И боли той окно— надломы, из которых вылетают стоны и крики.
Пойдем… за нашими телами— в день Страшного суда (см. А., VI, 96-98; X, 11-12).
Но их мы не наденем.— То есть души самоубийц не воссоединятся со своими телами. В этом Данте отступает от церковной догмы.
И вот бегут…— Это души игроков и мотов.
Передний— сьенец Лано, один из «расточительного дружества» (А., XXIX, 130), павший в сражении при Топпо (1287 г.), где сьенцы были разбиты арегинцами.
Другой— богатый падуанецДжакомо да Сант-Андреа(ст. 133), известный мот.
Мой город— Флоренция, где ради нового христианского покровителя, Иоанна Крестителя, забыт былой заступник, языческий Марс. Поэтому Флоренция так много терпит от Марсова искусства, то есть от постоянных войн и междоусобий.
И если бы поднесь у Арнских вод…— Во времена Данте во Флоренции у вьезда на Старый Мост (ponte Vecchio) стоял обломок каменной конной статуи (Р., XVI, 145-147). Народная молва считала, что это статуя Марса, хранителя города, и что при разрушении ФлоренцииАттилой(событие легендарное) она была сброшена в Арно, а при восстановлении города Карлом Великим (событие тоже легендарное) со дна реки извлекли ее нижнюю часть и водворили на старом месте, потому что иначе Флоренцию не удалось бы отстроить. Дух самоубийцы выражает народное убеждение, говоря, что, если бы не этот охранительный обломок Марса, Флоренция снова была бы сровнена с землей и ее восстановители потрудились бы напрасно.
Я сам себя казнил…— По мнению старых комментаторов, это либо Лотто дельи Альи, судья, который вынес за взятку несправедливый приговор и повесился, либо разорившийся богач Рокко деиМодзи.
Песнь четырнадцатая158
Злосчастный лес ее обвил…— Третийпояс (ст. 5) окаймлен лесом самоубийц, который, в свою очередь,обвит рекой,где казнятся насильники над ближними.
Катон Утический (Ч., I, 31), который повел остатки Помпеева войска через Ливийскую пустыню на соединение с нумидийским царем Юбой (Лукан, «Фарсалия», IX, 378-410).
Повержены навзничь, вверх лицом— богохульники.Съежившись, сидят— лихоимцы (А., XVII, 34-78).Снуют без устали— содомиты.
Как Александр…— Здесь Данте излагает одну из версий легенды об Александре Македонском.
У грозного предела— то есть у ворот Дита (А., VIII, 82-130).
Кто это, рослый, хмуро так лежит…— Непримиримый богохульник, которого и огненный дождь «не мягчит», — Капаней, один из семи царей, осаждавших Фивы, о гибели которого Стаций (см прим. Ч., XXI, 10) рассказывает в «Фиваиде» (X, 827-XI, 20). Взойдя на вражескую стену, он бросил дерзкий вызов богам, охранителям Фив, и самому Зевсу (Юпитеру). Громовержец поразил его молнией.
Пускай Зевес замучит ковача— своего сына Гефеста (Вулкана), бога-кузнеца, который с помощью циклопов ковал ему стрелы в недрах Этны.
Дата добавления: 2015-11-30; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав