Глава десятая.

Спали все дети в двух больших комнатах: девочки в одной, мальчики в другой. В детской спальне стояли две широкие кровати, на которые укладывались парами. С появлением Севера вечером разгорелось обсуждение, где и с кем он будет спать. Чувствуя себя слишком неуверенно на чужой территории, Север не решался высказывать свое мнение – а по сути, у него и мнения-то особо не было, кроме того, что он предпочел бы спать в одиночестве. Маленький Давид уцепился за него, как за живую игрушку, настаивая, что Севви будет спать с ним. Исаак по праву старшего разрешил спор: Гави и Шауль – на одной кровати, Давид, Север и Исаак – на второй. Не угомонившись, средние устроили шуточную битву подушками, которую прервало только появление их матери, парой шлепков по голым ногам отправившей их в постель.

Исаак, включив ночник, что-то читал, пока Шауль и Гави шептались на соседней кровати. Давид, замучавшись с расстегиванием тугой петли на штанах, умоляюще поглядывал на братьев, но те обращали на него никакого внимания. Не выдержав, Север подошел к нему:

- Давай помогу.

Младший с облегчением согласился, позволив Северу расправиться с непослушной пуговицей. Сложив одежду на стуле, Давид спросил:

- А ты почему не раздеваешься?

Что на это ответить, Север не знал. Наличие в комнате других смущало его, и раздеваться в их присутствии ему казалось чем-то не очень приличным. Но, руководствуясь тем, что никто, кроме него, не видел в ситуации ничего необычного, начал расстегивать рубашку. Потом Давид за руку почти потащил его к постели. Подобное обилие внимания к своей персоне заставляло Севера чувствовать себя не в своей тарелке, но как угомонить маленького, не обидев, он не знал, поэтому предпочитал терпеть его детскую болтовню. Только Исаак один раз глянул на них из-за книги:

- Тише, Деви, мешаешь читать.

Подкатившись Северу под бок, Давид обнял его поперек туловища и уткнулся носом в плечо, закрыв глаза. Север лежал, не шевелясь. Давид вскоре ровно засопел, изредка что-то бормоча во сне. Руки, вцепившиеся в бока Севера, ослабли, пальцы разжались, и он смог осторожно выкатиться из опасной зоны доступа.

Исаак, еще раз оторвавшись от книги, пояснил:

- Ему иногда снятся кошмары, он боится спать один. Если тебе мешает, можем поменяться местами.

Север помотал головой.

- У тебя нет родных братьев и сестер? – спросил Исаак, закладывая книгу пальцем.

- Нет.

- Не скучно?

Север пожал плечами.

- У меня есть книги.

Исаак скептически хмыкнул.

- Книги не заменяют людей. С ними же не поговоришь, не погуляешь.

- Почему? – возразил Север и осекся, сообразив, как это могло выглядеть в глазах других людей – разговаривать с книгами.

- А что ты читаешь? – снова спросил Исаак, не обращая внимания на опасения брата.

- Разное. О травах… о животных. О путешествиях.

- А приключения? Ты читал Буссенара? А Майн Рида? А Вальтера Скотта?

Север отрицательно качал головой, и Исаак удивленно поднимал брови.

- Ну, может, конечно, тебе еще рано… - с сомнением протянул он, потом добавил: - Я завтра покажу тебе наши книги. Если понравится, дам почитать.

- Хорошо, - кивнул Север.

Книги о выдуманных приключениях не внушали ему доверия, но слова деда о том, что не стоит проходить мимо возможностей узнать что-то новое вовремя всплыли в голове. В конце концов, он не обязан любить маггловские истории. Но узнать, что они из себя представляют, наверное, стоит.

Тихо застонав во сне, Давид потянулся к теплу, и Север протянул ему руку. Схватив ее маленькими горячими пальчиками, младший подтянул ее к своей груди и довольно повернулся на другой бок, потянув за собой и Севера. Пришлось укладываться рядом. Осознание того, что его присутствие помогает этому несмышленышу спать спокойно, почему-то оказалось для Севера очень приятным. Он вдруг почувствовал, что он кому-то нужен. Даже если только для того, чтобы проспать одну ночь без кошмаров. Поудобнее устроившись на подушке, он обнял брата обеими руками. Тот, не просыпаясь, благодарно уткнулся носом ему в сгиб локтя, улыбнулся.

- Спокойной ночи, - пожелал Исаак, гася свет.

Большую часть следующего дня Север провел в раздумьях. Слова деда о Боге и о законах вызывали в нем слишком много вопросов. Он не считал себя верующим и не был уверен, что вообще хочет становиться таковым. Однако если это было частью системы мира его семьи – мог ли он по праву считать себя ее членом, будучи несогласным с одним из основных положений ее жизни? Чем дольше он думал, тем сильнее убеждался в том, что не имеет никакого права жить в этом доме. Он чувствовал, что должен пойти к деду и сказать ему правду. Если после этого тот отправит его обратно в Йоркшир – так тому и быть.

Но осознание того, что ему собственными руками придется разорвать эту непрочную связь, соединившую его с корнями, было настолько болезненным, что Север промучился до самого вечера. Ему было страшно при мысли о том, что он снова окажется в одиночестве, но идти против себя самого, поступая нечестно и делая вид, будто он принимает веру семьи, казалось ему подлостью. Когда тянуть дальше стало невозможным, он отправился к деду.

- Я не могу это носить, - тихо выговорил он, стаскивая с волос кипу и протягивая ее Абрахаму. Слезы подступили к глазам, и он прикусил губу, чтобы не дать им воли. Что ж, он оказался недостойным жизни с нормальными людьми. Его место – в углу возле кухни, в тупике Прядильщика.

- Почему ты так решил, Севви? – мягко спросил дед, не принимая подарок обратно.

- Потому что… я не верю в то, во что верите вы. Вы носите их в знак того, что вы подчиняетесь Богу… А я не хочу ему подчиняться. Я вообще не верю в него.

Дед задумчиво пожевал губами, глядя на опущенную голову со спутанными черными волосами.

- Никто не принуждает тебя разделять нашу веру, Севви, - тихо проговорил он. – Не думай, будто это делает тебя изгоем. Ты – член нашей семьи по крови. Даже Тобиас, несмотря на то, что он сам откололся от нас, все еще мой сын. А ты – мой внук. Ты можешь носить кипу как символ принадлежности к нам. Если хочешь.

Север поднял на него глаза, не веря до конца, что дед говорит серьезно.

- Знаешь, за что был наказан Иуда? – спросил дед, водружая шапочку обратно на голову Севера. – Не за то, что он предал. А за то, что он струсил. Петр, трижды отрекшись от Христа, раскаялся и искренне просил прощения. И был прощен. А Иуда, даже если он раскаялся в своей душе, не просил. Он предпочел лишить себя жизни, чем отвечать за свое предательство. И наказан он был именно за это. За трусость. За то, что решил не отвечать за свой поступок. Человека многое толкает на неблаговидные дела. Но если он искренне раскаивается и готов нести наказание, каким бы тяжелым оно ни было – он заслуживает прощения. Неважно, каким судом судят тебя люди. Важно, как судит тебя Всевышний, который есть в твоем сердце и в твоей совести. И только он всегда справедлив. Запомни это, малыш.

- За что тогда он наказывает меня? – не сдержался Север. – Что я ему сделал?

Абрахам даже не улыбнулся.

- Трудности, которые встречаются на твоем пути – это не всегда наказание. Иногда – это испытание твоей силы и твоей воли. Всевышний посылает их нам, чтобы укрепить или научить нас. Или чтобы испытать, готовы ли мы к тем милостям, которыми он хочет одарить нас. Когда Ханна заболевает, я беспокоюсь о ней сильнее, чем о себе. Но при этом я благодарю Господа за то, что он не позволяет нам с ней забыть, как сильно мы любим друг друга, как мы нужны друг другу. Понимаешь?..

Север никогда не смотрел на жизнь с этой точки зрения. В ней было определенное разумное зерно. Правда, вопросов у него становилось все больше и больше. Он начинал думать, что разговоры о Боге – это тема для бесед настолько долгих, что всей жизни может не хватить для изучения этого вопроса.

- Иди, мой мальчик, - Абрахам положил ему руку на голову, - Приходи завтра. Мы еще поговорим.

Лето пролетело так быстро, что Север почти не заметил его. Оно слилось в один бесконечно долгий, звонкий, радостный день. Игры с братьями, разговоры с сестрами, семейные обеды и ужины, долгие беседы с дедом о Боге, строении мира и смысле жизни, уроки идиш и древнеарамейского с одним из старших сыновей Абрахама – все это промелькнуло мимо, как чудесный и несбыточный сон.

Север так втянулся в эту сказочную жизнь, что прилетевшая из Хогвартса сова вызвала в нем двойственное чувство. С одной стороны – сбывалась его мечта о школе волшебников. С другой стороны – ему было необходимо расставаться с теми, к кому он успел так привязаться. Уезжая, он долго держал деда за руку перед тем, как окончательно попрощаться.

- Я приеду, - обещал он, - На рождество или на пасхальные каникулы.

Баба Ханна утирала текущие слезы и никак не могла отпустить. Братья махали руками вслед автобусу. Даже Сара почему-то всхлипывала, уткнувшись в носовой платок.

Когда город скрылся за изгибом шоссе, Север отлепился от окна. Он приедет. Он обязательно приедет сюда на каникулах.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ЛЕТО

Дата добавления: 2015-11-14