Вдовы и матери погибших

- Слобожанинова Марфа Осиповна. Погиб муж, Панфил Матвеевич и сын, Леонид Панфилович. Осталось пятеро детей.

- Слобожанинова Татьяна Семеновна. Погибли два сына, Василий Иванович и Федор Иванович.

- Слобожанинова Ксения Михайловна. Погиб муж, Сидор Спиридоно-вич. Осталось четверо детей.

- Слобожанинова Марина Григорьевна. Погиб муж, Петр Федорович.

- Слобожанинова Евдокия Гавриловна. Погиб сын, Петр Федорович.

- Слобожанинова Марфа Веденеевна. Погиб муж, Андрей Михайло-вич. Осталось двое детей.

- Слобожанинова Анисья Лукояновна. Погиб сын, Василий Павлович.

- Слобожанинова Марина Гавриловна. Погиб муж Роман. Осталось четверо детей.

- Слобожанинова Анастасия Васильевна. Погиб брат Дмитрий.

- Ренжина Павла Матвеевна. Погибли муж Степан Михайлович и сын Иван Степанович. Осталось трое детей, из которых потом умерли еще двое. Когда муж ее погиб на фронте, у Павлы Матвеевны осталось четверо детей. Жили они сначала в Даровском, в Дымкове. Матери одной приходилось очень трудно. Ее старший сын Иван, еще учась в девятом классе, в местной МТС самостоятельно изучил трактор и научился ездить на нем. И вот весной 1943 года, в 17 лет по окончании девяти классов, он добился, чтобы его взяли работать в поле на тракторе. Зарплата тракториста для его большой семьи была очень кстати. Все лето он проработал в разных колхозах района, а первого сентября, когда все дети пришли на занятия, он в школу не явился. Он работал тогда на тракторе в Вонданке и решил, что ученики в сентябре все равно не учатся, а работают в колхозах. Ничего не случится, если он этот день пропустит. Но когда работа учащихся в колхозе закончилась и Иван приехал в Даровское, то учится в десятый класс его уже не взяли. Прогуляв первые дни сентября в список десятиклассников он не попал. Из двух девятых классов сделали один десятый, который получился переполненным. И как он не просился, его туда уже не приняли. Всем десятиклассникам от службы в армии дали «бронь», а Ивана, уже в конце октября, отправили на фронт. Его мама Павла работала в детских яслях, а квартира их была дана ее мужу, Степану Михайловичу, в период когда он работал бухгалтером в МТС. Но в мае 1943 года муж погиб, а Павлу Матвеевну осенью просто выдворили из квартиры, мотивировав это тем, что она не работает в МТС. Павла родом была из Подохан. Там у нее жили родители и два брата. У одного брата было десять человек в одной избе. Поэтому она, вместе со своими детьми, поселилась у своего второго брата Федота Матвеевича. Ее сын Иван, отправившись на фронт, так и не вернулся. А потом заболели и умерли его младшая сестра Галина, окончившая четыре класса, и маленький четырехлетний брат.

Павла Матвеевна Иван Ренжин Евгений

После всех этих бед Павла Матвеевна продала корову и купила себе маленькую избу, в какой то деревне неподалеку. Колхоз помог перевезти этот дом к нам, на Мараковщину, а колхозники «помочью» его поставили. Вот так, потеряв мужа и троих детей, жила она у нас вместе с единственным оставшимся сыном Женей. Евгений родился в 1928 году. Еще маленьким, он часто гостил в нашей деревне у своего дедушки Матвея Никифировича. Осенью 1943 года, когда Павла вернулась к нам в деревню, ему исполнилось 15 лет. Женя закончил 10-летку и целый год работал у нас в колхозе. Затем поступил в техникум, успешно его окончил и по распределению уехал работать в Эстонию в город Таллин, а потом в Нарву. Там долго не женился. Однажды приехал к нам в Подоханы в отпуск и пришел ко мне в Бобровы (там я тогда работала в школе) повидаться. Вечером решил прогуляться по деревне, а вернулся только под утро и заявил, что наконец-то решил жениться. Невестой выбрал Фаину Карповну, молодого агронома колхоза «Маяк». Вернулся в Подоханы и уже на следующий день приехал за ней со сватами. Свадьбу сыграли в нашем доме, а когда отпуск Евгения закончился, он вместе с молодой женой уехал в Нарву. Там для агронома работы не было, но Фаина заочно поступила в Кировский пединститут. Закончив его, стала учительницей, а затем и директором школы. А Павла двенадцать лет работала в нашем колхозе, а потом Женя забрал ее к себе в Эстонию.

Муж, Павлы, Ренжин Степан Михайлович 1901 года рождения, стрелок, погиб на фронте 5 мая 1943 года. Похоронили его в Сафоновском районе Смоленской области.

Тяжелое было время. Но, несмотря на войну, поиски вредителей и врагов народа были и у нас. В нашей деревне никакого доносительства друг на друга не было. От доносов никто не пострадал. Но случаи необоснованных репрессий случился и у нас. Мой дядя, счетовод, Панфил Матвеевич Слобожанинов однажды вызвал неудовольствие местных властей. И мне случилось стать очевидицей этого события. Дело было весной 1943 года, в воскресенье. Мой папа, председатель колхоза, уехал в другую деревню, к кузнецу Бизяеву, заказывать косы (свои кузнецы ушли на фронт). Шел весенний сев, но все колхозники были на обеде. Вдруг в деревню стали въезжать лошади с пустыми телегами. Вскоре вся деревня была заполнена ими. Оказалось, что все они приехали из других колхозов района забрать наши семена. Уполномоченный от районной власти потребовал у счетовода выписать им колхозное зерно. Но Панфил, без председателя, отказался выполнить это требование. Они страшно возмутились, но все равно поехали за зерном к амбару. Однако там не оказалось кладовщика. Уполномоченный приказал срочно найти его, пообещав, что иначе сорвет замок. Однако наши колхозники собрались у амбара и не допустили такого грабежа. Так и уехали от нас эти сборщики с пустыми телегами «не солоно хлебавши». Но уже через день, видимо в отместку, Панфилу Матвеевичу пришла повестка в военкомат, хотя ранее в виду его плохого здоровья ему дали «бронь». Так он и ушел на фронт. Больше мы его не видели. Ни одного письма от него семья не получила. А сборщики снова приехали за нашим зерном. На этот раз председатель был дома. Семена конечно же выписал и их увезли. Даже весь наш переходящий запасной фонд, который колхоз считал неприкосновенным. Власть сумела ввести народ в состояние страха, сделать послушными. Опасаясь репрессий, председатель не мог не выполнить приказ. Сын Панфила, Леонид 1924 года рождения, тоже воевал. Погиб 18 марта 1945 года, не дожив до Победы всего 2 месяца.

Весной колхоз посеял пониженную норму на гектар. Всем, хоть и было досадно, но досаду переносили молча. Досадно было оттого, что, колхоз хоть и так платил государству налог по повышенной ставке, но ему давали еще дополнительные задания по сдаче зерна. Наш колхоз все эти задания всегда выполнял, но в итоге лишился даже своего переходящего фонда. Еще досадно было потому, что к разным колхозам районное руководство относилось не одинаково. У нас, сколько ни вырастет – почти все, под чистую, забирали. И колхозникам зерна на трудодни оставалось очень мало.

Наш бригадир Илья Андреевич Слобожанинов

Урожаи в нашем колхозе всегда были неплохие. Но для того чтобы получить на наших скудных, песчаных землях хороший урожай, нужно было затратить очень много сил. Все зимы колхозники, вывозя зерно с «глубинок» в Котельнич, обратно на санях везли удобрения. Соседние колхозы домой всегда ехали с пустыми санями. Легко было и лошадям, и ездокам. Лошади с пустыми санями хорошо бегут, подгонять не нужно. Мы же, ни себя, ни лошадей не жалели. Ездили в Котельнич два раза в неделю на 14 лошадях, по 7 лошадей с бригады. Везли удобрения на наши скудные земли. А весь навоз с конного и скотного дворов и с дворов колхозников вывозили в поле «под метелку». Июнь месяц так и называли - «назмы». Навоз возили на паровые поля. Еще в качестве удобрения на поля возили торф, раскапывая торфяные кочки ручными лопатами. Еще копали известь. Делали глубокие ямы, из ям в ведрах вытаскивали известь на веревках, а затем дробили ее, просеивали на решетах, подвешенных за веревки. Удобрения рассевали руками. И никогда не бывало такого, чтобы с полей не убрали всё выращенное таким тяжелым трудом. Столько труда как мы, в других колхозах, наверное, и не затрачивали. Поэтому у них своих семян и не хватало.

Колхозники в ручную удобряют поля

Земли у нас считались плохими. Поэтому, до создания колхоза, из других деревень нашим парням даже не хотели отдавать невест замуж. Чтобы вырастить хороший урожай, работали от зари до зари все, и стар, и мал. За лето было всего два выходных дня: в праздники Троица и Михайловская (7 июля). Дарами леса мы тоже почти не пользовались. Бывало, даже ругали тех, кто не в поле работает, а ходит в наш лес за грибами и ягодами. В первый раз, по ягоды, я пошла только в 1970 году и мне тогда было уже 44 года. А в колхозе было не до ягод. И в дождь, и в любое ненастье там находилась работа. В такие ненастные дни колхозники чистили ток, амбары. Но, несмотря на все это, хлеба все равно никогда не хватало, и особенно в многодетных семьях. Чистого хлеба, без примесей, почти не ели. Хотя у нас был самая маленькая семья – три человека, но и у нас хлеб пекли с картошкой. Все жили очень бедно.

Еще нашему колхозу давали задания по заготовке делового леса. Заготавливать древесину мы ездили в Опарино. В лесу колхозники работали сменами, по целому месяцу. Отработавшую смену меняли другой – из тех, кто в это время ездил в Котельнич с зерном. А вернувшиеся из леса продолжали возить зерно в Котельнич. Ездили туда колхозники два раза в неделю. С 1942 по 1944 год, когда я училась в 9-10 классах, на зимних каникулах я тоже, заменяя наших женщин, два раза в неделю ездила с зерном в Котельнич. Мне было стыдно сидеть дома, когда другие работали. Стыдно было даже учиться, видя, что люди и в мороз, и в снег на тяжелой работе.

Мы с подружкой Августой Трифоновной самые первые в деревне закончили десять классов. Она школу закончила на год раньше меня и провела его в Москве, у своей тети. Но к осени она вернулась обратно в деревню. Про институт мы с ней никогда не думали и даже ничего не знали про него. Но наша учительница истории - Церна Ефимовна уговорила нас продолжить учебу и поступить в институт. Она сама, на школьной лошади, привезла нас в Киров, подала наши документы для поступления в Кировский пединститут, устроила жить в интернате и оставила там сдавать вступительные экзамены. Экзамены мы сдали неплохо. В институт нас зачислили, но оказалось, что здание института в Кирове занято эвакуированной Ленинградской академией и учиться мы будем не в Кирове, а в Яранске. Сказали, что только когда его освободят, тогда мы и будем учиться в Кирове.

Никакого транспорта в войну не было. К первому сентября 1944 года мы от Подохан в Яранск ушли пешком. По пути к нам от Варзичей присоединились Таисия Филипповна Смердова и Вера Петровна Скурихина. Так, вчетвером, мы и пришли учиться в Яранск. Быт студентов в военные годы там был просто ужасным. Жили мы в неотапливаемом общежитии, вместе со вшами, клопами и крысами. В общежитии в коридоре была одна плита на всех. На ней кипятили воду и заваривали муку в своих чугунках. Муку нам привозили из дома, когда наши колхозники приезжали в Яранск за водкой. Районные власти давали и такое задание нашему колхозу. Для плиты нужны были дрова. Установили очередь и по двое ходили по ночам с пилой за дровами. Пилили все, что попадется, упавшие заборы, тротуары. Однажды нас даже забрали в милицию за такие дела. Четыре месяца мы не мылись в бане. В городской бане дров не было. Перед Новым годом студенты даже устроили забастовку, выступили с требованием дать им возможность вымыться. Институт где-то нашел дров и привез их к городской бане. Ее, наконец, затопили. Сначала мылись старшекурсники, а мы стояли в очереди целый день, а затем и половину ночи. Только под утро, наконец, зашли в баню. Помылись хорошо! На следующий день пошли стирать грязное белье в проруби. Руки чуть не отморозили, но достирали. Повесили белье сушиться на балкон, а утром увидели только одни обрезанные веревки. Вот так и остались мы без запасного белья. Письмом сообщили об этом домой. И, когда колхоз опять приехал за водкой, нам привезли «смену». В Яранске купить хоть что-нибудь было негде да и не на что. Кое-как дожили до зимних каникул. Пединститут наконец-то начал переезжать в Киров. А мы на каникулы домой снова пошли пешком. Нас, Даровских, набралось семь человек. На сэкономленную стипендию я купила маме подарок - новые лапти.

А после каникул мы вернулись учиться уже в Киров. В институте было светло и просторно, а в общежитии тепло и уютно. День Победы встретили в Кирове. Все знали, что Победа вот-вот наступит, и с нетерпением ждали этого важного сообщения. В городе на улицах на столбах висели репродукторы, люди шли и смотрели на них. И когда, наконец, сообщили о Победе и окончании войны, началось всеобщее ликование. Все прыгали, кричали «ура», мужчины кидали шапки вверх.

А в Подоханах в этот день все были на работе, пахали на лошадях. Радиоприемника в деревне не было. Ираида Федоровна работала на телеграфе и узнала о Победе первая. Вернувшись домой после смены, прибежала в поле сообщить эту великую новость. Узнав о долгожданной Победе над фашистами, все радовались до слез.

«Не забыть нам этой даты,

Что покончила с войной.

Всем погибшим и живым

Сотни раз поклон земной»...

Дата добавления: 2015-11-30