VI. Невозвратимые потери

До сих пор речь шла о том, что человек приобрел в предысто-рические времена. Не менее интересно и другое: что мы утеряли за миллионы лет очеловечивания?

Б. Ф. Поршнев утверждал, что палеоантропы обладали свой­ством срывать рефлекторные действия,.других животных: хищников исородичей. По мнению Поршнева, это качество было утеряно, сохранившись у людей в редчайших случаях. Было ли оно в действительности? Какие еще свойства утеряны в ходе предыстории? Чего мы лишились? Чем наши предки оказались на какой-то мо­мент сильнее нас — раз волны миграции выкинули людей в дале­кие пределы ойкумены?

Возникает, однако, и другой вопрос: а может быть, особых по­терь и не было? В самом деле, если расматривать происхождение человека и общества как некий поступательный процесс, подчинен­ный развитию труда и орудийной деятельности, как это делают сторонники «трудовой» гипотезы, то нет смысла говорить о воз­можных потерях. Можно думать проще: в связи с развитием трудо­вой деятельности человеку уже не нужны были острый слух, чут­кое обоняние, быстрый бег, устойчивость — все это заменил ему интеллект, сформировавшийся в труде.

Такое объяснение лишь на первый взгляд убедительно. Но. ес­ли вдуматься, почему труд должен заменить полезные качества менее полезными, порой даже вредными, а не усиливать прежние, не складываться с ними хотя бы арифметически? Видимо, не об этих потерях вообще должна идти речь! Здесь следует пристальнее вглядеться в сообщество приматов: почему они не последовали гоминидным путем? Что им помешало двигаться в сторону разума? Можно полагать, что предки шимпанзе и горилл вступили некогда на тернистую тропу антропосоциогенеза и несколько продвинулись по ней вперед, однако затем вынуждены были с нее свернуть. Что заставило их остановиться на полдороге? Не сохранились ли в их сообществах черты поведения, составляющие реликтовые формы былого движения к человеку?

Среди стререотипов поведения горилл есть один комплекс отра­ботанных, инстинктивных движений, который очень точно описан этологом Джорджем Б. Шаллером.

«Сто лет назад путешественник дю Шайю первый написал, что самец гориллы «в ярости бьет себя в грудь». С тех пор почти все охотники, путешественники и ученые, которым доводилось встре­чаться с гориллами, описывают это незабываемое зрелише. Жи­вотное становится на ноги и руками выбивает у себя на груди быс­трую дробь. И никто не обратил внимания на то, что удары в грудь—это завершение целого ряда сложных действий, очень ха­рактерных для гориллы и содержащих в себе наиболее интересные аспекты ее поведения. Полная «программа», которая редко проделывается, да и то только самцами с серебристой спиной, состоит из девяти более или менее отчетливо разделенных действий. Час­то в начале всей «программы» самец сидит, затем закидывает го­лову и начинает ухать через сжатые губы, сперва медленно и не­громко, потом все быстрее и быстрее, и в конце концов, в момент кульминации эти звуки превращаются в слитный рев.

Видимо, уханье взвинчивает самца и помогает ему прийти в состояние необходимого возбуждения. Этой же цели служат ритмиче­ские удары барабан во время исступленных плясок людей. Если кто-то из членов группы чем-либо нарушит эти ритмичные вока­лизы, самец останавливается и, прежде чем возобновить уха-ние, раздраженно оглядывается по сторонам. Иногда самец за­молкает на мгновение, срывает первый попавшийся листочек и кла­дет его между губ. Это проделывается с таким изяществом, и это так неуместно в данной ситуации, что я каждый раз приходил в изумление. Самки и детеныши прекрасно знают, что уханье и лис­ток во рту означают прелюдию к энергичным, даже неистовым действиям самца, и спешат отойти на безопасное расстояние.

Перед самым апогеем самец поднимается и встает на свои ко­роткие кривые ноги, одновременно вырывая и подбрасывая в воз­дух пучок какой-нибудь растительности. Апогеем всего являются удары в грудь (именно это чаще всего видят и слышат наблюда­тели). Слегка согнутыми в пригоршню ладонями животное ударяет себя от двух до двадцати раз по нижней части груди.

Сразу же после ударов в грудь, а иногда и в течение этого акта животное, выпрямившись, пробегает боком несколько шагов, а потом опускается на четвереньки и стремительно кидается вперед. В этот момент самец зачастую ударяет, ломает, рвет все, что по­падается ему на пути, и становится весьма опасен не только пото­му, что эти действия носят неистовый, бурный характер, но и пото­му, что в этот момент совершенно не разбирает, куда придется удар» (14).

После этой театральной сцены животное успокаивается. Эле­менты подобного же группового поведения Шаллер наблюдал у гиббонов острова Борнео, у шимпанзе — в неволе и в лесу Будонго, в Уганде.

Не связан ли этот стереотип поведения с рудиментами начав­шегося, но так и не состоявшегося антропосоциогенеза?

Рассматривая в целом всю группу загадок образа жизни гоминид, можно сказать с полной уверенностью, что значительная часть приобретенных в предысторию особенностей и свойств либо нейтральна, либо вредна — если расценивать их с точки зрения требований борьбы за существование и привычной логики.

Каменная техника контактного действия не могла обезопасить наших предков от клыков, рогов и бивней крупных хищников и травоядных того времени, а между тем, они воевали с ними «поч­ти на равных» (15) и в конце концов выбили их из природы в тех местах, где жили сами". В ходе предыстории гоминиды прибегали к наркомании, что оказывало как будто бы вредное влияние на про­ясняющееся сознание. Очень давно, миллионы лет назад, были сняты ограничения и запреты с половой жизни гоминид, что не могло не вызвать раздоры в их сообществах, а высокая сексуаль­ность должна была в какой-то степени ослаблять гоминид, отвле­кать их от «прогрессивной поступи трудового развития». В ходе миграции и реэмиграции гибли сотни тысяч особей, преодолевав­ших горные и водные препятствия... Короче, перед нами вырисовы­вается «нелогичная» картина, создается впечатление, что человек и его предки сталкивались с какой-то ситуацией, которая настоль­ко непривычна нам, что не укладывается в современное сознание, а порой и прямо противоречит ему.

Обратимся теперь к еще одной загадке антропосоциогенеза— возникновению феномена речи, самой мощной и сложной из из­вестных коммуникативных систем.

Дата добавления: 2015-07-11