Зазвонил телефон. Я потянулся к тумбочке, но вспомнил, что уже целый месяц сплю на тахте, и пошел к журнальному столику.
– Да?
– Все еще спишь?
Это был Рэй Пинкер, мой новый супервайзер.
– Спал.
– Вот именно, спал. Ты слушаешь?
– Продолжай.
– Тут у нас вчера один застрелился. Саут Джун-стрит, 514, Хэнкок-парк. Тело уже убрали, кажется, действительно самоубийство. Осмотри место и занеси отчет лейтенанту Реддину на участок в Вилшир. Понятно?
| Джеймс Эллрой: «Черная Орхидея» |
Я зевнул.
– Да. Место опечатано?
– Жена покойника тебе там все покажет. Будь с ней повежливей. Семейка очень даже небедная.
Я повесил трубку и простонал. Затем до меня дошло, что особняк Спрейгов находился всего в одном квартале от Джун-стрит. Задание неожиданно стало интересным.
Час спустя я нажимал кнопку звонка большого особняка с колоннами. Дверь открыла симпатичная седоволосая женщина лет пятидесяти, одетая в пыльную рабочую одежду. Я представился:
– Полицейский Блайкерт, полиция Лос-Анджелеса. Примите мои соболезнования, миссис...
Рэй Пинкер не сказал мне, как ее зовут. Женщина ответила:
– Соболезнования приняты. Я – Джейн Чемберс. Вы лабораторный техник?
Несмотря на резкость, с которой она произносила слова, голос ее все-таки дрожал; мне она сразу понравилась.
– Да. Если вы покажете мне место, я им займусь и оставлю вас в покое. Джейн Чемберс провела меня в фойе, отделанное деревом спокойных тонов.
– Кабинет находится позади столовой. Вы увидите огороженное место. А теперь, если вы позволите, я пойду поработаю в саду.
Она незаметно смахнула слезинки с глаз. Я нашел комнату и перелез через натянутые ленты ограждения. Меня удивило, почему этот ублюдок грохнул себя именно так, чтобы домочадцам пришлось наблюдать все это месиво.
Внешне похоже на классическое самоубийство: перевернутое кожаное кресло, очерченное мелом место падения трупа. Оружие – двустволка двенадцатого калибра – находилось там, где
0идолжно было быть, – в полутора ярдах от тела, дуло запачкано кровью и остатками тканей. Картину дополняли забрызганные кровью и мозгами потолок и стены, а также разлетевшаяся во все стороны картечь и фрагменты зубов – явный признак того, что жертва выстрелила себе в рот сразу из двух стволов.
Я потратил целый час, измеряя траектории полета картечи, отмечая расположение пятен крови, складывая в пробирки кусочки материи и снимая с оружия отпечатки пальцев. Закончив, я завернул ружье и положил его в сумку, которая была частью моего снаряжения. Я прекрасно понимал, что это ружье в конце концов окажется в коллекции какого-нибудь спортсмена-любителя из числа сотрудников полицейского управления. Завершив свои дела, я вышел в коридор, и тут мое внимание привлекла висевшая на стене, прямо на уровне глаз, картина в рамке.
Это был портрет клоуна – маленького мальчика в костюме придворного шута, нарисованный много-много лет назад. Он был изображен сгорбленным и согнувшимся; на его лице застыла улыбка, которая больше походила на сплошной рубец, протянувшийся от уха до уха.
Я уставился на него в немом оцепенении, сразу же вспомнив об Элизабет Шорт, найденной на 39-й и Нортон. Чем дольше я так стоял, тем больше мне казалось, что оба этих лица слились в одно; наконец я оторвал глаза от портрета и посмотрел на висевшую рядом фотографию двух державшихся за руки девушек, как две капли воды похожих на Джейн Чемберс.
– Вот еще двое, которые его пережили. Симпатичные, не правда ли?
0Яоглянулся. Вдова, казалось, была в два раза грязнее, чем до этого, от нее несло распылителем против насекомых и пахло землей.
– Как их мать. Сколько им?
– Линде двадцать три, а Кэрол двадцать. Вы уже закончили?
0Яподумал о том, что ее девочки – ровесницы дочерей семейства Спрейг.
– Да. Скажите тому, кто будет там убираться, чтобы обрызгал все нашатырным спиртом. Миссис Чемберс...
– Джейн.
– Джейн, вы знаете Мадлен и Марту Спрейг?
| Джеймс Эллрой: «Черная Орхидея» |
Джейн Чемберс недовольно фыркнула.
– Да уж, семейка. А вы откуда их знаете?
– Я выполнял для них кое-какую работу.
– Вам повезло, что вы недолго с ними общались.
– Что вы имеете в виду?
В коридоре зазвонил телефон. Она сказала:
– Пойду принимать соболезнования. Спасибо за вашу учтивость, мистер...
– Просто Баки. До свидания, Джейн.
– До свидания.
* * *
0Янаписал свой отчет на участке в Вилшире, затем просмотрел файл на застрелившегося Чемберса, Элдриджа Томаса, дата смерти 2.04.49. Там почти ничего не было: Джейн Чемберс услышала выстрел, обнаружила тело и сразу же вызвала полицию. Когда прибыли детективы, она рассказала им, что ее муж находился в депрессии из-за своего ухудшающегося здоровья и переживал по поводу неудачно сложившегося брака старшей дочери. Типичное самоубийство: дело закрыто после проведения на месте следственных действий.
Улики, собранные мной, полностью подтвердили версию о самоубийстве. Но мне казалось, что работа еще не закончена. Вдова вызвала у меня симпатию, недалеко от ее дома жили Спрейги, и я все еще не удовлетворил свое любопытство. Я засел за телефон и стал обзванивать журналистов, знавших Расса Милларда. Я дал им всего два имени: Элдридж Чемберс и Эммет Спрейг. Они обзвонили своих знакомых и снова связались со мной. Через четыре часа я знал следующее.
Элдридж Чемберс умер баснословно богатым.
В период с 1930 по 1934 год он был президентом Южно-калифорнийской комиссии по недвижимости.
В 1929 году он порекомендовал Спрейга в загородный клуб Вилшира, но шотландца туда не приняли из-за его еврейских партнеров по бизнесу – то есть бандитов с Атлантического побережья.
И наконец, самое интересное: через посредников Чемберс выкинул Спрейга из комиссии по недвижимости после того, как в результате землетрясения 33-го года обрушились несколько построенных им домов.
Этой информации было достаточно, чтобы напечатать газетный некролог, но совсем недостаточно для полицейского техника, у которого рушилась семейная жизнь и который имел уйму свободного времени. Я выждал четыре дня; когда газеты сообщили мне, что Элдридж Чемберс уже покоится в земле, я снова пошел поговорить с его вдовой.
Она открыла дверь в своем «садовом» одеянии, держа в руках большие ножницы.
– Вы что-то забыли или просто такой любопытный, как я и представляла?
– Последнее.
Джейн рассмеялась и вытерла грязь с лица.
– После того как вы ушли, я вспомнила ваше имя. Вы были спортсменом, верно? На этот раз засмеялся я.
– Я был боксером. Ваши дочери здесь? С вами еще кто-то живет? Она отрицательно закачала головой.
– Нет. И мне это нравится. Вы не выпьете со мной чаю на воздухе?
0Ясогласно кивнул. Джейн провела меня через дом на затемненную веранду, окна которой выходили на большую травянистую, наполовину распаханную лужайку. Я сел на шезлонг; Джейн налила мне чаю со льдом.
– Я работаю в саду с воскресенья. Думаю, это помогает больше, чем все звонки с соболезнованиями, которые я получила.
– Вы держитесь молодцом. Джейн села рядом со мной.
– У Элдриджа был рак, поэтому я ожидала чего-то подобного. Хотя не была готова к
| Джеймс Эллрой: «Черная Орхидея» |
оружейной стрельбе в своем доме.
– Вы были близки?
– Уже нет. После того как девочки повзрослели, мы все равно бы рано или поздно развелись. А вы женаты?
– Да. Почти два года.
Джейн сделала глоток чая.
– Боже мой, молодожены. Нет ничего лучше, правда? Мое лицо, должно быть, выдало меня. Она сказала:
– Извините, – и сменила тему. – Откуда вы знаете Спрейгов?
– Еще до того как познакомился со своей женой, я встречался с Мадлен. Насколько хорошо вы их знаете?
Глядя на вспаханный участок, Джейн раздумывала над моим вопросом.
– Эддридж и Эммет знали друг друга очень давно, – наконец проговорила она. – Они оба заработали много денег на недвижимости, и оба были членами комиссии по недвижимости. Может быть, я не должна этого говорить, принимая во внимание то, что вы полицейский, но Эммет был немного жуликоват. Многие дома, которые он построил, обрушились во время землетрясения 33-го года, и Элдридж говорил, что Эммет владел еще большим количеством домов, которые рано или поздно тоже обрушатся, построенные из самого никудышного материала. Элдридж вывел Эммета из состава комиссии по недвижимости, когда выяснилось, что арендой и продажей этих домов занимались подставные компании. Муж был просто взбешен, когда узнал, что в случае обрушения домов Эммет не будет нести никакой ответственности.
Я вспомнил, что обсуждал эту же тему с Мадлен.
– Похоже, ваш муж был хорошим человеком.
Ее губы изобразили натужную улыбку.
– Временами.
– Он не обращался в полицию по поводу делишек Эммета?
– Нет. Боялся его дружков-бандитов. Он просто делал что мог. Слегка досаждая Эммету. Когда того исключили из комиссии, он, возможно, потерял какую-то часть своего бизнеса.
– "Он просто делал что мог" – неплохая надгробная эпитафия.
На этот раз губы Джейн скривились в ухмылке.
– Это все из-за чувства вины. Элдридж владел трущобами в Сан-Педро. Когда он узнал, что у него рак, то по-настоящему стал чувствовать себя виноватым. В прошлом году он голосовал за демократов и, когда те победили, встречался с новыми членами городской администрации. Уверена, он передал им свой компромат на Эммета.
Я подумал о расследовании, которое, по мнению некоторых бульварных газетенок, собиралось проводить большое жюри присяжных.
– Может быть, Эммет уже близок к падению. Ваш муж мог бы...
Джейн постучала своим обручальным кольцом по столу.
– Мой муж был богат, симпатичен и сносно танцевал чарльстон. Я любила его до тех пор, пока не узнала, что он мне изменяет, а сейчас, кажется, снова начинаю его любить. Как ни странно.
– Ничуть не странно, – заметил я.
Джейн ласково улыбнулась.
– Сколько вам лет, Баки?
– Тридцать два.
– Ну а мне пятьдесят один, и раз мне кажется это странным, значит, так оно и есть. В вашем возрасте вы не должны воспринимать человеческую природу так цинично. У вас должны остаться хоть какие-нибудь иллюзии.
– Вы меня дразните, Джейн. Я – полицейский, а у полицейских нет иллюзий.
Джейн от души рассмеялась.
– Не в бровь, а в глаз. А вот теперь мне стало интересно, как это бывший боксер связался с Мадлен Спрейг?
На этот раз я соврал:
| Джеймс Эллрой: «Черная Орхидея» |
– Я остановил ее за проезд на красный свет, и потом слово за слово... – Внутри все сжалось, когда я, как бы невзначай, задал ей следующий вопрос: – А что вы про нее знаете?
Она топнула, прогоняя черную ворону от розовых кустов, цветущих во дворе.
– История моих отношений с женской частью семейства Спрейг насчитывает больше десяти лет и выглядит достаточно странно, если не сказать причудливо. Почти гротескно.
– Я уже навострил свои уши.
Джейн пошутила:
– Некоторые могли бы сказать – свои зубы, – увидев, что я не засмеялся, она перевела взгляд на Мюрифилд-роуд, туда, где за садом Чемберсов находилось поместье разбогатевшего магната. – Когда наши дети были еще маленькими, Рамона устраивала маскарады и театрализованные представления на большой лужайке перед их домом. Девочек одевали в переднички и костюмы разных зверюшек. Я разрешала Линде и Кэрол участвовать в этих мероприятиях, хотя и знала, что Рамона не совсем в здравом рассудке. По мере того как дети росли, эти представления делались с каждым разом все необычнее. Рамона и Мэдди были очень хорошими гримерами, и Рамона ставила эти... постановки, изображавшие действительные события, произошедшие во время Первой мировой войны с Эмметом и его другом Джорджи Тильденом.
И она одевала детей в шотландские килты, напудривала им лица и давала в руки игрушечные мушкеты. Иногда она мазала их похожей на кровь краской, и время от времени Джорджи снимал все это на кинопленку. Все это стало принимать такие масштабы и становилось настолько странным, что я запретила Линде и Кэрол играть с девочками Спрейгов. Затем Кэрол как-то пришла домой с фотографиями, которые сделал Джорджи. На них она, вся перемазанная красной краской, изображала мертвую. Это было той каплей, которая переполнила мою чашу терпения. Я ворвалась в дом Спрейгов и обрушилась с нападками на Джорджи, поскольку знала, что Рамона была не в состоянии отвечать за свои действия. Бедняга молча снес мои обвинения. Позже я жалела о том, что накричала на него, – ведь он был искалечен в автомобильной аварии и теперь был инвалидом. В свое время он управлял собственностью Эммета, а теперь работает у него садовником и стрижет городские газоны.
– А что потом случилось с Мадлен и Маргарет?
Джейн пожала плечами.
– Марта стала необыкновенно одаренной художницей, а Мадлен – девушкой легкого поведения, но, как я догадываюсь, это вы знаете и без меня.
Я заметил:
– Не стоит язвить, Джейн.
Постукивая кольцом по столу, она произнесла:
– Извините. Может быть, самой не хватает смелости искать развлечений на стороне, ведь не собираюсь проводить остаток своей жизни на садовом участке, но я слишком горда, чтобы приглашать жиголо. А вы как думаете?
– Найдете себе еще одного миллионера.
– Навряд ли, да и одного мне вполне хватит до конца жизни. Знаете, о чем я сейчас постоянно думаю? О том, что за окном уже 1950 год, а я родилась в 1898-м. Это смущает меня больше всего.
Я сказал то, о чем думал последние полчаса:
– Вы заставляете меня жалеть о том, что все сложилось так, как сложилось. Что время не повернуть назад.
Джейн улыбнулась и, вздохнув, сказала:
– Баки, больше вам нечего мне предложить?
Я ответил со вздохом:
– Думаю, больше я теперь предложить никому не могу.
– А знаете, вы довольно любопытны.
– А вы довольно разговорчивы.
– Принимаю. Ладно, давайте я вас провожу.
Держась за руки, мы дошли с ней до двери. В коридоре я снова обратил внимание на портрет клоуна со шрамом. Показав на него, я сказал:
| Джеймс Эллрой: «Черная Орхидея» |
– Боже, какой страшный.
– Но и очень дорогой. Элдридж купил этот портрет мне на день рождения, когда мне исполнилось сорок девять. Я ненавижу его. Не хотите забрать портрет с собой?
– Да нет уж, спасибо.
– Да и вам спасибо. Вы были моим лучшим утешителем.
– А вы – моим.
Мы коротко обнялись, и я ушел.
Дата добавления: 2015-07-12; просмотров: 31 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Глава 25 | | | Глава 27 |