|
Читайте также: |
– Остается вопрос: что входит в имущество, которое должно храниться на общем складе, а что является личными вещами. – Если она и представила себе Дага, нагишом покидающего лагерь, то ее чувства очень отличались от тех, которые испытывала Фаун.
– Лучше не начинай этого, Пакона, – пророкотал Громовержец, – если не хочешь, чтобы среди дозорных вспыхнул бунт.
Саун, все еще подпрыгивавший на чурбаке и удерживаемый только тяжелой рукой Утау, выглядел так, как будто был готов поднять восстание прямо сейчас, и если от Дирлы, Рази и Гриффа не шел пар, то только потому, что они не были мокрыми.
Пакона, подняв брови, посмотрела на командира дозорных.
– Разве ты не можешь держать в узде свою буйную молодежь, Громовержец?
– Пакона, я их возглавлю.
Старая женщина сжала губы, не оценив его черный, но вполне искренний юмор. Однако она поняла, что зашла слишком далеко.
– Хорошо. До совета в Медвежьем Броде дозорный… бывший дозорный может пользоваться своим конем Копперхедом, оружием и тем имуществом, которое сможет увезти. Крестьянка может уехать со всем, что имела по прибытии, – нам до этого дела нет.
– А как насчет свадебных подарков, которые он послал ее родне? – неожиданно спросил Дор.
– Лучше не начинай этого разговора, Дор, – подняла на него глаза Мари. Фаун не была уверена, прибегла ли Мари к голосу, которым командует отрядом, или заговорила, как строгая тетушка, только Дор сник и даже Пакона не рискнула одернуть Мари.
Пакона выпрямилась и оглядела собравшихся.
– Шатер Редвинг, хотите ли вы еще что-нибудь сказать, прежде чем я закрою совет?
Дор выдавил непослушными губами:
– Нет, мэм. – Решение насчет кредита вызвало у него горькое удовлетворение, но Камбия позади него сидела молча и неподвижно.
– Даг Редвинг?
Даг молча покачал головой.
Пакона протянула руку, и жезл вернулся к ней. Она трижды ударила им, наклонилась вперед и задула свечу.
Закрыв дверь комнаты, Громовержец оставил за порогом возмущенных дозорных, которые выкрикивали все более изобретательные и горячие предложения по поводу того, как отомстить Дору. Даг порадовался относительной тишине. Громовержец жестом предложил им с Фаун сесть, но Даг покачал головой и остался стоять, устало опираясь на свой костыль.
«Мы больше не товарищи по оружию, по-моему».
Кем теперь он был – дозорным Фаун? Даг и сам не знал. Принадлежащий Фаун Даг. Принадлежащий навсегда. Она держала его за руку, встревоженно глядя на Громовержца, и Даг позволил себе слегка опереться на ее хрупкое плечо.
– Мне очень жаль, что все так вышло, – сказал Громовержец, мотнув головой в направлении поляны совета. – Я не ожидал, что Дор меня проведет. Причем дважды.
– Я всегда говорил, что мои родичи невозможные, но никогда не утверждал, что они глупы, – вздохнул Даг. – По-моему, между вами ничья. Я принял решение, когда явился на совет, ожидая, что меня и в самом деле изгонят; раз они этого не потребовали, я решил уехать сам. Я, конечно, подаю в отставку, – добавил Даг. – Мне следовало побывать здесь до совета, и тогда ты не попал бы в трудную ситуацию, но я не был уверен, как все повернется. Если ты сочтешь это дезертирством, я не стану спорить.
Громовержец протянул руку и вытащил колышек Дага из клетки, обозначенной «Отсутствующие по болезни». Выпрямившись, он задумчиво взвесил колышек на ладони.
– Так что ты собираешься делать – там, в крестьянских краях? Я не могу себе представить тебя пашущим землю.
– По крайней мере я буду двигаться, хотя сейчас и хотелось бы посидеть; это настроение пройдет, оно всегда проходит. Я не шутил, когда сказал, что не знаю. – Когда-то он побывал в дальних краях, а теперь совершенно не был уверен в том, что следующее его великое путешествие не будет протекать на одном месте, но заведет его далеко во времени – путь, который он с трудом мог себе представить и уж тем более не мог описать. – Ни один план, который я составлял, не принес мне ни малейшей пользы, а иногда планы мешают увидеть другие открывающиеся дороги. Я хочу некоторое время сохранять ясный взгляд. Выяснить, можно ли действительно научить новым трюкам старого дозорного.
– Ты в последнее время освоил их немало, если верить Хохарии.
– Ну да. Передай ей мои извинения и благодарность, – добавил Даг. – Она почти сманила меня от тебя. Но… такая дорога вела бы не туда. Я многого не знаю, но это мне известно.
– Никаких властителей и подданных, – пристально глядя на Дага, сказал Громовержец.
– Верно, – согласился Даг. – Я хочу найти другую дорогу, которая была бы достаточно широка для всех. Кто-нибудь должен же ее разведать. Может быть, я и не пройду по этой новой дороге, но я ее укажу тому, кто окажется умнее меня, – если буду держать свой Дар открытым и внимательно осматриваться и прислушиваться.
– Нет смысла человеку узнавать новое, – задумчиво проговорил Громовержец, – если он не возвращается, чтобы научить ему других.
Даг покачал головой.
– Перемены необходимы. Однако они не произойдут здесь и сейчас, с этими людьми. Совет лагеря это доказал.
Громовержец вытянул вперед руки и покачал ладонями, как чашками весов.
– Голосование не было единогласным.
– Надежда есть, – признал Даг. – Даже если это произошло главным образом из-за гибкости спины Дови Грейхерон. – Громовержец хохотнул, неохотно с ним соглашаясь.
– Отъезд не был моим первым намерением, – сказал Даг. – Мы с Искоркой остались бы здесь, если бы нам позволили. Я бы сейчас готовился снова отправиться в дозор.
– Нет. Ты все еще был в списке раненых, – возразил Громовержец и опустил взгляд. – Как нога? Ты, как я заметил, берег ее, когда шел обратно.
– Постепенно заживает. Ее все еще дергает, когда я устаю. Я рад, что уеду на Копперхеде, а не уйду пешком, спасибо Омбе за догадливость. Мне будет не хватать этой женщины.
Громовержец задумчиво посмотрел в окно на сверкающую воду озера.
– Значит… если бы ты мог вернуться к своему изначальному плану… прости, Фаун, теперь даже магия Стражей Озера не могла бы заставить его осуществиться… так вот: если бы можно было, ты бы так и поступил?
Взгляд Громовержца был испытующим, и Даг понял, насколько важен этот вопрос. Он молча склонил голову, несколько раз моргнул и просто сказал:
– Нет. – Взглянув в серьезное лицо Фаун, он на мгновение стиснул ее плечи. – Брось-ка ты мой колышек в огонь. С дозором я покончил.
Громовержец коротко кивнул.
– Что ж, если когда-нибудь передумаешь – или если жизнь снова даст тебе пинка, – ты знаешь, где нас найти. Я все еще буду на месте.
– Ты ведь никогда не сдашься, верно?
– Мне Массап не позволит, – хмыкнул Громовержец. – Она ужасно опасная женщина. В тот день, когда я ее встретил – сорок один год назад, – все мои замечательные планы рухнули в озеро и больше никогда не всплыли на поверхность. Вот и ты держись за свою опасную женщину, Даг. Они редки, найти их нелегко.
– Это я заметил, – улыбнулся Даг.
Громовержец еще раз подкинул колышек на ладони, потом резким движением протянул его Фаун.
– Вот. Думаю, что теперь он твой. Смотри не потеряй.
Фаун посмотрела на мужчин, удивленно подняв брови, потом улыбнулась и стиснула колышек в своей маленькой руке.
– Уж можешь быть в этом уверен, командир.
Даг намеревался уехать с первыми лучами рассвета – отчасти ради того, чтобы проделать хотя бы часть пути по хорошей погоде – день обещал оказаться прохладным и дождливым, – но главным образом для того, чтобы избежать прощаний или споров: желающих отговорить его от принятого решения все еще было достаточно. Они с Фаун упаковали седельные сумки еще с вечера, и Даг раздал то, что не собирался брать с собой: сундучок – Сарри, пику – Рази, меч своего отца – Утау, поскольку совсем не хотел, чтобы он достался Дору. На зимнюю одежду, хранящуюся в лагере у Медвежьего Брода, он, должно быть, теперь рассчитывать не мог – как и на кредит. Шатер Блуфилд он оставил стоять на месте – пусть достанется девушкам со склада, раз уж они так рвались им завладеть.
Даг удивился, когда, вместо того чтобы прислать кого-то из своих помощниц, из тумана вынырнула Омба, ведя в поводу Копперхеда и Грейс. Женщина тепло обняла Дага.
– Прошмыгнула, чтобы попрощаться тайком от родственников? – поинтересовался Даг, в свою очередь обнимая Омбу.
– Ну, и это… а еще мне нужно повиниться перед Фаун.
Фаун, взяв у нее поводья, сказала:
– Ты никогда не делала мне ничего плохого, Омба. Я рада, что имела возможность с тобой познакомиться.
Омба откашлялась.
– Ничего плохого, конечно, только… ну, скорее это случайность. – Она покраснела, как с удивлением заметил Даг: на деловитую Омбу такое было совсем не похоже. – Фаун, мне очень жаль, но я боюсь, что твоя кобыла беременна.
– Что? – воскликнула Фаун и повернулась к Грейс. Кобыла посмотрела на нее ласково и ничуть не раскаиваясь и ткнулась мягкими губами в руку, рассчитывая на угощение. – Грейс! Ах ты плохая девчонка, чем это ты занималась? – Фаун, смеясь, дернула за повод.
– Омба, – сказал Даг, прислонившись к плечу Копперхеда и невольно улыбаясь, – кому это ты позволила соблазнить кобылу моей жены?
Омба тяжело вздохнула.
– Жеребец Рига Кроу Облачко сорвался с привязи и переплыл с Орехового острова на остров Кобылы пять ночей назад. Он здорово поразвлекся, прежде чем мы его поймали. Фаун не единственная хозяйка кобылы, перед которой мне теперь предстоит извиняться, хоть с остальными я еще и не говорила. Не могу сказать, чтобы предвкушала такие разговоры с радостью.
– Хозяева рассердятся? – спросила Фаун. – Они планировали, что их кобыл покроют другие жеребцы? Этот Облачко – он что, плохой конь?
– О, Облачко – прекрасный конь, – заверил ее Даг. – Ты не поверишь, сколько мехов требует – и получает – Риг за случку с этим своим красавцем. Уж я-то знаю. Я в прошлом году очень дорого заплатил за то, чтобы Облачко покрыл Ласточку – после этого и родился Черныш.
– Так что, – сказала Омба, подергав себя за седую косу, – все как можно убедительнее будут кричать о том, как они огорчены, если Риг попытается содрать с них плату. Дело может дойти до разбирательств на совете лагеря.
– Надеюсь, ты простишь меня, если я пожелаю им долгих и нудных препирательств, пока горит не одна свеча, – сказал Даг. – Если Риг будет спрашивать, передай, что я и моя жена просто в ярости. – Даг так зловеще рассмеялся, что Фаун даже удивленно подняла брови.
– Я и упоминать о Грейс не собираюсь, – заверила его Омба. – У меня хватит неприятностей и без этого.
Утау и Рази пришли, чтобы помочь оседлать коней; следом явились Сарри, Мари и Каттагус. С ними Даг обменялся только короткими кивками, за исключением Мари, которую он обнял. Фаун обняла всех по очереди.
– Не надумаешь ли вернуться? – ворчливо пробормотал Утау. – Может, явишься на совет в Медвежьем Броде?
– Ради этого точно не вернусь. В остальном – кто знает? Я навсегда покидал дом по крайней мере четыре раза – Мари может подтвердить.
– Я помню очень эффектный отъезд лет восемь назад, – кивнула Мари. – Сколько крику было! Тогда ты сумел исчезнуть на семнадцать месяцев.
– Может быть, опыт позволит мне на этот раз действовать успешнее.
– Все возможно, – согласилась Мари. – Только я надеюсь, что этого не произойдет.
В конце концов пришло время садиться в седла. Рази подсадил Дага и отскочил в сторону: Копперхед принялся за свои обычные штучки, так что Дагу пришлось его сурово отчитать. Утау подсадил Фаун на Грейс. Выехав на дорогу, Даг и Фаун оба обернулись и помахали остающимся; те молча помахали им в ответ. Потом туман поглотил расплывчатые фигуры людей, расходящихся по своим шатрам.
Даг и Фаун не разговаривали между собой, пока копыта коней не застучали по длинному дощатому мосту, ведущему с острова. Фаун заметила, что Даг оперся о заднюю луку и через плечо оглянулся назад.
– Я не собиралась, – тихо сказала она, – когда в тебя влюбилась, сжечь твою жизнь до основания.
Даг обернулся к Фаун с грустной улыбкой.
– Я был сухой доской, а они здорово горят, Искорка. Все будет хорошо. – Он посмотрел вперед и больше не оглядывался. Через некоторое время Даг добавил: – Правда, мне действительно жаль, что я лишился всего своего имущества. Я и в самом деле думал, когда обещал твоим родным позаботиться о тебе, что буду иметь все необходимое для твоей безбедной жизни этой зимой и всеми будущими зимами тоже. Теперь все запасы кидальников в подвалах Медвежьего Брода не про нас.
– Как я понимаю, совсем ты своего имущества не лишился. Оно скорее удерживается до будущих времен, как и мое приданое.
Брови Дага поползли вверх.
– Я не догадался посмотреть на дело под таким углом.
– Да я и не знаю, как бы нам удалось путешествовать, ведя в поводу… сколько – восемь лошадей?
Даг представил себе такую картину.
– Я больше рассчитывал обратить то, чем владею, в золотые тридены Трипойнта или серебряные масселы Серебряных Перекатов. Эти деньги признают всюду и вверх, и вниз по течению Серой реки и реки Грейс. Однако если бы все мои накопления за последние восемнадцать лет перевести в лошадей… средних лошадей, не таких, как Копперхед или Облачко… хм-м, дай-ка я подсчитаю… – Даг из интереса занялся мысленной арифметикой. – Получилось бы примерно сорок лошадей. Слишком много, чтобы вести их всех сейчас в поводу.
– Сорок лошадей! – воскликнула Фаун растерянно. – За цену сорока лошадей можно ферму купить!
– Но я не знал бы, что с ней делать, даже если бы и получил.
– Ну, я-то знала бы… Ах, не важно. Я рада, что вчера этого не знала, – добавила Фаун. – Я была бы гораздо сильнее огорчена.
– Идет против твоих представлений об экономии, да?
– Ну да! И против моих представлений кое о чем еще.
Даг подмигнул Фаун.
– Ты стоишь вдвое дороже, Искорка. Поверь мне.
– Хм-м… – Однако Фаун быстро успокоилась и ударила пятками в широкие бока Грейс, чтобы кобыла не отставала от Копперхеда.
Там, где в миле от моста дорога делилась на три, всадники остановились.
– Итак, куда теперь? – спросил Даг.
– Разве ты не решил?
– Нет. Ну, во всяком случае не на север. Лето ведь скоро кончится. – Солнце согрело воздух, и цикады в полях стали стрекотать громче, но заморозки скоро заставят их умолкнуть. – Куда бы мы ни двинулись, больших переходов делать мы не будем – нужно помнить о деликатном положении Грейс. – Даг решил, что сможет извлечь массу пользы из деликатного положения Грейс, если вспоминать о нем в подходящий момент.
Ничуть не обманутая его словами, Фаун, прищурившись, глянула на мужа и сказала:
– Совершенно с тобой согласна. – Она огляделась. – Так все-таки – по какой дороге? – Внимание Фаун неожиданно привлек какой-то звук, и она повернулась в седле. – Что это?
Даг проследил за ее взглядом и почувствовал, как в животе свернулся холодный комок: к ним во весь опор скакали Саун и Дирла, отчаянно размахивая руками.
«Отсутствующие боги, только не новый Злой! Я не хочу снова переживать все, что связано с отъездом!»
Однако на разгоряченных лицах молодых дозорных, когда они, пыхтя, остановили коней, не было написано паники.
– Я боялась, что мы с вами разминемся, – выдохнула Дирла.
Даг поднял руку в приветствии.
– Рад вас видеть, но я думал, что мы попрощались еще вчера вечером. – Того прощания, конечно, было недостаточно… и все же им следовало ограничиться.
Все еще не отдышавшийся Саун отмахнулся от возражения.
– Дело не в том. Мы привезли вот что. – Он сунул руку за пазуху и извлек кожаный мешочек, в котором что-то звякнуло. – Ребятам из нашего отряда, да и вообще многим дозорным очень не понравилось, как все вчера обернулось на совете лагеря. Так что мы с Дирлой и Гриффом кое-что собрали. Это мелочь по сравнению с тем, что у тебя, Даг, отобрали, но хоть что-то. – Саун протянул мешочек Дагу, но тот позволил Копперхеду попятиться.
– Спасибо тебе большое, Саун, но я не могу этого взять.
– Не все поучаствовали, на кого я рассчитывала, – раздраженно сказала Дирла, – но по крайней мере проклятый совет лагеря никакого отношения к этому не имел.
Даг был и тронут, и смущен.
– Послушайте, ребятки, я не могу…
– Громовержец внес три золотых тридена, – перебил его Саун, – и велел нам не говорить Массап.
– А Массап дала десять серебряных масселов, – добавила Дирла, – и велела не говорить Громовержцу. – Дирла задумчиво покачала головой. – Интересно, что они скажут друг другу, если это выяснится?
– Ты собираешься наябедничать? – заинтересованно спросил Саун.
– Ничего подобного!
Что ж… семейство Кроу – богатое. Даг вздохнул, глядя на серьезные молодые лица. Ясно, что отвертеться ему не удастся.
– Надеюсь, некоторые из тех коней, которых отобрали у меня, достанутся дозорным.
– Наверное, – кивнул Саун.
Даг улыбнулся, признавая свое поражение, и протянул руку. Саун, ухмыляясь, вручил ему мешочек.
– Постараюсь не забыть ничего из того, чему ты меня учил. Не буду больше размахивать мечом в лесу.
– Ну, для начала хоть это, – согласился Даг. – Нужно еще быстрее отскакивать, ну да этому ты уже и сам научился – так уроки лучше запоминаются. Присматривайте друг за другом, вы двое.
– Дозор заботится о своих, – твердо сказала Дирла.
Даг тепло на нее взглянул.
– Дозор заботится о каждом, Дирла.
Девушка усмехнулась в ответ, совсем как Искорка.
– Тогда ты все еще остаешься дозорным, Даг, не правда ли? Будь осторожен… командир.
Дозорные попрощались и развернули коней.
Даг дождался, пока Саун с Дирлой перестали оборачиваться и махать, потом подкинул мешочек на руке и заглянул внутрь.
– Ух… неплохо! Что ж, теперь ясно, в каком направлении ехать.
– Как так?
– На юг, – решительно сказал Даг.
– Я уже бывала на юге, – возразила Фаун, – до самого Глассфорджа.
– Искорка, южные края еще даже и не начинаются, пока не доберешься до Серебряных Перекатов. Я вот подумал… в это время года спуститься на плоскодонке по реке обойдется недорого. Мы можем не спеша доехать до Серебряных Перекатов, а потом нанять лодку… такую, куда можно погрузить и Копперхеда с Грейс. Я мог бы увидеть значительную часть крестьянских земель, спокойно сидя в лодке. Очень соблазнительная мысль… Мне всегда хотелось это сделать. Следовать за осенью на юг до моря, чтобы и ты его увидела. Потом не торопясь поехать обратно – можно здорово продлить весну, возвращаясь следом за ней на север. Спорю, что за это время мой Дар исцелится. Что ты думаешь на этот счет?
Фаун только разинула рот, когда на нее обрушилось это неожиданное предложение, показавшееся ей, подумал Даг, совершенно фантастическим. Фаун закрыла рот и сглотнула.
– Когда ты задумываешь путешествие, – сказала она, – ты не мелочишься.
– Ну, по меркам старого дозорного это всего лишь прогулка, – заверил ее Даг. Он повернулся в седле, чтобы сунуть кошель в седельную сумку, потом нахмурился, когда его пальцы нащупали непонятный сверток. Он вытащил его, развернул и изумленно уставился на уши кидальника.
– Что это? Это ты взяла с собой? – спросил он Фаун.
Она покраснела.
– Э-э… да. Я подумала, что тебе следует иметь привычную еду, где бы мы ни устроили себе дом.
– Мы не едим уши, любимая.
– Я знаю. – Фаун вскинула голову. – Они для посадки. Сарри говорила мне, что даже сухие уши не теряют всхожести года два или три. Прошлой ночью, когда ты уснул, я позаимствовала несколько штук из кормушки коней на острове Кобылы. Может, это и не лучшие, но я старалась выбрать самые крупные.
– Что ты задумала, крестьяночка?
– Я надеюсь, что, может быть, у нас когда-нибудь будет свой пруд. – В ответ на пристальный взгляд Дага она решительно повторила: – Такое может случиться!
Этого Даг отрицать не мог. Откинув голову назад, он расхохотался.
– Контрабанда кидальников! И незаконно зачатый жеребенок! Нет, Искорка, мне теперь все ясно. Нас ждет будущее грабителей с большой дороги!
Фаун смущенно улыбнулась и покачала головой.
– Ладно, поехали, Даг.
Когда они шагом пустили коней по южной дороге, над ними с криком пролетела стая диких гусей, и оба они запрокинули головы, любуясь чудом бьющих крыльев.
– Немного рано они собрались в перелет, – сказала Фаун.
– Может быть, они тоже задумали прогуляться.
– Или заблудились.
– Только не гуси. Мне это кажется скорее указанием. Давай последуем за ними.
Так они и сделали – стремя к стремени.
Оглавление
· 1
· 2
· 3
· 4
· 5
· 6
· 7
· 8
· 9
· 10
· 11
· 12
· 13
· 14
· 15
· 16
· 17
· 18
· 19
Дата добавления: 2015-07-11; просмотров: 36 | Нарушение авторских прав