалу погубить, а Русская Земля, правда едва‑едва, но всё же держится…

Есть, однако, разница и в судьбах народов. Один вид еврея вызывал хохот на всём пространстве Римской державы. В России жиды являются теперь образцами талантов, благородства и неодолимости, а мы, парии, славословим их, преклоняемся, чуть не боготворим!…

Это ли не последнее слово искусства тирании?

Где ещё искать доказательств очарования кагальных мероприятий, государственного ума, блеска, величия иудейского правительства?

Но нет совершенства в этой юдоли плача. “Гениально” сыгрался жидовский оркестр, а и в нём бывают роковые диссонансы, слышатся фальшивые ноты…

Всемогущество “Alliance Israelite Universelle” не мешает жидам содрогаться за свою участь. Волны народного самосознания идут неудержимо отовсюду на изъязвлённые утёсы еврейской гордыни. Пока отдалённые, но страшные раскаты народного гнева уже дают о себе знать среди наступления грозы… Ураган приближается быстро и горе тем, кто оскорбил русское сердце!…

Exoriare aliquis nostris ex ossibus ultor!

Темная сила

Pouvoir occulte

Несчастные труженики, как вас обманывают!…

Международное Тайное Правительство

Из всего предыдущего необходимость центральной и сокровенной власти над “культурным” миром проистекает логически.

I. Обозревая изложенное, вдумчивый читатель не может не признать распределение материала направленным к тому, чтобы означенный вывод возникал сам собой. Обращаясь к русским людям, настоящее исследование повинно было, прежде всего, отметить главные моменты еврейского вопроса в России. Таково и есть “Вступление”. Но это лишь частный случай проблемы. Посему раньше, чем обратиться к её рассмотрению, надлежало дать обзор иудейского спектакля на всемирной сцене. Стало быть, “Очерк борьбы арийцев с семитами” должен был следовать за “Вступлением” непосредственно. Дальнейшим предметом изучения являлось уже само еврейство, но, без сомнения, лишь в синтетической форме, ибо перед нами не вся иудейская сфера, а только специальная в ней тема. Вот почему стали на очередь “Общие замечания о евреях”. Данная же область разделяется на статику и динамику иудаизма. В пределах статики центром тяжести служит “Закон” Израиля, вследствие чего этот отдел распадается на три основные момента: Талмуд, Шулхан‑Арух и Каббалу. С другой стороны, и в сфере динамики нельзя было не отметить трёх же присосков к человечеству того колоссального спрута, который именуется Агасфером. Значит, жид газетный, жид биржевой и жид политический подлежали вызову для ответа поочерёдно. В заключение предстояло суммировать элементы, намечая как доказательства существования у евреев собственного правительства во все времена, так и те симптомы либо провозвестники, которыми неизбежно устанавливается интернациональный характер кагала. Согласно с этим “Всемирный Еврейский Союз”, как явление, требуемое ходом событий, играет в этом эпилоге роль, так сказать, главенствующей мелодии.

II. Окинув цепь минувших веков для уразумения того, что происходит на наших глазах, мы, думается, были бы вправе и помимо новых доказательств признать неустранимость идеи международного тайного правительства, равно как невозможность допустить пребывания оного где‑либо, кроме еврейства. Конкурентом являлось бы, пожалуй, масонство, претензии которого в свою очередь необъятны. Но уже служебное отношение “детей Вдовы” к сынам “избранного народа” исключает всякое соревнование. А если мыслима гипотеза о восстании арийцев против иудейского семитизма именно через масонство, то обращение её в действительность должно быть почитаемо столь отдалённой туманностью, куда исторические телескопы ещё не в состоянии проникнуть.

Во всяком случае нет у масонов ни средств, какими располагают евреи, ни способов защиты, которыми кагал способен разгромить любое сопротивление в самом его зародыше. Нет, наконец, у масонов ни сосредоточения сил, каким владеет еврейство, ни выработанного тысячелетиями навыка маневрирования. Между тем, вглядываясь в совершаемое иудеями ныне, трудно отрешиться и от мысли о Цусимском бое. Как там огнём японской артиллерии были отправляемы на дно океана наши броненосцы один за другим, так и в схеме еврейских операций мы видим концентрацию залпов неизменно по какой‑нибудь одной цели до окончательного сокрушения оной. Припомним хотя бы о иеромонахе Иллеодоре и епископе Гермогене либо о монархических организациях вообще, а о “Союзе русского народа” в частности. Не позабудем наряду с этим и о цинизме иудейского предательства в деле Дрейфуса…

Образ действий японцев с первых же дней войны, равно как их презрение к правилам чести и самым элементарным требованиям международного права, начиная со злодеяний у Чемульпо либо при первой атаке Порт‑Артура, свидетельствуют о сознательной уверенности наших врагов в своей безнаказанности, т. е. в неизбежности нашего поражения. Ниспровергаясь до аналогии с японским, вероломство евреев равным образом исключает какое‑либо другое объяснение.

“Не имея понятия в тактике или стратегии, помни об одном – нельзя делать угодное неприятелю”, – советовал Наполеон. Увы, до сих пор в России под влиянием сладости столь долго бывшего запретным плода, а ещё более под гнётом стадного психоза многие придают указанному совету мало значения и на радость кагалу политиканствуют. Еврейство же, удаляя нас со всех путей деятельности, кроме самых неблагодарных, либо подчиняя их себе, отнимает у русского народа средства пропитания, а взамен навязывает ему… кагальную политику.

Это уже в такой мере стало для сынов Иуды азбучным, что и еврейские мальчишки‑карманники, воруя на рынке у зазевавшегося крестьянина последние гроши, не забывают сунуть ему в карман прокламацию…

Это бесстыдно даже будучи рассчитываемо на непонимающих талмуда, хотя и взрослых людей. Но еврейство не ограничивается ими. Напрягая крайние усилия к просвещению собственного юношества, иудеи подстрекают наше не учиться вовсе. С злостным и предумышленным коварством они заставляют детей гоев внимать бессмысленным “теориям” социализма и устраивать явно нелепые политические забастовки.

Одним приёмом данного рода кагал: а) вооружает светом знания своих “бундистов” и наоборот, обрекая на невежество молодёжь гоев, лишает её важнейшего из орудий борьбы; б) завладевает государственными и общественными должностями, а также свободными профессиями, требующими научной подготовки, стало быть, расширяет свои материальные средства и, что ещё для гоев опаснее, безгранично усиливает иудейское влияние и власть и в) приобретает возможность восхвалений по адресу сынов Иуды одновременно с “правом” издевательства, будто мы существа низшей породы и ни на что непригодные. Не менее вразумительным образцом иудейского лукавства является следующее. Навязывая тем же гоям парламентаризм и преследуя администрацию, разумеется, пока не захватит её в свои руки, еврейство проповедует расширение компетенции суда в твёрдой, конечно, надежде поработить его. Легчайшим же путём к этому является, без сомнения, захват адвокатуры. Вместе с тем, как уже было замечено, Израиль желает властвовать “не за страх, а за совесть”. Сообразно с этим, “избранный народ” разыгрывает вновь изобретённую, а по злостности даже невиданную оперетку. Обучая иноплеменное, преимущественно русское, юношество политиканству и увлекая его на погибель, кагал в неизреченном милосердии своём надевает маску её же благодетеля и через иудейскую либо шаббесгойскую адвокатуру явно стремится монополизировать саму область защиты как в общеуголовных, так даже в военно‑полевых судах. Истощая терпение судей, еврейская адвокатура не прочь украсить себя ореолом добродетели и по “социальному” пути. Посему волки в овечьей шкуре сказанным не ограничиваются.

Мы видим, например, что в целях иллюминации на кагальный лад той самой ленской эпопеи, которая создана евреями же и для евреев, адвокатура “свободы”, неистово себя рекламируя, спешит на помощь русским рабочим в Бодайбо…

III. Удивляться нечему. Такова же, в сущности, была и французская революция. Добродушие Людовика XVI и созыв Национального Собрания в 1789 году полностью обеспечивали мирное удовлетворение народных нужд. Не только практически, как показали события, но и теоретически не требовалось зверств и крови для устранения злоупотреблений. Всё устроилось бы дружески, полюбовно, не будь на сцене проклятого еврейского вопроса. Тринадцать раз вынуждаемо было заниматься им Национальное Собрание и, тем не менее, решало его отрицательно. Но еврейство сосредоточило на этом пункте весь огонь кагальной артиллерии. Все средства были пущены в ход. Главари Собрания продались жидам. Тогда только, 25 сентября 1791 года, еврейство восторжествовало на погибель своим же благодетелям‑французам, а затем, понятно, остальным народам Европы и, как теперь уже несомненно, – Америки. За благодеяния Людовика XVI евреи и масоны отрубили ему голову. Но сынам Иуды было мало равноправия. Они жаждали отнять у древней феодальной аристократии замки, парки, земли, художественные собрания, величественные отели в Париже, обаяние и власть. Они решили присвоить наряду с коронными бриллиантами верховное владычество над Францией, верно рассчитав, что за сим придёт и всё остальное. Для достижения цели они создали террор, заставляя иных спасаться бегством, а других “сторонников прежнего режима” сотнями и тысячами отсылая к “тётушке” Гильотине. Смена республики диктатурой Наполеона и замена последней деяниями Венского конгресса проливала новые потоки крови, но не переставала обогащать “избранный народ” свыше всякого вероятия. Конечные же результаты, раскрывающиеся перед изумлёнными взорами нынешнего поколения, выразились как в совершенном порабощении, так и в повальном ожидовлении европейских народов.

Отступая ещё далее – в древний мир, мы лишь вновь убеждаемся в неизменности иудейского предательства, всякий раз – международного. Прав был философ Сенека, когда сказал: “Cum interim usque sceleratissimae gentis (Judaeorum) consuetido convaluit ut per omnes репе terras recepta sit. – Victi victoribus leges dederunt” [155].

IV. В период громкого процесса о мошенничествах иудейского банкира Хаима Оппенгейма большой знаток Египта доктор Рейниш на основании дешифрирования египетских иероглифов удостоверил следующее – “В древней стране фараонов около XIX столетия до Р.Х. цветущая египетская культура стала заменяться крайним упадком нравов и необузданным распутством. Чуждую коренному земледельческому населению порочность внесли многочисленные семитические, финикийские, иудейские и арабские купцы, которые, переселившись в Египет, своими злоупотреблениями в торговле, равно как дерзкой, бесчестной погоней за наживой потрясли у египетского народа чувство правды и патриархальный строй. Наступил период упадка, столь красноречиво описываемый автором “лейденского папируса”. Деморализация началась со слуг и пабов а затем наступило и господство наложниц. Вельможи покупали себе сирийских и эфиопских рабынь и наделяли подарками, тогда как их собственные жёны оставались в пренебрежении, терпели нужду. Наглое стремление к приобретению богатств во что бы то ни столо и беспредельная страсть к наслаждениям привели к полному разладу общественных отношений. Старые, уважаемые семьи обеднели и пали, а на смену им поднялись бродяги и прайдохи. Те, у кого ничего не было, стали обладать замками, землями, садами, рабами, сокровищами. Они не только проникли в высшее общество, а получили доступ и во дворец. Кто же чувствовал непреодолимую страсть к воровству, но желал придать ей благопристойную форму, тот мог отправиться в казначейство, внести известную долю краденого и вступить в цех воров. Этот цех имел своего старшину, к которому приносилось всё похищенное в целом Египте. Кто хотел получить свою вещь обратно, мог придти к старосте и уплатить за возвращение краденного плату по таксе в пользу вора или, выражаясь по‑венски, внести ему “провизию”. Фараон Рампсинит выдал свою любимую дочь за самого отъявленного плута, прославившегося искусством водить за нос как судей, так явную и тайную полицию… Хотя в Египте ещё не было суда присяжных, но этот плут не только не находился в остроге, а даже считался умнейшим человеком. Вот до чего дошло дело в Египте, который прежде, благодаря честности и трудолюбию, достиг высокого расцвета культуры…”

Речь д‑ра Рейниша была произнесена в Вене и произвела немалую сенсацию. Правда, иные принимали подобное описание египетских порядков за тенденциозную сатиру на венско‑австрийские дела, но её знаменитый автор категорически утверждал, что не имел в виду ничего подобного, так как исследования иероглифов буквально подтверждают сказанное им, а сходство с положением венских дел – простая случайность…

V. Двадцать пять веков спустя, мы видим во Франции повторение картины, данной Рейнишем из жизни древнего Египта. В заседании государственного совета 30 апреля 1806 года, указав на отвратительную беззастенчивость, с которой евреи меняют отечество, и перечислив ряд изменнических деяний с их стороны, Наполеон отметил, в частности, что сыны иуды, как тучи воронов, собираются на полях битв с целью грабежа раненых и умирающих, либо для того, чтобы здесь же скупать награбленное у мародёров. А что и сами “освободители евреев”, якобинцы, не обольщались никакими иллюзиями относительно своих протежэ, это явствует хотя бы из следующего приказа, хранимого во французском национальном архиве:

“Северная армия. Под страхом смертной казни запрещается евреям следовать за армией. Генералы и командиры отдельных частей, равно как наблюдательные комитеты пограничных общин, обязаны собирать сведения о нарушителях этого приказа, задерживать их и казнить в двадцать четыре часа. Монсе 16 мессидора II года Республики, единой и нераздельной. Представитель народа в Северной армии, Лоран”.

Если подобно фортам, воздвигаемым для защиты крепости вне её пределов, Наполеон окружал свой престол, назначая братьев королями в старые либо заново учреждаемые государства, то и Меер‑Амшель Ротшильд применял тот же план. Основав своё благополучие на развалинах Франции, в особенности после Ватерлоо, он распределил Европу между пятью сыновьями. Главная контора была оставлена во Франкфурте на Майне, банкирские же его дома в Вене, Неаполе, Париже и Лондоне, как вынесенные вперёд форты, окружали её. Войны Республики и Империи, а за ними ликвидация Венским конгрессом того, что “перепутал” Наполеон, сопровождались бесконечными займами, и названым кагальным фортам едва хватало времени собирать барыши. Реставрация Людовика XVIII обусловила ликвидирование Ротшильдами же контрибуции, равно как вознаграждения эмигрантов, на огромные суммы. Выпущенная для этой цели 5% французская рента была продана через Натана Ротшильда главным образом в Англии по 56 за 100. Принимая затем во внимание, что Ротшильды являлись прежде всего английскими агентами и состояли банкирами монархических коалиций, а затем и “Священного Союза”, можно себе представить, какими оказывались гешефты новоявленной иудейской династии, когда французскому правительству пришлось эту ренту конвертировать в 4%‑ную. Перебегая то и дело с одной стороны на другую, Ротшильды для развития биржевой игры способствовали, между прочим, и революции 1830 года, как не теряли случаев “помогать своему счастью” в революционную эпидемию 1848–1851 годов и при вступлении на престол Наполеона III Маленького. Никогда не затруднялись они предательствовать в том же направлении и раньше, и позже. Для сокрытия своих манипуляций они вели двойные торговые книги, как это было установлено официальным путём при подавлении беспорядков в Вестфалии в 1809 году. Вообще говоря, если существует область, где международное владычество евреев несомненно и безусловно, то это, разумеется, биржа. Здесь именно раскрывается, как “идеализм” масонства, так сущность интернациональной шахматной игры кагала народами и государствами, так, наконец, и превращение их повелителей в орудия мировой политики Израиля, Англии и “детей Вдовы”[156].

Дата добавления: 2015-11-30