Екатерина Михайлова 12 страница

Если клиент одновременно является членом группы и проходит курс индивидуального наблюдения у кого-то еще, необходимо прийти к соглашению, по каким вопросам будет происходить обмен информацией, если таковой вообще будет происходить. По моему мнению, пути обмена информацией следует определить с самого начала. В дальнейшем их можно использовать в той или иной степени в зависимости от того, насколько успешно проходят курсы психотерапии. Психотерапевты могут заметить, что пациент пользуется одной ситуацией, чтобы не работать в другой, или он пытается столкнуть психотерапевтов между собой. По тому, как пациент ведет себя в одной и в другой обстановке, станет ясно, что психотерапевты пытаются достичь разнонаправленных целей. В подобных случаях психотерапевты должны воспользоваться возможностью обмена информацией. Если такого рода ситуации не возникают, тем не менее будет вполне естественно, что время от времени психотерапевты начнут сравнивать свои наблюдения над пациентом: как он использует ситуацию в группе, развивает индивидуальные контакты, привносит в группу полученное на индивидуальных сеансах и наоборот. Важно, однако, чтобы групповой психотерапевт не использовал переданную ему индивидуальным психотерапевтом информацию на групповых сеансах (и наоборот). Причины этого достаточно очевидны: вполне можно ожидать, что любой человек, подвергающийся двум формам психотерапии, будет использовать их различным образом. На индивидуальных сеансах он вполне может свободно поделиться некоторым опытом, о котором не станет рассказывать в группе. И в той, и в другой обстановке он может работать над одними и теми же проблемами, но различными способами, подразумевающими различного рода откровенность. И к этому следует относиться с уважением. Несоблюдение конфиденциальности между двумя данными ситуациями вызовет у пациента недоверие и приведет к отрицательному результату.

В том случае, если ведущий группу и индивидуальный психотерапевт находятся в гармоничных отношениях и доверяют друг другу, не возникнет никаких проблем. Они появятся, если коллеги не доверяют друг другу или если каждый из них будет рассматривать клиента как свою личную собственность, а любой прогресс — как результат исключительно его вмешательства.

Иногда можно наблюдать группы, организованные таким образом, что некоторые их члены наблюдаются руководителем также и в индивидуальном порядке, в то время как другие — нет. Подобная организация ничем не оправдана. Почти неизбежно будет вспыхивать зависть и неприязнь по отношению к тем, кому уделяется исключительное внимание. Одним предоставляется возможность уклониться от рассмотрения определенных вопросов в условиях группы, другие такой возможностью располагать не будут. Одним людям обеспечивается индивидуальная поддержка, другим — нет. Более правильным будет либо индивидуально наблюдать всех членов группы, либо не наблюдать никого. То же самое будет верно, когда все участники наблюдаются индивидуально, но часть из них наблюдается групповым психотерапевтом, а все остальные — одним из его коллег. Такая организация также сопряжена с рядом неизбежных проблем, которых лучше избежать.

Во многих учреждениях и агентствах групповой психотерапевт или социальный работник должны регулярно представлять информацию о членах своей группы в виде устных или письменных отчетов. Там, где ответственность за клиента полностью несет учреждение, такое требование абсолютно законно. Я особо подчеркиваю это, поскольку некоторые групповые психотерапевты встают в оппозицию к данному требованию и придерживаются той точки зрения, что все происходящее в группе требует конфиденциальности. Подобная позиция игнорирует характер ответственности, которую психотерапевт несет перед своим учреждением или агентством, а также не учитывает вектор действующих в нем сил. Если психотерапевт соглашается с тем, что должен предоставлять информацию о людях, входящих в его группу, ему еще предстоит решить, какого рода информацией ему следует делиться. В силу своей особой осведомленности он может стать “рукой судьбы” по отношению к своим подопечным. То есть его мнение о том, готов ли человек к выписке или к освобождению, к отпуску на выходные, к каким-либо послаблениям, к переводу в пределах данного учреждения или в другое, будет иметь вес. Некоторые практики страдают от того, что находятся в таком положении. В частности, они беспокоятся, что пациенты будут реже посещать сеансы, если узнают, что по их поведению в группе будет составляться отчет. Некоторые групповые психотерапевты не торопятся сообщать членам группы, какого рода записи ими ведутся из опасения, что это будет настолько их сдерживать, что группа окажется для них совершенно бесполезной. Необходимо постоянно помнить о том, что пациентам, как правило, хорошо известно, что какие-то записи обязательно ведутся. В связи с этим пациенты будут принимать более сдержанное участие в работе группы, если характер записей не был им раскрыт. Как правило, страх неизвестности гораздо сильнее страха перед известным. Разумеется, пациенты полностью контролируют и то, как они участвуют, и то, что они раскрывают. Так происходит, и так должно происходить. Члены группы должны принимать свои решения, основываясь на фактах, а не на домыслах. Все, что определяет степень самоконтроля и самоограничения, — включая ведение записей, — должно быть доведено до сведения участников группы. Я вполне уверена, что люди сами могут найти пути использования ситуации в группе, и если они чувствуют, что должны хранить некоторые секреты, это не всегда так уж важно, поскольку и другое наполнение также может служить той же самой динамической цели.

Независимо от того, протоколируется происходящее в группе или нет, руководителю группы предстоит решить, должен ли он сообщать какую-то информацию при случайных встречах с коллегами и как ему реагировать на мимоходом заданные вопросы и на проявление настойчивого любопытства. Полная секретность в отношении группы, которая ведется в рамках организации или учреждения, нефункциональна. Скрытность порождает и усиливает подозрения коллег. Это вовсе не означает, что о группе следует вести досужие разговоры или вдаваться в излишние подробности за чашкой чая. Но почему, например, не сказать, что после тяжелого начала группа успешно набирает обороты, или что конкретный пациент покинул группу в расстроенном состоянии или что недавнее происшествие каким-то конкретным образом отразилось на группе? В плотно притертом окружении персонал действует более эффективно, если происходит открытый обмен информацией такого рода. Руководящим при этом является простой принцип: если информация касается будущих действий в отношении пациента, ею следует поделиться. И только в случае, когда степень доверия среди коллег невысока, информацией делиться не следует. Если дело обстоит именно так, то проблема существует в самой организации или учреждении, и ей следует уделить внимание совершенно независимо от работы групп.

Иногда ведущему группы может быть хорошо известно, что его коллеги испытывают определенные сомнения в ценности работы группы. Подобная осведомленность неизбежно повлияет на то, какой информацией он будет готов с ними поделиться. Как подсказывает мой опыт, наилучшая тактика здесь заключается в том, чтобы, делясь информацией о группе, быть открытым и точным — то есть сообщать как о радостных моментах, так и о разочарованиях: о волнующих и продуктивных сеансах и о тех, что проходили трудно. Честная и точная информация, а не выборочные и, следовательно, вводящие в заблуждение отчеты, лучше всего может послужить выработке реалистичных взглядов на группу.

9. Какие записи должен вести психотерапевт

для своего личного пользования?

Помимо того, что от него требует организация, групповой психотерапевт вполне может вести записи для своего личного пользования. Целью ведения таких записей может быть совершенствование собственного понимания группы и своего поведения в ней, накопление полного объема информации, которая послужит основой дополнительных вставок в официальные протоколы группы, или проведение научных исследований с целью приобретения знаний о каких-то конкретных сторонах группы или о ее эффективности.

Ничто так не способствует приобретению новых знаний, как запись сеансов на магнитофон с их повторным прослушиванием. Или, если это возможно, детальное комментирование всего происходившего в группе сразу же по завершении каждого сеанса. Еще лучше записывать все на видеомагнитофон. Если группа полагается главным образом на разговор, то запись на магнитофон будет практически равноценна записи на видеомагнитофон. Магнитофонная запись, как правило, позволяет восстановить в памяти невербальное поведение, сопровождавшее вербальное взаимодействие. Если группа использует ролевые игры, арттерапию и т.п., то необходима видеозапись. Огромным преимуществом магнитофона является то, что он регистрирует все полностью и беспристрастно и, в отличие от людей, не испытывает соблазна фиксировать одно и умалчивать другое. Недостаток же заключается в том, что требуется еще целых полтора часа, чтобы вновь просмотреть или прослушать сеанс той же продолжительности: использование аудио- и видеозаписи может стать накладным по времени занятием. Тем не менее, есть много аргументов за то, чтобы хоть изредка прибегать к повторному просмотру или прослушиванию сеансов своей группы. Если вы не располагаете временем, то даже прослушивание небольшого фрагмента может многое вам подсказать. Вам станут очевидны некоторые аспекты взаимодействия, которые ускользнули от вашего внимания во время самого сеанса. У вас может выработаться лучшее понимание собственного стиля руководства. Если просмотр или прослушивание проводятся совместно с напарником, то ваши знания увеличиваются вдвойне, поскольку в этом случае у вас появляется возможность сравнить и его, и свое впечатление о тех же самых событиях.

Иногда групповые психотерапевты говорят мне, что их пациенты не согласны на запись. Иногда так и происходит, но мне кажется, что гораздо реже, чем это представляется ведущим группы. Выяснить, согласится ли группа с записью или нет, лучше всего, попытавшись ее применить. Если магнитофон и микрофон будут всем хорошо видны и психотерапевт установит их в самом начале сеанса как нечто само собой разумеющееся, может произойти одно из трех: либо члены группы не придадут этому никакого значения и начнут дискуссию; либо они проявят беспокойство по поводу того, что ведется запись и займутся обсуждением этого вопроса; либо внешне они не придадут записи никакого значения, но все их взаимодействие будет косвенно указывать на то, что она определенно их беспокоит. В двух последних случаях уместно будет обсудить этот вопрос с членами группы, предоставив им возможность высказать вслух свою обеспокоенность по поводу ведущейся записи и обсудить с ними явные и скрытые причины этого беспокойства. Как показывает мой опыт, в большинстве случаев беспокойство вскоре проходит и запись сеансов становится возможной и больше не вызывает вопросов. Если явно или косвенно потребуются какие-то объяснения, можно предложить следующее: “Я хочу научиться лучше понимать группу и себя самого как группового психотерапевта, поэтому собираюсь записывать сеансы на пленку, чтобы затем в перерыве между нашими встречами прослушивать фрагменты записи”. Реакция на такое заявление подскажет психотерапевту, что еще ему нужно будет сказать. Иногда психотерапевты утверждают, что если не ведется запись, члены группы более открыты. Проверить это не представляется возможным: каждый остается при своем мнении. Я считаю, если запись вызывает сильное беспокойство, вскоре оно должно проявиться в явных или косвенных символических выражениях. Если данный вопрос будет рассмотрен в группе, то вскоре вы сможете составить себе суждение о том, сумели ли члены группы каким-то образом справиться со своим беспокойством. Если же члены группы проявляют нескрываемый страх перед перспективой записи, то, разумеется, от этой идеи следует отказаться.

Если по каким-либо причинам запись сеанса вести невозможно, то по ходу дела следует вести протоколирование. Как правило, я предлагаю вести протокол на листе бумаге, поровну разделенном вертикальной чертой. Стенографический отчет ведется на левой стороне, а ваши впечатления, реакции и толкования всего происходящего записываются на правой стороне страницы. Причина такого подхода заключается в том, что бывает довольно трудно удержаться от приукрашивания стенографических записей своими личными впечатлениями и толкованиями, а поделенная пополам страница может этому помочь. Даже самый небольшой опыт стенографирования позволяет осознать, что чисто пояснительные записи типа “Группа начала вести обычное обсуждение” фактически являются толкованием. Разумеется, стенографирование никогда не будет столь же точным, как магнитофонная запись, но все же оно лучше, чем неупорядоченные субъективные впечатления, восстанавливаемые по памяти. Довольно поучительным упражнением для двух совместно ведущих группу психотерапевтов будет сравнение своих независимо сделанных стенограмм. Это позволит выявить многие различия в их взглядах на происходящие в группе события.

Если ваша цель заключается в том, чтобы подготовить отчеты для персонала или официальные протоколы для учреждения или агентства, то лучше использовать иную форму записи. Например, можно составить краткий обзор происходивших в группе событий, включая темы в порядке их обсуждения, примечательные события (ссоры, вспышки чувств, возражения руководителю, периоды депрессии и апатии и тому подобное), сделать в заключение краткие замечания по поводу того, каким образом каждый из участников группы принимал участие в обсуждении или данном занятии и каким образом оно на нем сказалось. Также следует неукоснительно вести запись посещаемости и опозданий. Полезно вести запись событий, происходящих во внешнем окружении и повлиявших на состояние группы. Эти записи не передаются другим сотрудникам и не включаются в личную карту участника в том же виде, как они были сделаны. Они служат основой для подобных отчетов или записей.

Если вы хотите провести научное исследование, вам следует подготовить программу исследования до того, как группа начнет действовать. Данная программа будет определять, какого рода записи ведутся и какие данные нужно собирать (подробности см. в главе 6). После начала работы группы уже поздно принимать решение о проведении исследования, поскольку большинство исследуемых вопросов потребует сбора определенных данных либо до того, как группа началась, либо в самом ее начале. Если вы опоздали на поезд, то его вам уже не догнать.

10. Какие правила до начала или в самом начале работы

может и должен установить ведущий для себя

и для членов группы?

Перед началом работы полезно продумать правила, которые вам следовало бы установить для себя и для группы.

На мой взгляд, эти правила существуют, и вам необходимо установить их и в дальнейшем неукоснительно соблюдать: никогда не пропускать сеансы; начинать и заканчивать сеансы в положенное время; необходимо решить, будете ли вы и на каком основании наблюдать членов группы в индивидуальном порядке помимо сеансов группы. Есть ряд и других правил, касающихся вашего ведения группы непосредственно в процессе ее работы.

Некоторые ведущие с легкостью позволяют себе пропускать или переносить сеансы. Например, они могут попросить провести сеанс коллегу, поскольку им нужно присутствовать на собрании; или изменить время встречи группы непосредственно накануне сеанса (особенно при работе с населением, когда клиентов можно собрать практически в любое время). Иногда члены группы не бывают предупреждены заранее, и только явившись на очередной сеанс, узнают, что ведущий не может прийти и сеанс переносится на другое время. Такого рода поведение со стороны психотерапевта совершенно верно, поскольку он сообщает группе, что “есть вещи и поважнее вас”; “на самом деле вы мне безразличны”. Подобная позиция отрицательно сказывается на процессе оказания психологической помощи. Нет никаких оснований ожидать, что члены группы проникнутся доверием к психотерапевту или социальному работнику, если те не проявляют своей искренней заинтересованности в членах группы. Мне приходилось слышать мнение, что если сообщить группе о своем предстоящем отсутствии до того, как ее члены соберутся, это вызовет беспокойство и приведет к тому, что они вообще не явятся на сеанс. Здесь имеется большая натяжка. Необходимое отсутствие, если о нем сообщается заранее, не вызовет большого наплыва чувств. Даже неожиданное, но неизбежное отсутствие ведущего, когда его причина объяснена и является достаточно веской, обычно правильно воспринимается членами группы, если это не происходит слишком часто. (В этой книге я время от времени останавливаюсь на таких вопросах, которые мне представляются настолько очевидными, что едва ли заслуживают упоминания. Вопрос о том, насколько важно для ведущего не пропускать сеансы, является одним из них. Я так подробно останавливаюсь на нем лишь потому, что мне слишком часто приходится наблюдать или слышать о нерегулярной явке ведущего, о переносе сеансов и т.п.)

Ведущие группы придерживаются различных точек зрения по поводу своевременного начала и завершения сеансов. С моей точки зрения, начинать сеанс вовремя всегда правильно. Для некоторых людей важно также и вовремя заканчивать. Для других время завершения сеанса не следует устанавливать слишком жестко. Помимо пяти минут, отводимых на раскачку в самом начале сеанса, я не вижу особых причин откладывать начало работы группы в ожидании опаздывающих. Это лишь сообщит группе о том, что она не слишком важна и к ней вполне допустимо подобное несерьезное отношение. Вы не можете заставить людей приходить вовремя, но вполне можете не допускать их на первую часть сеанса и дать им в полной мере почувствовать реакцию на опоздание других членов группы. Вопрос о своевременном завершении сеанса носит иной характер. В группах, состоящих из сравнительно психически устойчивых людей и основанных на открытой дискуссии, я бы рекомендовала в большинстве случаев завершать сеансы вовремя — с точностью до пяти минут. В таких группах, как правило, наиболее интересные и ценные дискуссии происходят перед самым завершением сеанса. Своевременное завершение сеанса воспринимается как грубое прекращение ценной дискуссии. Однако следует учитывать, что если члены группы вовлекаются во что-то захватывающее и потенциально ценное непосредственно перед завершением сеанса, они, вероятно, делают одно из двух: либо проверяют, насколько искренне ведущий в них заинтересован (“Достаточно ли вы нас цените, чтобы уделить нам дополнительное время?”) или прибегают к скрытой защите против вовлечения в группу (члены группы переходят к серьезным вопросам, лишь когда у них остается совсем мало времени на их проработку). Любой из этих вопросов группа может поднять и рассмотреть в отведенное ей время. Реагировать на это, продлевая сеанс, значит вступить в заговор с членами группы и пытаться решить проблему путем проявления эмоций. Это будет удерживать проблему в области, не подлежащей упоминанию или исследованию. Конечно, в любом правиле бывают исключения, обстоятельства изменяют установки. При исключительных обстоятельствах можно продлить сеанс, чтобы разрешить какой-то неожиданный кризис, но скорее всего это будет происходить лишь изредка.

В высоко структурированных группах обычно не возникает необходимости выходить за рамки установленного времени, если вы правильно рассчитали время, необходимое для выполнения всех намеченных мероприятий. В менее структурированных группах с более психически травмированными или незрелыми людьми продление сеанса сверх установленного времени может способствовать достижению поставленных целей. Но только если эти люди сумеют понять и убедиться в заинтересованности психотерапевта, в его готовности уделить группе больше своего времени. Но даже при этом имеются иные способы сообщения о своей заинтересованности в конкретных терминах, и если вы полагаете, что это необходимо, их можно включить в разрабатываемый план группы.

Иногда в процессе работы группы может случиться так, что один или несколько ее членов будут искать личных контактов с руководителем перед, после или в промежутке между сеансами. Продумать свою политику в этом отношении следует заранее. Мои собственные взгляды по этому поводу с течением времени претерпели значительные изменения. Одно время, работая главным образом с психотерапевтическими группами, я придерживалась довольно жестких правил и быстро отсылала участников непосредственно к группе. В последующем я стала проявлять больше гибкости, каждый раз пытаясь понять, почему человек, соответственно реагируя, старается найти личный контакт. У человека, действительно находящегося в критическом состоянии, положение совершенно иное, чем у человека, старающегося обойти группу или войти в особые отношения с психотерапевтом. Что считать “действительно” критическим состоянием — вопрос довольно субъективный, но таковым определенно следует считать состояние тех, кто понес какую-либо тяжелую утрату или стал жертвой уголовного преступления. Подобные состояния встречаются не слишком часто, но если уж они имеют место, то необходимо держать такого человека под наблюдением до тех пор, пока он не почувствует, что способен справляться с ним самостоятельно. Ближе к завершению контакта будет совершенно разумно предложить этому человеку сообщить группе, что такой контакт имел место, и рассказать о нем столько, сколько он сам пожелает. Если человек использует этот контакт с целью обойти группу, то есть рассмотреть какой-то вопрос в более безопасном контексте общения один на один с психотерапевтом, вместо того чтобы идти на риск и поднимать этот вопрос в условиях группы, то вполне уместно будет выслушать данный вопрос, комментируя его по ходу дела, а затем предложить вынести его на рассмотрение группы. Если человек настаивает на том, что посвящение группы в данный вопрос совершенно исключается, это, разумеется, может стать темой для обсуждения. Если член группы обращается к психотерапевту в частном порядке с тем, что представляется псевдопроблемой или вполне может подождать один-два дня, прежде чем быть вынесенным на рассмотрение группы, это может оказаться именно тем случаем, когда человек ищет каких-то особых отношений с психотерапевтом или его благосклонности. В подобном случае лучше не вдаваться в пространные рассуждения с клиентом, а сразу же рекомендовать ему вынести вопрос на обсуждение. Независимо от того, по какой причине человек старается найти индивидуальный контакт с психотерапевтом, нельзя допускать, чтобы такие контакты происходили втайне от остальных членов группы. Не говоря уже о том, что сохранить такого рода секретность не представляется возможным: предоставление отдельному члену группы привилегированного положения будет иметь свой резонанс в группе и породит ряд проблем.

Таковы правила, которые следует установить для себя социальному работнику или психотерапевту. Установление правил для членов группы — совершенно другое дело. Какие правила вам следует установить в отношении опозданий, прогулов, конфиденциальности, контактов членов группы вне ее пределов, дробления группы на подгруппы, ведущие собственное обсуждение вопроса, и т.д.? Всякое поведение такого рода относится к кому-то помимо вас и таким образом непосредственно вам неподвластно. Вы, например, можете объявить: “Все участники этой группы не должны контактировать между собой вне ее”. Или: “Все должны являться вовремя”. Глупо было бы ожидать, что подобные требования будут безоговорочно выполняться. В самом начале вполне уместно сказать, что работа группы значительно облегчится, если все ее члены станут приходить вовремя и отсутствующих не будет. Однако подобное замечание должно прозвучать не как вводимое правило, а как изложение вашей точки зрения относительно тех условий, которые должны облегчить работу группы. Все сводится лишь к личным пожеланиям ведущего, а станут они для группы нормой или нет — совершенно другое дело. Если ведущий расценит несоблюдение высказанных им пожеланий как нарушение нормы группы, он будет не прав, поскольку групповая норма фактически не была установлена. Нормы могут устанавливаться только самими членами группы на протяжении определенного периода времени путем прямых дискуссий, ведущих к выработке единого мнения, или с помощью поведения, выражающего общее отношение к опозданиям, пропускам, нарушениям конфиденциальности и тому подобному.

Что касается конфиденциальности, то некоторые психотерапевты не жалеют усилий для того, чтобы установить ее в качестве групповой нормы в самом начале работы группы. Другие же предпочитают подождать, когда этот вопрос возникнет сам по себе. Сама я предпочитаю ничего не говорить, исходя из того, что данный вопрос возникнет сам по себе, если он будет представлять для группы проблему. Призывы руководителя к конфиденциальности являются лишь упованием на чудо, о чем и ему, и всем остальным хорошо известно. То же самое справедливо и в отношении внегрупповых контактов участников.

11. Как спланировать и осуществить переход,

когда в существующую группу приходит новый ведущий?

В группе, которую ведут двое коллег, может произойти смена лидерства. Один из них выбывает, а на его место в качестве соведущего приходит кто-то другой. Это бывает и в группе с одним ведущим, когда на место старого ведущего приходит новый.

Если о предстоящей замене вам становится известно заранее, то те двое, кого это непосредственно касается (старый и новый ведущий), могут заняться обсуждением интересующих их вопросов. Прежний руководитель рассказывает новому о группе, а тот делится с ним своими надеждами в отношении группы и своей роли в ней.

Если же новое лицо присоединяется к нынешнему руководителю, а не заменяет его, они могут определить свою совместимость точно так же, как это сделали бы двое коллег, готовящихся начать работу с новой группой. Совершенно нелишне за два или три сеанса проинформировать членов группы о том, что в группе скоро появится новый руководитель, чтобы они могли осмыслить эту информацию, высказать свое отношение к этому событию и внутренне подготовиться к грядущей перемене. Некоторые руководители заранее просят разрешение на это у членов группы и подчиняются их решению. В любом случае членам группы становится известно об этой перемене еще до того, как она произойдет. Новый и уже действующий психотерапевт могут заранее договориться о том, будет ли нынешний руководитель группы представлять нового руководителя или он представится сам. Необходимо сказать какие-нибудь слова, чтобы не вызывать излишнего смущения и сохранить ощущение безопасности у членов группы.

Если новому руководителю предстоит заменить нынешнего, а не просто присоединиться к нему, то необходимо принять решение о том, будут ли они какое-то время оба присутствовать на сеансах. Учитывая все за и против, я считаю, что этого следует избегать. Разумеется, в течение определенного времени — двух, трех, четырех сеансов — члены группы отчетливо ощущают произошедшую перемену и могут выражать испытываемые ими чувства, особенно по поводу утраты прежнего руководителя. Они будут пытаться использовать ситуацию с максимальной для себя выгодой. Продолжительность этого периода определяется общей продолжительностью существования группы: если группа краткосрочная и ограниченная по времени, этот период короче; если группа продолжительная — длиннее. Поскольку новый руководитель скорее всего не будет похож на своего предшественника, перед членами группы лучше всего ставить две последовательные задачи (свыкнуться с мыслью о предстоящей утрате психотерапевта, найти способ узнать другого), а не вынуждать их справляться с обеими задачами одновременно.

При особых и довольно редких обстоятельствах психотерапевту, возможно, придется появиться в группе в качестве ведущего, не имея возможности заранее уведомить об этом ее членов и самому как следует подготовиться. Это может произойти только в том случае, если группу ведет один психотерапевт, которого внезапно постигло какое-то несчастье в семье, внезапная болезнь или даже смерть. В подобной ситуации единственное, что от вас потребуется, это сообщить членам группы об обстоятельствах такой перемены. Самому следует как можно лучше реагировать на все, что за этим последует. Данное событие скорее всего вызовет кризис в группе, поскольку у ее членов не будет времени свыкнуться с мыслью об утрате своего ведущего и внутренне подготовиться к данной перемене. Когда новый ведущий впервые придет в такую группу, он только будет знать, что должен помочь членам группы преодолеть этот кризис. Позднее он сможет опереться на помощь самих членов группы, о характере и истории которой ему ничего не известно.

12. Какие варианты выбора у вас имеются

и какие решения необходимо принять,

когда вам “дают” группу или когда вы ее “находите”?

Иногда психотерапевту или социальному работнику “дают” группу, спланированную кем-то другим. Это происходит, когда некто, стоящий на более высокой ступени в иерархии организации, планирует группу, а затем поручает ее кому-то нижестоящему. Или когда тот, кому изначально поручают группу, должен влиться в уже существующую программу, взяв на себя выполнение какого-то ее раздела. Многие из тех, кто начинает свою работу с группами, испытывают ощущение, что у них нет выбора и что их участие в группе является свершившимся фактом, в связи с чем группу и можно назвать “данной”. Но это не так. Важно помнить, что вы можете сказать: “Нет”. В частности, вы можете пересмотреть все решения, принятые в отношении группы: основополагающее решение, рассмотренное в главе 3, и детальные плановые решения настоящей главы, решить для себя, жизнеспособна ли группа в том виде, в каком она спланирована. Есть ли какие-то основания надеяться, что при том наборе решений, которые уже были приняты, группа окажется жизнеспособной и принесет пользу своим членам? Если вы отвечаете на этот вопрос “нет”, у вас есть все основания потребовать пересмотра некоторых вопросов.

Дата добавления: 2015-11-14