Еврейский террор 6 страница

X. Как бы, однако, ни было, мы видим не организм, возведённый правильно, а нечто вроде чудовищного полипа, объединяющего самые неподходящие типы существ. Другими словами, это вовсе не здание, а какая‑то строительная масса, где мы ещё настигаем обломки, брошенные на удачу.

Тем не менее, вглядываясь, нельзя здесь не различать две группы. Во‑первых, ядро Зогара в его тесном значении. Будучи, повидимому, очень древним, оно заключает каббалистические изречения, восходящие, быть может, к самым временам Моисея. Сюда относятся: “Книга Тайн”, “Великое и Малое Собрания”, “Тайны Торы”, равно как отрывки под названием “Матнитин” и “Тосефта”. Редакция этой древнейшей части не восходит, впрочем, дальше эпохи гаонов. Во‑вторых, трактат – “Верный Пастырь”, к которому присоединены дополнения, проникнутые тем же духом. То и другое, без сомнения, должно принадлежать испанскому автору, например, Моисею Леонскому. В‑третьих, “Потаённый Мидраш”, – произведение какого‑то бесстыдного подделывателя. Независимо от этих трёх групп, на Зогаре имеются вставки позднейших эпох.

Перечисляемые же внимательнее, элементы Зогара таковы: “Книга Тайн” (Зифра Децниута); “Большое Собрание” (Идра Рабба); “Малое Собрание” (Идра Цутта); “Тайна Тайн” (Разе Дерацин); “Дворцы” (Сефер Гехалоф); “Верный пастырь” (Раиа Мехемна); “Тайны Торы” (Сифре Тора); “Сокровенный Мидраш” (Мидраш Ганеэлям); “Размышления Старца” (Саба); “Размышления Юноши” (Иенукка); “Матнитин”; “Тосефта” и, наконец, обнимая всё, “Зогар” в ближайшем смысле. Далее идут особливые от Зогара монографии, а именно: “Новый Зогар” (Зогар Ходаш), “Зогар Песни Песней” (Зогар Шир Гаширим) и, в заключение, “Древние и Новые Дополнения” (Ти‑куним).

XI. С другой стороны, если освободить Каббалу от всего наглого и шарлатанского, рассчитанного лишь на подлую эксплуатацию человеческой глупости, равно как от того, что, главным образом, заключается, впрочем, не в древнем Зогаре, а в сочинении Элеазара из Вормса “Сефре Рациэль”, к Зогару только приуроченном (именно здесь мы находим богатый арсенал амулетов, талисманов, формул умилостивления, лечебных и эротических средств, магических микстур, эликсиров любви и ненависти etc.), а с другой стороны, если устранить бесстыдство самого Зогара, подчас переходящее всякую меру вероятия, то отнюдь нельзя не признать, что в существе своём, умение Каббалы есть не что иное, как пантеизм и притом выраженный совершенно отчётливо. Всё заключается в верховном же Всем, в первоисходном Бытии, которое, развиваясь непрерывно и в разнообразии форм, извлекает, чрез бесконечное преемство собственных проявлений (эманации) силу, созидающую и его самого и его личные атрибуты, т. е. весь мир.

Таково последнее слово каббалистической системы.

А так как теорию данного рода небезопасно излагать открыто, то её адепты нашли прозорливым избрать убежищем Библию, и, согласно с этим, утверждать, будто их учение заключает лишь высшее истолкование книги, рассматриваемой евреями как отражение божественной правды. Подобно тому, как Масора даёт буквальные разъяснения Библии, так и Каббала, говорили они, содержит истины сокровенные, для которых Писание только символ. Тем не менее, и при таком утверждении нелегкою являлась задача примирить с пантеизмом столь безусловно, личного Бога, как Иегова Моисея. Она оказалась бы неразрешимой без обращения каббалистов к самой невероятной гимнастике ума, какую только можно вообразить. Они изобрели нарочитую библейскую систему истолкования и придали ей неподражаемую эластичность. С точки зрения премудрой Каббалы, любая мысль или знак священного текста содержит смысл буквальный и иносказательный, нередко многообразный. Для познания истины, разве изредка можно руководствоваться первым смыслом и, наоборот, почти всегда необходимо подставлять второй. События и обряды – не более, как грубые формы идей. Сверх того, каждое слово может быть истолковано тремя способами, а именно: “теймура”, “нотарикон” и “гематрия”. Об этих способах уже сказано выше, равно как о том, что, владея ими, ничего нет легче, как из любой доктрины добыть всё, что угодно. Не менее очевидно также, в какой мере являлась необходимой предварительная подготовка. Для придания же сему ещё большей важности и обаяния, самое “посвящение” сопровождалось таинственными, а подчас и ужасающими церемониями. Отсюда в глазах толпы Каббала рисовалась не только как учение сокровенное и страшное, дарующее своим последователям огромную власть, но и непостижимое ни для кого кроме самых мудрых и чистых. Сами же каббалисты не теряли случая усилить такое впечатление, лукаво применяя чудеса, никогда не остающиеся, как известно, без результата у невежественной черни.

XII. Сделав, таким образом, ряд хотя и отрывочных, но достаточных указаний, мы не сюда переносим, однако, цель исследования. Посему, оставляя в стороне ритуал Каббалы, мы обращаемся непосредственно к Хогару и, в возможной краткости, постараемся определить, как он разрешает три величайшие проблемы: о природе Божества, о происхождении и образовании вселенной и о назначении человеческого духа.

Итак, что же, по воззрению каббалистов, есть Бог?

Существо бесконечное – “Эн‑Соф” и вместе – субстанция всякого иного бытия, универсальное Всё, принцип активный и пассивный, исчерпывающий время и пространство. В своей первоначальной природе, это верховное, ещё только потенциальное, Бытие не ведает и самого себя. Оно осталось бы бессознательным даже в отношении собственного существования, если бы не проявляло себя через разнообразие форм своего же внутреннего многоразличия.

Как совершаются проявления? Через преемственное развитие десяти атрибутов, именуемых сефирогами (буквально – “ступенями”) и заключающихся в Божестве, как неизменные элементы его природы.

О десяти сефиротах или числах отвлечённых, под которыми разумеются общие и необходимые формы всего существующего, так сказать, категории вселенной, а также о том, как, принимая всё более материальный характер по мере своего удаления от общего источника, они произошли из Первоначальной Единицы, “Зогар” учит так.

Проистекая из предвечной субстанции, первый сефирот именуется диадемой; через него, бесконечное освобождается от конечного и становится само собой в наиболее полном сосредоточении своих сил и качеств. Из диадемы одновременно возникают два новых атрибута: разумение – мужской принцип и смышлённость – женский принцип; они рождают сына знание, которое, впрочем, не имеет отдельного существования. Эти три первые сефирота образуют нераздельную тройственность, под которой разумеется безусловно‑единое бытие вечный разум или творческое слово, равно как и то понимание, какое разум имеет о себе самом. Из смышлённости возникают два следующие сефирота – милосердие или величие и правосудие или могущество, объединяемые в третьем атрибуте и в их общем средоточии красоте. Указанные три сефирота, со своей стороны, представляют вторую тройственность, равным образом неделимую. Засим, далее, проистекает третья тройственность того же характера. Эта последняя вновь слагается из славы, как принципа чисел, торжества, как принципа действия и первоосновы, как принципа зарождения. Десятый сефирот, именуемый царственностью, есть верховная гармония, сочетающая вес предыдущие сефироты. В свою очередь, три упомянутые тройственности отражаются в единой, более возвышенной тройственности же: диадема – или бытие абсолютное, красота – или бытие идеальное и царственность или видимое бытие в природе. Обладая в этот момент совершенным познанием себя самого, Божество становится “человеком идеальным или божественным”. Имя ему – Адам Кадмон.

Возродив, таким образом, себя самого, Божество порождает и вселенную. Она бьёт ключом из Его чела. Преемственность эманации, начинаясь ангелами и духами и завершаясь материальными формами, равно как стихийными элементами природы, происходит, для самого Божества, чрез постепенное развитие незыблемых форм, возникших из Адама Кадмона. Эти формы, числом десять, также называются сефиротами.

“Первый из них, – говорит Иосиф Франк (глава франкистов), – есть дух Бога живого или вечная божественная премудрость, равнозначащая Слову или Глаголу. Второй ~ есть веяние либо дыхание разума, внешний признак мысли и слова, или иначе – воздух, на котором, согласно выражению текста, вырезаны и начертаны буквы еврейского алфавита. Третий сефирот – вода, порождённая воздухом, как воздух, в свою очередь, рождается из голоса или слова. Сгущённая, сжатая вода производит землю, глину и мрак, как и самые грубые элементы этого мира. Четвёртый сефирот – огонь, который является тончайшей и прозрачной частью воды, как земля представляет её грубую и непрозрачную часть. Из огня Бог создал трон своей славы, равно как небесные колёса, т. е. шары, рассеянные в пространстве, а также серафимов и ангелов. Путём соединения вечных элементов, был воздвигнут дворец или храм Божества, пребывающий отдельно от вселенной. Наконец, четыре основные страны света и два его полюса представляют остальных шесть сефиротов”.

Во всей полноте своей происходя от Бога, созданное неспособно являться ничем, кроме чистого деяния любви. В той бесконечной цепи, где Адам Кадмон есть первое звено, а грубая материя – последнее, существует понижающая прогрессия, где несовершенство тем очевиднее, чем предмет больше удалён от первоисходного начала.

Однако, ни над чем в природе нет проклятия, ничто не подвергнуто осуждению. Жизнь не есть падение человека, как и зло не особый принцип, а только омрачение добра.

Сатана имеет лишь мимолётное владычество; чрез разные ступени искупления, он должен вернуться к бесконечному Бытию. Сама преисподня в конце времён обратится в приют наслаждения.

Ангелы в свою очередь занимают немалое место в каббалистическом символизме. Впрочем, эти воображаемые существа не имеют личной власти. Как простые силы, они безустанно движутся в одном направлении. Хотя и совершенно чистые, они, всё таки, – лишь орудия, исполняющие предустановленную задачу, а значит, уступают свободному и ответственному за свои действия человеку.

Противоречие данного учения Каббалы с Пятикнижием заключается в её несомненном пантеизме, хотя видоизменённом и туманном. Это учение носит печать заимствования у Зороастра и Пифагора, да и вообще – из маздеизма и эллинизма, равно как из разных мистических сект Азии.

XIII. Переходя к вселенной, мы видим, что, по утверждению Каббалы, существуют мириады ангелов, везде и во всём участвующих, добрых и злых, мужского и женского пола. Они разделены на легионы, – каждый под особым наименованием. Глава их Метатрон (неизвестно, в какой мере подчинён ему старшина злых ангелов – Сандельфон) обязан сохранять движение и гармонию небесных сфер, тогда как прочим ангелам поручено наблюдать только за единичными светилами и планетами, либо за отдельными явлениями. Низшие чины в этой иерархии ведают земными делами (что отчасти уже было указано выше).

Из всего мироздания человек есть творение наиболее совершенное, такое, в котором Бог лучше всего познаёт Самого Себя. Его тело – целый микрокосм, а душа, хотя и в меньшей степени, но обладает всеми божественными атрибутами. Состоит она из трёх элементов разных природ, даже, строго говоря, – трёх душ, объединённых и одной совести. Таковы: разум – эманация добродетели; дух либо наитие, происходящий от красоты, и, наконец, чувство, из которого рождаются наклонности, параллельно с жизненными проявлениями вообще, и которое ведёт себя из царственности. Независимо от этих трех основных функций, существует ещё до рождения человека, так сказать, схема или абстрактная форма, нечто вроде идеи его тела, заключающая те индивидуальные черты, какими определяется особь вслед за своим появлением на свет. Хотя души подчинены неизбежному року, тем не менее, человек остаётся свободным. Для того, чтобы примирить это противоречие, каббалисты вводят догмат воспоминания, иными словами, вид метамесихозиса. Человек – бытие конечное, стало быть, несовершенное, может ошибаться, однако, его душа в себе самом носит зародыш совершенствования. Пока человек заблуждается и омрачает свои дарования, он должен возрождаться к жизням преемственным впредь до приобретения добродетелей, ему не достающих. Тогда душа возвращается к челу Господа, и это служит целью, а также венцом её испытаний. Тем не менее, от самого человека зависит вкусить этого счастья не только по кончине своего телесного бытии, но и в течении земной жизни своей. Для этого достаточно, чтобы душа оставалась верной своему принципу, то есть чтобы у неё не было иных помыслов и другой воли, кроме присущих Адам‑Кадмону.

Такова система, сильное влияние которой отражалось не только на иудаизме, но и на всём роде человеческом. С известных сторон, как это, впрочем, и само по себе явствует, она невольно обращает мысль к философским учениям Индии наряду с распространяемыми в Германии в наши дни. Не взирая на её кажущуюся ложность, а особенно вопреки тому, что вследствие раскрытия ею дверей настежь как чудесному вообще, так и, в частности, безумиям иллюминизма, результаты её оказываются плачевными, надлежит, тем не менее, признать, что по своей оригинальности, равно как по строгому единству концепции, Каббала далеко не заслуживает того презрения, каким хотели бы запятнать её. Неизлишне заметить далее, что, не взирая на вздорность легенд и заклинаний Каббалы химерической, а также в противоречие с её банальными галлюцинациями о сношениях между людьми и существами наподобие нимф, саламандр, сильфов, гномов etc., большая часть таинственных формул у каббалистов, даже у Парацельса, Кордомеро и Нострадамуса, начинается словом “Агла”. Слово же составлено из начальных четырёх еврейских слов “Афаб габор леолам Адонаи”, которые значат: “Ты всемогущ и предвечен, Господи”!

XIV. Резюмируя, надлежит твёрдо отметить, что нет ни одной самой возвышенной проблемы в Каббале, которая бы так или иначе, прямо или косвенно, не приурочивалась к еврейству либо, по меньшей мере, к столь присущему сынам Иуды антропоморфизму. В этом последнем отношении, дело иной раз доходит до поучений, хотя и весьма, по‑видимому, замысловатых, но и достойных самого сурового исследования. Так, например, даже предпослав новый взгляд, что закон был установлен не для земли, а в руководство на небесах, великий авторитет Каббалы, Нахманид, развивает, однако, свою мысль так. Убиение жертв не есть воздание почёта Богу и даже не средство приобретения милостей, а лишь видимое отражение тайного союза человека с Божеством, переход этого союза, так сказать, из состояния потенциального в активное. Восходя от земного жертвенника к обонянию Господа, дым всесожжения проявляет собою близость между божественным дыханием, образующим человеческую душу, и её Творцом. Поднимаясь к своему источнику, эта душа как бы благоухает нектаром Божиим. Господь же дышит веянием души. Далее, по Зогару как и в мистицизме индусов, Эн‑Соф изливает “ex membro suo semen quod continet totum rerum et hominum familiam” и даже “semen mun‑di” помещает в “matrix mundi” Наконец, как бы для того, чтобы ещё раз отметить иудейский характер своих мудрствований, Зогар повествует, что на том свете знаменитым женщинам (разумеется, еврейкам) отведены великолепные дворцы. Здесь, между прочим, окружённая собственными придворными дамами, дочь фараона Искебэд, мать Моисея, три раза ежедневно встречает Господа и благодарит Его за такого сына, а праведники в очаровании слушают гимны ангельские – честь той же Иекебэд. Приурочивая же сифироты то к десяти первым цифрам, то к двадцати двум буквам еврейского алфавита, то, наконец, к четырём лишь буквам тетраграммы Иеговы (HJHW), Каббала, с Другой стороны, не затрудняется ни черпать для них уподобления и настроения из “Песни Песней”, ни очеловечивать их в свою очередь, ни даже призывать их к хоровым песнопениям только на иудейские равным образом, антропоморфирует Каббала своего пантеистического Бога и олицетворяет Его добродетели в целом сонме ангелов, верховный из них – Метатрон, есть, в сущности, трансфигурация Еноха; старик Рациэль распоряжается аптекой небесных тинктур, а другие служат представителями тех либо иных божественных качеств:

Рахимиэль – милосердия, Цадкиэль – правосудия, Падель – “освобождения” (Зогар, I, 40 а, 41, 55 а, 146); Озниях занят навешиванием человеческих деяний безменом вечности (II, 252 а); Тогариэль (Божественная чистота) ведает законами о чистоте, гигиене и ритуальных омовениях; Тхацариэль (Снег Сияние Бога) управляет всем, что относится к свету, молниям, но ему же подсудны и кузнецы, а также добывание огня на земле вообще и т. д. И заключение спектакля имеются по Каббале: богиня, вроде Венеры (Ногах), равно как небесный Марс (Маадрим). Но и этого мало. Из десяти сефиротов лишь три корона, мудрость и разумение пребывают, так сказать, в отношении, да и притом ещё мудрость, чрез суммирование десяти первых чисел и двадцати двух еврейских букв, распадается на тридцать два сверкающих пути (Сефер Иецирах, I, 1). Прочие же семь сефиротов все олицетворены: милость Авраамом, ужас Исааком, красота Иаковом, победа Моисеем, Величие – Аароном; справедливое, как основание мира Иосифом и, наконец, царское достоинство – Давидом (см. тракт, об эманации Эн‑Софа у Эзры‑Ацриэля, избравшего, excusez, du peu, провозвестником своих сказаний пророка Илию).

XV. Ужасающее и нелепое, отвратительное и смешное, переплетаясь в иудейском оккультизме, дают, между прочим, евреев‑зогаристов или франкистов либо низводят “святой” кагал в мракобесие над “тридцатью двумя таинственными премудростями”, каковыми, суммируясь оказываются двадцать две буквы еврейской азбуки и первые десять чисел.

В период Средних веков евреи, как вернейшие хранители секретов Каббалы, являлись и “ординарными профессорами” магии. Олицетворяя на земле духа тьмы (Ев. Иоанна VIII, 44), – они были предуказанными его миссионерами и главными наставниками знаний сокровенных. Следовательно, допуская в свои главари евреев‑каббалистов, всякое сообщество разрушения уже тем самым отдаёт себя во власть наследственным хранителям учений, лишь будто бы приуроченных к его маскируемой цели, а в действительности, преследующим свои собственные, всем чужеродцам свирепо враждебные замыслы. Вот чего не ведает чернь “посвящённых”. Всякий же понимающий адепт, если, тем не менее, желает преклоняться пред каббалистикой евреев, не может, конечно, не сказать себе: “они наши отцы в познании…”

Таким образом раскрываются горизонты, куда сыны Иуды и масоны хотели бы вернуть человеческие стада, когда уже совершенно захватят господство над ними.

Этому результату, без сомнения, не мало способствуют евреи‑зогаристы. Еще в XVIII столетии они успели приобрести большое влияние при польском и австрийском дворах. В царствование Августа II и Станислава II Понятовского означенные сектанты‑иудеи, изрядно размножавшиеся, во славу Израиля крестились. Знатнейшие магнаты, являясь кагалу на потеху, восприемниками, давали новообращённым свои фамилии с лёгкими искажениями, но без титулов.

Сам же Франк, высылаемый то из Вены, то из Брюгена, то из Оффенбаха, окружал себя царским великолепием и… непроницаемостью. Придворный штат его состоял по крайней мере из тысячи исключительно крещёных евреев. Как и относительно еврея Калиостро, никто не знал, откуда берутся необходимые для такой жизни средства… Франк умер в 78 лет, в 1791 году.

С течением времени смешанные браки, подлог документов и подкуп доставляли франкистам дворянство, а иной раз, – и графские титулы. Сливаясь, таким образом, с кровной польской знатью, франкисты не разрывали, разумеется, и своей связи с кагалом.

Имея возможности проникнуть повсюду, между прочим, именно как титулованные христиане, франкисты подготовляют революцию в той или иной стране обыкновенно через проникновение в её политическую полицию или же, в крайнем случае, успевают парализовать её деятельность. Повидимому, главным образом среди франкистов и теперь рекрутируются те заправилы масонства, которыми направляются мероприятия, ложь к ниспровержению государственного строя. Такие потаённые коноводы числятся для полноты эффекта лишь заурядными масонами и даже для исполнителей своих злодейских повелений остаются неведомыми…

То же самое, впрочем, делали мараны и сефардимы, также крещёные евреи в Испании, когда с эпохи Фердинанда и Изабеллы, т. е. с конца XV века до дней французской революции, значит, – в течение трёхсот лет, считались христианами, а по объявлении в 1791 году равноправия внезапно оказались только евреями.

Желая разведать политические тайны секты франкистов, известный министр полиции при Наполеоне I – Футе направил в эту “Quint‑Essenz der Schelmerei” особых агентов. Увы, он не узнал ничего, так как эти последние сами оказались франкистами. Для иллюстрации этого неизлишне указать в заключении и на факт, что самыми рьяными каббалистами, а значит, и зогаристами среди польских, стало быть, наших теперь, увы, всероссийских иудеев являются наряду с франкистами последователи Израиля Бешта, хассиды, – самые “благочестивые”, т. е. наиболее фанатические из сынов Иуды.

В указанных двух проявлениях еврейства мы, таким образом, наблюдаем образчик деятельности, быть может, опаснейших и, вместе, ближайших к масонству иудейских разновидностей…

Для завершения всей картины, равно как для полноты уразумения “Пурима”, т. е., пожалуй, наиболее очевидного факта талмудической практики в связи с самой сущностью теории иудаизма, запечатленной Талмудом и Каббалой, неизлишне отметить, что если уже при завоевании Тира, Александр Македонский распял восемьсот фарисеев, отцов Талмуда, в один день, то и двадцать три века спустя, в наше время, жестокосердое, хищное злорадство сынов Иуды – “Пурим” проявляется неизменно при подобающем ритуале, гармонизируясь с торжеством кровожадных богов в эпоху Ханаана, Финикии и Карфагена. Не далее как 2‑го февраля 1912 года, в газете “Минское Слово”[68] из общей системы кагальных явлений этого рода давно, впрочем, известных христианам в черте еврейской оседлости указан нижеследующий пример.

“В виду того жгучего интереса, который представляет для русских людей убийство мальчика Ющинского, совершённое в Киеве 12 марта 1911 года, считаем необходимым сообщить об одном аналогичном деле, которое предано забвению лишь благодаря заедающей нас теории: моя хата с краю…

Есть в соседней Гродненской губернии местечко С. Как во всех местечках злосчастного западного края, и в С. большинство жителей составляют пришлые евреи. Они захватили центр местечка, а коренное население вытеснили на окраины. Евреи, по обыкновению, занимаются торговлей, ростовщичеством и разного рода гешефтами, а христиане – земледелием. Но так как почва бесплодна, то христианскому населению приходится, и подспорье к хозяйству пробавляться сапожным ремеслом как кустарным промыслом.

Не имея достаточных средств для покупки сапожного товара и организации постоянного сбыта изготовленной обуви, а с другой стороны, не встречая поддержки ни в государственном банке, ни в каких‑либо кредитных учреждениях, кустари волей‑неволей стали обращаться за ссудами к местным евреям. Сии же последние быстро учли такой оборот дела, начали закупать кожи и давать их взаймы ремесленникам, а затем в уплату вместо денег стали отнимать готовую обувь по такой расценке, которую устанавливали сами, пользуясь безвыходным положением кустарей.

Понятно, что при таких условиях немного нужно было времени для того, чтобы христианское население местечка очутилось в полной кабале у тех же евреев.

Бедность здесь поразительная и многие родители рады‑радёхоньки, если им удастся определить дочь‑подростка в служанки к евреям, хотя и знают, что она там неизбежно погибнет…

Среди этой бедноты, был там одинокий крестьянин Ефрем. Дневное пропитание он себе зарабатывал тем, что носил в еврейские дома воду, топил “кагальную” баню и по “шаббесам” прислуживал в синагогах. Одним словом, являлся, в самом ярком смысле слова, “шаббес‑гоем”.

Отсюда, само собой разумеется, должны были проистекать и дальнейшие для иудейского раба последствия.

Есть у евреев переходящий праздник “Пурим”. Празднуется он весной, приблизительно за месяц до иудейской Пасхи, между 20 февраля и 25 марта. Евреи, живущие одиночно среди христиан, называют его “наше Благовещенье”. На самом же деле, праздник этот установлен в память “избавления” евреев от Амана в 475 году до Р.Х.

Напомним вкратце событие, которое, к стыду нашему, мы заставляем своих детей изучать на уроках Закона Божия. Во времена Артаксеркса I евреи настолько усилились в Персии, что стали представлять государственную опасность. Тогда один из персидских патриотов – Аман представил царю проект освобождения Персии от евреев. Узнав об этом, придворный поставщик, еврей Мордух, доставил царю в наложницы свою племянницу Эстерку, которая добилась от сластолюбивого деспота не только уничтожения представленного Аманом проекта, но и казни самого Амана.

Казалось бы, многочисленные и свирепые убийства евреями наших сановников должны приучить нас к злодеяниям “избранного” народа; тем не менее, нам – арийцам трудно понять и представить себе ту степень ненависти, которую питают евреи к памяти Амана до сих пор вот уже на протяжении почти двух с половиной тысячелетий. Ненависть эту они культивируют в себе с детства. Ко дню “Пурима”, иудейские типографии выпускают целые миллионы бумажных флагов, почти исключительно зелёного3 цвета, с отпечатанными на них изображениями сцен ликования евреев и унижения Амана. Флаги эти массами распространяются по всему краю, а еврейские дети устраивают с ними процессии в день “Пурима”. Кроме того, к этому же дню делается особая колотушка‑трещётка, имеющая вид небольшой овальной доски, с короткой ручкой внизу и вращающимся вдоль доски молотком – вверху. По обоим узким концам овальной доски вырезается слово “Омен” – имя ненавистного Амана. Если поднять эту колотушку кверху, молоток бьёт по Аману внизу доски, если опустить книзу, молоток бьёт Амана вверху; если слегка нажать колотушку горизонтально, молоток бьёт Амана попеременно на обеих концах.

Такое варварское, чисто семитское орудие казни самой памяти несчастного персидского патриота также проявляется во множестве. В праздник “Пурима” детей берут в синагогу и там заставляют неистово колотить, при всяком упоминании имени Амана во время чтения книги “Эсфирь”. Старые евреи, в свою очередь немилосердно стучат каблуками, а молодёжь – заранее приготовленными палками. Так уже с самого детства развивается в еврействе фанатическая, бешенная злоба к неевреям, “гоям”.

В “Пурим” евреи по требованию своей религии напиваются до пьяна, а затем пьяные ходят по улицам с песнями и танцами, наряженные Артаксерксом, Мордухом и т. д. Вечером евреи являются в синагогу, и тут происходит заключительная, ужасающая оргия человеконенавистнического празднества.

Ясно, что в такой оргии обязательно должен участвовать и Аман.

Для исполнения его роли нанимался кагалом местечка С. в течении нескольких лет упомянутый выше Ефрем. По его словам, условия найма были таковы: “полкварты водки, булку‑халу, селёдку на закуску (дело происходит в Великом посту) и 50 коп. деньгами да ещё чтобы больно не били и кололи только в мягкие части, а не, в грудь и не против сердца”… С его же слов, в местечке известно, что гою, исполняющему роль Амана, завязывают глаза, затыкают рот и ставят его обнажённым в угол. Проделав всё это, евреи для ознаменования своего торжества начинают пьянствовать, петь и плясать, а затем в экстазе подскакивают к Аману и с ругательствами колют его, кто иголкой, кто шилом. Так продолжается до тех пор, пока каждый из присутствующих сынов Иуды не нанесёт ран Аману. Тогда окровавленного, его развязывают, снимают повязку, дают водки и выпроваживают вон.

Поболеет Аман неделю‑другую, заживут уколы, и снова начинает евреям воду носить, баню топить и служить в синагоге по шаббесам.

В “Пурим” 1908 года Ефрем тоже был нанят для роли Амана. Напившись, евреи стали, по обыкновению, колоть несчастного “Амана” иглами и шильями. При этом пронзили ему шилом сердце или пустили в ход молотки (как гласит народная молва). На следующий день Ефрем был найден мёртвым…

В довершение горя Ефрем, как “жидовский наймит”, находился в презрении у христианского населения. Поэтому и смертью его никто не заинтересовался. Убийство осталось нерасследованным и прошло безнаказанным.

Теперь остаётся проследить, не совпадают ли мучительные умерщвления христианских мальчиков с днями празднования евреями “Пурима”, принимая во внимание и то обстоятельство, что в случае неразыскания Амана к сроку, празднование “Пурима” с вышеупомянутыми оргиями может быть и перенесено на несколько недель? А если такие совпадения имеются, то не придётся ли видоизменить постановку вопроса о целях ритуальных убийств и перенести его с религиозной почвы (“иудеям нужна христианская кровь”) на почву национально‑политическую (“евреям‑семитам нужна смерть арийца, гоя, Амана”)?…

Мы только ставим вопрос. Дело специалистов разобраться в нём путём тщательного изучения бывших процессов о ритуальных убийствах.

Администрации же Западного края, во всяком случае, следует зорче следить за оргиями “Пурима”. Мы привели случай об убийстве только одного Ефрема, а сколько десятков таких Ефремов и завлечённых детей погибает в эти дни незамеченными?!…

Сказанным мы ограничиваем своё исследование о Талмуде, Шулхан‑Арухе и Каббале. Если нам не удалось дать совершенного о них понятия, то первые сведения, исключающие крайнее неведение, свойственное большинству русских людей, по возможности, приведены. Интересующиеся же дальнейшими указаниями благоволят обратиться к специальной литературе. Во всяком случае, приведённого достаточно чтобы иметь право сделать вывод:

Дата добавления: 2015-11-30