Связь с окружающими

Я также хочу удостовериться в том, что ваша я-концепция не изолирует вас от других людей. Многие жалуются на чувство обособленности от окружающих и стремятся к более тесной связи с любимыми и близкими, со своей работой или с природой. Цель многих духовных традиций — непосредственный опыт единения с божественным или вселенной, ощу­щение тесной связи со всем. Много лет назад Коннира разработала про­цесс, получивший название «глубинная трансформация» (Core Transforma­tion), который начинается с проблемы или конфликта и ведет к этому опыту всеобщего единения, который люди описывают по-разному — как внутренний покой, бытие, любовь или общность (2).

В состоянии максимальной работоспособности или автоматизма люди неизменно сообщают о подобной общности, об адекватном и подсозна­тельном реагировании на события, которые происходят вокруг них, и о восприятии себя как части всего этого. Нет места ощущению «я», ощу­щению «другого», изолированности, самосознанию или любому иному конфликту, который мешает плавному потоку переживаний и действий.

Одна из базовых функций я-концепции — проведение грани между вами и вашим окружением, и я хочу быть уверенным, что это разграни­чение не приведет к чувству обособленности и изоляции. Сознательная я-концепция вызовет у вас чувство обособленности, которое будет ме­шать ощущению связи с окружающими.

Когда мы думаем о себе, то создаем образы того, кем мы являем­ся, — пусть даже эти образы также включают в себя звуки и ощущения. Когда вы создаете собственный образ, вы видите себя где-то «там» (даже если это «там» находится внутри вас), поэтому вас разделяет с ним опре­деленная дистанция. Хотя диссоциация, или расщепление, в определен­ном контексте может являться очень полезным навыком, обычно неже­лательно отделяться от своего самоощущения, разве что на короткое время при решении конкретных проблем.

Если бы вы оставались разделенными со своими образами, то были бы изолированы от них и от своего самоощущения. Поэтому поначалу я беспокоился, что я-концепция может изолировать вас от самих себя и что это может затем привести к изоляции вас от других людей. Довольно трудно установить связь с другими, если вы уже оторваны от самих себя!

Опять же может оказаться полезным то, что происходит в методе взмаха. Хотя сначала вы создаете собственный образ, отделенный от вас, вы сливаетесь с этим образам невероятно быстро. Поскольку диссоциа­ция длится недолго, изоляция от своей я-концепции не является проблемой.

Однако существует другая потенциальная помеха связи с окружаю­щими, которая весьма реальна и, к сожалению, распространена очень широко: изоляция, которая является следствием проведения сравнений между нами и другими людьми и подчеркивания различий между нами. Люди могут самыми разными способами выделять себя, свою семейную группу, свою футбольную команду или свою страну в противополож­ность другим, причем сравнение проводится в пользу «своих». Подобное разграничение — причина всевозможных человеческих страданий, вклю­чая вражду между различными политическими, этническими, расовыми или религиозными группами. Я хочу быть твердо уверенным в том, что любые мои действия с я-концепцией не усугубят эту проблему.

Недопущение этого разграничения имеет два разных аспекта. Од­ним из них является особенность процесса, а другим — особенность со­держания. Особенность процесса состоит в том, чтобы не делать сравне­ний. Фраза «Я — добрый человек» всего лишь утверждает нечто обо мне. Я не сравниваю себя с другими, а просто указываю на какую-то черту своего характера. Слова «Я — добрый человек» не предполагают, что другие не добры, — даже если мой опыт может свидетельствовать, что некоторые люди не добры. Добрыми способны быть все, поэтому данное утверждение не отделяет меня автоматически от других. Здоровая я-кон­цепция сфокусирована на качествах, которые имеются у меня, и не про­водит сравнений, которые вызывают у меня чувство превосходства или неполноценности по отношению к другим людям. Данное утверждение сильно отличается от высказывания «Я добрее, чем Джо», в котором я провожу сравнение, превозносящее меня и отделяющее меня от другого человека.

Особенность содержания состоит в недопущении использования слов, которые предполагают то или иное сравнение. Высказывание «Я — ко­роль» предполагает наличие подданных, а «Я — лауреат Нобелевской премии» или «Я — святой» — тех, кто не являются таковыми. По време­нам все мы грешим подобными вещами, однако сравнение себя с други­ми и отделение от них может быть и свойством я-концепции, и таких людей немало: «Я такой, а вы сякой», «Я удачлив, а вы нет» и т. д. По­добное разграничение становится наиболее очевидным в том случае, ког­да вы оцениваете людей, которые несут ответственность за крупномасш­табные конфликты, разрушения и массовые убийства. И страшно и смешно, что хотя большинство религий начинаются с пророка, который учит при­ятию, терпению, общению и объединению, их последователи часто за­канчивают жестокими крестовыми походами или джихадом, обращая в свою веру или убивая приверженцев иных убеждений.

Эти предпосылки к сравнению, разделению и конфликту являются еще одной причиной того, почему я полагаю, что большинство мистиков отстаивали устранение «я». Слишком часто я-концепция включает в себя сравнения, которые отделяют от других и от остального мира. Посколь­ку цель большинства мистиков — культивирование связи со всем творе­нием и участия в нем, любое сравнение и разделение обязательно станет помехой духовному опыту единения.

В основе всех конфликтов между людьми лежит определение иден­тичности путем сравнения, и путь к разрешению этих конфликтов всегда начинается с того, чтобы направить внимание на сходство сторон, — за­метить все то, что является для них общим, а не то, чем они различаются. Благодаря позитивной репрезентации «я», которая объединяет, а не разделяет, мы можем обрести самоощущение, которое не конфликтует с глу­бинным духовным опытом связи с окружающими, и я полагаю, что все это устраняет проблему, которая беспокоила мистиков и мудрецов.

Другое известное поучение многих мистических духовных тради­ций состоит в том, что вы уже едины со всем; дело лишь за тем, чтобы это осознать. Возможно, у вас нет опыта подобных переживаний, но я надеюсь, что эта идея вам знакома. Стать единым со всем — это один из способов описания интеграции противоположностей, чтобы человек мог действовать без конфликтов. НЛП предлагает множество путей дости­жения интеграции, а один метод НЛП может особенно помочь в понима­нии того, насколько верна эта идея.

Интеграция посредством реимпринтинга. В оригинальной технике, названной «реимпринтингом» (2, гл. 1), люди работают с воспоминани­ем, которое вызывает у них беспокойство, когда оно их посещает. Это воспоминание обычно ощущается как тревожное, инородное и порой на­вязчивое. Однако оно определенно существует в сознании людей и явля­ется их частью, каким бы чуждым оно им ни казалось. Где-то в их мыс­лительном аппарате имеется отпечаток этого воспоминания, а какая-то другая часть их психики обеспокоена, реагируя на него.

Сначала мы просим этих людей еще раз пережить это воспоминание в данный момент, чтобы определить, какие личностные ресурсы, реак­ции или суждения заметно облегчат контакт с переживанием. К приме­ру, если бы они обладали более широким видением проблемы либо посто­янно помнили о своей долговременной цели, либо отличались спокой­ным характером или пониженной скоростью реакций и т. д., их поведение в этой ситуации было бы для них намного более удовлетворительным. Затем мы помогаем им полностью задействовать адекватные ресурсы и объединить их с переживанием воспоминания.

Когда все эти операции выполняются умело, с использованием адек­ватных ресурсов, люди начинают чувствовать себя намного лучше, и вос­поминание перестает их беспокоить. Фактически оно становится пози­тивным переживанием, поскольку теперь трансформировано в ситуацию, в которой людям удавалось справиться с трудностью. Воспоминание, которое было прежде отчуждено, больше не отделено от них, а комфорт­но включено в их ощущение самих себя и своих возможностей.

В первоначальной тревожащей ситуации люди чувствовали себя ото­рванными не только от воспоминания, но также от ресурсной реакции, в которой они нуждались. Они обладали ею, но были отделены от нее. Поэтому можно сказать, что они уже были «едины со своими ресурса­ми». а также «едины с тревожащим воспоминанием», которое они от­странили от себя; просто они этого не понимали.

Теперь сделаем следующий шаг. В модификации реимпринтинга, раз­работанной Робертом Дилтсом (14), беспокоящие отношения с другим человеком (или людьми), имевшие место в прошлом, изменяются путем аналогичного добавления ресурсов в переживания другого человека. К при­меру, допустим, что я затаил злобу на своего отца, поскольку однажды в детстве он накричал на меня за допущенную ошибку. Я возвращаюсь к этому воспоминанию и добавляю в переживание отца терпение (или заботу, рассматривая ошибку в более широком контексте, и т. д.), чтобы он мог прореагировать, используя больше ресурсов. В результате этого процесса он может спокойно обсудить со мной, как мне лучше действо­вать в следующий раз, вместо того чтобы сердиться и кричать на меня. Теперь, благодаря этому пересмотренному воспоминанию, я чувствую, что у меня больше ресурсов, и первоначальные переживания перестают меня беспокоить.

Каков механизм этого процесса? Каким образом мысленное добав­ление ресурсов другому человеку помогает мне почувствовать себя луч­ше? Мой отец умер 55 лет назад, так что он существует только в моей нервной системе в виде образа, отражения в моих мыслях. Я могу ска­зать: «Мой отец накричал на меня», — но в данный момент это только мое воспоминание о том. что произошло в далеком прошлом. Другими словами, мое воспоминание об отце фактически является частью меня, но я назвал его «отцом», как будто это нечто отделенное и отличное от меня, и я реагирую, сердясь на то, что «он» когда-то сделал.

Обычно в этой ситуации люди воспринимают свой образ другого че­ловека как обособленный, автономный и не контролируемый ими. Образ или голос может возникать сам по себе в самое нежелательное и неудоб­ное время и может ощущаться как нечто мучающее человека. В крайних случаях он может даже расцениваться как «одержимость демонами».

Когда люди отстраняются от части собственной нервной энергии, они сначала утрачивают контроль над частью самих себя, а затем им приходится использовать другую часть самих себя — гнев, мысли о мес­ти и т. д. — в борьбе против отчужденной части. В этом положении люди обладают возможностями намного меньшими, чем доступный им потен­циал. Если бы они получили доступ к этой нервной энергии, то стали бы более целостными и компетентными. Вдобавок к утрате нервной энер­гии эта борьба начинает поглощать значительную часть внимания чело­века, в результате чего он уделяет намного меньше времени остальным сторонам своей жизни.

Реимпринтинг Дилтса позволяет сделать очень важный шаг к раз­решению подобного внутреннего расщепления. Включая ресурсы в мой образ отца, я фактически объединяю ресурсы с частью самого себя. Мой «отец» становится более рассудительным, более терпимым, менее склон­ным к отчуждению и в конечном счете превращается в друга и союзни­ка — еще один полезный личностный ресурс, который поддерживает меня в моей текущей борьбе с трудностями реальной жизни. Когда этот цели­тельный процесс получает завершение, не остается места какому-либо разделению между некогда расщепленными, отвергнутыми частями меня самого и тем, что я обычно думаю о себе. Теперь я более многогранен и целостен, связан с миром, а не отделен от него. На мой взгляд, очень вероятно, что именно на подобный опыт указывали мистики, когда гово­рили: «Вы уже едины со всем; дело лишь за тем, чтобы полностью осоз­нать это». Мы вернемся к этой важной теме в главе 14, когда будем рас­сматривать связь с окружающими более подробно.

Дата добавления: 2015-11-30