Чешуйчатый доспех восточнославянского ратника XII – XIII вв. (по материалам раскопок в Гомеле).

Ю.М. Лупиненко

Значительное количество пластинок, обнаруженных в ходе археологического изучения слесарно – сборочной мастерской XII – начала XIII вв. в Гомеле, по системе расположения отверстий не могут являться составляющими элементами ламеллярного доспеха (рис.1). В частности, вдоль длинных сторон пластинок отсутствуют симметричные системы парных отверстий, через которые пластинки связываются между собой в ряды. Имея в виду, что на Руси в эпоху средневековья сосуществовали две основные структуры пластинчатых доспехов: ламеллярная и чешуйчатая [11, с. 15 - 21], условно, с последующим обоснованием, отнесём данную категорию находок к структурным элементам чешуйчатого доспеха. Основной особенностью доспеха данной структуры является наличие мягкой основы для нашивания бронирующих элементов. Косвенно об этом свидетельствуют фрагменты обугленной толстой ткани на поверхности некоторых пластинок.

В основу системного описания вышеозначенных пластинок положена классификационная схема, предложенная В. В. Горбуновым [5, рис. 30 - 32]. Их признаки разбиты на пять уровней: группа – разряд – отдел – тип – вариант. Группа выделяется по материалу изготовления, разряд – по структуре набора пластин в составе доспеха, отдел характеризует систему расположения крепёжных отверстий в пластинке и их назначение, тип определяется формой пластинки, вариант уточняет пропорции пластинки и взаиморасположение отверстий (рис. 2). В статье, посвящённой ламеллярному доспеху восточнославянского ратника XII – XIII вв. [18. с. 213 - 225], авторы использовали условную классификацию пластинок. Это было вызвано тем, что была опубликована лишь часть пластинок, а так же тем, что статья носила в значительной степени обзорный характер. В ней было уделено много внимания вопросам покроя доспеха, защитным деталям к нему.

Группа I. Железные. Все пластинки нашей серии изготовлены из кованого железа.

Разряд I. Чешуйчатые. Пластинки соединялись в ряды посредством пришивания к мягким органическим материалам: ткани или коже. Ряды между собой крепились так же посредством мягкого органического посредника.

Отдел I. С отверстиями вдоль скруглённых сторон.

Тип 1. Полукруглой формы. Вариант а – с 14 отверстиями, расположенными вдоль скруглённой стороны с интервалом 6 – 15 мм. Размеры пластинки 95 ×70 мм., толщина 1мм., степень изгиба 2мм. (рис. 1: 1). Идентифицировано 2 экз. Ближайшие аналоги: Полоцк, слой пожара середины XIII в. [31. с. 57], Друцк, XIII – XIV вв. [19. рис. 5: 1], Новгород Великий, XII в. [19. рис. 3: 6], середина XIVв. [19. рис. 5: 6], Новогрудок, середина XII в. [22. мал. 5: 19].

Тип 2. Прямоугольной формы со скруглённой узкой стороной и углами. Вариант А – с 15 отверстиями, расположенными вдоль скруглённой и боковых сторон с интервалом 7 – 15 мм. Размеры пластинки 83 × 63 мм., толщина 1мм., степень изгиба 4мм. (рис. 1: 2). Идентифицирован 1 экз.

Тип 3. Сегментовидной ассиметричной формы. Вариант А – с 12 отверстиями, расположенными вдоль скруглённой стороны с интервалом 6 – 12мм. Размеры пластинки 90 × 40 мм., толщина 1 мм., степень изгиба 1,5 – 2 мм. (рис. 1: 3). 9 отверстий имеют незавальцованные заусеницы, то есть их обработка не завершена. Идентифицирован 1 экз. Ближайший аналог встречен в Новгороде Великом в слое X – XII вв. [19. рис. 2: 4].

Отдел II. С одиночными отверстиями вдоль прямых сторон.

Тип 4. Прямоугольной формы, с двумя скруглёнными прилежащими к широкой стороне углам. Вариант А – с 8 отверстиями вдоль широкой, без скруглённых углов, и узких сторон с интервалом 6 – 17 мм. Размеры пластинки 74 × 65 мм., толщина 1 мм., степень изгиба 4 мм. (рис. 1: 4). Идентифицировано 2 экз. Ближайшие аналоги: Новигрудок, середина XII в.[22. мал. 5: 20 ]Новгород Великий, середина XIV в. [ ].

Отдел III. С одиночными отверстиями напротив узких сторон. Отдалённым аналогом пластинок этого отдела можно считать пластинки отдела VI группы I типа 1 по классификации Ю. С. Худякова и А. И. Соловьёва от нагрудников VII – VIII вв. из Забайкалья и Минусы [29. рис. 8]. Однако, значительная хронологическая разбежка и особенности крепления не дают оснований рассуждать о заимствовании либо эволюции.

Тип 5. Четырёхугольной формы, с параллельными широкими сторонами. Вариант А – с узкими сторонами, скошенными по направлению друг к другу под углом 10 градусов, имеет форму трапеции. Отверстия ø 2мм. расположены в 5мм. от краёв узких сторон. Размеры пластинки 83 ×23 мм., толщина 1 мм., степень изгиба 2 мм. (рис. 1: 5). Идентифицировано 24 экз. Вариант Б – прямоугольной формы. Отверстия ø 2мм. расположены в 5 мм. от краёв узких сторон. Размеры пластинки 85 ×22 мм., толщина 1 мм., степень изгиба 1,5 мм. (рис. 1: 7). Идентифицирован 1 экз. Ближайший аналог: Белая Вежа, X – XII вв. [19. рис. 2: 3].

Тип 6. Четырёхугольной формы, со скруглёнными концами широкой сторон. Вариант А -размеры пластинки 90 × 21 мм., ширина узкой стороны 17 мм., толщина 1мм, степень изгиба 1мм. Отверстия ø 1,5 мм. расположены в 5 мм. от узких сторон (рис. 1: 6). Идентифицировано 17 экз. Ближайшие аналоги: Гольшаны, XIII – начало XIV в. [22. мал. 6: 11], Брест, середина XIII в. [17. РИС. 149]. Вариант Б – размеры пластинки 85 × 20 мм., ширина узкой стороны 16 мм., толщина 1 мм., степень изгиба 1мм. Отверстия ø 2 мм. расположены в 5 мм. от узких сторон. На одном экземпляре в месте пробивки отверстия скол металла (рис. 1: 8). Идентифицировано более 10 экз. Вариант В – размеры пластинки 97 × 23 мм., ширина узкой стороны 19 мм., толщина 1 мм., степень изгиба 8 мм., отверстия ø 2 мм. расположены в 5 мм. от узких сторон (рис. 1: 11). Идентифицирован 1 экз. Вариант Г – размеры пластинки 100 ×23 мм., ширина узкой стороны 17 мм., толщина 1 мм., степень изгиба 14 мм. Отверстия ø 2 мм. расположены в 5 мм. от узких сторон (рис. 1: 10). Идентифицировано 2 экз. Вариант Д – размеры пластинки 85 ×24 мм., ширина узкой стороны 16 мм., толщина 1 мм., степень изгиба 2 мм. (рис. 1: 9).

Отдел IV. С одиночными отверстиями напротив узких сторон и центра одной из широких сторон.

Тип 7. Шестиугольной формы, где одна широкая сторона имеет трёхгранную поверхность. Вариант А – размеры пластинки 90 × 22 мм., ширина узкой стороны 16 мм., толщина 1 мм., степень изгиба 1,5 мм. Отверстия ø 2 мм. Расположены в 5 мм. От края узких сторон и в 4 мм. от края широкой стороны (рис. 1: 13). Иденцифицировано 17 экз. Ближайший аналог: Новгород Великий [20. рис. 17: 3; с. 178.]. Вариант Б – размеры пластинки 92 × 21 мм., ширина узкой стороны 16 мм., толщина 1 мм., степень изгиба 4 мм. Отверстия ø 3 мм. расположены в 5мм. от краёв узких сторон и ø 2 мм. в 3 мм. от края трёхгранной стороны.(рис. 1: 12). В 6 мм. от края ровной широкой стороны вдоль неё расположены 2 умбоновидных выступа ø 4 мм. с интервалом в 28 мм. Расстояние от выступов до узких сторон 37 и 20 мм. Идентифицирован 1 экз.

Тип 8. Четырёхугольной формы с одной скруглённой широкой стороной. Ближайший аналог: Новогрудок, середина XII в. [22. мал..5: 9 - 12]. Вариант А – размеры пластинки 85 × 22 мм., ширина узкой стороны 17 мм., толщина 1 мм., степень изгиба 1,5 – 2 мм. Отверстия ø 1,5 мм. расположены в 4 мм. от края узких сторон и в 3 мм. от широкой стороны (рис. 1: 14). Идентифицировано 4 экз. Ближайший аналог: Новгород Великий, X – XII вв. [20. рис. 17: 5; табл. 14]. Вариант Б – размеры пластинки 76 × 20 мм., ширина узкой стороны 14 мм., толщина 1 мм., степень изгиба 1,5 – 2 мм. Отверстия ø 2 мм. расположены в 4 мм. от края узких сторон и в 3 мм. от края широкой стороны (рис. 1: 16).Один край скруглённой стороны не до конца обработан. Идентифицирован 1 экз.

Тип 9. Четырёхугольной формы. Вариант А – размеры пластинки 80 × 23 мм., толщина 1 мм., степень изгиба 1 мм. Отверстия ø 2 мм. расположены в 6 мм. от края узких сторон и в 4 мм. от края широкой стороны (рис. 1: 15).

Тип 10. Скруглены две узкие стороны и одна широкая. Вариант А – размеры пластинки 90 × 21 мм, толщина 1 мм., степень изгиба 0,5 – 1 мм. Отверстия ø 1,5 мм. расположены в 5 мм. от края узких сторон и в 3 мм. от края широкой стороны (рис.1: 17). Идентифицирован 1 экз. Ближайший аналог: Суздаль, XI в. [ 25. рис. 19: 18, 19].

Отдел V. С парными отверстиями вдоль края узких сторон.

Тип 11. Восьмиугольной формы. В изначально четырёхугольной пластинке срезаны углы. Вариант А – общие размеры пластинки 85 × 24 мм., толщина 1 мм., степень изгиба 6 мм. Отверстия ø 2 мм. расположены в 5 мм. от края узких сторон. Расстояние между отверстиями 7 мм. (рис. 1: 18). Идентифицирован 1 экз.

Отдел VI. С парными отверстиями у края узких сторон вдоль продольной оси и с одиночным отверстием напротив центра края одной из широких сторон. Аналог, но без одиночного отверстия напротив центра края одной из узких сторон: Золотарёвское поселение (Пензенская обл., Россия), XII – XIIIв. [2. рис. 81: 8]. На поверхности одного из спёкшихся скоплений пластинок данного отдела обнаружены обугленные фрагменты толстой ткани, похожей на плотную мешковину.

Тип 12. Четырёхугольной формы с одной скруглённой широкой стороной. Вариант А – размеры пластинки 90 × 22 мм., ширина узкой стороны 18 мм., толщина 1 мм., степень изгиба 1 – 1,5 мм. Отверстия ø 1,5 мм. расположены в 5 мм. от края узких сторон и в 3 мм. от скруглённой широкой стороны. Расстояния между отверстиями в парах 3мм. (рис. 1: 20). Идентифицировано 9 экз. Ближайший аналог: Минск, последняя четверть XI в. [8. табл. XI: 2; с. 220]. Вариант Б – размеры пластинки 95 × 22 мм., ширина узкой стороны 16 мм., толщина 1 мм., степень изгиба 2 мм. Отверстия ø 2 мм. расположены в 3мм. от края узких сторон и в 4мм. от края широкой стороны. Расстояние между отверстиями в парах 5 мм. (рис. 1: 21). Идентифицировано свыше 33 экз.

Тип 13. Прямоугольной формы со скруглённой широкой стороной и прилежащими к ней углами. Вариант А – размеры пластинки 83 × 23 мм., толщина 1 мм., степень изгиба 2 мм. Отверстия ø 1,5 мм. расположены в 5мм. от края узкой стороны и в 3 мм. от края широкой прямой стороны. Расстояние между отверстиями в парах 5мм. (рис. 1: 19). Идентифицировано свыше 9 экз. Вариант Б – размеры пластинки 90 × 21 мм., толщина 1 мм., степень изгиба 1,5 – 2 мм. Отверстия ø 1,5 мм. расположены в 4 мм. от края узких сторон и в 4 мм. от края широкой прямой стороны. Расстояния между отверстиями в парах 4 мм., пары отверстий повёрнуты относительно продольной оси пластинки под углом 10 градусов по направлению друг к другу (рис. 1: 22). Идентифицировано 4 экз.

Отдел VII. С серией парных отверстий вдоль края широкой стороны и краёв узких сторон.

Тип 14. Прямоугольной формы со скруглёнными концами широкой стороны. Вариант А – размеры пластинки 90 × 21 мм., ширина узкой стороны 16 мм., толщина 1 мм., степень изгиба 1,5 – 2 мм. Отверстия ø 1,5 мм. расположены в каждом угле пластинки в 2 – 3 мм от краёв и вдоль широкой стороны со скруглёнными концами 4 –мя парами с интервалом 12 мм. в 4 мм. от края. Расстояние между отверстиями в паре 5 мм.(рис. 1: 23). Идентифицирован 1 экз.

Отдел VIII. С системой парных отверстий вдоль центральной продольной оси пластинки. Зафиксированы при полевой расчистке археологических остатков мастерской и из – за крайне плохой сохранности уцелели лишь маловыразительные их фрагменты.

Тип 15. Прямоугольной формы. Вариант – А изначальные размеры пластинки 250 – 300 × 8 – 10 мм. Отверстия ø 1,5 – 2 мм. расположены в 10 – 12 мм. друг от друга (рис 1: 24). Изначально идентифицировано более 20 целых экземпляров.

Обращает на себя внимание, что все аналогии вышеозначенным пластинкам обнаружены на территории Руси или в непосредственной близости от неё. Их нет в Северной и Центральной Азии VI – XIV вв. [29. с. 135 - 163], на Алтае III – XIVвв. [4. рис. 30 - 33], регионах, оказавшем непосредственное влияние на развитие пластинчатого доспеха на Руси [18. с. 213 - 225]. Отсутствуют аналогии гомельским пластинкам и среди болгарского защитного вооружения VII – XI вв. [9. с. 120 – 129; табл. LVII - LXV], испытывавшего, вероятно, сильное византийское влияние. Уже одни эти факты наталкивает на мысль о своеобразии и неоднозначности развития средневекового русского защитного вооружения. Немногочисленные, актуальные, но несколько устаревшие работы, посвящённые русским доспехам X – XIII вв., А. Н. Кирпичникова [11;12] и А. Ф. Медведева [19; 20], к сожалению, дают лишь очень краткий комментарий к археологическому материалу. Русские иконографические источники X – XIV вв., следуя церковным иконографическим канонам, крайне редко отображают реалии жизни. Литературные источники данного периода не заостряют внимания на описании защитного вооружения, хотя факты его использования прямо либо косвенно упоминаются довольно часто. Археология, к сожалению, пока не располагает целиком сохранившимся пластинчатым русским доспехом X – XIV вв., хотя в распоряжении исследователей имеются тысячи пластинок от доспехов, как одиночных, так и в скоплениях. Всё это серьёзно осложняет исследовательскую работу. Поэтому, исходя из наличия имеющихся источников, авторы статьи предлагают метод историко – археологического моделирования в области изучения пластинчатого доспеха средневековой Руси XII – XIII вв. Для определения структуры доспехов и способов вязки пластин были проделаны экспериментальные работы со всеми упомянутыми типами пластинок. Нижеизложенные результаты работы не претендуют на единственно возможные, но дееспособность предложенных вариантов проверена на копиях нескольких пластинчатых доспехов, изготовленных и испытанных усилиями гомельских военно – исторических клубов “Сцяг Алега Святаславіча” и “Гридни Мстислава Глебовича” в 2000 – 2007 гг.

Пластинки отдела I, несмотря на многочисленность отверстий, не рассчитаны на возможность связывания между собой. Этому препятствует как нестрогая форма самих пластинок, так и неравномерно – хаотичное расстояние между отверстиями. Пластинки однозначно нашивались на основу (рис. 3: 1 – 4). Вероятнее всего, пластинки отдела I являлись оторочкой нижнего края кирасы и её плечевых вырезов (рис. 7: 1 – 2). Это вносило декоративный элемент в дизайн доспеха, оживляло монотонное чередование одинаковых рядов. Наличие пластинок вокруг плечевых вырезов создавало дополнительный, подвижный защитный элемент. Такие лепестковые окантовки по нижнему краю и плечевым вырезам кирас святых воинов видны на фресках второй половины XII в. из Спасо – Мирожского монастыря (Россия) [11. Рис. 18; табл. VII: 2], миниатюре Фёдоровского евангелия 1321 – 1327 гг. [11. рис. 20], клеймах житийной иконы “Святой Георгий” начала XIV в. [11. табл. VI] (рис. 6: 1, 2). Своё происхождение подобного рода отделка ведёт со времён поздней античности. Так, лепестковую оторочку имеет нижний край и плечевые вырезы кирасы, показанной на табличке III в. с изображением Юпитера Долихена (обл. Толна, Венгрия) [27. рис. 21;. С. 68 - 69], статуе императора Гонория, V в. (Барлетта, Италия) [10. рис. 106]. Византийское искусство VI - X так же отображает подобный элемент: диптих Барберини, VIв. (Париж), Арбавилльский триптих, Х в. (Париж) [24. рис. 60; 78]. На территории Руси самая ранняя находка пластинки отдела I датирована серединой XII в. [22. мал 5: 19]. Остаётся открытым вопрос о непрерывности существования пластинок отдела I и самой традиции лепестковой декорации на протяжении почти тысячи лет, до времени появления их на территории Руси. Главная причина этого – крайняя скудость археологических источников по защитному вооружению Византии.

В качестве версии можно предположить следующее. Пластинки отдела I появились на Руси в первой половине – середине XII в. под влиянием православной иконописной традиции. Мастера - бронники пошли навстречу представителям военной элиты Руси в их желаниях быть внешне похожими на святых воинов с византийских икон. Аналогичный случай в истории оружиеведению известен. В XVII в. польская знать, считавшая себя потомками древних кочевников – сарматов, узнала о триумфальной колонне римского императора Трояна. На ней среди прочих были изображения закованных в чешуйчатую броню всадников: это были, скорее всего, сарматы. И польские оружейники получили множество заказов на защитную амуницию из железных чешуек [7. с. 60]. В XIV в. лепестковая отделка плечевых вырезов появляется у западноевропейских доспехов: трёх бригандин 1361 г. из Висби (Швеция) [35. pl. 102, 112, 132], бригандины 1395 г. из Таны (Азова) [5. c. 73 - 78]. Этот элемент доспехи получили, видимо, не без русского влияния.

Пластинки отдела II имели аналогичное пластинкам отдела I назначение. Варианты вязки пластинок отделов I и II показаны на рис. 3.

Пластинки отдела III, снабжённые всего двумя отверстиями напротив узких сторон, имеют возможность для формирования рядов посредством связывания между собой. Убедительным доказательством этому является находка фрагмента деревянных жалюзей XI и XIV вв. из Новгорода Великого [13. с. 85;.рис. 75], планки которых в точности повторяют форму пластинок отделов III и IV. Планки жалюзей XIв. связаны вместе двумя парами ремешков так, что перекрывают друг друга на 30 %. Учитывая то, что ремешок проходит в одно и то же отверстие дважды, а вязка проходит только по торцевым сторонам, связывание рядов между собой не создаст подвижной и надёжной конструкции. Поэтому представляется наиболее вероятным нашивание пластинок сразу на мягкую органическую основу. Для того, чтобы ряды перекрывали друг друга на 20 – 30 %, основа доспеха составная, сшитая из отдельных полосок, которые перекрывают одна другую на 40 – 50 %. В результате разницы в перекрытии ряды пластинок имеют свободный ход, необходимый для подвижности конструкции (рис. 4: 1 - 6).

При нашивании пластинок типа 5 отдела III стяжки швов могут быть расположены перпендикулярно узким сторонам пластинок. Для увеличения жёсткости ряда его край, выходящий на наружную поверхность доспеха, должен обёрнут кожей либо тканью и прошит (рис. 4: 4), аналогично конструкции деревянных жалюзей XIVв.. Пластинки типа 6 имеют скруглённые концы широкой стороны пластинки. Это сделано для того, чтобы при необходимости создания значительного перекрытия пластинками друг друга, стяжки швов распологались параллельно узким сторонам пластинок (рис. 4: 2). Такой способ пришивания увеличивает жёсткость конструкции.

Пластинка варианта Г типа 6 (рис. 1: 10) имеет необычайно большую степень изгиба – 14мм. Изгиб симметричен и имеет форму трапеции со скруглёнными углами. Столь сильный и правильный изгиб позволяет предположить, что пластинка являлась составной частью чешуйчатого оплечья с горизонтальным расположением пластинок и вертикальным расположением рядов. Подобную конструкцию оплечья можно видеть на изображении воина на деревянной ложке Ивана Варфоломеевича (Мишинича) начала XIV в. из Новгорода Великого [14. табл. 46: 1; с. 59 – 60], (рис. 6: 3), стражников на клеймах житийной иконы «Святой Георгий» XIV в. (Гос. Русский музей, Москва) [11. табл. VI], (рис. 6: 1, 2). Оплечье собирается из пластинок варианта Г, которые формируют центральный ряд, и пластинок варианта В, которые будучи наиболее длинными из типа 6 (97 мм.), формируют боковые ряды. Все пластинки пришиты к двухсоставной основе, что обеспечивает подвижность рядов. Края рядов могли быть с обёрткой и прошивкой либо без них, с окантовкой лишь края основы, это определялось требованиями к степени жёсткости всей конструкции (рис. 5: 1, 2). Обрабатывались края видимо всегда, хотя бы из эстетических соображений. Схематически это и показано и на вышеприведённых изображениях.

Пластинки отдела IV по способам нашивания и формирования рядов в общем аналогичны пластинкам отдела III, но являются результатом их эволюции. Разница заключается в том, что пластинки отдела IV могут нашиваться не только на составную основу, но и на сплошную. Этому способствует третье отверстие, расположенное напротив центра одной из широких сторон. В результате ряд пластинок пришивается за один край и центр, а второй край ряда оборачивается кожей либо тканью и прошивается не соприкасаясь с основой. Соседний ряд пластинок заходит под него так, что остаётся свободной часть основы для обеспечения свободного хода рядов (рис. 4: 2).

Пластинка варианта А типа 7 варианта IV имеет два умбоновидных выступа вдоль прямой широкой стороны. Это, на наш взгляд, декоративный элемент. При полировке доспеха ряды выступов блестят наиболее сильно, придавая доспеху нарядный вид.

Пластинки отдела V могли использоваться для формирования самостоятельных рядов, но ввиду их малочисленности они могли иметь другое назначение. Так, в ряду пластинки отделов III, IV и VI могли расходиться от центра в разные стороны. Тогда пластинка отдела V закрывала стык в центре ряда подходящих по высоте пластинок (рис. 4: 6).

Пластинки отдела VI нашивались и формировали ряды аналогично пластинкам отдела IV. Разница заключалась лишь в при пришивании краёв рядов пластинок: не через одиночные отверстия, а через парные (рис. 4: 1).

Назначение пластинок отдела VII бесспорно определяется находкой из Новгорода Великого. Здесь на территории Ярославова дворища в слое XI в. обнаружены фрагменты рядов из пластинок, по большинству признаков аналогичных пластинкам отдела III нашей классификации [20. рис. 17: 1 – 7; рис. 18: 1]. Разница их лишь в том, что новгородские пластинки имею у края одной из узких сторон парные отверстия, расположенные вдоль продольной оси, что сближает их с пластинками отдела VI. Мы не вносили эти находки в нашу классификацию ввиду отсутствия точных аналогов таковым среди гомельских материалов. Так вот, один из фрагментов ряда новгородских пластинок завершён пластинкой, аналогичной пластинке отдела VII [20. рис. 17: 6]. Работы по моделированию подтвердили, что такое взаиморасположение пластинок даёт возможность надёжно прошивать торцы рядов, что придаёт доспеху аккуратный вид (рис. 4: 1, 3).

Пластинки отдела VIII сохранились лишь фрагментарно. Изначальная их длинна (250 – 300 мм.) и парные отверстия, расположенные вдоль центральной продольной оси, позволяет, посредством пришивания к жёсткой кожаной основе, собирать из них наручи и поножи шинного типа [18. рис. 12, 17]. На этом вопросе мы останавливались в одной из предыдущих статей [18. c. 217]. В дополнение следует упомянуть ещё о некоторых аналогичных конструкциях. В погребении № 8 в Вальсгарде (Уппланд, Швеция), раскопанном в 1936 году и относящемуся к Вендельскому периоду VII – VIII вв., обнаружены узкие и длинные пластины от наручей и поножей шинного типа в количестве 21 шт. [33. plate ХХ; XXII: A, B, C]. Поножи шинного типа из продолговатых узких полос очень реалистично показаны на одной из фресок XII в. Кирилловской церкви в Киеве [11. c. 20; 32. c. 22]. В контексте вышеприведённых параллелей и аналогов пластинки отдела VIII не стоят особняком, являясь чем то нетипичным и неоднозначным. Они вполне вписываются в доспешные традиции своего времени.

Таким образом, пластинки всех восьми отделов формируют защитное покрытие только посредством пришивания их к мягкой основе, создавая таким образом доспех чешуйчатой структуры. В массовом сознании чешуйчатый доспех в Восточной Европе Vв. до н. э. - IIIв. н. э., чаще всего, справедливо ассоциируется со скифами и сарматами, активно использовавшими его различные комбинации. Археология на сегодняшний день располагает десятками частично либо полностью сохранившимися скифскими [30] и сарматскими [28] доспехами. К сожалению, в IVв. в связи с изменением военно – политической обстановки и тактики конного боя, вызванных гуннским нашествием в Северное Причерноморье, чешуйчатый доспех, по всей видимости, заканчивает здесь своё существование. Так, в I – II вв. основу аланского войска составляла тяжёлая конница, воины были защищены тяжёлой бронёй и снабжены не менее тяжёлым наступательным оружием. Это неоднократно подтверждается античными авторами. Корнелий Тацит, описывая вторжение роксолан в Мезию, объясняет катастрофический разгром их именно излишней тяжестью вооружения. «В сырой день и на растаявшем льду, пишет он, ни пики, ни очень длинные мечи их, которые они держат обеими руками, не годились вследствие спотыкания коней и тяжести их «катафракт». Это покрытие их вождей и всех благородных, составленное из железных пластин или отень твёрдой кожи, непроницаемое для ударов, но для упавших при натиске врагов неудобное при вставании…» [26. книга I, 79]. Однако, к концу IVв. Положение резко изменилось: Аммиан Марцеллин упоминает уже как один из отличительных признаков аланов то, что они «очень подвижны вследствие лёгкости вооружения и во всём похожи на гуннов, только с более мягким и более культурным образом жизни……» [1. книга XXXI, 21]. Новая волна кочевников – аваров, пришедших из Центральной Азии вVIв., принесла с собой традицию изготовления ламеллярных доспехов [34], не позднее второй половины VII в. заимствованную восточными славянами[16. с. 115 - 122].

Пластинчатый доспех оказался очень востребован в условиях складывания государственности у восточных славян, что способствовало его производству в регионах использования как минимум с Х в. [19. с. 126]. Изготовление и использование на местах заимствованных защитных средств, как и вооружения вообще, неизбежно ведёт к творческой переработке заимствований и максимальному приспособлению их для местных условий. Это произошло и с пластинчатым доспехом. Уже в XIв. в результате глубокой модернизации конструкции ламеллярных пластинок и творческого поиска русских мастеров – бронников появляются пластинки отделов III, IV и VI, рассчитанные на пришивание к основе. Расположение пластинок и рядов такое же, как и в ламеллярном доспехе, что создаёт внешнее сходство без утраты защитных функций. В результате экспериментальных работ по историко – археологическому моделированию определён ряд характеристик структуры чешуйчатого доспеха:

- при нашивании пластинок на основу имеется возможность регулировать степень перекрытия пластинками и рядами пластинок друг друга (до 50 %), создавая рациональность бронирования и регулируя весовые параметры доспеха.

- края рядов пластинок оформляются двумя способами: с прошивкой основы вдоль края ряда пластинок (рис. 4: 3, 6) и с обёрткой и прошивкой края ряда пластинок (рис. 4: 1, 2, 4, 5). Первый способ применяется в случае придания элементу доспеха (подол, оплечья) повышенной эластичности, второй способ – для придания жёсткости.

- ряды пластинок могут перекрывать друг друга двумя способами: верхний ряд перекрывает нижний (рис. 4: 3) и наоборот, нижний ряд перекрывает верхний (рис. 4: 3). Первый способ наиболее подходит для изготовления подола, второй – для изготовления кирасы. Для изготовления оплечий и пелерины подходят оба способа.

- ряды пластинок в элементах доспеха могут располагаться двумя способами: горизонтально и вертикально в зависимости от практической необходимости.

При изготовлении пластинок к чешуйчатому доспеху была определена одна немаловажная особенность: кроме минимальности количества отверстий разметка их не требует особой точности, как в ламеллярном доспехе. Процесс нашивания пластинок на основу так же значительно проще, чем связывание их между собой. Эти особенности существенно снижают трудозатраты на производство без ущерба для защитных функций доспеха, что отражает общую ориентацию для всего оружейного ремесла Руси XII – XIII вв.[11. с. 73]. Узкая специализация гомейской оружейной (слесарно – сборочной) мастерской свидетельствует о серийном выпуске доступной, дееспособной и востребованной продукции. Данное обстоятельство способствовало насыщению воинских формирований русских княжеств доспехами в необходимых количествах, способствуя повышению степени их боеспособности.

Покрой русских чешуйчатых доспехов принципиально вряд ли отличался от ламеллярных. При их изготовлении сначала шилась тканевая либо кожаная основа, которая в зависимости от отдела используемых пластинок была сплошной либо наборной. Ввиду визуальной схожести чешуйчатой и ламеллярной структур их иконографическая идентификация затруднена. Исключение составляют оторочки из пластинок отделов I и II, а так же оплечья и подолы из вертикально расположенных рядов пластинок отделов III, IV и VI. Основным видом покроя чешуйчатого доспеха, как и ламеллярного, была корсет – кираса [18. с. 219 – 220, рис. 16]. Он так же состоял из передней и задней частей, соединённых на плечах воина лямками, а с боков – пряжками либо завязками. Две железные пряжки, па размерам подходящие для скрепления элементов доспеха, обнаружены в гомейской мастерской (рис. 7). Большая прямоугольная пряжка (рис. 7: 1) могла служить для застёгивания лямок кирасы, а маленькая круглая – для застёгивания боковых частей (рис. 7: 2). Двухчастный подол крепился либо самостоятельно на лямках, либо пристёгивался непосредственно к кирасе. Оплечья реконструируются двух видов: прямоугольные плоские в виде лопастей с горизонтальным расположением рядов пластинок (рис. 8: 3) и прямоугольные изогнутые с вертикальным расположением рядов пластинок (рис. 8: 1). Кираса без оплечий и подола так же, видимо, широко использовалась и была минимумом пластинчатого доспеха, чему не противоречат европейские аналоги, например, кирасы 1361г. из г. Висби [35. pl. 102, 112, 132]. Отдельное ношение кирасы позволяло оформить лепестковыми пластинками не только нижний край, но и плечевые вырезы (рис. 8: 2), а так же усилить пластинками плечевые лямки.

Анализируя иконографические источники, требуется комментарий к следующему наблюдению. Пластинчатые доспехи, изображённые на воинах с клейм житийной иконы XIV в. «Святой Георгий» и ряде других памятников живописи, имеют сильное расширение в верхней части кирасы (рис. 6), при этом пластины оплечий выделены особо. Предположение о том, что это оригинальная конструкция кирасы, полностью закрывающая плечевые суставы, несостоятельно. В таком доспехе воин будет скован в движениях до степени, граничащей с потерей боеспособности. Да и потом, все кирасы, со времён античности и до нового времени имели свободные плечевые вырезы, которые по мере необходимости закрывались сверху наплечниками различных конструкций. Русский средневековый доспех, думается, не был каким – то исключением. В качестве логического объяснения к изображениям можно предположить, что поверх кирасы и оплечий наложена пластинчатая пелерина или ожерелье. Этот элемент доспеха имеет вид усечённого конуса и дополнительно защищает верхний плечевой пояс воина. Он был известен в Восточном Туркестане в I тыс. [6. с. 157, 173,рис. 14: 3, 4], Сунском Китае XII в. [3. табл. 6, рис. 9], у чжурчжэней в XIIв.[3. табл. 6, рис. 7], Армении XIв. [21. с. 27]. Византийский император Маврикий в VI в. рекомендовал для имперской конницы, по примеру авар, использовать кроме всего прочего «круглые ожерелья, как у аваров, с редчайшими нитями изо льна внутрь и наружу…» [6. с.171]. Ничем необычным не была, видимо, пластинчатая пелерина в составе русского средневекового доспеха. Тем более, что доспех евразийских степей сыграл важную роль в формировании его элементов[6. c.177]. Для реконструкции чешуйчатой пелерины наиболее подходящими оказались пластинки отдела III, пришитые с обёрткой и прошивкой краёв рядов пластинок. Пелерина фиксируется на плечевых лямках и застёгивается либо завязывается спереди в целях более точной подгонки по фигуре (рис. 8: 1).

Изготовление реплик образцов чешуйчатого доспеха позволило определить их некоторые боевые и технические характеристики. Как и ламеллярный, чешуйчатый доспех, надетый поверх толстой стёганной одежды очень удобен в использовании устойчив к ударам дробящим, колющим и рубящим оружием. Наибольшее воздействие на доспех оказывает рубящее оружие (мечи, сабли, топоры), так как оно используется в затяжном ближнем бою, рубке, когда удары наносятся часто. В этой ситуации возможно разрушение доспеха, вызванного перерубанием шовного материала при многократном поражении одного и того же участка. Здесь следует сказать, что ремонт повреждённого участка в чешуйчатом доспехе произвести проще, чем в ламеллярном. Для большей устойчивости структуры чешуйчатого доспеха мастера – бронники стали делать в пластинках отверстия для скрытых стяжков (отдел IV). Оружие дистанционного боя (стрелы, сулицы, копья) оказывае одноактное воздействие и редко попадает в одну и ту же точку, так что пробить чешуйчатый доспех им реально только при очень сильном прямом ударе. Это было возможно при точном ударе копьём на полном скаку, и при попадании стрелы, пущенной с близкой дистанщии. В целях устойчивости доспеха к такого рода воздействиям пластинки изготовлялись из мало – или среднеуглеродистой стали [15. с. 196].

На изготовление доспеха, как правило, шли пластинки различных отделов. Варьировалось и их количество в различных элементах доспеха. В эпоху средневековья это было характерно для Центральной Азии и Алтая [4. рис. 4; 19; 24]. Русь в этом отношении, видимо, не являлась исключением. Такое решение при изготовлении было обусловлено тем, что при различной тактике боя на разные участки доспеха оказывается разное воздействие определёнными видами оружия. Это обстоятельство предъявляет к элементам доспеха различные требования. Так, ударам рубящего и ударно – дробящего оружия в первую очередь подвержены голова, верхний плечевой пояс и ноги. Мощным колющим ударам копьями и сулицами подвержен в первую очередь корпус. Ударам стрел подвержена вся поверхность доспеха. Поэтому при изготовлении доспеха нужно учитывать, что оплечьям и подолу требуется большая подвижность, чем кирасе. Имело большое значение, к какому подразделению относится воин: стрелец он или копейщик, намерен он спешиваться во время сражения, или нет. Стрельцам, ведущим маневренный вид боевых действий и избегающим ближнего боя, достаточно одной кирасы (рис. 8: 2). Если копейщику требуется выстоять под градом стрел и вести бой только верхом, он должен иметь широкие и длинные и подвижные оплечья и такой же подол (рис. 8: 3). Если копейщик намерен спешиться в ходе сражения и продолжать вести бой в пешем строю, ему требуется короткий, но жёсткий подол, жёсткие оплечья с пелериной (рис. 8: 1), так как бой пехотинцев более затяжной. Именно в таком универсальным доспехе изображён воин на клейме иконы XIV в. «Святой Георгий» (рис. 6: 2). Количество, типы пластинок и весовые характеристики одного из вариантов комплектации чешуйчатого доспеха XII – XIII вв. представлены в таблице 1.

Таким образом, появление чешуйчатого доспеха на Руси в XI в. было вызвано несколькими причинами. В первую очередь это стремление к усилению доспеха, вызванного распространением в XII в. таранного удара копьём [11. с. 73 ]. Сражения XII – XIII вв. начинались с массированной перестрелки противоборствующих сторон. Летописцы часто сравнивают массу летящих стрел с дождём или тучами: «и пустиша множество стрелъ, и яко и неба не видети…» [23. с. 195]. Затем в борьбу вступали главные силы - копейщики. Их столкновение имела далеко идущие последствия, ибо в момент первого соприкосновения нередко решалась участь одного из противников. Письменные и изобразительные источники с несомненностью и постоянством показывают, что центр тяжести сражения очень часто приходится на его начальную стадию. Рукопашные бои редко были продолжительными. Порой они заканчивались раньше, чем в дело успевали включиться все силы. Как только начиналось бегство, организованное сопротивление прекращалось [11. с. 65 - 67]. Перед мастерами - бронниками стала задача максимально упростить производство ламеллярного доспеха, повысив тем самым объём выпускаемой продукции без ущерба защитным характеристикам. Наличие доспехов у воинов резко повышало боеспособность войска. Бездоспешные бойцы были бы очень быстро выбиты градом стрел, изрублены в рукопашном бою. Войско в доспехах, изготовившееся к битве, уже одним своим видом впечатляло и пугало современников: «и многое множество воинства возкалебашася аки море, и бе видети страшно въ голыхъ доспесехъ, яко вода солнцу светло сиающу, и поидоша ко граду…» [23. c. 195]. По справедливому выражению Б. А. Колчина «резкий подъём производительных сил в эпоху создания Киевского государства обеспечил достаточной технической базой бурное и стремительное развитие всей материальной культуры русского народа» [15. с. 196]. Визуальное изучение спёкшихся скоплений пластинок показывает, что пластинки от чешуйчатого доспеха составляют около 70 % от общего их количества, что даёт все основания говорить о степени его распространённости.

Созданный русскими мастерами чешуйчатый доспех оказался настолько удачным по всем параметрам, что к концу XIII в. на территории Руси он почти полностью вытесняет кольчатый [12. с. 33] и ламеллярный, а в XIV в. становится доминирующим [20. с. 175 - 182 ].

Таблица 1. Количество пластин в чешуйчатом доспехе и его весовые характеристики

Пластинки	Отдел VI, тип 12, вариант Б, шт.	Отдел I, тип 1,вариант А, шт.	Отдел VII, шт.	Отдел I, тип 1, вариант А, шт.	Поэлементно, шт.	Масса элементов, кг
Кираса						9,0
Подол						8,0
Оплечья						2,8
Итого:		19,8

Литература:

1. Аммиан Марцеллин. История. Вып. 1 – 3. пер. Кулаковского Ю. Д., Сонни А. И. Киев, 1906 – 1908.

2. Белорыбкин Г. Н. Золотарёвское поселение.СПб., 2001.

3. Бобров Л. А. Латники «Золотой империи» (защитное вооружение чжурчженей XI – первой четверти XIII вв.) // Para bellum. № 4 (20). СПб., 2003.

4. Горбунов В. В. Военное дело населения Алтая в III – XIV вв., ч. I. Оборонительное вооружение.(доспех). Барнаул, 2003.

5. Горелик М. В., Фомичёв Н. М. Рыцарские доспехи XIV в. из Азова // Северное Причерноморье и Поволжье во взаимоотношениях Востока и Запада в XII - XIV вв. Ростов – на – Дону, 1989.

6. Горелик М. В. Защитное вооружение степной зоны Евразии и примыкающих к ней территорий в I тыс. н. э. // Военное дело населения юга Сибири и Дальнего Востока. Новосибирск, 1993.

7. Горелик М. В. Пришедшие из небытия. // Магнум. Новый оружейный журнал. Май – июнь. М. 1998.

8. Загорульский Э. М. Возникновение Минска. Мн., 1982.

9. Йотов В. Въоръжението и снаряжението от българското средновековие (VII – XI век). Варна. 2004.

10. Кибалова Л., Гербенова О., Ламарова М. Иллюстрированная история моды. Прага, 1987.

11. Кирпичников А. Н. Древнерусское оружие. Вып. 3. Доспех, комплекс боевых средств X – XIII вв. // САИ. Вып. Е1 – 36. Л. 1971.

12. Кирпичников А. Н. Военное дело на Руси XIII – XVвв. Л. 1976.

13. Колчин Б. А. Новгородские древности: Деревянные изделия // САИ. Вып. Е1 – 55. М. 1968.

14. Колчин Б. А. Новгородские древности: Резное дерево // САИ. Вып. Е1 – 55. М. 1971.

15. Колчин Б. А. Оружейное дело Древней Руси (техника производства) // Проблемы советской археологии. М. 1978.

16. Лупиненко Ю. М. Пластинчатый доспех восточных славян // Русь на перехресті світів (міжнародні впліві на формування Давньоруськоï держави). Чернігів, 2006.

17. Лысенко П. Ф. Берестье. Мн., 1985.

18. Макушников О. А., Лупиненко Ю. М. ламеллярный доспех восточнославянского ратника начала XIII в. (по материалам раскопок в Гомеле) // ГАЗ № 18. Мн., 2003.

19. Медведев А. Ф. К истории пластинчатого доспеха на Руси // СА № 4. М., 1959.

20. Медведев А. Ф. Оружие Новгорода Великого // МИА № 65. М., 1959.

21. Николе Д. Армии мусульманского Востока. VIII – XI века. М., 2003.

22. Плавінскі М. А. Застерагальнае узбраенне IX – XIII ст. на тэрыторыі Беларусі // ГАЗ № 16. Мн., 2001.

23. ПСРЛ, т. Х, Никоновская летопись, М., 1965

24. Райс Д. Т. Византийцы. Наследники Рима. М., 2003.

25. Седова М. В. Суздаль в X – XV вв. М., 1997.

26. Тацит Корнелий. История. пер. Кнабе Г. С. СПб., 1993.

27. Венгерский Национальный музей. Ред. Фюлеп Ф. Будапешт, 1978.

28. Хазанов А. М. Очерки военного дела у сарматов. М. 1971.

29. Худяков Ю. С., Соловьёв А. И. Из истории защитного доспеха в Северной и Центральной Азии // Военное дело древнего населения Северной Азии. Новосибирск, 1987.

30. Черненко Е. В. Скифский доспех. Киев, 1968.

31. Штыхов Г. В. Древний Полоцк (IX – XII вв.). Мн., 1975.

32. Щербаков А., Дзысь И. Ледовое побоище. М. 2001.

33. Cederlöf O. The Sutton Hoo ship – burial and armour during the Vendel period // Journal of the Arms and Armour Society. Vol. I, No. 9. march, 1955.

34. Gamber O. Kataphrakten, Clibanarier, Normannenreiter // Jahrbuch der Kunsthistorichen Sammlungen in Wien. 1968. Bd. 64.

35. Thordeman B. Armour from the battle of Wisby 1361. Chivalry Bookshelf, 2001.

Дата добавления: 2015-11-16