11 страница. Она предала, так низко и подло

Она предала, так низко и подло. С его злейшим противником. Посмеялась ему в лицо, да еще и «наградила» напоследок жестокой карой. Вот она – расплата за все счастье, прожитое в последний месяц осени. За ее нежные руки и чувственные сладкие губы; за ее пение и за утонченные изгибы под его руками; за ее хриплые стоны, за теплые карие глаза, в которых хочется утонуть; за маленькие шаловливые пальчики, не дававшие ему покоя ни днем, ни ночью; за улыбку на губах, такую открытую и живую, что хотелось видеть ее до конца своих дней…только ее.

Ночью он не мог уснуть. В голове мелькали картины их хрупкого счастья. Вкус ее кожи, слегка солоноватый и сводящий с ума. Запах страсти исходящий от нее. Их первая ночь. И последняя ночь. И все тридцать дней и ночей, без которых его жизнь превратилась бы в ничтожество.

И он не мог поверить в глубине души, что эта женщина, девушка, девочка, отдававшаяся без остатка, только ему, только его рукам и губам, смогла предать его, растоптав всю хрупкую веру в то, что любить все таки можно… что это прекрасно и невероятно.

Она опустошила его. Он не смотрел на нее, просто не мог. Иногда казалось, что он не выдержит и рванется к ней прямо на уроке или в Большом зале, на глазах у всех… Но и этого сделать он не мог. Слишком сильна боль, слишком отчаянна обида, слишком ощутима злость.

Как было тяжело, осознавать, что живешь прямо рядом с ней, что за стенкой стоит ее кровать, которая могла быть общей, что на кровати лежит она, которая могла стать его, что она… Дальше сил не хватало. Она любит или нет? Ждет ли? Раскаивается в содеянном? Снова тысячи вопросов без ответов. И опять приходит обида. Глупая детская обида, основанная на разбитой мечте и разрушенной вере…

На окне стоит гранатовое дерево. Листья совсем поникли. Растение словно чувствуя обстановку депрессии царившую в комнате, исходившую от хозяина, перенимало ее, что медленно-медленно убивало его хрупкий ствол и корешки, и тянувшиеся раньше к солнышку листики. Плода не было – как только он созрел они вдвоем съели его, совсем маленький, по зернышку, похожему на капельки, на крохотные рубинчики… они сидели здесь на кровати и засовывали друг другу в рот сладкие зерна перемежая с поцелуями… А гренадин, которым они упивались весь месяц? В голове возникла особо сладкая картина, такая же сладкая как сироп, такая же терпкая, как вкус граната с косточками… Гостиная. Он сидит за столом, стараясь как можно скорее закончить эссе по трансфигурации. Он то и дело ощущает на себе до ужаса развратный взгляд, а, поднимая глаза, встречается с почерневшими от желания глазами. Распутница, развалившись в широком кресле, одну ногу закинув на подлокотник, а вторую оставив на полу, потягивает из бокала рубиновую жидкость. Нога, стоящая на полу, покачивается из стороны в сторону, и выходит так, что ноги то раздвигаются шире, то возвращаются в более целомудренное положение. Вдобавок ко всему из одежды на ней только рубашка, которую она стащила у него вчера в качестве трофея, болтающийся на шее слизеринский галстук и кружевные трусики. От взгляда исподлобья становится все горячее и горячее. Трансфигурационные формулы не лезут в голову, глаза все чаще и чаще смотрят на призывно раскачивающуюся ногу… но он терпит, он держится, он стойкий… нет, не стойкий… совсем не стойкий. Она отпивает из бокала, капелька гренадина скользит по влажным губам и она слизывает ее… медленно-медленно… терпеть больше нет сил.

Драко поднимается из-за стола, кладет перо и смотрит в горящие карие глаза. Девушка заметно приободрилась. Он смотрит на нее и с улыбкой подходит к окну, незаметно скосив глаза, наблюдает за ее реакцией. Как и предполагалось на лбу залегает непонимающая складочка, а губки надуваются. Он стоит у окна, всматриваясь в темноту, изредка потягивается, словно устал от долгого сидения за работой. Наслаждается ее реакцией, чувствуя ее буквально всем телом. Он так и видит, как она, прекратив качать ногой, смотрит то в его сторону, то обиженно отворачивается… ну так и быть. Я дам тебе то, чего ты хочешь.

Он разворачивается к ней и медленно, с грацией кошки, подкрадывается к девушке. Та тут же оживляется, исступленно наблюдая за его движениями. Драко склоняется перед ней на колени и тянется за бокалом в ее руке. Девушка не отрывает взгляд от его глаз, боковым зрением наблюдая за действиями его руки. Губы искривляются в хитрой усмешке, а в серых глазах пляшут чертики… Взяв бокал, он подносит его над ногой, лежащей на подлокотнике, и осторожно выливает немного гренадина на внутреннюю сторону бедра. Девушка прерывисто дышит, ощущая как прохладная жидкость, скользит по наклонной затекая прямо под и без того мокрые трусики. Драко наклоняется и медленно слизывает каждую растекшуюся капельку с кожи, слыша прерывистое дыхание, перемежающееся со стонами. Потом он отстраняется и одной рукой освобождает от рубашки живот гриффиндорки. Приоткрыв рот, он сосредоточенно выливает несколько капель на кожу между грудей. Гренадин стекает прямо в пупок, а Драко смотрит на девушку и спрашивает, откуда начать: сверху или снизу? Она отвечает сверху. И начинается его долгий сладкий путь по коже живота, путь, ведущий прямо в царство теней и наслаждений…

Вынырнув из воспоминаний, Драко стал методично биться головой об изголовье кровати, стараясь выбросить из головы то, что последовало дальше… то, что она получила, наверное, лучшее наслаждение в своей жизни… то, что потом он сам подвергся этому мучительному процессу… то, что потом на трансфигурацию он пришел с несделанным домашним заданием, оттого, что всю ночь они провели в тесной близости с гренадином, а она кокетливо улыбалась, сдавая преподавателю свою работу, сделанную заранее…

А теперь он таращится часами в потолок, потому что он убрал надоевший ему своими поблескиваниями балдахин со звездным небом, и мечтает, поскорее излечится от этого наваждения… Он ненавидит ее также, как хочет ее… хочет всем телом и душой. Другие женщины потеряли для него интерес. Он хочет только одну. Ту, которая предала, а предательство не прощается Малфоями. И потому пропасть отчаяния затягивает его глубже и глубже. И скоро, он боится, что не сможет дышать, ведь он уже едва живет.

Блейз старается вытянуть его из этого кошмара. Он, правда, ему благодарен, но с этим он может справиться только один… а если не справится, значит, он слаб. Поэтому он держится, он сражается, он разжигает ненависть к Поттеру и к ней. И Драко не смотрит на Гермиону и не видит, что без него ее жизнь превратилась в такой же ад, как и его… он слеп.

Внезапно, прикрепленная к двери в спальню голова грифона, ожила и заговорила голосом Блейза:

- Драко! Ты здесь? Открой немедленно своему другу! Хватит жить как медведь в берлоге! Ты не в России!... Открывай поговорить надо.

Парень нехотя поднялся с кровати, и вышел из спальни на встречу заходящему в гостиную другу.

- Привет, мученик! У меня есть новость, которая совсем тебя развеселит…

Драко, пожал плечами и махнул рукой в строну своей спальни.

- Нет-нет-нет!!! Не буду я к тебя в спальню ходить! Слишком интимно, - Блейз был как обычно неуместно бодр. – Я за гостиную!

Блондин тяжело посмотрел на друга, желая видимо испепелить его взглядом. Забини и бровью не повел:

- Не напрягайся. Грейнджер в библиотеке. Я только что оттуда. Сидит, уткнувшись в гору литературы, думаю, она там до конца февраля.

При упоминании фамилии гриффиндорки, Драко напрягся, стараясь подавить ярость на друга, посмевшего упомянуть ее.

- Ты лучше угости своего старого друга чем-то хорошим! Пожалуй, твоим любимым гренадином, только водичкой разбавь, а то у меня от сладкого зубы сводит, - сказал Блейз и мило улыбнулся. Он ведь не знал, что для Малфоя гренадин это теперь больная тема. Но, не желая открывать подробности, Драко, стиснув зубы, отправился в спальню, где в дальнем углу комнаты валялась полупустая бутылка с сиропом.

Пока друг отсутствовал, Блейз с безмятежным видом опустился на диван. Облокотившись на одну из подушек, он нахмурился, услышав странный глухой хруст. Попрыгав немного, он понял, что хруст доносится из-за его спины. Забини развернулся и, пошарив рукой за подушкой, выудил на свет темно фиолетовую помятую папку. С интересом, открыв ее, он замер в удивлении… так вот они! Много же их… Слизеринец с восторженным интересом рассматривал рисунки, изображавшие обнаженную девушку, в которой без труда угадывалась Грейнджер. «А у Драко твердая рука. Он просто истинный художник… так изобразить. Мерлин, неужто у этой замухрышки такое тело? Или же это фантазия Малфоя? Да нет, не похоже… она, точно она…» Забини уже практически забыл, что возбуждало и вдохновляло его ранее в женщинах, и, разглядывая рисунки, он испытывал скорее творческое и эстетической удовольствие.

Вошел блондин и нагнулся, устанавливая стаканы с гренадином и с простой водой на столик. Он поднял глаза на Блейза и замер, увидев, что у него в руках…

- Она невероятно красива! – сказал Забини, не отрывая взгляда от работ. – Драко, да ты счастливец, такая… Эй, стой!

Внезапно, резким движением, Малфой выхватил из рук друга папку и рисунки и грубо скомкав их в руке, стремительно направился к камину. Блейз вскочил на ноги, намереваясь остановить это варварство, обхватил друга вокруг талии, прижав по бокам его руки, и постарался развернуть его подальше от камина, чтобы тот не смог бросить пергаменты в огонь…

- Тихо! Тихо-тихо… - приговаривал он. – Успокойся! Не надо этого делать! Не жги их, они ни в чем не виновны… Да успокойся же ты! – слизеринец все пытался вырваться из рук и рычал от злости. Ярость бушевала в нем. Опять эти проклятые рисунки! Он же обещал, что спалит их!

- Блейз, пусти немедленно!!!

- Я пущу! Пущу, только тогда когда ты успокоишься. Сядь и выслушай меня. Блейз дурного не посоветует, а расскажет тебе нечто очень интересное!

Прошла минута яростных вырываний, уговоров и размышлений. В конечном итоге Драко сдался, расслабившись в руках Забини. Тот ловко выхватил из его руки рисунки и, спрятав их за спину, подальше от друга, повел рукой в сторону кресла, приглашая присесть. Парень нехотя согласился и сел в кресло, бросая яростные взгляды на слизеринца. Тот безмятежно присел на диван, положив рядом с собой папку.

- Хочу тебе, с невероятной радостью, сообщить, что твоя ярость и гнев на бедную гриффиндорку совершенно беспочвенны и неоправданны! – продекламировал Блейз в радужной манере. Реакция Драко была нулевой. Только слегка приподнялась бровь, язвительно выпрашивая, что за чушь он городит.

- Поясняю для тупых. Между мерзким Поттером… ты ведь так любишь его называть? И гриффиндоркой ничего не было, нет и не будет! Дядя Блейз провел рекогносцировку, проанализировал ситуацию и сделал несколько выводов. Это привело его к ясному и четкому результату – Грейнджер чиста перед тобой, как слеза, и ждет твоего внимания, словно пустыня дождя!

Торжественный тон Забини, начинал раздражать Драко еще больше чем тема разговора. Какого мантикора, он несет эту чушь?

- Что за бред? – грубо спросил он.

Забини надулся, ему хотелось, чтоб его друг, как можно скорее дошел до истины и, приняв ее, перестал так хмурится.

- Это не бред! Это правда! Сладкая правда! – пропел он. - Я случайно подслушал разговор Поттера и Уизли в туалете. Ни дать ни взять счастливое совпадение. Они обсуждали то, что произошло между Поттером и Грейнджер…

- Я и без тебя знаю, что произошло между ними!!! – Малфой не выдержал и сорвался на крик, призванный устрашить друга, но тот не обратил на него никакого внимания и безмятежно продолжил.

- В том то и дело, что не знаешь! Как оказалось, Поттер втрескался в девушку и решил перейти к серьезным действиям, а она его решительно оттолкнула, давая тем самым понять, что сердце ее занято… угадай кем?!

- Наверное, Уизли!

- Ответ неправильный! Грейнджер по уши влюблена в тебя, - Блейз объяснял это как маленькому. Драко с безразличным видом смотрел на него. - Разве ты не видишь, как она чахнет?... Да ты, похоже, от своей ревности вообще ничего не видишь!

Махнув рукой, Забини откинулся на диван и отвернулся от Драко.

В платиновой голове бушевало Трафальгарское сражение. Одна часть, жаждущая спасения цеплялась за эту новость, как за спасательный круг, желая, чтобы та оказалась правдой. Тогда бы все вернулось на круги своя, и жизнь вновь приобрела бы вкус гренадина и гвоздики. Но была и другая часть – обиженная и гневная, не желающая отдавать свои позиции, уверенная в своей правоте и низком предательстве гриффиндорки.

Забини с тревогой посмотрел на друга – все было тяжелее, чем ему казалось. Нужно время, чтобы он понял все и поверил. Пусть думает, а он уж постарается подтолкнуть его к единственно правильному решению. Чувствуя себя сводником, Блейз отхлебнул немного из стакана и тут же поморщился: как можно пить эту приторно-сладкую гадость? Он, сволочь, даже водой не разбавил, как просили. Поставив стакан обратно на столик, слизеринец обратился к другу:

- В общем так. Новость я тебе сообщил! Можешь не сомневаться – она правдива. Я еще раз повторюсь: гриффиндорка ни в чем не виновата, это ты все понапридумывал себе. Ты поразмышляй над этим хорошенько и действуй! Дело за тобой. Прими то, что вы друг без друга не можете! И хватит артачиться как жеребец на объезде… Она, кстати, тоже, та еще кобылка!... Короче все! До завтра!... И да еще! Пожалуйста, я тебя ОЧЕНЬ прошу – не жги их! Тебе потом будет жаль!

Блейз встал и, оставив лежать папку с рисунками на диване, отправился к выходу. Обернувшись по пути, он печально покачал головой. Драко сидел все в той же позе, как и десять минут назад, невидяще смотря перед собой. Руки были напряженно сцеплены в замок, а локти покоились на подлокотниках кресла. Идеально чистый лоб нахмурился, губы сомкнулись в тонкую линию, а ресницы нервно подрагивали.

Глава

- Доброе утро, мисс Грейнджер! Вы как всегда, на пять минут раньше. Вам так не терпится попасть в мое общество? Может мне стоит опасаться? – у мастера зелий было на редкость хорошее настроение, чего нельзя было сказать о его подопечной. Вот уже почти две недели она ходит как в воду опущенная. Он уже хотел вызвать на откровенный разговор мальчишку, но все же решил, что это не его дело. А девушка сильная – она справится с этим горем.

- Нет, сэр! Вам нечего опасаться, - Гермиона слегка улыбнулась, чтобы не оскорбить профессора. – Это привычка с детства. Если вы против, я буду ждать до точного времени.

- Нет, мисс Грейнджер, я не против. Это даже похвально, что хоть у кого-то среди толпы оболтусов есть развитое чувство пунктуальности.

Края губ дернулись.

- Когда дело касается вас, сэр, пунктуальность проявляется у всех поголовно.

Девушка опустила голову. Внезапно, дверь за ее спиной отворилась после стука, и она почувствовала, как второй отрабатывающий прошел в кабинет, остановившись позади нее. По телу пробежала мелкая дрожь, глаза напряженно рассматривали каменные плиты.

- Доброе утро, профессор! – услышав напряженный голос, девушка зажмурилась и прикусила губу, подавляя стремление расплакаться и вцепившись в его мантию, обнять, прижать и не отпускать до конца жизни.

- И вам, мистер Малфой. Пожалуйста, пройдите к мистеру Филчу, он в своем кабинете. Он даст вам задание.

- Да, сэр. До свидания.

- До свидания… - дверь закрылась. – И долго это будет продолжаться, мисс Грейнджер?

Гермиона подняла на профессора, слегка покрасневшие глаза.

- Не понимаю о чем вы, сэр.

- Не смешите меня!... Этот мальчишка не стоит того, чтобы вы так убивались, мисс Грейнджер.

Та печально улыбнулась и, посмотрев куда-то в сторону, сказала:

- Да… он стоит большего.

Зельевар тяжело вздохнул:

- Доставайте палочку. Начнем с окклюменции, а потом продолжим легилименцией.

Вот уже несколько отработок Гермиона и Снейп проводили за занятиями. Зельевар посчитал, что одного дня в неделю мало, а иного свободного времени он найти не смог. Только несколько часов по субботам. У гриффиндорки хорошо получалось, и даже депрессия не смогла снизить ее умения и старания. Она уже умела закрывать свое сознание от Снейпа, ставила мощный блок, пробить который стоило ему долгого времени и усердия. Главное он научил ее держать блок постоянно, чтобы не терять умения.

Последние пару занятий они уделяли легилименции. Это было куда тяжелее. Хотя Снейп полностью снимал свой собственный блок, но залезть в его сознание, девушке еще ни разу не удалось.

Как и ожидалось, проникая в мысли гриффиндорки, Снейп наткнулся на барьер, но тратить время на его снятие он не хотел, и, похвалив девушку, они приступили к легилименции.

Прошло два или три часа, но выжатая Гермиона продолжала повторять попытки проникнуть в голову своего профессора. Снейп сидел с безмятежным видом и проверял домашние задания.

- Вы не устали еще, мисс Грейнджер? Я немного проголодался, может, прервемся, потому что обед скоро закончится.

- Вы совершенно ничего не чувствуете? Даже намека на усталость? – отчаянно спросила гриффиндорка.

- Нет, только голод. Да и разве можно устать, если вы не прилагаете достаточного усердия?... Отбросьте все эмоции, вы должны влиться в мой разум! Только это должно вас беспокоить. Или вы стесняетесь того, что лезете в чужие мозги?... да, видимо в этом-то все и дело. Вы не хотите, чтобы кто-то прочел ваши мысли, но и не решаетесь проникнуть в чье-то сознание. Но я то решаюсь! Я уже видел много ваших воспоминаний и эмоций и знаете мне абсолютно все равно, что вы думаете по этому поводу! Хотя за парочку из них вы могли бы вылететь из школы…

Гермиона разозлилась. Что он видел? Она вскинула палочку.

- Легилименс!

Девушка смотрела в черные как колодцы глаза, а потом начала проваливаться в них, стоя при этом на твердом полу. Вспыхнул свет, пробивавшийся сквозь густые ветви. Она видела прямо перед собой падающие сверху желтые листья; опустила голову, взгляд уткнулся в плечо, затянутое в черную ткань. Нетерпеливые пальцы, ранее сжимающие ее бедро, развернули лицо, и она встретилась взглядом с горящими серыми глазами, а затем ее губы накрыли другие…

В ужасе от увиденного, Гермиона вынырнула из головы профессора. Тяжело дыша, она неверяще и разъяренно посмотрела на зельевара.

- Как вы могли?! Это личное! – из глаз потекли слезы, она чувствовала себя загнанной в угол.

- Личное? Ох, ну так нужно было предупредить!... Да, мисс Грейнджер за такое исключают из школы.

- И часто вы об этом вспоминаете? – зло спросила она.

- Ох, ну что вы. Я не извращенец. Просто этим я дал вам понять, что для меня нет ничего святого в ваших мыслях и воспоминаниях. Для вас должно быть точно так же, если вы хотите достичь успехов в этой области магии.

- … Убедили.

- Вот и отлично. А чтобы вам было спокойнее, я освобожу свой мозг от ваших воспоминаний, мне, знаете ли, самому не очень интересны подробности вашей с мистером Малфоем интимной жизни. И… поздравляю вас. Вам удалось, наконец, проникнуть в мою голову, - Снейп с легкой издевкой ухмыльнулся. – Вы можете идти, мисс Грейнджер. До свидания.

- До свидания, профессор!

Выйдя за дверь, Гермиона тяжело прислонилась к каменой стене. Сначала она была разгневана на преподавателя, увидевшего то, что происходило между ней и Малфоем в Запретном лесу, когда на Травологии, профессор Спраут отправила учеников собирать травы. Мерлин, и Снейп все это видел! Ей хотелось сгореть от стыда. Да к тому же, она вновь увидела эти серые, затуманенные желанием глаза… Становилось дурно и Гермиона съехала по стене вниз.

Прошло какое-то время, и девушка успокоилась, как-то отдаленно понимая, что ей только что удалось пробиться в голову Снейпа. «Молодец, Грейнджер!» пробормотала она и, поднявшись на ноги, отправилась к выходу из подземелий.

* * *

Прошла суббота, а за ней воскресенье. Потом наступил понедельник, но Блейз так и не увидел улучшения во взаимоотношениях Малфоя и Грейнджер. Недоуменно пожимая плечами на вопросительные взгляды Поттера и Уизли, он ломал голову, какого дементора, этот эгоист с белой шевелюрой не переходит к действиям. Не хочет извиняться? Это еще можно понять – человеку, которому в жизни еще не приходилось ни у кого просить прощения, тяжеловато это сделать, ввиду полного отсутствия информированности как подобное происходит. В то, что Драко просто не хочет продолжать отношения с девушкой, он поверить не мог, поскольку был уверен, что единственное, что нужно его другу это именно Грейнджер.

За ужином Блейз был напряжен и нетерпеливо ожидал, когда же разойдется побольше народу и придет Малфой. Так уж неосознанно повелось, что Грейнджер приходила пораньше, и убегала из зала до того, как в нем появлялся слизеринец. По ним уже часы сверять можно было. Вот гриффиндорка выскользнула из-за стола. А через пару минут вошел Драко. Опустившись рядом с Блейзом, он поздоровался и принялся за еду. Забини уже давно не ел, а только с внешне скучающим видом обводил взглядом стол, внутренне крича на всех, чтобы они убирались поживее.

Когда пространство рядом с ними опустело, Блейз придвинулся ближе к другу. Тот нервно посмотрел на него, дожевывая кусочек рыбы.

- Есть разговор.

- Да я уже понял. И о чем же ты хочешь поговорить, друг мой Блейз? – спросил Драко проглотив.

- Да все о том же, - Забини начинал злиться. – Я тебе, что рассказал в пятницу?

- Не помню, чтобы что-то важное.

- Ах, неважное!? – взбеленился слизеринец. – Почему, ты все еще не померился с Грейнджер?

- А с чего это я должен с ней мириться, Блейз? – голос Малфоя был холодным и спокойным.

- Драко, ты что издеваешься?

- О, нет Блейз! Это ты издеваешься, продолжая разговаривать со мной на эту тему. И я скажу тебе почему – потому что я не верю тебе! Ты понимаешь? Я не верю в то, что ты рассказал мне в пятницу!

- Ах, ты не веришь, Малфой! Не веришь своему другу? Я тебя когда-нибудь обманывал? Ответь мне, Малфой! Я обманывал тебя?!

Тот молчал, водя пальцем по кубку.

- А раз не обманывал, то ты меня сейчас глубоко оскорбил таким заявлением! Я старался для тебя, всю голову выломал, как тебя помочь, и вот награда. Почему ты не можешь смириться с тем, что любишь эту девчонку! И знаешь, я ей памятник поставлю за то, что она научила такого холодного и неприступного лицемера любить.

Драко тяжело вздохнул и, положив руки на стол, оперся на них, постукивая пальцами по крышке стола. Блейз решил использовать тяжелую артиллерию.

- Ты вот мне скажи, Малфой. Грейнджер хочет, чтобы ты переспал со мной, а ты уверен, что этого захочу я? – Драко замер, медленно повернул голову и посмотрел на друга. Тот, тем не менее, продолжил. – Ты слишком легко решил, что я вот так просто позволю меня использовать, для исполнения обещанного. Милый мой мальчик, я не игрушка и не вещь, - голос Блейза стал угрожающим. – Кто тебе сказал, что я пересплю с тобой? Я ведь скажу «Нет», и тогда ты всю жизнь проходишь с этими полосами на руке. Кстати они жгут?

Драко давно не видел друга в таком состоянии, и знал, что он не шутит. А полосы и, правда, жгли, не сильно, но все же жгли, требуя оплаты.

- Так вот, дорогой мой, или ты миришься с Грейнджер, или живешь с неоплаченным долгом.

- Блейз…

- Пригласи ее на Рождественский бал и тогда я соглашусь тебе помочь, - в его голосе зазвенел металл. - И мне плевать, что думаешь об этом ты, все слизеринцы и гриффиндорцы, преподавательский состав, твои родители и сам Темный Лорд. Ты будешь на балу с ней, ты помиришься с ней, иначе…

- Я понял... Хорошо Блейз, твоя взяла – я приглашу ее на бал.

«Но ничего не обещаю» добавил он про себя. Драко встал из-за стола и, попрощавшись, вышел.

А в голове у Блейза родилась неожиданная идея – если Малфой помириться с Грейнджер, то она, скорее всего, снимет с него оплату долга. Не зря он прибег к шантажу…

* * *

Драко шел по коридору, размышляя над произошедшим. Как же Блейз его подставил! Возможно Малфой сам бы, постепенно, пришел к тому, чтобы извиниться перед гриффидоркой. А может и нет. В любом случае, Забини не оставил ему возможности принять решение самому. Проклятый шантажист!

Теперь Драко приходилось судорожно соображать, что предпринять, потому что до бала осталось меньше недели. Зайдя в гостиную, он остановился у комнаты Грейнджер. «Нет не сейчас! Не сейчас! Нужно все обдумать… Мерлин, а если Блейз прав. Если она действительно не изменяла… тогда получается, что это я такой ублюдок предал ее?... Выпить… Мне нужно выпить!»

Уснул Малфой очень поздно, все, размышляя о том, как же завтра себя повести. Та часть, которая ждала, как избавления, невиновности гриффиндорки ликовала – она взяла верх, она победила. Обида и злость исчезли, оставляя место надежде и вере. Юноша бродил из угла в угол, ерошил волосы, нервно садился на кровать и вновь вскакивал. Сердце трепетало от одной мысли, что когда она простит его, а она непременно простит, он сможет вновь прижать ее к себе, погрузиться в нее, в ее аромат и вкус… Он уже ненавидел себя за тот поступок: какой идиотизм был целовать глупую Асторию, когда нужно было разобраться, что же произошло. Нужно было устроить скандал - тогда бы она все объяснила, у нее была бы возможность. А так он не дал ей шанса, тут же поступив, как обиженный мальчишка. Вот только это она оказалась обиженной и глубоко оскорбленной… Простит ли?... Ну конечно, простит. Блейз говорил, что она тоже неважно выглядит, что у нее депрессия. И как он идиот всего этого не замечал?! Слепец! Безумец!...

Ему придется вымаливать прощение? Никогда раньше ему не приходилось извиняться, но ничего, он справится. Сориентируется на месте, что нужно говорить… Только нужно выбрать момент. Как было бы хорошо, если бы такой представился завтра…

Блейз сказал, что он, Драко, любит гриффиндорку… да, это правда. Но все же, это ли любовь? Вспомнив все, что когда-либо слышал о любви, он применил это к себе и понял, что процентов на восемьдесят все совпадает… От этой мысли стало неожиданно спокойно. Все мысли испарились – он видел только ее перед собой.

В эту ночь он впервые за долгое время спокойно и безмятежно уснул. Перед глазами стояла девушка, которую, он понял, осознал, прочувствовал, что любит. Он не пытался изгнать ее образ из воображения, а вновь, как и в былые дни упивался ее красотой и совершенством…

* * *

Драко проснулся достаточно поздно, когда завтрак уже начался, что было довольно необычно для него. Наскоро собравшись, он отметил, что за окном стоит прекрасный зимний день, хотя на деле небо было затянуто тяжелыми серыми тучами, и солнце даже не думало пробиваться сквозь них. Пребывая в нервном напряжении, он спустился в Большой зал, и едва поздоровавшись с однокурсниками, приступил к завтраку, постоянно поглядывая на гриффиндорский стол.

- Она уже ушла, - произнес шепотом, сидящий рядом Блейз. – Она всегда уходит раньше тебя. Сейчас у них Защита с пуффендуйцами, а потом Травология…

- С нами…

- Снами! Я так понимаю, ты пришел к правильному решению, хотя и пришлось тебя подтолкнуть. Признаю – вчера был резок, но слова свои назад забирать не буду, и не надейся.

- Да ладно, уже и не надо. Я всю ночь думал… я думал, что… ладно не важно. – Драко осекся, не желая выдавать всех своих секретов.

Блейз пожал плечами; он и так был рад, что друг, наконец, выглядит достаточно бодро. Куда лучше, чем еще пару дней назад.

Прорицания пролетели незаметно. Драко пребывал в размышлениях, ничего не замечая вокруг, Блейз косился на него и довольно ухмылялся, когтевранцы что-то увлеченно записывали, Пэнси, Дафна и Миллисента совершенно не обращали внимания на пространные объяснения Трелони о влиянии положения звезд других галактик, на жизнь живущих на Земле. Все было как обычно, пока прорицательнице вдруг не приспичило сделать очередное ужасающее и предостерегающее предсказание, основанное на лекции. Выбрала она наиболее скучающий объект, а именно Драко. Тот встрепенулся, когда Трелони, охваченная непреодолимым желанием испортить кому-то настроение, рванулась к нему и, хватая за руку, притянула к разложенной на маленьком столике карте одной из галактик. Выспросив у него дату рождения и прочие подробности, она что-то долго бормотала себе под нос, а под конец, закатив глаза, сделала мученический вид, какой обычно делала при Поттере. Но, проведя еще какие-то мыслительные операции, основанные на карте, она слегка приободрилась и даже заговорщически хихикнула.

Драко взирал на нее с вежливым любопытством, граничащим с иронией, сложив руки на груди, и изредка поглядывая на Забини. Тот, прикрыв рот рукой, старался сдержать рвущийся смех. Наконец, Трелони подняла глаза на слизеринцев: Забини тут же принял свой самый серьезный вид, а Драко театрально нахмурился, желая подыграть прорицательнице в ее устрашающем предсказании, и сделать вид, что ему стало действительно страшно.

Приложив руку к груди, Трелони глядя из под своих огромных очков, тихо сообщила Драко, что его ожидает удар в спину со стороны друга, который нанесет ему тяжелейшую травму. Забини за ее спиной замахал руками, мол, это не он, а Драко принял понимающий вид, будто эта новость его действительно расстроила. Но прорицательница продолжала: переменившись в лице, на более приветливое и доброе, она сообщила Малфою, что того ожидает скорое заключение тесного союза.

- Это свадьба что ли? – весело поинтересовался Забини, на что Трелони многозначительно промолчала, а Драко прыснул от смеха. Поймав на себе рассерженный взгляд профессора, он посерьезнел и предостерегающе посмотрел на друга. Когда, наконец, Трелони удалилась в другой конец класса к когтевранцам, они получили возможность вдоволь посмеяться над этими глупостями. Внезапно Блейз серьезно спросил:

Дата добавления: 2015-07-10