Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АрхитектураБиологияГеографияДругоеИностранные языки
ИнформатикаИсторияКультураЛитератураМатематика
МедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогика
ПолитикаПравоПрограммированиеПсихологияРелигия
СоциологияСпортСтроительствоФизикаФилософия
ФинансыХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника

Благодарности 12 страница

Благодарности 1 страница | Благодарности 2 страница | Благодарности 3 страница | Благодарности 4 страница | Благодарности 5 страница | Благодарности 6 страница | Благодарности 7 страница | Благодарности 8 страница | Благодарности 9 страница | Благодарности 10 страница |


Читайте также:
  1. 1 страница
  2. 1 страница
  3. 1 страница
  4. 1 страница
  5. 1 страница
  6. 1 страница
  7. 1 страница

– Мы разделимся. Проверь места, в которых она обычно бывает, – говорю я. – Я займусь верхними этажами, а ты проверь нижние. И спроси доктора Фенвола, видел ли он ее.

Наоми кивает, и мы выбегаем из палаты. Поднимаясь по лестнице, я перескакиваю через ступеньку, затем петляю вокруг инвалидных колясок и интернов. Софии нет в столовой, и женщины, накрывающие на стол, говорят, что не видели ее весь день. Комната отдыха практически пуста, а когда я спрашиваю любезную старушку, видела ли она Софию, она отрицательно качает головой. Медсестры, которые работают с Наоми, тоже говорят, что не видели ее. В ванных комнатах также ничего. Наконец, я добираюсь до детского отделения, где Мина с Джеймсом играют в видеоигры. Они поворачиваются ко мне, и Мина улыбается, произнося:

– Привет, Джек! София только что здесь была.

– Куда она пошла?

– Наверх. На крышу, думаю. Хотя нам нельзя там находиться.

Я целую макушку Мины, взъерошиваю волосы Джеймса и выбегаю через дверь. Четыре лестничных пролета оставляют меня запыхавшимся и с болью в боку – почему крыша? София идет туда только когда ей нереально грустно или она в депрессии. Плюс, все эти разбитые вазы? Она обожает эти вазы. Она бы никогда…

Я поднимаюсь быстрее и врываюсь через аварийную дверь на слабый, солнечный свет.

София стоит на краю. Не так, как я находил ее много раз и как боялся застать. Она выглядывает из-за него, наблюдая за раскинувшимся внизу миром. Ее руки сцеплены за спиной, а платиновые волосы развиваются на ветру, словно залитые лунным светом нити золота.

Она оглядывается через плечо и улыбается мне.

– Привет.

– София… – Я подбегаю к ней, поворачиваю лицом ко мне и осматриваю на наличие ран. – Ты в порядке?

– Конечно. Просто захотелось немного подышать свежим воздухом. А вот ты выглядишь не очень хорошо.

Я выдыхаю все беспокойство.

– Я был… я пришел тебя навестить, а твоя комната… в ней все вазы разбиты. Это ты сделала?

– Случайно, – кивает она. – Я танцевала дабстеп и немного увлеклась. Мне не захотелось с этим возиться, так что я просто оставила там все на милость уборщика и пришла сюда. Подло с моей стороны, знаю.

– Нет, нет, ничего страшного. Просто ты заставила нас с Наоми переживать.

Она склоняет голову и обнимает меня.

– Ах, прости! Я не хотела, правда.

Я обнимаю ее и вдыхаю запах ее волос, убеждаясь, что она все еще здесь. И она реальна. Я ощущаю ее всем телом, чувствую ее аромат, она реальнее, чем что-либо в моей жизни. И всегда была.

Половина меня хочет рассказать ей про Айсис. А другая половина знает, что она в любом случае воспримет это плохо, а с приближающейся невероятно важной операцией ее психическая устойчивость должна быть твердой. Я расскажу ей после, когда она снова будет здоровой и невредимой.

– Я люблю тебя, – говорю я. Она хихикает, играя с моими волосами.

– Знаю. Я тоже тебя люблю. Спасибо, что был таким сильным ради меня все это время. Спасибо, что так усердно работал, и так долго. Что ж, скоро все будет кончено.

– Ты сможешь делать все, что захочешь. Поехать, куда захочешь. Ты будешь свободна.

Она смеется и обнимает меня еще крепче.

– Я уже свободна.

 

***

 

Сегодня легче.

Не стало ярче – тьма по-прежнему вырисовывается по краям моего поля зрения, но я ударяю ее в живот и все равно еду в больницу. Ненадолго останавливаюсь в дверях приемной.

Когда я впервые здесь оказалась, я была другим человеком. А еще без сознания и истекала кровью. Но также я была совершенно другой. Более шумной. Более несносной. Менее злой. Это явно нечестный обмен. Но на самом деле честных сделок вообще не существует. Я выучила это наверняка.

– Айсис!

Я оглядываюсь и вижу доктора Мерних, направляющуюся ко мне, ее непослушные волосы сегодня еще более пушистые.

– Доктор М! Что происходит в городе чокнутых?

Она смеется.

– На самом деле ничего особенного. Все интересные шалости, происходящие здесь, неожиданно и загадочно прекратились, как только ты уехала.

– Ах, ну, что я могу сказать? Полтергейсты непостоянны. К тому же сверхъестественны и нереальны. Но в основном непостоянны.

– Ты приехала навестить Софию?

– Ага.

– Ты выглядишь гораздо лучше, – говорит она, оглядывая меня с ног до головы. – И говоришь лучше.

– Правда? Потому что сейчас я чувствую себя гораздо хреновее, чем когда-либо.

– Но теперь ты это чувствуешь. А не убегаешь от этого. Это хорошее начало. Маленькими шажками, помнишь?

– Ага, – киваю я. – Думаю, я делаю успехи. Я имею в виду, что фантастическая стирающая память машина как в фильме «Вечное сияние чистого разума» была бы полезна и чрезвычайно желанна, но, эй, вы, ученые ребята, работаете очень медленно, и у вас всегда нет денег. Что ж, я вас прощаю.

Мерних улыбается, но ее улыбка быстро исчезает.

– Айсис? Только между нами: думаешь, как дела у Софии?

– Не знаю. В одну минуту я ей нравлюсь, в следующую она меня ненавидит, а далее она плачет у меня на плече. Но она кажется сильнее, в каком-то смысле. Теперь София концентрируется на вещах, которые действительно для нее важны. И она все равно милая. Она всегда милая.

– За исключением случаев, когда это не так, – уточняет Мерних.

– Ну и это тоже.

Мерних размышляет над моими словами, и, наконец, похлопывает меня по плечу.

– Что ж, спасибо, что так часто навещаешь ее. Знаешь, ты ей действительно нравишься. Глубоко внутри. Она видит в тебе себя и хочет, чтобы ты была счастлива так, как она не может быть всегда.

– Никто из нас не может быть счастлив все время.

– Да. Но ты, несомненно, стараешься больше чем кто-либо другой, не так ли?

Ее слова наносят сильный удар. Она улыбается в последний раз, разворачивается и идет по коридору, обращаясь к другому врачу.

Я заглядываю в детское отделение, но Мира с Джеймсом ушли на обед в столовую. Дверь Софии открыта, и я захожу, чтобы увидеть ее и Джека, обнимающихся. Я сразу же отступаю, но София слышит меня и отстраняется.

– Айсис! Привет! – она подбегает и обнимает меня, а я поглядываю на Джека поверх ее плеча. У него бесстрастное выражение лица, но я улавливаю малейший намек на беспокойство.

– Приветик, извини, ничего себе! Я просто завалилась сюда, даже не постучав. Проклятье! Мне действительно очень жаль, – говорю я.

– Все нормально! Я просто рада, что ты здесь. Ты, Джек и я – хоть раз мы все вместе. Это здорово! Не так ли? – спрашивает она, поворачиваясь к Джеку. Он сухо кивает, а потом встречается со мной взглядом. Движение быстрое, но оно задерживается и напоминает мне обо всем, что произошло той ночью в отеле: каким добрым он был, каким теплым. Я чувствую, как вспыхивает мое лицо, и София пристально смотрит на меня.

– Я должен идти, – внезапно говорит Джек.

– Что? Почему? Снова работать? – София наклоняет голову.

– Нет. Я просто не хочу стать помехой девичьих разговоров.

– Месячные, – сразу же говорю я Софии. – Колоссальные, кровавые месячные.

– Тампоны! – выкрикивает она.

Джек проталкивается мимо нас и выходит за дверь.

– Я собираюсь достать что-нибудь поесть. Я вернусь.

Когда он уходит, София поворачивается ко мне.

– Итак? Как дела?

Я достаю серебряный браслет, и он слегка позвякивает в воздухе. Ее синие глаза расширяются, и она благоговейно протягивает руку, чтобы его взять. София поглаживает большим пальцем выгравированное на нем имя.

– Талли, – шепчет она.

– Я не могла принести обратно… эм, остальную ее часть. То есть, это же ее могила, так что именно там она и должна остаться, знаешь? Там, где она покоится. Но я подумала, что ты захотела бы браслет.

София долгое время молчит. Она снова и снова проводит пальцем по цепочке браслета. И как только я начинаю чувствовать себя неловко, что до сих пор остаюсь здесь, она повышает голос:

– Джек приобрел его для меня. После того как это произошло. Приятно получить его обратно.

Я пытаюсь улыбнуться, но улыбка получается кривоватой.

– Он был с ней в течение многих лет, – продолжает она. – В земле, с ней. Я могла видеть ее и навещать. Но теперь он со мной.

– Теперь она с тобой, – предлагаю я. София поднимает взгляд своих заплаканных глаз и обнимает меня за шею.

– Спасибо. Большое спасибо. Позволь мне отплатить тебе, ладно? Я действительно этого хочу.

– Не нужно, серьезно, знаю, все это было по-настоящему тяжело? И у тебя, вроде как, действительно тяжелая жизнь? Так что я не хочу делать ее еще тяжелее?

– Ты не сделаешь! Эйвери самостоятельно организовывает вечеринку, так что я не буду делать ничего тяжелого. Все, что тебе нужно будет сделать – это надеть что-то «потрясное», да вообще что угодно и прийти!

– Ух, исторически сложилось так, что для меня вечеринки Эйвери не очень замечательно проходят.

– Для меня тоже, – напоминает мне она. – Но это вечеринка в честь моего дня рождения, и она обещала вести себя хорошо. И там буду я, так что буду за ней присматривать. Мне бы хотелось, чтобы и ты пришла. Рен придет, как и Джек. И куча других людей, с которыми я должна была ходить в школу, так что, придет большая часть твоего класса.

– Большая вечеринка?

– Огромная! С тортом и диджеем, и, пожалуйста, пожалуйста, приходи!

Ее лицо сияет точно так же, когда я заставляла ее смеяться, еще в самом начале. Тогда, когда я впервые прибыла сюда.

– Конечно. Да, хорошо. Я приду.

София улыбается, и облегчение вырисовывается в чертах ее лица.

– Потрясающе! Окей, двадцать восьмого у нее дома. Вечеринка должна начаться в семь, но тебе нужно прибыть по-светски поздно, потому что выпивка также прибывает по-светски поздно.

– Ты слишком хорошо меня знаешь.

София отрицательно качает головой и смеется.

– Думала, что знала. Но, нет. Нет, Айсис. Я не знаю тебя вообще.


– 13 –

 

3 года

31 неделя

1 день

 

Дом Эйвери знаком во всех отвратительных смыслах. Я паркуюсь в том же месте, где и всегда – легко выезжать, легко смотаться, если придется. Музыка громко стучит через газон вниз по улице, заполняя собой весь охраняемый микрорайон. Она отскакивает от деревьев и десятка машин, как попало припаркованных во дворе. Народ уже выпивший: кто, спотыкаясь, выходит из парадной двери, кто валяется по всему газону, борясь и гоняясь друг за другом с туалетной бумагой и шлангом.

Я последний раз разглаживаю футболку. Когда я была здесь в первый раз, на мне была футболка с группой «Florence and the Machine», я даже не понимала, что надела именно ее, пока не села в машину. Мои джинсы потерты на бедрах, но не потому, что я купила их в каком-то модном бутике, в котором им целенаправленно придают такой вид, а потому что раньше я постоянно фут за футом съедала асфальт на своем велосипеде, когда сбрасывала вес. Прохладный воздух на бедрах, проникающий через потертые места, напоминает мне, насколько джинсы потрепаны, и почему они расползаются, и как я лично их износила, разрушила, сломала. Да, я сделала это. Я сломала эти джинсы, но все еще могу их носить, и они прекрасно справляются со своей задачей – прикрывают мою великолепную задницу.

Вещи сломаны, но по-прежнему работают.

Я выхожу из машины и плотнее закутываюсь в куртку. Лютый холод. Разве весна не получила уведомление? А у весны вообще есть памятки? И на чем они написаны? На листьях? Лепестках? Туше новорожденного оленя?

– Расчувствовалась до слез в самом начале ночи, не так ли?

Я поднимаю взгляд. И там стоит Джек в нелепо вульгарной кожаной куртке и темных джинсах. А рядом с ним стоит Рен, выглядя немного шокированным, в своей обычной клетчатой рубашке.

– Это вроде как моя работа, – отвечаю я. – Обеспечить обжигающую атмосферу, ляпнуть парочку несерьезных комплиментов, однако исключительно из лучших побуждений, бормотать себе под нос и, возможно, разбить бутылку или две.

– Пожалуйста, не разбивай бутылку, – заламывает пальцы Рен. – У нас уже трое порезавшихся.

– Ух ты, а что это у тебя на груди, През? – выпаливаю я. Маленький значок золотой звезды с номером один прикреплен к его рубашке. Его очки сползают, когда он смотрит на него, и он их поправляет.

– Гм. Просто кое-что, что вернула мне София. С того времени… с того времени…

– Это значок с математического съезда? – вмешивается Джек. – Ничего себе. А я и не знал, что она до сих пор его хранила.

– Так же как и я, – Рен издает полу-смешок. – То есть, я думал, что она избавилась от него давным-давно.

– Значок с математического съезда? – спрашиваю я. Джек кивает.

– Со времен, когда Рен и София участвовали в математическом конкурсе. Они действительно серьезно этим увлекались, вкладывались, как могут только конкурирующие умные дети. Они занимались неделями, месяцами. София так сильно хотела победить. Но выиграл Рен. Технически у них была ничья, но судьи отдали победу Рену за некоторые сделанные им дополнительные вычисления.

– София невероятно на меня разозлилась, – говорит Рен. – Она бы не разговаривала со мной целый месяц. Так что я подарил ей значок, а она начала плакать и сказала, чтобы я не был с ней таким милым.

Джек тихо смеется, а Рен покачивает головой с задумчивой улыбкой на лице. Это история, частью которой я не являюсь, но от нее у меня появляются теплые чувства, поскольку я вижу их, вспоминающих то время, когда они все были друзьями, были близки, заботились друг о друге без тьмы между ними.

– Слушайте, я собираюсь пойти и взять жидкость для настроения. Жажду уничтожить. Вкус смаковать.

Рен и Джек синхронно поднимают брови, и я смеюсь.

– Выпивку. Я вернусь.

Я узнаю многих людей – здесь не только свита Эйвери. Она пригласила и непопулярных: друзей Рена из студенческого совета, ребят из оркестра, хипстеров, даже Мальчика-ножа. И я знаю, что в этот раз он не просто пробрался как обычно, поскольку вижу, как Эйвери кивает ему, проходя мимо вместо того, чтобы скривить губы.

– Решила быть вежливой? Удивила, – говорю я. Эйвери тщательно осматривает меня. Ее волосы снова прямые и лоснящиеся, кожа идеальна, а макияж к месту. Она выглядит гораздо лучше, чем обычно.

– София хотела, чтобы я была милой. И я подумала: черт возьми, я могу это сделать хоть раз в жизни. Это может меня убить, но я сделаю это ради того, чтобы сказать, что я это сделала. Я была милой! – Она размышляет над этим и вздыхает. – Я должна была написать это в своем резюме для колледжа. Они обожают милых людей.

– Ага, – хихикаю я. – Большинству нравятся милые люди. Хорошо, что я не большинство.

– Я тебе никогда не нравилась, – усмехается она. – Да и ты мне никогда не нравилась.

– Верно. Но мы готовы мириться друг с другом. Это кое-что да значит, верно?

Эйвери пристально смотрит на меня, и ее зеленые глаза вспыхивают. И тогда я замечаю, что она плакала. Она хорошо скрыла это под макияжем, но я улавливаю едва заметные красные отеки под ее глазами и припухший нос.

– Ты видела Софию? – спрашиваю я.

– Только что разговаривала с ней наверху. Она приставала ко мне, чтобы я передала тебе найти ее, когда ты появишься на вечеринке, так что, иди, поговори с ней. Быстро. Прежде чем она взорвалась.

– Так счастлива?

В кои-то веки Эйвери улыбается. Это не ухмылка или же кислая гримаса, или злобная, мелочная усмешка. Это именно улыбка, не больше и не меньше. Более юная Эйвери проявляется в этой улыбке – более светлая Эйвери. Более невинная Эйвери.

– Да, – кивает она. – Она счастлива. Она действительно очень счастлива.

Я похлопываю ее по плечу и поднимаюсь по лестнице на третий этаж. Здесь спокойнее, но это не похоже на звуконепроницаемую комнату, а скорее похоже на верхний уровень джунглей, зараженный обезьянами в период течки. Поправка: обезьянами в период течки добравшимися до рэпера Лил Уэйна. Шум здесь приглушен, и я брожу вокруг с конкретной целью. Я замечаю копну платиновых волос в конце коридора, где французские двери открывают мини-балкон. София стоит, облокотившись на перила, глядя на звезды с напитком в одной руке. На ней красивое, короткое, кружевное, белое платье без рукавов, она выглядит просто потрясающе, будто голубка готовая взлететь.

Она слышит мое приближение и оборачивается.

– Привет! Самое время, чтобы прийти. Не пьешь?

– Ты стояла немного выше в списке моих приоритетов. Что странно, так как никто не может идти вперед выпивки. Ну, за исключением Джонни Деппа. Но даже ему придется занять место в очереди и чуть-чуть подождать.

Она смеется, и я облокачиваюсь на перила рядом с ней. Кто-то совершенно голый проносится под балконом, крича о короле инопланетных захватчиков.

– Хорошая вечеринка. Люди веселятся, теряя свои штаны…

– …и, возможно, свои мозги, – перебивает София.

– …и абсолютно точно свои мозги. Забираю свои слова обратно. Это – идеальная вечеринка.

София смеется и делает глоток чего-то синего и пенистого из своего стакана, и показывает мне свой окрашенный язык.

– Ужас! – я игриво толкаю ее. – Ты действительно больна!

– И заразна! – настаивает она. – Я всю жизнь это планировала: устроить огромную вечеринку в честь дня рождения, заразить всех вас и начать зомби-апокалипсис.

– Чертовски вовремя. Я ждала этого многие годы.

В уютной тишине я изучающее рассматриваю Софию и замечаю, что ее запястье украшает браслет Талли. Он едва ей впору, ее запястье настолько тонкое и крошечное, что идеально соответствует браслету. Серебро сверкает в лунном свете. Ух, аж дух захватывает.

– Я хотела поблагодарить тебя, – нарушает тишину София. – Как полагается.

– За что? За то, что превратила твою жизнь в ад?

– За попытку.

Ветер играет с ее волосами, она убирает их за ухо и улыбается мне.

– Мало кто на это способен. Как только люди видят настоящую меня, ту, которая подозрительна, жестока, озлоблена и безнадежна, они уходят или сдаются. Но ты осталась. Так что, я хотела поблагодарить тебя за это.

– Не такое… не такое уж и большое дело. Я просто… просто была с тобой упрямой, но я в принципе упрямая. Так что, на самом деле я ничего не сделала.

– Ты пыталась помочь, – настаивает София, хватая меня за руку. Браслет Талли дарит ощущение прохлады моей коже, да и ее ладонь тоже на удивление холодная. – Ты пыталась мне помочь, и за это я никогда не смогу отблагодарить тебя.

И так, соединив руки, мы стоим некоторое время, я наблюдаю за ней, а она разглядывает небо.

– Ты слышала о Ван Гоге? – неожиданно спрашивает она.

– Ну а как же, он отрезал собственное ухо и нарисовал ЛСД подсолнухи, верно?

– Ага, – смеется она. – Его картины… все говорят, что они прекрасны, но они всегда наводили на меня печаль и пугали. Они пугающие – все эти яркие цвета и весь этот хаос. Но полагаю, что это по-своему красиво.

Я киваю, подавляя в себе снарка, чтобы попытаться насладиться этим моментом спокойствия.

– Он нарисовал картину «Звездная ночь», находясь в клинике для умалишенных, – говорит она.

– Ох, правда?

– Да. Перед смертью он написал много картин с изображением пшеничного поля. Именно эти картины мне нравятся больше всех – они спокойные, мирные.

– Я хочу когда-нибудь их увидеть.

– Увидишь, – уверяет она. – Они действительно хороши. Хотя печально; он покончил жизнь самоубийством. Застрелился. Ну, пытался. Он немного промахнулся и с трудом смертельно раненный вернулся в гостиницу, в которой остановился, и умер в своей постели после долгих часов мучений.

– Боже, – я втягиваю воздух сквозь зубы. Она качает головой и улыбается.

– Последними его словами были: «Печаль будет длиться вечно». И я думаю, он был прав, но также считаю, что он очень сильно ошибался. Она не длится вечно. Потому что мы не вечны.

Тьма, которую я заключила в клетку, чтобы выглядеть веселой на этой вечеринке, выплывает из моего сердца. София, должно быть, замечает это, потому что она нежно сжимает мою руку.

– Эй, все хорошо. Не могла бы ты принести мне еще немного этой синей жидкости? Я еще недостаточно пьяна, чтобы танцевать, и это срочно необходимо исправить.

– Ха, звучит знакомо. Скоро вернусь.

Я беру ее стаканчик и, уходя, слегка сжимаю ее руку. Внизу бушует сумасшедшая вечеринка, которая становится все безумней. Я машу Джеку, и он следует за мной на кухню.

– Итак? Она в порядке? – спрашивает он.

– Аха, она просто захотела еще выпить. Ты должен пойти к ней. Приволочь сюда, потанцевать с ней, ну, или что-нибудь еще в этом роде.

Джек вздрагивает, но он очень хорошо это скрывает.

– Я еще не рассказал ей.

– Знаю, – киваю я. – Я тоже не рассказала тебе о некоторых вещах. Так что, здесь все всё недоговаривают. И это нормально. Секреты здесь своего рода дрянной хлеб с маслом.

– Я не рассказал тебе нечто очень важное. И я хочу, чтобы ты это знала, – начинает он, ледяные глаза впиваются в меня.

– Не надо, – останавливаю я. – Джек, серьезно, не надо. Не сейчас.

– Если я не расскажу тебе это, Айсис, это сведет меня с ума, – он наклоняется, и его горячее дыхание обжигает мне щеку. – Мне нужно, чтобы ты знала. Я хочу, чтобы ты знала…

Крик прорывается сквозь вечеринку. Что в принципе типично, но вот что действительно не характерно так это то, что он не прекращается. Кто-то кричит, снова и снова, и это подобно металлу скребущему шифер. Паника и ужас в первозданном виде доносятся снаружи. Джек поднимает глаза, и я следую за его пристальным взглядом.

– Какого хрена? – шиплю я. Мы с Джеком проталкиваемся через толпу, бегущую в направлении крика. Ночной воздух – морозный, и дыхание людей всплывает, как подвешенное кольцо облаков вокруг определенного участка травы с левой стороны дома. Народ матерится, некоторые рыдают, некоторые лихорадочно набирают номер на своих телефонах. Джек продолжает протискиваться через толпу, Рен проталкивается вместе с ним, но я примерзаю к земле, когда поднимаю взгляд вверх и вижу чуть выше балкон.

Тишина, но рты людей по-прежнему движутся. Крик Джека едва слышен сквозь звон в моей голове. Я двигаюсь невыносимо медленно, будто в море ила. Люди не будут двигаться. Не будут. Я облокачиваюсь на них, пока они не шевелятся, пока последний человек из круга не отходит и не показывает мне Джека, склонившегося над прекрасным белым платьем Софии, браслетом Талли на ее вывихнутом запястье и ее головой, изогнутой идеально на девяносто градусов. Ее глаза цвета океана, устремленные прямо на меня, широко распахнуты, как у манекена, как у куклы, как у птицы, которая никогда не научится летать.

«Печаль будет длиться вечно. И я думаю, он был прав, но также считаю, что он очень сильно ошибался. Она не длится вечно. Потому что мы не вечны».

 

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…


ПЕРЕВОД КНИГИ «ДИКИЙ ВОСТОРГ» САРЫ ВУЛЬФ ПРИГОТОВЛЕН СПЕЦИАЛЬНО ДЛЯ ГРУППЫ «LOVE IN BOOKS». ПУБЛИКАЦИЯ ТЕКСТА БЕЗ УКАЗАНИЯ ПЕРЕВОДЧИКОВ И ГРУППЫ ЗАПРЕЩЕНА.

 


Благодарности

~ Читателю; Спасибо тебе. Я знаю, что читать это было тяжело. И тяжело будет еще некоторое время, но я обещаю, что в третьей, заключительной книге будет счастливый конец. Спасибо.

~ Лауре, Саре и пользователям Liveblog – я безумно люблю вас.

~ Кэти Эшли, Эмили Сноу, Мишель Валентайн и всем другим замечательным авторам – друзьям, с которыми я подружилась в сообществе романов в стиле инди – спасибо вам. Вы были очень добрыми и любящими, и я могу только надеяться, что показываю вам ту же любовь и поддержку. Спасибо Стефани Хиггинс из блога «Romance Addict Book», особенно за ее поддержку и замечательную, неустанную работу с организацией звездного турне для меня!

~ Обществу, критикам, книжным блоггерам, библиотекарям goodreads – Вы потрясающие люди. Каждый отзыв, каждый пост блога, каждое скажи-своему-другу-что-эта-книга-поражает и каждое любезное пополнение на goodreads дают мне небольшой толчок. Вы действительно являетесь опорными балками находящегося в беспорядке шумного дома, который является моей музой. Люблю вас очень сильно.


Об авторе

Сара Вульф – автор романа «Прекрасные и Порочные», книги о темной подростковой войне между пылкой девушкой и ледяным парнем, которые оба одинаково испорчены. В настоящее время Сара работает над третьей, заключительной книгой в серии «Прекрасные и Порочные».

Сара увлекается «Дневниками вампира», любит шоколад и романтичную тоску, и не может насытиться испорченными героями. В поисках дополнительных книг, новостей, тизеров и подарков заходите на ее сайт Sarawolfbooks.blogspot.com или страницу в Facebook: facebook.com/sara.wolf.3304.


[1] «НАСКАР» – Национальная Ассоциация гонок серийных автомобилей, частное предприятие, занимающееся организацией автомобильных гонок и сопутствующей деятельностью.

[2] «Коуч» – американская компания, известный производитель аксессуаров класса люкс, самой популярной выпускаемой продукцией являются сумки из кожи.

[3] Фабио – Фабио Ланзони сейчас является самой высокооплачиваемой моделью в мире. Длинноволосый, накаченный красавчик снялся для более 2000 обложек романов.

[4] Виверн – вымышленное существо, разновидность дракона, в отличие от классического геральдического дракона имеющее только одну, заднюю пару конечностей, а вместо передней — перепончатые крылья.

[5] Танкини – купальник, состоящий из топа и плавок.

[6]Джеймэн (англ. J-man), J – сокращение от имени Jack (Джек), man – «человек», в Америке обозначаются сильные, выдающиеся личности.

[7] Дотком — термин, применяющийся по отношению к компаниям, чья бизнес-модель целиком основывается на работе в рамках сети Интернет.

[8] Паксил – антидепрессант, селективно уменьшающий нейрональный обратный захват 5-гидрокситриптамина. Влияет на патогенетическое звено возникновения депрессии, устраняя дефицит серотонина в синапсах нейронов мозга.

[9] Шиитаке – древесный съедобный гриб, который стал прообразам для злого, плотоядного гриба – гумба в игре «Марио».

[10] Пепто - Бисмол – лекарственный препарат от диареи, очень хорошо помогает при отравлениях, в том числе и алкогольных, изжогах, несварениях и похмелье.

[11] «Нирвана» – культовая американская рок группа, вошедшая в музыкальный мейнстрим 1990-х благодаря хиту «Smells Like Teen Spirit», повествующей о подростковом страхе.

[12] Манторок, Бог Трупов – Четвертое Божество из видеоигры «Вечная Тьма: Реквием по рассудку», которое сочетает в себе силы трёх остальных.

[13] Менса — крупнейшая, старейшая и самая известная организация для людей с высоким коэффициентом интеллекта. Это некоммерческая организация, открытая для всех, кто сдал стандартизованные тесты IQ лучше, чем 98% населения, набрав 148 балов и выше по шкале КАТТЕЛЛ.

[14] FAFSA – заявление на федеральную финансовую помощь для студентов.

[15] Брандмауэр – Сетевой сканер, обеспечивающий сетевую безопасность, контролирующий входящий и исходящий интернет-трафик, контролирующий сетевую активность приложений, защищающий от хакеров и загрузки вредоносного ПО.

[16] Фишинг – вид интернет-мошенничества, целью которого является получение доступа к конфиденциальным данным пользователей — логинам и паролям.

[17] Спам-бот – это компьютерная программа или группа (пакет) компьютерных программ основной и единственной целью которой является автоматизированная рассылка рекламных сообщений — спама.

[18] Тед Банди – американский серийный убийца, насильник, похититель людей и некрофил, действовавший в 1970-е годы.

[19] Психогенная фуга – больной временно забывает, кто он такой, и полностью или частично отождествляет себя с другой личностью. При этом больной неожиданно куда-то. Как правило, это «путешествие» — не простое бродяжничество, а предпринимается с какой-то целью, однако он этого не осознает.

[20] Парфе – это мягкий, густой, замороженный десерт с сахарным сиропом, взбитыми яйцами, сливками и ароматическими добавками.

[21] Руби — интерпретируемый язык программирования высокого уровня.

[22] C++ — компилируемый статически типизированный язык программирования общего назначения.


Дата добавления: 2015-11-14; просмотров: 39 | Нарушение авторских прав


<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Благодарности 11 страница| These four words are explained as follows;

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.031 сек.)