Еврейский террор 31 страница

Еврейские монеты последних двух столетий до Р.Х. и первого века нашей эры равным образом указывают на чрезвычайный авторитет Санхедрина и его главы, первосвященника. От дней Иоанна Гиркана, сына и преемника Симона Маккавея (135–106 гг. до Р.Х.) монеты внутри оливкового венка носят такую надпись: “Иоанн, первосвященник и Совет евреев”. То же самое было при Иуде Аристобуле, сыне предыдущего (106–105). Здесь надпись такова: “Иуда, первосвященник и Совет евреев”. Монеты последнего из Асмонеев, Антигона (40–37), имеют на лицевой стороне надпись по‑гречески: “Царь Антигон”, а на обороте по‑еврейски: “Мататия, первосвященник и Совет евреев” (оба имени значат одно и то же).

С начала же христианской эры идут монеты, относимые к первому восстанию против римлян (66–67 гг. по Р.Х.); надписи таковы: “Елеазар, первосвященник”, либо “Симон, Нази Израэлъ”.

Последнее видимое проявление Санхедрина имело место незадолго до разрушения Иерусалима Титом. Затем политическая история евреев как бы исчезает под смертным покровом. Но так как иудейский народ не умер, то и Санхедрин возродился, что мы увидим далее, хотя и под другой формой.

Изложенным удостоверяется, что персидская эпоха евреев служит прямым доказательством существования у них правительства, распоряжавшегося судьбами Израиля.

IV. Парфянское царство. (255 г. до Р.Х. – 226 г. по Р.Х.) Прожив всего 482 года, парфяне нашумели, однако, в мире немало. Они, без сомнения, могли бы сохранить свою монархию и дольше, если бы, подобно Риму, не были отравлены Иудаизмом.

Населявшие юг России и за 500 лет до Р.Х. столь картинно описанные Геродотом, скифы двумя столетиями раньше, как вихрь пронеслись между Каспийским и Аральским морями по всей Малой Азии, Сирии и Палестине, оставив в легендарных воспоминаниях еврейства ужасы “Гога и Магога”. Лет 500 спустя под влиянием междоусобиц часть скифских племён вновь двинулась в поход и между Каспийским морем на севере, Евфратом на востоке, Амударьёй на западе и Индийским океаном на юге основала парфянскую империю. В ней даже Рим встретил достойного себе соперника. Суровые войска не раз наносили поражения изумлённым легионам. Царь парфян Ород у себя во дворце был на спектакле, когда в разгар “Вакханок” Эврипида один из его генералов принёс в подарок ему голову Красса (54 г. до Р.Х.); разгром парфянами Антония (36 г. до Р.Х.) отбил и у Августа охоту к азиатским экспедициям. Впрочем, с течением времени отношения смягчились, хотя не надолго. При Августе, Тиберии и Клавдии они были доброжелательны, но при Траяне, Адриане и Марке Аврелии не раз становились враждебными. Решительный же удар парфянскому царству был нанесён сперва Каракаллой, а затем около 226г. по Р.Х. Артаксерксом либо Атширом, персидским солдатом, который взбунтовал Месопотамию, Персию и Мидию, убил последнего царя парфян Артобана IV и основал так называемую вторую персидскую монархию либо империю Сассанидов.

Наряду с боевыми превратностями, Парфия заслуживает упоминания, и вот почему. Четыре главных источника образовали нынешнее масонство: гностицизм, манихейство, альбигойцы и тамплиеры. Небезызвестно также, что масоны называют себя “Детьми вдовы”. Что это значит? Разгадку надо искать в столице парфянского же царства ‑Ктезифоне. В начале III столетия по Р.Х. родился в Персии Манес или Манехей. Ещё ребёнком он был куплен богатой вдовой из Ктезифеона. Воспитанный и освобождённый ею, он после её смерти унаследовал её состояние. Отдавшись знаниям сокровенным, он явился проповедником нового учения и вместе со своими последователями стал именоваться “Детьми вдовы”. Впрочем, святым Леоном, папой Римским, их учение было справедливо резюмировано так: “Для них законом служит обман, религией – дьявол, священнодействием – срамота”. Они распознавали друг друга по условным выражениям, а также через прикосновение к рукам и груди. Но это последнее являлось столь неблагопристойным, что, по свидетельству блаженного Августина, было отменено.[129]

К своему несчастью, парфяне от вавилонян и персов унаследовали, как и мы от Польши, самое гнездо еврейства. Здесь сыны Иуды, видимо, утратили последние границы предерзости. Таким образом создалась вразумительная трагикомедия из похождений Азинея и Анилея, двух нищих иудейских бродяг, сыновей ткача в городишке “Неэрда”, близь Вавилона, на Евфрате. При царе Артобане, сбежав от срочной работы у хозяина, эти евреи направились в прилегающие к реке болота, собрали шайку таких же головорезов, как сами, построили укрепления и стали разбойничать в окрестностях. К сожалению, рассказ, сюда относящийся, мы находим только у Иосифа Флавия (Древности, кн. XVIII, гл. 12). Причём этот иудейский автор не находит слов восхваления “доблести” единоплеменников. Однако, подозрительность и цинизм повествования говорят сами за себя. Так или иначе, но, если верить Флавию, царское войско было вмиг разбито бродягами, и Артобан оказался вынужденным призвать обоих жидов ко двору. Азиней был отвратителен и по внешности, что не мешает, однако, Флавию уверять, будто царь Артобан изумлялся, как в таком мизерном теле может пребывать столь великая душа. Не стоит, разумеется, излагать похождения еврейских негодяев далее. Поэтому мы ограничимся замечанием, что после целого ряда кровавых невзгод, причинённых ими жителям вавилонской провинции, эти жиды были наконец изгнаны парфянами и, разумеется, пытались скрыться то в Селевкии, то в Ктезифоне. Но попадая либо на греков, либо на сирийцев, они были истреблены, как лютые звери. Таким образом погибло до 50.000 еврейских разбойников. Остатки бежали, кто в Неэдру, а кто в Низивию, понадеявшись на тамошние укрепления, равно как на своих единоплеменников, там проживающих. Однако, сирийцы и греки рассеяли их и отсюда, уже окончательно.

Эта почти невероятная сказка убеждает ещё раз, как в быстроте распоряжений иудейской власти для объединения сил кагала, хотя бы и под командой бешенных тигров, так и в том, на что можно рассчитывать от еврейского историка, будь он сам Иосиф Флавий, если дело идёт о членах “избранного народа”, кто бы они ни были…

Находясь в таких условиях, Парфянское царство скончалось преждевременно от иудейской отравы. Увы, оно не могло вынести того количества сынов Израиля, которые пожирали его. Если в наши дни мы наблюдаем страшное действие кагалыюго яда на таких странах, как Франция и Австрия, ещё изнывающих в тяжкой борьбе, то случаи смерти государств, заражённых кагальными “благодеяниями”, известны были в древности далеко не на одном лишь примере парфян. Той же участи подверглись: царство Эламское в Ю.‑В. части Месопотамии, княжество Адиабена на верхнем Евфрате; королевство Остготов в Испании, Хазарское царство на Волге… В средние же и новые века погибла Польша, а за ней в настоящее время ждут своей очереди и некоторые другие страны.

V. Римская империя. Бесспорно, что Рим был очень терпелив по отношению к евреям и не по их заслугам многомилостив. Невероятные злодейства, которые совершались лютыми иудеями в периоды их бесконечных восстаний, влекли, правда, за собой соответственные репрессалии. Затем, однако, жизнь шла опять своим чередом. Римская власть, может быть, слишком долго оставляла евреям не только полное общинное самоуправление, но даже их собственных царей. Уважение Рима к их религии простиралось до того, что им разрешалось убивать всякого иноверца, который перешагнёт за известную черту в ограде Иерусалимского храма и что, не в пример прочим народам, римские войска, вступая в Иерусалим, покрывали чехлами орлы своих грозных знамён, дабы не возбуждать понапрасно дикого изуверства евреев. Наряду с этим Император Август благоволил к Ироду I, основателю новой еврейской династии; жена Нерона Поппея была благочестива, говорит Иосиф Флавий, т. е. иудействовала; Александр Север гордился званием архи‑синагога; Клавдий всячески покровительствовал Ироду Агриппе; Гелиогабал был обрезан; любимейший сверстник в детстве и собутыльник в юности Каракаллы был уже чистокровный еврей. Римский губернатор Иудей, Тиберий Александр, именовавший себя язычником, но не позабывший награбленным серебром и золотом украсить ворота Иерусалимского храма, был заклятый еврей; Юлиан Отступник собирался восстановить и сам храм и т. д., и т. д.

Тем не менее, Антонин Пий, может быть, единственный цезарь, которому анналы синагоги воздают хвалу. Но тогда как римский мир восторгался в этом преемнике сурового Адриана доблестями Тита и справедливостью Нумы, евреи восхваляли Антонина исключительно за его дикие преследования христиан, да ещё за то, что он яко бы сам подвергался обрезанию. Они даже приписывают ему долю участия в составлении первой части талмуда – Мишны[130].

Действуя таким образом, римская власть, к несчастью, повторяла роковую ошибку других правительств, бывших и будущих. Чуждые стыда, евреи не только не ценят делаемых им снисхождений, а нагло злоупотребляют ими. Никогда еврейство со своей стороны не уступало ни в чём. Наоборот, путём нищенства, шантажа или разбоя оно неизменно приобретало что‑нибудь вновь.

Ясновидцем был Катон Древний,, и если бы Рим памятовал о его “Carthaginem esse delendam”, он, вероятно, прожил бы ещё несколько столетий. Римская история в сущности распадается на два периода: карфагенский и иудейский, причём второй оказался, как это ни странно, опаснее первого. Неизвестно, понимало ли римское правительство тождество по характеру финикиян, карфагенян и евреев, явствующее из чрезвычайной близости их языков.[131] Во всяком случае, Рим опоздал свести счёты с Иудеей. Причина заключается, без сомнения, в казавшемся ничтожестве евреев. Действительно, не понимая их, трудно было допустить, чтобы они были в состоянии угрожать Риму такими невзгодами, с которыми пуническая эпопея не способна идти в сравнение. Сосредоточение сил Карфагена и разбросанность иудеев представлялись как бы несоизмеримыми. Но если древний Рим промахнулся за недостаточностью опыта, то уже никакого снисхождения не заслуживают современные нам “великие” державы, ратующие за евреев. Ратоборство подобного рода тем пагубнее для них же самих, что метод деятельности иудейской остаётся всё тем же. Самоуничижение, крокодиловы слезы, предательство замыслов, тьма и мрак в нападениях из‑за угла пребывают у евреев неизменными.

Как бы, однако, ни было, мы не пишем истории еврейства в римскую эпоху, да и не имеем возможности останавливаться на этой проблеме долго. Посему в направлении к нашей основной теме о сокровенном иудейском правительстве мы ограничиваемся единственной, но роковой картиной, относящейся к еврейскому бунту перед осадой Иерусалима Титом и нарисованной таким наставником, как Ренан[132]. Картина эта знаменательна вдвойне: как художественное произведение, своей мрачной параллелью несчастий Рима с сопровождавшими их, грозными явлениями природы; как поучение правителям государств, своей аналогией между тогдашними элементами римской истории и ужасами, пережитыми Россией в 1904–1905 годах.

Итак, обращаемся к “Антихристу”:

“Еврей оказал этому миру столько услуг и причинил столько зла, что справедливо отнестись к нему невозможно…

Неодолимая потребность в волнениях обусловливалась для еврейской среды мессиническими упованиями. Когда люди присваивают себе всемирное царство, им не легко мириться с незаметной действительностью. Мессианские теории сводились к пророчеству, которое, как говорили, было извлечено из Священного Писания и согласно которому около этого времени “должен выйти из Иудеи царь владыка вселенной…

С такими надеждами спорить нечего. Очевидность не в силах бороться с химерой, особенно когда народ уже сроднился с ней всеми силами души…

При этих условиях жгучее недоброжелательство к евреям было в древнем мире настолько всеобщим, что нигде не требовало поощрений. А когда народ в течение ряда веков преследуют все другие народы, можно быть уверенным, что на это есть какое‑нибудь основание. И в самом деле, повсюду, где еврейство добивалось господства, жизнь язычников становилась невозможной. Никакая жестокость не могла превзойти иудейскую. С другой стороны, надо было стать совершенством, чтобы свирепая исключительность, высокомерие, пренебрежение греческой и римской цивилизациями, наконец, ненависть евреев ко всему человеческому роду, не вызывали повсеместно крайнего раздражения..

Таким образом, между Римской Империей и правоверным, еврейством существовала непримиримая вражда и чаще всего дерзкими, задорными, нападающими бывали сами евреи. Принципы их презрительной экзальтации, касавшиеся отказа от уплаты податей, сатанинского происхождения всякой языческой власти, идолопоклонства, запечатленного во всех действиях гражданской жизни по римским формам, брали верх, особенно в рассматриваемую эпоху. И тогда, как и до наших дней, еврей вкрадывался повсюду, домогаясь равноправия. В действительности же он никакого равноправия не желал. Сохраняя свои особые уставы, он требовал таких же гарантий, какими пользуются все и, сверх того, исключительных для себя законов. Еврейство хотело пользоваться всеми преимуществами данной нации, не будучи ею и не принимая никакого участия в исполнении национального долга. На это никогда и ни в каком случае не мог пойти какой‑либо народ. Иностранец может быть полезен и на чужбине, но при условии, чтобы он не завладевал страной…

Если бы евреям удалось сплотить вокруг себя всех недовольных на Востоке, римскому господству здесь наступил бы конец. На деле оказалось противоположное. Возмущение сынов Иуды вызвало со стороны народностей Сирии удвоенную верность Империи. В сирийских городах со смешанным населением евреи составляли наиболее состоятельный класс. Богатство их отчасти имело причиной вынужденную несправедливость, что евреи были устранены от военной службы. Греки и сирийцы, среди которых набирались легионы, чувствовали себя уязвлёнными тем, что люди, лишённые права исполнения важнейшей гражданской обязанности и самую терпимость Рима принимавшие за привилегию, стоят, однако, выше легионеров. Ненависть же, которую надменные иудеи внушали соседям вообще, имела тот результат, что во время кажущейся дрёмы римской мощи, перед “избранным” народом оказались другие враги, не менее опасные, чем легионы Рима…

Разумеется и евреи действовали не спустя рукава!… В период между Нероном и Веспассианом Империя переживала самый серьёзный в своей истории кризис. Его как бы знаменовали страшные явления природы, завершившиеся в 79 г. по Р.Х. извержениями Везувия, от которого погибли Помпея и Геркуланум. Физическая история земли в эту эпоху доставила немало материалов самому автору Апокалипсиса. Казалось, Бог Отец покрыл лик свой. Нечистые демоны, чудовища, вынырнувшие из какой‑то таинственной тьмы, бродили по земле. Все верили, что живут накануне ещё неслыханных событий. Мир бредил иллюзиями и чудесами. Никогда люди так много не занимались прорицаниями. Верования в знамения времени были распространены повсеместно, и едва ли сотня‑другая развитых людей понимала тщету их. Хвастаясь умением разъяснять предзнаменования, шарлатаны, “халдеи”, евреи, – одним словом, бродячие хранители более или менее подлинных, ветхих бредней Вавилона эксплуатировали окружавшее повальное невежество. Совпавшие с этим же моментом дожди болидов производили сильнейшее впечатление. Кометы, затмения, ложные солнца, северные сияния, в которых чудились короны, мечи, потоки крови; знойные облака, где в пластических формах рисовались людям сражения, волшебные, страшные животные, – всё это с жадностью примечалось и, быть может, никогда так сильно не влияло на жалкие массы людей, как в эти трагические времена. Только и было разговоров, что о кровавых ливнях, об удивительных действиях молнии и о реках, поднявшихся против течения, о целых потоках слез…

Под влиянием ассирийского искусства нарождались видения, т. е. многообразный символизм, где отвлечённые идеи передавались посредством химерических воплощений, созидаемых вне всякой действительности… Не запомнят другого момента, чтобы кора древнего материка так ужасно волновалась, как в этот грозный, роковой период. Земной шар содрогался в конвульсиях. Уже в течение двух столетий почва Малой Азии колебалась непрерывно. Городам то и дело приходилось перестраиваться, в иных же местностях, как например в Филадельфии, подземные удары стали наконец повторяться чуть не ежедневно. Траль постоянно лежал в развалинах. В 17 г. по Р.Х. произошло разрушение 14 городов в области Тмола и Мессогиса; то была самая потрясающая из катастроф данного рода, о какой только слышали до этих пор. Затем, однако, 23, 33, 37, 46 и 53 годы были отмечены ещё худшими бедствиями в Греции, Азии и Италии. Антиохия не переставала страдать от подземного огня. Далее, начиная с 59 года, не было в Азии почти ни одного года, который не ознаменовался бы опять какой‑нибудь новой бедой. В 60 г. была уничтожена вся долина Ликейская, а в частности, расположенные там христианские города Лаодикея и Колоссы. Если подумать, что здесь именно и был центр идей милленаризма, сердце семи церквей, колыбель “Апокалипсиса”, невольно приходится допустить, что между откровениями с Патмоса и переворотами земного шара существует тесная связь…

Вообще же говоря, среди изложенного мы имеем дело с редким примером взаимодействия между историей человечества и материальной жизнью земного шара…

Действительно, рядом с указанными явлениями природы и обусловливавшимся ими состоянием умов происходили ужасы на сцене политической. В Риме один за другим следовали Каллигула, Клавдий и Нерон, на мрачном сладострастии и свирепом безумии которых как бы отражались физические бедствия эпохи. Кровь повсюду текла ручьями. Сама смерть Нерона в стольких отношениях казавшаяся избавлением, явилась, однако, исходным пунктом многих гражданских войн. Восстание по ту сторону Альп и борьба галльских легионов под командой Виндекса и Виргиния были не менее ужасны. Галилея давно уже стала театром беспримерного истребления народа. Не напрасно и про Ирода выразился историк, что “он взобрался на трон как лисица, царствовал как тигр и подох, как бешеная собака!..” Война Карбулона против парфян была сопряжена с бесчисленными убийствами. Благодаря казням, амфитеатр обратился в ад. Жестокость военных и гражданских нравов стерла с лица земли всякое милосердие…

“Христиан – львам!…” – пронеслось, как отчаянное проклятие тогдашнего мира над самим собой…

Раскалённая атмосфера римской истории была, наконец, отравлена и событиями в Иудее. Всем еврейством овладел припадок бешенства, который можно сравнить лишь с тем, что внезапно овладел целой Францией в период революции 1871 года. Сверхестественные недуги, от которых отреклась древняя медицина, стали, казалось, обычным положением иудейского народа. Наблюдая евреев можно было бы заключить, что они уже пошли на всё и хотят всех в человечестве превзойти неистовствами…

Глубокой осенью 64 или в начале 65 года после Р.Х. на место Альбина прокуратором Иудеи был назначен Гессий Флор, женатый на подруге императрицы Пошей‑Сабины, Клеопатре. Вскоре же евреи оказались для него невыносимыми из‑за подозрительности их образа действий, привычки кляузничать по пустякам и недостатка уважения к римским военным и гражданским властям. Эта неприязненность перешла в суровое напряжение, так что любого ничтожного повода было достаточно, чтобы произошёл взрыв. Такой именно повод вызвал 16 или 17 мая 66 года столкновение между войсками Гессия Флора и евреями. Прокуратор выбыл в Цезарею, оставив только одну когорту в башне Антония. Странность удаления Флора с царём Агриппой разожгла иудейское самомнение. Доводя до крайности принцип, по которому жертвы должны приноситься только евреями и для евреев, сын первосвященника Анании, “комендант храма” Элизар, заставил упразднить молитвословия за императора и за благоденствие Рима. Бунт разгорался…

Отчаявшись что‑либо поделать с “распропагандированными” народными массами, высшее духовенство и аристократия просила Флора и Агриппу вернуться, но, по свидетельству Иосифа Флавия, Флору нужна была война, на пути которой погибла бы еврейская нация и он наотрез отказался. Между тем евреи под командой Элиазара и Мена‑хема (сына того Иуды Гавлонита, который за 60 лет до этого впервые взбунтовал евреев) осадили покинутую Флором когорту. Долго защищались в своей башне римляне, и хотя, наконец, голодом были принуждены капитулировать, но сдались только получив обещание Элиазара, что их жизнь будет пощажена. Разумеется, Элиазар тотчас же велел перебить их всех, кроме начальника когорты Метилия, обещавшего дать себя обрезать…

Императорский легат в Сирии, Цестий Галл, быстро двинулся с войском к Иерусалиму из Антиохии. Исконная ненависть местного населения к евреям и страх в виду тех успехов, которые летом 66 года удалось достигнуть их революции, доставили Галлу значительные, хотя мало надёжные подкрепления. Сначала всё шло хорошо. Но 24 июля императорский легат был разбит бунтовщиками в Габаоне (10 вёрст от Иерусалима), так что лишь 5 ноября он мог двинуться на город вновь, и хотя, по словам Иосифа Флавия, имел бы несомненный успех, однако, 8 ноября 66 года отступил и, преследуемый мятежниками, не без труда спасся в Антипатрию…

Если принять во внимание обстоятельства того времени, – междуцарстие, восстания в Галлии и Германии, несчастную войну с парфянами и общее состояние умов, то кровные оскорбления, нанесённые ему в Иудее, казалось, должны были положить конец владычеству Рима в Сирии и Палестине. Но по закону всех движений этого рода еврейская революция только и делала в свою очередь, что сама себя убивала. Без всякого консервативного балласта корабль, отданный во власть безумствующему экипажу, не мог не стремиться к собственной же погибели…

Однако, сама по себе ярость “избранного” племени против Римской Империи была бы ещё недостаточной. Евреи не замедлили пожать и плоды своей ненависти к человеческому роду. Едва Галл успел отступить из Иерусалима, как по всему Востоку пронёсся как бы общий лозунг, вызывая повсюду страшные избиения евреев. Сирийцы и греки решили сами покончить с ними. Как только обнаружилось, что между Иудеей и Римом началась война, так все, в особенности сирийцы, заключили, что могут вырезать евреев безнаказанно. В Цезарее и Скифо‑полисе сыны Иуды были истреблены поголовно на протяжении лишь нескольких часов. Образовав вооружённые отряды, евреи, со своей стороны, уничтожали сирийцев в Филадельфии, Гезебоне, Пелле, Герасе, Аскалоне, Себасте, Акведоне, Газе и др. местах. Сирийцы отвечали в Акре, Тире, Гадаре, Гиппосе, Гавлотиниде, Декополисе и т. п. Эпидемия “погромов” распространилась до Египта. Здесь ненависть между евреями и греками достигла кульминации, особенно в Александрии, где образуя настоящую независимую республику, сыны Иуды давно угнетали и отравляли всё вокруг…

Тем временем засияла звезда Флавиев, и сперва Веспассиан, а за ним Тит, рассудили покончить с Иерусалимом. Уже в Скофополисе часть евреев сражалась на стороне сирийцев против собственных единоплеменников. Тита окружали евреи же: Агриппа II, Вероника, Тиверий Александр и Иосиф Флавий, подобно тому, как иудейские актёры и актрисы льстили и заискивали перед Нероном, жена которого, Поппея‑Сабина, бъиш даже благочестива, как выражается Иосиф Флавий, т. е. сама иудействовала. Кроме названных легитимистов‑эмигрантов, хотя и невольными, союзниками Тита являлись коноводы разных враждовавших еврейских партий. Они преследовались и истреблялись взаимно с таким ожесточением, какое можно встретить разве только в иудейской среде. На справку же довольно вывести хотя бы кровожадную дуэль шаек Иоанна Гискалъского и Симона – сына Гиоры. Еврей всегда жесток, когда в его руках сила, а ради утоления своей дикой ненависти он не затруднится в отречении и от Моисея…”

Так называемая Иерусалимская война явилась неизбежным отсюда результатом, раскрыв логически как бешенство озверения, так и сатанинское пренебрежение евреев к гибели собственного отечества…

Не входят в нашу задачу картины осады Иерусалима, её злодеяния и ужасы. Мы хотели показать только в общих чертах, какова иудейская революция даже по описанию Ренана, друга евреев.

Параллель с 1905 годом в России напрашивается невольно, а этого с нас достаточно.

Жаловаться на кого бы то ни было “избранному” народу, во всяком случае, не приходится. Вместо нынешних лицемерных воплей о неудаче замыслов ему надлежало бы почаще вспоминать о результатах своего бунта в 66–70 гг. по Р.X. и, утешая нас “иллюминациями” и бомбами, отнюдь не терять из вида, что уже были времена, когда на сынов Иуды охотились, как на хищных зверей. А дабы не сомневаться в этом, да и во многом другом из описанного сейчас периода либо по поводу беспросветных данных об иудейском народе вообще, не мешает перечитывать хотя бы исследования еврея же Иосифа Флавия…

Так было в древности. А если в наши дни усматриваются на пути иудаизма формально другие приёмы, то ничто не изменилось по существу. Теперь, как и прежде, в искусстве возбуждать негодование сыны Иуды не знают соперников!…

Ничего не стоят их жалобы на “угнетение”. Это заведомая неправда. Как в древнем Риме, так и в нынешней России еврейство играло одну и ту же роль, хотя в обеих революциях являлось угнетателем даже в собственной среде. Припомним отвратительные сцены, происходившие за время осады Тита в самом Иерусалиме вместо благородного раскаяния либо самоотверженной защиты сообща. Оно плакалось ещё на реках вавилонских, а между тем, как уже было замечено выше, известный раввин Минор в учебнике для еврейских школ утверждает, что плакаться было нечего. Да и оставаясь именно в Вавилоне ещё в течение тысячи лет после Навуходоноссора и здесь же написав талмуд, сыны “избранного” народа достаточно показали, чего стоят их слезы.

Таким же бывает “освободительное” движение евреев повсюду и в наши дни, яко бы ради избавления их от гнёта.

Нельзя не отметить, кстати, что сам граф Л. Н. Толстой в творящихся у нас революционных “глупостях и гадостях”, как он выражается, видит психоз на почве беззастенчивости, способствующей понижению общего морального уровня. “Понижение же этого уровня, в свою очередь, выгодно и удобно всем людям безнравственным, а потому – чем безнравственнее люди, тем они усерднее занимаются общественным переворотом”.

Соображая изложенное, мы не можем не указать на саму обстановку “русской” революции. Мрак и уныние предшествовали в России японской войне. Нанесённый же презренным и, казалось, ничтожным врагом удар достоинству нашему стал безмерно тягостен в материальном и невыносим в духовном отношении. Позорные деяния, увеличившие скорбь, развивались ещё за время войны и внутри России, а затем, истерзав её, привели на край гибели… Издеваясь над этим, иудаизм эксплуатировал наше горе для утверждения своей тирании ещё более унизительной и коварной. Столько злобы и предательства, такого глумления не могло выдержать поруганное сердце. Отсюда реакция безумия. Она проявлялась тем сильнее, а бред самоистребления пылал тем отчаяннее, чем туманнее были события, невероятнее обман и ужаснее разочарование.

Наглость клеветы и змеиная желчь бешеной стаи органов еврейской прессы рассчитаны на невежество, озлобленность и корыстолюбие её “сознательных хулиганов”. Никому раньше неведомые и ничего терять не имеющие, нередко беглые “редакторы”, обыкновенно инородцы, бьют на “розницу” и скандал; разжигают хищнические инстинкты толпы и кадят её властолюбию; угождают варварству и, проституируя “свободу”, тем бесцеремоннее превозносят злодеяние, чем оно отвратительнее, а при первой опасности скрываются безнаказанно… Читателей же своих они, как кошек “за хвост таскают и туда, и сюда”.

Настало время, когда Шейлоки‑“освободители” стали у нас “содержать мебелированные комнаты для артистов без ангажемента”. Весь ум евреев в том и заключается, что он всегда играл и будет спекулировать соблазнами толпы, ровно ничего не стесняясь. “Закоптелые” в плутнях и презирающие труд сыны Иуды считают мошенничество справедливым налогом на человеческую глупость.

“Еврейское племя неизменно в обманах и праздности упражняется” – всенародно заявляли уже польские маршалы (предводители дворянства) в 1797 году.

Возвращаясь к Риму, мы не только в нём видим прообраз судеб нашего отечества, но и, как уже сказано, сохраняем убеждение, что в его гибели весьма повинны евреи. Кончина мировой державы свершилась, увы, именно тогда, когда не стало римлян, а на их месте оказались… сыны Иуды в самом же Риме. Его смерть – великая и благородная проблема для историка. Она, как известно, была затрагиваема неоднократно, но далеко не разрешена. И теперь для неё ещё не настало время. Недаром о царстве Эдома, как они называют Рим, с таким бешенством отзываются проницательные авторы талмуда.

Лишь с дальнейшим расцветом иудейского вопроса и углублением его разработки, откроются пути к разумению истинных причин упадка и разложения Римской Империи. Тогда и нынешние европейские народы поймут, наконец, какова сила тайного иудейского правительства.

Мы же со своей стороны припомним хотя бы дело Флакка…

VI. Земля Обетованная. Всё, уже известное, достаточно иллюстрирует проблему о замыслах сынов Иуды на мировое господство. Но для постижения оной имеются ещё особые данные.

“Еврейский вопрос не столько за нами, как перед нами”, – говорит согласно с истиной такой глубокий мыслитель, как Евгений Дюринг.

Это – вне сомнений, ибо еврейство отнюдь не достигло своей кульминации, а стремится к этому неудержимо, за последнее же время – гигантскими шагами.

Дата добавления: 2015-11-30