Обратно я ехал по собственным следам, включив свет в салоне и примерно раз в четыре секунды нервно поглядывая по сторонам. Подъехав к дому Эми, я обнаружил Джона, согнувшегося в три погибели под капотом его «кадиллака». Я прошел мимо: ужасная новость сжалась пружиной внутри, словно твари, которые выскакивали из людей в фильме «Чужой».
— Аккумулятор сдох? — спросил я.
— Надеюсь, что нет.
С локтя Джона свисала спутанная елочная гирлянда, а в снегу валялись мотки кабеля.
— Рождество для этого гада наступит позднее, чем обычно. Оно настанет, как только я его найду. Перчатки привез?
— Нет.
— Ладно… Печеньем поделишься?
Он увидел выражение моего лица и выпрямился.
— Дейв? Что случилось? Ты надел новую рубашку? — встревоженно спросил он.
— Положи все это. Я, кажется, во всем разобрался.
— Что? Разобрался?
Я зашел в теплый дом, думая о том, что предстоит еще один из неприятных разговоров, которыми полна жизнь.
Рассеянно потирая замерзшие пальцы, я услышал, как Джон подходит к двери — и внезапно запаниковавший разум стал выдавать отчаянные, безумные идеи.
Можно сказать, что произошел несчастный случай.
Ага. Ты сможешь это провернуть. Приведешь свидетелей, которые расскажут о том, как ты порезал артерию, вырезая сердцевину у тыквы. В отделении неотложной хирургии найдутся доказательства того, что ты пролил себе на промежность полчашки свечного воска, и Дженнифер вызывала для тебя «скорую». А ведь был еще случай с горячим пистолетом для склеивания. Тебе поверят, все убедятся в том, что ты не убийца, а просто невероятный кретин. Понимаете, офицер, я проезжал мимо дома и увидел в окне исхудалое существо, похожее на бритого наголо бабуина — наверное, оно сбежало из местного цирка, где бедолагу не кормили. Я решил, что оно тем более опасно для обитателей этого дома, достал пистолет и уложил существо одним выстрелом. Любопытно, что именно в этот момент случайно отвалился мой пенис, и я оказался…
ХРУСТЬ. ХРУ — УСТЬ.
Над головой.
Скрипящие половицы.
Я остановился, затаил дыхание и прислушался. Ветер? Где — то наверху щелкнула захлопнувшаяся дверь.
Я быстро и тихо пошел к лестнице, не сводя глаз с темного проема на втором этаже. Судя по выражению лица Джона, гостей он не приглашал. Я достал из кармана пистолет и направил его в сторону лестницы.
Подходите, сволочи. Давайте спускайтесь. Посмотрите на Дэвида в худший момент его жизни, обреченного провести остаток своих дней в тюрьме или где похуже. Подходите, у него еще есть четырнадцать патронов. Вы, черт побери, выбрали не ту лестницу и, черт побери, не тот день.
Я услышал, как открылась и закрылась еще одна дверь. Кто опаснее: существа, которые умеют открывать двери, или те, кто не умеет?
Я стал тихо и медленно подниматься по лестнице. Ступил на скрипучий пол коридора. Все двери закрыты, кроме одной — двери в спальню. Сначала стоит проверить библиотеку. Я взялся за медную ручку двери и стал поворачивать, пока не щелкнул замок. Дверь открылась. Ничего — только темнота. Я нажал на выключатель, и свет немедленно зажегся.
Медузы там не оказалось.
Я попятился и попробовал открыть дверь справа. Ванная. Здесь свет не нужен: я и так видел, что она пуста, и — ты смотри! — мешок с салом исчез.
Я вернулся в спальню. Вытянутые вперед руки напряженно сжимают пистолет, двигаются синхронно, словно пушка танка. Снова эти старые, забытые ощущения: в ушах шумит кровь, в мозгу летают искры, на коже проступил холодный пот. Наверное, моя одежда окончательно провоняла.
Что — то задвигалось во тьме.
Тонкая фигура, ростом почти с человека.
Тело серое, как у носорога.
Заметив меня, фигура замерла.
Струйка пота стекла по лбу и обожгла левый глаз.
Срань господня! Это же бритый бабуин!
У меня на мушке оказалась очень худая и бледная девочка в сером свитере с логотипом университета «Нотр — Дам», который она носила, словно платье.
— Ой! Эми! Привет! — сказал я.
Волна облегчения, словно снежная лавина, похоронила под собой все мои мысли.
Эми сделала несколько шагов назад, теребя большим пальцем щетинки зубной щетки, которую держала в руках. Другая рука заканчивалась пустым рукавом.
— Привет! — слишком громко пискнула девушка. — Вам что — то нужно?
— Нет — нет, все в порядке. Просто мы беспокоились о…
Я совершил огромную ошибку: непринужденно — хотя,
наверное, сложно казаться непринужденным, когда у тебя
пистолет, — попытался взять Эми за руку, намереваясь убедиться в том, что это она, а не призрак.
Пальцы наткнулись на очень твердое и очень реальное предплечье, но Эми отдернула руку, и вместо кисти я схватил пустоту.
Девушка нырнула в спальню и захлопнула дверь. Я тупо посмотрел на пальцы и пришел к двум выводам: Эми Салливан жива и она лишилась левой руки.
— Эй! Постой! — завопил я, колотя по двери с пистолетом в руке — именно так, как сделал бы вооруженный насильник. — Это же я!
— Ладно! — ответила она.
Что — то проехало по полу и ударило по ручке двери: Эми чем — то забаррикадировала дверь — возможно, комодом.
— Нет! Не волнуйся! Я не вооружен! Ну, то есть вооружен, но я не собираюсь причинять тебе вред. Мы тебя обыскались.
— Я здесь! — Эми подбавила голосу искусственной сладости, словно пытаясь успокоить бешеную собаку. — Уходите!
Я запихнул пистолете карман куртки и прижался к двери.
— Эй! Где ты пряталась?
Нет ответа. Девушка что — то тихо бормотала — наверное, говорила сама с собой. Бедняжка.
Я побрел к лестнице. Одна загадка решена, но ее заменили десятки новых. Во — первых, кого же я убил?
Джон поднялся по лестнице.
— С кем ты разговаривал?
— Я ее нашел. Она в своей спальне.
— Черт. Ну, ты крут, — сказал Джон, взглянув в сторону спальни. — Значит, она все время сидела там? Типа, сложилась пополам и спряталась в ящике стола?
— Не знаю, Джон. Мне все равно. Она хочет, чтобы мы ушли.
— Уверен?
— Джон, нам нужно поговорить.
Я развернул его, и мы спустились в гостиную — именно в тот момент, когда за окном замигали красно — синие огни. В дверях мы столкнулись с полицейским Дрейком.
— Что происходит? — спросил Дрейк, стряхивая снег с плеч. — Эми позвонила в службу спасения и сказала, что в доме вооруженные грабители.
Дрейк пошел наверх успокаивать Эми, а мы с Джоном сели за зеленый обеденный стол на кухне и стали ждать. Джон вытащил что — то, похожее на пачку табака, и спросил:
— Как думаешь, она не будет возражать, если я здесь покурю?
— Джон, я кого — то убил.
Слова повисли в воздухе, и я успел на долю секунды задуматься о том, сколько людей произнесли эту фразу, а потом все равно жили долго и счастливо.
— В моем сарае чей — то труп.
— Джефф Волфлейк? Неужели место менеджера освободилось?
— Нет. По дороге домой появился какой — то парень — а может, и не парень, — посадил на меня что — то типа слизня и задал кучу вопросов.
— И ты его убил.
— Нет — нет, он сбежал. Похоже, я убил другого, который не имеет никакого отношения к этому парню. Парень просто к слову пришелся.
— Ладно. Тогда кто это?
— Не знаю, не проверял. Я вроде как помню, что застрелил его из пистолета, и в обойме не хватает патрона — но не помню, что бы я хотел это сделать.
Джон внимательно посмотрел на меня, затем отвел взгляд, зачесал волосы со лба и стянул их резинкой. Потом вытащил коробочку, потряс ее: из коробочки выпала бумажка для самокрутки. После этого Джон распечатал пачку табака.
— Думаешь, это такая же тварь, что и у Дэнни Векслера? Ну, как тот демон, с которым мы столкнулись в торговом центре.
В торговом центре. Как будто эта тварь складывала брюки в магазине одежды «Американский орел».
Я служу только Корроку.
— Знаешь, — сказал Джон — они ведь могут подчинять себе людей, управлять ими, словно марионетками. Помнишь, как ты в меня выстрелил?
— Ты вечно будешь мне это припоминать?
— Тебе кажется, что ты убил Дженнифер?
Об этом я не подумал.
— Нет, я… Ну, то есть мы же расстались по — дружески, верно?
Он промолчал.
Я вытащил мобильник и выбрал номер Дженнифер в меню быстрого вызова. Один гудок. Три. Шесть. Восемь. И наконец…
— М — м… Алло?
Я узнал этот голос: Джен, сонная и пьяная, но все — таки живая. Я нажал на кнопку, закончив разговор.
— Она там, — сказал я.
— Ну, значит, все твои знакомые на месте.
— Но если… если меня контролировала тварь, умер бы не тот, кого хочу убить я — а тот, кого хочет уничтожить она.
Срань господня! Это же безумие!
— Значит, это может повториться?
Я открыл рот, чтобы ответить, но потом закрыл его. Об этом я тоже не подумал. Джон начал равномерно высыпать табак на бумажку.
— А вдруг ей не понравится, что ты здесь куришь? — заметил я.
— Все равно их нужно делать заранее. Я не хочу возиться со всем этим, если мне вдруг захочется покурить. Самокрутки — полная засада: в середине табак уплотняется и постоянно гаснет.
— Знаешь, в наше время можно купить готовые, — заметил я.
Джон начал скручивать сигарету, затем развернул ее и снова попытался свернуть.
Я наклонился к нему.
— Джон, — сказал я тихо, — мне кажется, у Эми не хватает одной кисти.
— А, ну да. Уже давно. С ней произошел несчастный случай.
— Ой. И она живет здесь совсем одна?
— Ага. А что?
— И никто к ней не заглядывает? Никто о ней не заботится?
Секунду Джон разглядывал меня, затем сказал:
— Дейв, сюда заходят соседи… Ну, ты понимаешь — еды насыпать, водички в миску налить, погулять вывести.
— Что?
— Ничего.
Мы замолчали: в дверях появился Дрейк, почти полностью заслонявший Эми, которая успела надеть верхнюю одежду и даже туфли. Нет, она никуда не собиралась — особенно в такое время суток и в такую погоду, — так что, наверное, в этом наряде девушка принимала гостей. Рыжие волосы доставали ей до подбородка, и, судя по всему, она сама их стригла. Глаза у нее были странные, какого — то неестественного оттенка зеленого.
И кроме того, у нее не хватало одной кисти. Когда девушка протиснулась мимо Дрейка в комнату, я отвел глаза от искалеченной руки, которая даже болталась не так при ходьбе. Но потом я понял, что слишком очевидно гляжу в сторону, и поэтому посмотрел на зарубцевавшийся обрубок. Затем, когда стало ясно, что я глазею на него, девушка сложила руки на груди, и культя скрылась за рукавом.
— Привет, Джон! — сказала она, не обращая внимания на меня.
— Здорово. Это Дейв, ты видела его в коридоре. Ты не думай, он не маньяк — убийца, — соврал мой друг.
— Знаю. Мы с ним в одной школе учились.
Да, Эми, давай вспомним школу Пайн — Вью для детей с нарушениями психики. «Помнишь, как пришлось усмирять шизика Бобби Вальдеса и санитар сломал емуруку! Ха — ха — ха — ха — ха — ха — ха!!!»
— Слушай, прости меня, пожалуйста, — ну, за то, что я чуть не выстрелил в тебя. Мы сейчас зададим тебе пару вопросов и оставим в покое.
Она уставилась на меня — так смотрят люди с ограниченными умственными способностями или те, у которых нет навыков общения. Джон сказал, что в детстве с ней произошел несчастный случай. Травма мозга? Что с ней вообще такое? Я вспомнил про флакончики с таблетками на тумбочке.
— Ладно! — Она снисходительно махнула рукой и улыбнулась, не сводя с меня глаз. — Вы, ребята, из полиции или как?
Черт, какая ты веселая. Милая, может, в одной из тех бутылочек — викодин?
— Нет, что ты! Дрейк знаком с Джоном и обратился к нам за помощью. Мы своего рода эксперты по…
— Да, я знаю, — радостно сказала Эми. — После того случая с Джимом, когда он — ну, вы понимаете… В общем, после этого я много читала. Я часто захожу на один сайт — что — то типа «Странных новостей» — и там о вас упоминают чуть ли не в каждой статье. Может, хотите пить? У меня есть клюквенно — яблочный сок и… — Она повернулась и открыла холодильник. — …И вода. И маринованные огурцы.
— Нет, спасибо.
Эми закрыла холодильник и села за стол напротив нас с Джоном.
— Она ничего не помнит, — сказал Дрейк. — Насколько я понимаю, она потеряла где — то двадцать часов.
— Что ты помнишь? — спросил я Эми.
— Я чистила зубы. Со щеткой в руке спустилась вниз и выпустила Молли во двор — пописать и поваляться в снегу. Ей это нравится. Потом вернулась в ванную, стала выдавливать пасту на щетку, и тут погас свет. Внезапно, раз — и вырубился. А потом я увидела, что щетка лежит на полке, вода выключена, а что было до этого, я не помню. Тут в коридоре послышались чьи — то шаги, и оказалось, что это ты.
— Перед тем как пойти в ванную, ты была в сети? Девушка помедлила. Может, она что — то скрывает?
— Кажется, да.
— А с тобой ничего странного не происходило?
— Когда?
— В ту ночь или в предыдущие.
— Нет, — сказала Эми, глядя мне в глаза. Так делают неумелые лжецы, когда пытаются понять, удалось ли им тебя провести. Девочке не хватало практики.
— Ты уверена?
Поняв намек, Джон встал и пошел к двери.
— Сейчас вернусь.
Я повернулся к Дрейку:
— Ну, никаких преступлений здесь не совершено, верно? Он пренебрежительно взглянул на меня, давая понять, ч то полицейский здесь он и, черт побери, уйдет отсюда, когсам этого захочет, и ни минутой раньше.
— Со мной все нормально, честное слово. Я просто уста сказала Эми.
«Да, я уйду, но член у меня все равно гораздо длиннее, (Чем у тебя», — сказал мне Дрейк взглядом.
— Ну, мне пора, — сообщил полицейский, надевая ушан.
— Если что — то подобное повторится, сообщи об этом мне.
— Понятно?
С ударением на слово «мне».
— Да. Спасибо.
Дрейк ушел, впустив морозный ветер в прихожую и хлопнув дверью. Наступило особое неловкое молчание. Обычно оно возникает, когда остаешься один на один с человеком, для которого когда — то придумал смешное прозвище. Видите ли, морские огурцы извергают свои внутренности, чтобы отвлечь хищника. А когда Эми в третий раз облевала чью — то парту, мы… Гм, кажется, об этом я уже рассказывал. Не важно.
Девушка забарабанила пальцами по столу, одновременно изучая царапины на его поверхности. Мой взгляд прыгал по кухне: календарь на холодильнике (обезьяны в костюмах Викторианской эпохи) — обрубок руки Эми — спящая на полу собака, которую, похоже, не интересует ни собственное воскрешение, ни возвращение хозяина — пакет пластиковых стаканчиков — снова искалеченная рука Эми. Какого черта Джон там копается?
— Какое зрелище было самым жутким в твоей жизни? — спросила Эми, подавшись вперед.
— На днях я был в «Бочке сухарей», — ответил я, подумав, — и через два столика от меня сидели четыре старухи в больших красных шляпах и фиолетовых пальто. Я все смотрел на них, а они пили кофе, но ничего не ели. И вот я встаю из — за стола и собираюсь уходить…
— Ты ужинал один?
— Да. Ну вот, я встаю, расплачиваюсь и по дороге к выходу вижу другую группу женщин в красных шляпах. И в фиолетовых куртках.
— Странная история, — сказала Эми, немного поразмыслив. Она посмотрела на стол, а затем заговорщически прошептала: — Знаешь, что такое «самовозгорание»?
— Ага.
— Недавно моя подруга Дана пошла за продуктами, и в магазине ее глаз, типа, загорелся. Сам по себе. Один только глаз. Ну, она завопила, стала носиться туда — сюда. А потом приехала полиция, и Дану арестовали.
— Арестовали? За что?
— За незаконное владение огненным взглядом.
В комнате повисло огромное, тяжелое молчание. Эми снова посмотрела на стол. Она улыбалась, невероятно довольная собой.
— Знаешь, на Ближнем Востоке за такую историю женщину могут приговорить к публичной порке.
В этот момент на кухню ворвался Джон. В руках он держал пластиковую бутылку, в которой когда — то было средство для мытья посуды, а сейчас — густая, прозрачная жидкость, похожая на гель для волос. Впрочем, если бы вы попробовали использовать ее как гель для волос, то навсегда лишились бы шансов спутать с гелем для волос что — либо еще.
Я встал; Джон подошел ко мне. Режим допроса.
— Так, — начал я, — ты понимала, что здесь творится неладное, что тебя преследует какое — то существо. Именно поэтому ты поставила в комнате камеры — чтобы заснять его.
— Такое случалось и раньше, — призналась Эми после продолжительной паузы.
— Пропавшее время? Она кивнула.
— Раз пять, а то и больше. Кажется, это началось недели две назад, но кто знает, да? Сначала незначительные происшествия: я хочу набрать воду в ванную — раз! — и вода уже льется на пол. За две секунды ванна наполнилась. Или, к примеру, однажды я проснулась в другой комнате. А то внезапно оказалась в постели, в рубашке, надетой задом наперед. Только что смотрю телевизор, а секундой позже лежу в кровати.
— При этом ты ничего не видела? — спросил Джон.
— А что это, по — твоему? НЛО?
— Нет, это лунатизм, затемнение сознания. Думаю, это связано с лекарством, которое я принимаю.
Меня тошнит от твоего вранья, мразь!
— Джон? — спросил я.
Он достал с сушилки блюдце, выдавил на него из бутылки немного жидкости, нашел на кухонном столе ложку.
— Представь себе что — нибудь, какой — нибудь физический объект, — обратился Джон к Эми.
— Какой?
— Любой.
Честное слово, она улыбнулась. Ей весело, она готова нам подыграть. Эми откинула волосы со лба (я с прискорбием отметил, что ее челка именно той длины, чтобы падать прямо на глаза) и сосредоточенно прищурилась, отчего стала выглядеть почти комично. Гель в блюдце забурлил и начал подниматься, словно воск в лавовой лампе. Добравшись до поверхности, он растекся во все стороны, в результате чего стал похож на гриб. Секунду спустя он приобрел форму дерева шести дюймов высоты, словно одна из тех хрустальных фигурок, которые стоят на полках в домах стариков.
— Как… — удивленно спросила Эми.
— Понятия не имеем, — сказал я. — Какой — то парень прислал мне это по почте. Он сказал, что работает в нефтяной компании, и утверждал, будто эта штука прилипла к буру на глубине примерно тысячу футов. Сначала решили, что это смазка потекла — но потом эта штука одного из них убила.
Дерево таяло, превращаясь в лужицу геля. Джон поднес к нему ложку.
— Удивительно, что этот зверь вообще на что — то способен, ведь на самом деле это просто большой пидор.
Гель стал кроваво — красным; его форма тоже изменилась, а в центре появилось отверстие, по краям которого выросли шипы. Зубы.
— О — о, тебе это не по вкусу? — поддразнил Джон. — Я видел гель, который мог вырасти в два раза больше. Если ты такой крутой, найди себе работу, слюн…
Что — то звякнуло; ложка превратилась в расплывчатое пятно — и от нее осталась только половина. Остальное оказал ось в челюстях гелевого существа, которое крутило и грызло металл, словно собака — кость. Загрохотал опрокинутый стул, и Эми вскочила, обхватив живот руками.
— Погоди, — сказал Джон. — Через секунду он успокоится.
Гель изменил цвет с алого на розовый, затем снова стал прозрачным, и в конце концов превратился в лужицу, в которой плавал деформированный фрагмент ложки.
— У нас дома полно такой хрени, — заметил я. — Почти все, что о нас пишут, — правда. Это наша работа, у нас к этому талант. Мы видели такую мерзость, от которой тебе кошмары будут сниться. Эми, что бы ты нам ни рассказала, мы не Судем считать тебя сумасшедшей. Но нам нужно знать все — иначе мы не сможем тебе помочь. Хочешь, чтобы мы тебе помогли? Ведь сегодня происходит что — то жуткое — что — то очень жуткое.
Эми смахнула волосы с глаз и кивнула.
— Ладно.
— Рассказывай.
— Подвал, — сказала она.
Дверь в подвал оказалась спрятана за стеллажом: не за навороченной панелью, которая отодвигается, открывая тайный проход, если снять книгу с полки, как в фильмах про Бэтмена, а за обычным старым книжным шкафом. Кто — то поставил его перед хлипкой дверью, чтобы ее не открыли посторонние— или худенькая девочка, которой не хватит сил отодвинуть книжный шкаф. Мы с Джоном с трудом сдвинули его, а ведь там даже книг почти не было.
Эми толкнула дверь, пошарила в темноте и нашла шнурок — выключатель — когда — то белый, а теперь грязно — коричневый, — включавший свисавшую с потолка лампочку.
Паутина.
Голые кирпичные стены.
Запах целой стаи мокрых собак.
Мы стали спускаться по скрипучей лестнице. Примерно на полпути мне пришло в голову, что мы позволили девочке идти вперед, и что это совершенно негеройский поступок.
Тогда я сделал то, что навсегда изменило мою жизнь — мягко отстранил Эми и опередил ее, встал между ней и тьмой.
Внизу стоял холод. Слева от меня во мраке плавали маленькие прямоугольники — окна полуподвального этажа, похороненные под снегом.
За углом из темноты торчало что — то длинное и зазубренное, похожее на ветку. У меня разыгралось воображение — показалось, что на конце у этой штуки острые как бритва когти.
Я повернул за угол и замигал, пытаясь хоть немного привыкнуть к темноте. Бурливший во мне адреналин заставил меня увидеть монстра: «рука» переходила в коренастое тело, покрытое шипастыми пластинами, словно у аллигатора. Длинные ноги монстра выгибались назад, как у кузнечика, и торчали вверх, придавая существу форму буквы W. На узком черепе находились два пучка глаз, как у насекомого, вытянутые в направлении затылка. Длинный рот оснащен жвалами с острыми, словно иглы, вершинами.
Заморгав, я уставился на существо в надежде, что это бойлер или даже не знаю что. Но потом понял, что похожая на монстра тень, как ни странно, и есть монстр.
Из — за угла показалась Эми.
— НАЗАД!
Я завопил, выбросил руку, чтобы остановить девушку, и угодил ей прямо в лицо. Затем одним движением выхватил пистолет и выстрелил не целясь, так что с одинаковым успехом мог попасть как в монстра, так и в свою ногу.
На секунду грохот оглушил меня. Голова существа взорвалась, превратившись в облако желтых искр. Протянутая рука упала на пол; ее зазубренный край загорелся.
Я ударил существо ногой в грудь, опрокинув на пол, затем принялся лупить тварь в пах ее же оторванной рукой, заглушая звуки ударов своими воплями.
Скоро стало ясно, что монстр не оказывает сопротивления, а просто лежит, задрав вверх конечности, словно окаменев. Я врезал ему еще раз семь или восемь, а затем с грохотом бросил оторванную руку на бетонный пол и, дрожа всем телом, стал жадно втягивать в себя сырой, затхлый воздух.
— Не очень — то ловкая тварь, — заметил Джон, подойдя ко мне и рассматривая уничтоженного монстра.
Эми протиснулась между нами, села на корточки и протянула руки к монстру.
— Ребята, он не настоящий. Это модель, которую сделал Джим.
Поставив дурацкую штуку на ноги, девушка пробралась мимо разбросанных картонных коробок и нашла еще один выключатель. На этот раз включились флуоресцентные лампы под потолком.
При свете существо казалось еще более ужасающим. На другой его руке, прижатой к боку, были такие когти, которыми можно деревья валить. В каждом из сотни глазок монстра я увидел собственное отражение — усталое и бледное лицо.
— Ой. Извини, — сказал я.
Эми повернулась ко мне: ее глаза горели, словно это было самое захватывающее зрелище за целый год. Я оглядел монстра. По крайней мере он — потрясающее произведение искусства.
— Ты смотри, на руке сухожилия и все такое, — сказал Джон.
Я взглянул на руку, лежавшую на полу: из раны торчали осколки костей и клочья соединительной ткани. Большой Джим создал для этой твари все — мускулатуру, сухожилия, кости, а может, и внутренние органы. Невероятно.
— Джим увлекался этим, — сказала Эми. — Покупал научно — фантастические журналы, выписывал разные издания про грим, вечно разводил латекс в огромных емкостях. Он хотел заниматься спецэффектами. Эту штуку делал два месяца — спускался сюда сразу после работы и не выходил до самого утра. Он часам здесь торчал…
Девушка умолкла; воспоминания о покойном брате увели ее куда — то далеко. Я решил, что сейчас не самый подходящий момент упоминать о том, что в самой крутой компании по созданию спецэффектов над такой моделью трудилась бы команда из шести человек с бюджетом в четверть миллиона долларов. Этот шедевр Джим слепил под «соевым соусом*.
Джим, конченый ты псих. Наверное, мы могли бы стать друзьями.
— Идемте, — сказала Эми. — Сюда.
Она повела нас через низкую дверь — Джону пришлось согнуться в три погибели — в угол подвала, в котором когда — то, наверное, хранили уголь. Там Эми встала на колени и воткнула в розетку желтый шнур — удлинитель. Подвал утонул в ярком свете. На тонких металлических подставках стояли две галогенные лампы, освещавшие небольшое рабочее место, в том числе два складных металлических стола и десятки трубок, банок, жестянок с красками, латексом и бог знает чем еще. В углу возвышалась огромная груда пластиковых ведер.
— У него были целые коробки, доверху набитые записями и набросками. Джим постоянно писал научно — фантастические рассказы, просто ужасные. Он не разрешал мне их читать, но я тайком в них заглядывала. Главный герой вечно оказывался связанным, обнаженным, во власти прекрасной принцессы — инопланетянки, которая его «пытала». Знаете, у Джима долго не было девушки.
Эми подошла к штабелю картонных коробок, сняла крышку с одной из них и вытащила несколько блокнотов.
— Он работал над большим проектом — романом или сценарием. Я говорила, что ему не дадут писать сценарий и делать модели одновременно, а он отвечал, что Джеймс Кэмерон создавал чертежи и модели робота для «Терминатора». Помните сцену в «Матрице», где Киану протягивает руку, чтобы открыть дверь, а в ручке отражается съемочная группа. Джим заметил это при первом же просмотре — настоящий эксперт. Он строил планы, все говорил, что мы продадим дом, переедем и…
Эми пожала плечами и замолчала — кажется, для того, что бы со словами наружу не вырвались и слезы. Затем она продвинула мне пачку из четырех или пяти блокнотов. Я пролистал их и увидел наброски суставов, мышц, рук, когтей и глаз,
Наткнулся на то, что привлекло мое внимание. На рисунке три человека шли вместе с тремя абсолютно черными существами, которые, казалось, состоят из одних теней Люди на рисунке находились в маленькой комнате и одно из темных существ тянулось к двери, словно собиралось откыть ее. Я перевернул еще несколько страниц и увидел еще один набросок к двери. Эту дверь я уже видел — всего час назад: она разрушенный балкон.
Обернувшись, я взглянул на сломанную скульптуру.
— Значит, Джим говорил, что эта штука и все прочее — часть его проекта?
Он ни словом об этом не обмолвился, но я видела его— ну, ты понимаешь, уже после. Мне пришлось разбирать вещи Джима, и я нашла дневник, в котором он писал обо всем этом.
Эми вытерла щеку рукавом, и я почувствовал себя настоящим ослом. Следующий вопрос мы не задали; на него девушка ответила сама:
— Джим писал про параллельную Вселенную. Типичная научная фантастика — другая реальность и все прочее. Кажется, это была история про людей на Земле — на параллельной Земле, очень похожей на эту. Они пытались построить портал который соединил бы два мира, чтобы… ну, вы понимаете… вторгнуться сюда.
— А это существо? — спросил я. — Как оно связано со этим?
Девушка пожала плечами.
— Наверное, именно оно связывало Джима, чтобы обнаженные инопланетянки могли его допросить, — мрачно заметил Джон.
Эми засмеялась, а я вспомнил, зачем все время беру его с собой.
— Уходим отсюда к чертовой матери, — сказал я, еще раз взглянув на однорукую тварь.
Ведь я тогда ничего не знал, правда? Может, мы получили ответы на все вопросы, просмотрев записи Джима? Может, он уже во всем разобрался?
Но в ту ночь, в ту минуту, я просто хотел убраться оттуда. Все мои мысли — особенно мысли о Джиме — заглушал гнилой смрад чувства вины.
Так что, да, мы потопали вверх по лестнице и выключили свет. Все материалы Джима накрыла тьма, и их уже никто не видел.
Я больше там не бывал — до того самого дня, когда мы сожгли этот дом дотла.
Наверху Джон спросил Эми, видела ли она в доме существо, похожее на медузу или огромный мешок мясных обрезков. Меня совершенно не удивило то, что девушка ответила «нет».
Кроме того, она сказала, что камеры настроены реагировать на малейшее движение и что они ничего не зафиксировали.
— На снимках я всегда ворочаюсь в постели, — сказала она. — У меня больная спина, и поэтому я часто ворочаюсь.
— А когда ты пропадала? Как давно это было? — догадался спросить Джон.
— Это точно случилось в воскресенье вечером и вечером во вторник. А потом вчера — ну, это вы знаете.
— То есть через сорок восемь часов, — заметил Джон. — Насколько нам известно.
— Но обычно это не длится так долго. Раньше я теряла самое большее часов шесть, с полуночи до раннего утра. Это первый случай, когда у меня пропал целый день.
— Это всегда происходит около полуночи? — спросил я.
— Да, наверное.
Мы предложили Эми свою помощь в просмотре снимков, сделанных вебкамерами, но девушка отказалась. Мне отчаянно хотелось увидеть эти фотографии, но это была ее спальня, и, наверное, Эми вполне обоснованно опасалась того, что два противных парня будут перебирать снимки, на которых она одевается и делает все то, чем занимается девушка, когда остается одна в спальне. Может, она свои пуки поджигает или еще что.
Эми обещала нам, что сама просмотрит снимки и сообщит, если что — нибудь найдет. А я сказал ей, что практически уверен в том, что закопал фотографии где — то среди драйверов принтера. Случайно. Джон предложил, чтобы мы остались в доме на всю ночь и устроили засаду, но Эми пришла в ужас и напомнила нам, что ночь и так уже почти закончилась.
И с тем мы уехали, чувствуя себя так, словно мы с завязанными глазами собираем картинку — загадку, перетаскивая кусочки, зажав их между ягодицами.
Когда я вернулся домой, часы на стене показывали 3:26 утра. Я включил весь свет в доме, обыскал каждую чертову комнату и, наконец, рухнул в кресло. Казалось, в эту ночь я ли за что не засну — слишком много адреналина, слишком много кошмаров, которые только и ждут, когда я закрою веки.
Я заснул.
ной. Я снова попытался пошевелиться. Руки — ноги не слушались.
Этот сон я уже видел. Нужно просто…
О ЧЕРТ.
Надо мной склонилось худое лицо. Огромный нос. Мой друг Роберт Норт из «форда — бронко».
— Ты меня слышишь? — спросил он.
Я, парализованный — живой мозг внутри статуи, — не ответил.
— Моргни. Моргни, если слышишь меня.
Я повиновался — не для того, чтобы ответить, а проверяя, могу Ли я моргать. Интересно, можно ли убить человека, используя только свои веки?
— Хорошо, — сказал Норт.
Он вышел за пределы моего поля зрения, затем вернулся и поднес ладонь к моим глазам. На ладони что — то шевелилось.
Паук.
Огромный, размером с куриное яйцо.
Черные, в желтую полоску, лапки.
Настоящий боевой паук.
— Я хочу, чтобы ты это съел, — сказал Норт.
Я сумел пошевелить губами ровно настолько, чтобы сказать: «А пошел ты».
— Сейчас я произнесу несколько слов. Слушай очень внимательно. Трактор. Лунный свет. Скрипка. Глина. Большие пальцы.
Это продолжалось несколько минут. Норт отбарабанил десятки слов — может, больше сотни, а потом поднес ко мне паука, дергавшего лапками.
— Красный. Песчаник. Тромбон. Пятно. Медлить.
В ту же секунду я понял, что умираю, почувствовал, что в моем теле живет яд, который убивает меня, отравляет внутренности, сжигает вены. И от него было только одно средство — существо в ладони Норта. Внезапно паук превратился в моего спасителя, в узкое яркое окно — выход из темной комнаты. Я собрал все силы, наклонил голову — онемевшие руки все еще меня не слушались — и жадно всосал паука. Затем разжевал жесткие, тонкие ноги, прокусил брюшко и почувствовал, как по рту растеклась острая, соленая жидкость. Я быстро проглотил горький комок лапок и соединительной ткани и…
Я проснулся и вскочил с кресла. Один. За окном все еще темно.
Часы на стене показывали 6:13. Я вытер рукой губы: язык все еще щипала горечь. Я осмотрелся и понял, что больше в доме никого нет.
Мне приснилось то, что я съел паука? Но что, черт побери, символизирует этот сон?
Смотри на вещи оптимистически. По крайней мере сегодня выходной.
Зазвонил телефон.
Я хотел бы сделать небольшую паузу и поговорить о своем пенисе.
Мой пенис похож на ребенка. И этот ребенок — совершенно нормального роста для своего возраста — отправился в дальний путь, чтобы попасть в «Диснейленд». Пенис возбужден, ведь он уже давно не был в «Диснейленде», но портит, что раньше ходил туда каждый день. И поэтому сейчас член — ребенок постоянно дергается и ноет: «Мы уже приехали? Приехали? А сейчас? А сейчас? Может… сейчас?»
Но «Диснейленда» нигде не видно.
Таким образом, к числу ужасных вещей, о которых я могу признаться, относится тот факт, что два года, проведенные с Дженнифер, сохранились в моей памяти в виде неистовых, захватывающих дух эпизодов. Руки, срывающие одежду, кровь, стучащая в ушах, ногти, впивающиеся в мою спину, соленый пот во рту. Это биология. Это гормоны. Чем дальше, тем сложнее мне вспомнить наши с Дженнифер разговоры, и я не смог бы сообщить вам подробности пяти наших самых интересных свиданий (хотя у меня сохранились довольно красочные воспоминания о том, как закончилось каждое из них).
Если при этих словах вы торжествующе потрясаете кулаком и понимающе подмигиваете, идите в жопу. Дженнифер была хорошим другом. Она мирилась с моими выходками, а ведь порой с ними не могу мириться дажея. Но все это в прошлом, и там, где раньше был секс, теперь осталась большая черная дыра.
Наш с Джен роман закончился из — за беременности. Дженнифер увидела мой мир и не захотела, чтобы в нем жил ее ребенок. Это привело к жарким спорам, в ходе которых я, громко, брызгая слюной, объяснял ей, что в случае аборта чертов нерожденный плод, то есть его призрак, поселится в нашем доме — и скорее всего будет приходить к нам до конца наших дней, а может, и дольше. Оказалось, что этого говорить не стоило.
Кроме того, оказалось, что беременность — ложная тревога, но этот случай меня напугал. После этого я стал все больше отдаляться от Дженнифер, придумывать разные отговорки — завтра рано вставать, завтра тяжелый день, нужно делать инвентаризацию и все такое, и даже: «Джен, сейчас я не в настроении…»
После этого случая мы постепенно перестали заниматься сексом. Джен думала, что я ее разлюбил — хотя на самом деле части моего мозга, отвечающие $а любовь и за пенис, почти не общаются друг с другом. Джен много плакала. Много спала. Мы часто спорили. Потом она ушла.
И вот секса у меня не было уже полгода, и я стою за прилавком в магазине «Видео Уолли». Еще одно морозное утро, и меня снова уговорили поработать в чужую смену. День выдался скверный. Уровень гормонов колеблется, словно прилив; иногда это не замечаешь, а в другой раз снова чувствуешь себя, словно пятнадцатилетний подросток. Накануне коллега уговорил меня взять напрокат фильм под названием «Мир призраков». Оказалось, что кино совсем не про призраков, а про взросление какой — то девочки, у которой, как я заметил, была роскошная коллекция очень коротких платьев. Из всего фильма я помню только два часа голых бедер Торы Берч.
Но я отвлекся. В то утро позвонила моя коллега Тина и попросила ее подменить, потому что, о боже, хоть дороги и расчистили, но сегодня снова обещают снегопад, а она не хочет застрять на работе, а я самый добрый парень в мире, и она будет очень, очень мне обязана. Кстати, Тина — невысокая, веселая, энергичная блондинка. Я оделся и поехал на работу, хотя еле держался на ногах после нескольких часов тревожного сна в кресле. Кстати, Тина помолвлена, и у нее есть ребенок. Впрочем, в такие дни мистер Пенис не очень силен в логике.
Может… сейчас?
Я сложил утреннюю газету и бросил ее в стоящую рядом мусорную корзину. Никаких заметок о пропавших людях, беглых преступниках или хоть о чем — нибудь подобном. Ничего. На первой странице — фотография детей, игравших на снегу. Очевидно, человека, который лежал в моем сарае, еще не хватились, или он такой мерзавец, что его решили не искать.
Прошло три часа, но в магазин не зашел ни один клиент. В какой — то момент я заметил, что газета упала на пол. Накануне мы развесили по магазину воздушные шарики по случаю рекламной акции, а при уборке один из моих коллег запихнул в маленькую мусорную корзину шарик. Надутый. Щар заполнил собой всю корзину, так что другой мусор в нее уже не помещался. Почему — то это зрелище меня очаровало. Вдруг я услышал, как открылась входная дверь.
Дрейк, все еще в полицейской форме, вошел в дверь боком, как это делают копы. Таким же образом он пересек весь магазин и вышел из этого режима передвижения только тогда, когда оказался рядом со стойкой. Мои пальцы сжали лежавшую рядом коробку от DVD.
«Скажите, мистер Вонг, вы случайно не знакомы с парнем, который пропал вчера вечером? На стене кровью написано ваше имя, а в доме мы нашли ваши перчатки и видеозапись того, как вы его убиваете».
Вместо этого Дрейк сказал:
— Красота какая, правда?
Я понятия не имел, что он имеет в виду. Дрейк повернулся и кивнул в сторону стеклянных дверей. За ними виднелись последствия вчерашнего бурана. Мир покрылся льдом, ветви деревьев на стоянке сверкали, словно кто — то выдул их из стекла. Я приехал на работу еще затемно и поэтому ничего не заметил.
— Ага. Как дела, Дрейк?
— Не спал ночью, — ответил он. — И ты, судя по всему, тоже.
— Да.
Он пожал плечами.
— Наверное, пора купить новый матрас или, может, одну из этих машин, которые издают успокаивающие звуки — шум водопада там или джунглей.
— Шум джунглей? — спросил я, помрачнев. — Вряд ли он поможет мне заснуть. Он слишком напоминает мне о Вьетнаме.
Дрейк не засмеялся.
— Дочка не дает мне спать, — сказал он. — Ей четыре года. Примерно раз в два часа она просыпается, плачет, все говорит про какую — то куклу. Мы входим в детскую, спрашиваем про куклу, успокаиваем. Так вот, пару дней назад я иду мимо ее комнаты. Дочки там нет, и я замечаю куклу, сидящую на краю постели. Раньше я никогда ее не видел. Огромная штука, похожая на фарфоровую куклу — знаешь, такая со стеклянными глазами, в большом пышном платье. Я подумал, что жена купила ее на какой — то распродаже. Потом я иду обратно, заглядываю в детскую — но куклы там нет. Я спросил у жены, но она говорит, что никогда ее не видела. Никогда.
— Ага, — отозвался я, как будто это что — то проясняло,
А что я должен был ответить?
— Вы разобрались, что за штука летала по дому Салливанов?
— Дрейк, я знаю не больше твоего. Какая — то жуть. Такой
у нас город, сам понимаешь.
— Ты в курсе, что не так давно здесь пропал полицейский? Чернокожий детектив по фамилии Эплтон? Он сначала нес какой — то бред про конец света, а потом бесследно исчез.
— Что — то слышал.
— А знаешь, кого именно он допрашивал перед тем, как исчезнуть? — спросил Дрейк.
— Меня?
— Точно — точно. И его так и не нашли.
Дрейк, работа в полиции города Неназванный — плохой способ сохранить психическое и физическое здоровье. Посмотри на статистику самоубийств. И вот что я тебе еще скажу. Взгляд того парня — перед тем, как у него поехала крыша, — был точно такой, как у тебя.
— Зачем пришел, Дрейк? — спросил я.
— За фильмом! — радостно ответил он. — Сегодня буду сидеть дома.
— Ясно.
— Посоветуешь что — нибудь веселое?
Слева от меня высилась стопка возвратов; я потянулся и j взял верхний диск. «Малхолланд — драйв», какой — то неизвестный мне фильм Дэвида Линча. Магнитного ярлычка на коробке не было — как будто мы хотели, чтобы диск кто — нибудь украл.
— Вот хороший фильм, — сказал я.
— А его с дочкой можно смотреть?
— Конечно.
Я выбил чек, и Дрейк бочком пошел прочь от стойки. Я достал еще один диск и облегченно вздохнул. Едва Дрейк взялся за ручку двери и собрался выйти на мороз, я вдруг услышал собственный голос:
— А сегодня больше никто не пропал?
Дрейк замер, повернулся и пристально оглядел меня.
— Нет. А что? — наконец ответил он.
Кретин, он же вспомнит это, когда кто — то действительно пропадет.
— Просто так, — ответил я, и тут же нашелся: — Не хочу, чтобы с кем — то случилось то же, что и с Эми.
— Ага.
Дрейк промедлил, словно хотел сказать еще что — то, но потом повернулся и вышел. Зазвонил мой мобильник. Все вокруг скачали и установили себе песни вместо звонков, а я просто настроил свой телефон так, чтобы он звонил. Одной головной болью меньше. Я вытащил телефон из кармана штанов и увидел на экране имя Джона.
— Алло?
— ВИННИ, Я ЖЕ СКАЗАЛ — ОТВАЛИ!
— Джон, ты же сам мне позвонил.
— Точно. Извини. Деревья видел? Красиво, правда?
— Вернулся тот парень — который прошлой ночью оказался в моей машине. Он вернулся; мне показалось, что это сон, но теперь уже не кажется.
— Ты убил его?
— Нет, Джон. Спасибо, что спросил об этом по телефону.
— Кстати, ты разобрался с сам — знаешь — чем в твоем сарае? Имя выяснил?
— Нет, труп, который лежит сам — знаешь — где, все еще остается загадкой. Джон, мне нужно работать. Чего тебе?
— Уходи из магазина.
— Не могу. Кроме меня тут никого нет.
— Значит, закрой его. Закрой магазин и уезжай.
— Что? Почему?
— Увидишь. Встретимся на конспиративной квартире. В полдень. Такое расскажу — закачаешься.
«Конспиративной квартирой» мы называли кафе «У Денни».
Приехав туда, я обнаружил Джона за столиком в дальнем углу, с пачкой бумаг в руках. Рядом с моим другом торчала пара сисек, принадлежавшая какой — то девушке: не Кристал (высокая, стриженая, голубоглазая, носившая длинные юбки), не Энджи (сексуальная библиотекарша в очках с темной оправой, носившая брюки — капри), не Нине (зеленоволосая, в преступно короткой юбке) и не Ники (сучка).
Нет, рядом с Джоном сидела Марси. О, Марси! Вопреки мнению «голубых», управляющих индустрией моды (которые, по случайному совпадению, предпочитают, чтобы женщцны — модели походили на худых мужчин), самая сексуальная девушка из тех, что я видел в жизни, весила фунтов сто пятьдесят. Ее звали Марси Хансен, и она была девушкой Джона. Ее рыжевато — каштановые волосы оттенком напоминали шерсть Молли, а огромные глаза кобальтового цвета смотрели на тебя так, словно ты — самая важная персона в мире.
Я сел, мы поздоровались. Где — то на периферии моего поля зрения, слева от сисек Марси Джон помахал бумагами.
— Ты должен это прочитать.
В этот момент я сообразил, что глазею на сиськи, и взял у Джона бумаги. На Марси были штаны — карго светло — коричневого цвета и обтягивающая майка с надписью «Я проплыла милю голой!». Марси — одна из тех девушек, которые обладают бесконечным запасом историй об уморительных сексуальных приключениях и/или случайных раздеваниях. Я взял бумаги у Джона, внимательно осмотрел сиськи Марси, снова поймал себя за этим и поставил пачку перед собой, закрывая вид на упругие груди. Текст представлял собой распечатку разговора, который Эми вела в чате в ту ночь, когда ее похитили в последний раз.
— Я видел Эми утром, — сказал Джон. — Заехал к ней, чтобы — ну, ты понимаешь — чтобы убедиться в том, что она еще там. Она реально психанула, когда прочитала это.
Я начал читать, но смысл дошел до меня примерно на последней трети. И в тот момент все изменилось.
«Эго конец, — подумал я. — Так или иначе, но это конец».
Глава 13 РАСШИФРОВКА ЧАТА * ДЖОННИ5 ВЫШЕЛ ИЗ СЕТИ *
волшебныйпорошок козел
УсатаяДевочка Девочка, ты еще здесь?
волшебныйпорошок его забанили
ЗЛАЯНИМФА диалап отстой
эмисалливаи еще здесь
ЗЛАЯНИМФА кто — нибудь еще лагает?
волшебныйпорошок это самый мерзкий поступок в моей жизни
УсатаяДевочка Выгляни в окно. Посмотри, нет ли там огней.
ЗЛАЯНИМФА завязывай с нло
УсатаяДевочка Может, тебе к гипнотизеру сходить? Поможет извлечь воспомииания о тех ночах…
эми_салливан нет
зми_салливан даже не знаю, где этих гипнотизеров искать
эми салливан похоже, хороший способ встретить насильника
УсатаяДевочка Почти полночь.
ЗЛАЯНИМФА я так боюсь сейчас читаю книгу про военный корабль, который исчез
ЗЛАЯНИМФА его потом нашли команда ищезла, а каво — то нашли за сотни миль и без памяти
ЗЛАЯНИМФА говорят, это было чето типа временного кармана
волшебныйпорошок фигасе
эми_салливан это фильм такой, филадельфийский эксперимент
УсатаяДевочка Да.
волшебныйпорошок с томом хэнксом. от эксперимента он заболел спидом
УсатаяДевочка Правда — правда, фильм основан на реальных событиях.
эми_салливан молли пялится
эми. салливан она запрыгивает на кровать и пялится пока я не пойду с ней гулять
УсатаяДевочка реальные события были скучнее.
ЗЛАЯНИМФА я включу музыку от тишины крыша едет
волшебныйпорошок а если это типа червоточина
ЗЛАЯНИМФА боб дилан. нужно кому — то служить[6]
ЗЛАЯНИМФА служить
эми. салливан я иду гулять с молли пока
УсатаяДевочка ЭМИ!!! Ты спятила?!?!
эми_салливан пока ЗЛАЯНИМФА служить
волшебныйпорошок червоточина, у меня в голове возникла жуткая картинка. черви, фу.
УсатаяДевочка Тупая псина. Я буквально сижу на краешке стула, а она уходит. У меня попа болит.
УсатаяДевочка Фу! Кошка написала на постели.
ЗЛАЯНИМФА служить
УсатаяДевочка Она НИКОГДА так не делает.
волшебныйпорошок учитель говорит если все черви в мире вылезут на поверхность, планета будет покрыта слоем червей толщиной в 20 футов
валшебныйлороиюк он сказал ваще живут 100000000000000000000000000 морских червей 1 с 26 нулями
волшебныйпорошок они рекой потекут по улицам
ЗЛАЯНИМФА служить
волшебныйпорошок такой мир есть я видела его
волшебныйпорошок люди умирают давясь ими
волшебныйпорошок их пожирают изнутри
УсатаяДевочка Всех нас ждет подобная участь.
ЗЛАЯНИМФА служить
* С.ГУТТЕНБЕРГ ВОШЕЛ В СЕТЬ *
С_ГУТТЕНБЕРГ ПРИВЕГ ДИФЧЕНКИ!!!!!! Я ПЕЧАТАЮ СВОИМ ЧЛЕНОМ. КИБЕРСЕКС?
УсатаяДевочка Наша раса была создана для того, чтобы быть пищей для бессмертных червей. Наши глаза для них конфеты, волшебныйпорошок глаз
ЗЛАЯНИМФА служить
волшебныйпорошок я
УсатаяДевочка Жизнь есть только внутри его пасти. Его челюсти — словно объятия возлюбленного.
* С.ГУТТЕНБЕРГ ВЫШЕЛ ИЗ СЕТИ *
УсатаяДевочка только
волшебныйпорошок я
ЗЛАЯНИМФА служу
УсатаяДевочка только
ЗЛАЯНИМФА К
УсатаяДевочка О
волшебныйпорошок Р
ЗЛАЯНИМФА Р
УсатаяДевочка О
волшебныйпорошок К
ЗЛАЯНИМФА У
УсатаяДевочка Дело сделано.
волшебныйпорошок я только что отрубилась сколько сейчас времени ШРРОК ПОВЕЛИТЕЛЬ КОРРОК ПРОНИЦАТЕЛЬНЫЙ КОРРОК МУДРЫЙ КОРРОК ШИВОЙ КОРРОК ИЗГОЛОДАВШИЙСЯ КОРРОК ПОБЕДИТЕЛЬ КОРРОК Д АЮЩИЙ КОРРОК ВСЕМОГУЩИЙ Я СЛУЖУ ТОЛЬКО КОРРОКУ
ЗЛАЯНИМФА волшебныйпорошок ты в
УсатаяДевочка Она — пища.
УсатаяДевочка ///////////
УсатаяДевочка////////////////////////////////////
УсатаяДевочка ////////////////////////////////////
УсатаяДевочка ///////////
УсатаяДевочка ///////////
УсатаяДевочка ///////////
УсатаяДевочка ///////////
УсатаяДевочка ////////////////////////////////////
УсатаяДевочка ////////////////////////////////////
УсатаяДевочка ///////////
* УСАТАЯДЕВОЧКА ВЫШЛА ИЗ СЕТИ *
Я сложил бумаги и провел рукой по губам; небритый подбородок был словно наждак. Коррок Повелитель.
Синий глаз во тьме. Обитатели многих миров бурлят в его кишках.
Я ненавижу моменты, когда оказываюсь прав, но когда прав Джон — это еще хуже.
— Жесть, верно? — спросила Марси.
Я посмотрел на нее, потом на Джона. Не забывайте, эти двое встречались всего десять дней.
— Сегодня кто — то должен побыть с Эми, — сказал Джон.
— Ох, Джон, даже не начинай. — Я отбросил распечатку. — Ты заметил, что Эми не слабоумная?
Джон помолчал.
— А она должна была вернуться слабоумной? — наконец спросил он.
— Она же училась в «Пайн — Вью» — в школе для умственно отсталых детей.
— То есть в том же заведении, где целый год учился ты?
— Да, в «Пайн — Вью».
Снова пауза.
— Вообще — то сегодня я собирался устроить в ее доме засаду…
— Хороший план.
— …но позвонил Стив и сказал, что вся бригада должна быть на стройке. Из — за снега обрушился кусок крыши…
— Джон, ты заставил меня закрыть «Уолли», чтобы…
— Нет, послушай. Угадай, где стройка?
— В заднице твоей мамочки?
— На заводе, где делают очиститель. Рядом с домом Эми. Мы должны быть там в полшестого утра.
— Не понимаю.
— Я тоже, но люди с завода дали Стиву кучу инструкций — где можно находиться строителям, а где нет. Все это бнень странно. Кроме того, мне позарез нужны деньги, а за урочную работу платят в тройном размере. Побудь сегодня с Эми, проверь, не случится ли что — нибудь ужасное.
— Джон, ты распечатку читал? Или забыл про… — я бросил взгляд на Марси — …про ту штуку в моем сарае? Пока я рядом, Эми грозит опасность.
Марси широко раскрыла глаза.
— Значит, там лежит не только труп?
Я закрыл глаза и мысленно сосчитал до десяти.
— Дейв, пока что все идет нормально. Что ты предлагаешь? Приковать тебя цепями в твоей комнате? Кстати, вот гляни — ка. По — моему, ты непременно захочешь поучаствовать. Готов?
Джон развернул белый лист бумаги с фотографией в центре распечатки, сделанную на цветном принтере.
— Снимок, сделанный камерой два дня назад. Расплывающееся изображение спальни Эми. Хороший, ранний вечер. В центре комнаты стоит Эми; руки под — вверх и согнуты в локтях, одна нога оторвана от пола. Девушка движется, и поэтому изображение размыто.
— Чем это она занимается? — спросил я.
— Танцует, что ли. Это еще не самое странное.
Я уже знал, что самое странное: за ней стоял знакомый черный силуэт, похожий на человека, с ног до головы обмазанного смолой, облик человека, которого аккуратно вырезали из этого мира…
Я закрыл глаза.
Че — е–е — ерт.
— А что говорит Эми? — спросил я у сисек Марси.
— Эми считает, — ответил за них Джон, — что на фотографии она одна в пустой комнате.
— Джон, но это невозможно! Вторая фигура либо есть, либо нет.
— Ты очень удивишься, если я скажу, что уже знаю ответ на этот вопрос? Марси этот силуэт тоже не видит; его видим только мы с тобой. Такие дела. Я тут подумал: может, ты притворишься Эми? Наденешь рыжий парик, пижаму и ляжешь в ее постель — тогда, может, похитят не Эми, а тебя. В общем, побудь с ней.
Обратите внимание на то, как просьба «может, ты сделаешь?» через несколько секунд незаметно превратилось в приказ. Если бы я ответил «нет» на первый вопрос, то подразумевалось бы, что я не могу, что это невозможно. Но если я откажусь сейчас, тотем самым заявлю, что не буду делать это. То есть могу, но отказываюсь, потому что я равнодушная сволочь. Очень тонко.
Хм — м… а как в этой ситуации поступили бы сиськи Марси?
— Ладно.
— И приглядывай за Молли. Следи за тем, не станет ли она вести себя необычно. Что — то мне не нравится, как она взорвалась, а потом воскресла.
— Мне пора на работу. Рад был видеть тебя, Марси.
Я встал. Марси тоже поднялась — и к моему полному удивлению, обняла и прижала меня к себе, а затем села на свое место.
— Похоже, тебе было нужно, чтобы кто — нибудь тебя обнял, — улыбнувшись, сказала она.
Может… СЕЙЧАС?
— М — м, спасибо. — Я смущенно замялся, а затем пошел прочь.
За моей спиной Марси сказала Джону:
— Так на чем я остановилась? Ах да, я выбежала на улицу и внезапно поняла, что на мне нет штанов…
Я вернулся в магазин и доработал свою смену, потому что я полный придурок. В шесть пришел Джефф, посмотрел на вьюгу и объявил, что магазин закрывается до утра.
Я заехал домой переодеться и нашел в почтовом ящике Плотный коричневый конверт. Адрес отправителя был мне незнаком. Мой адрес написан от руки, печатными буквами, словно писал ребенок.
Вскрыв конверт, я обнаружил игрушку из детского обеда в «Бургер кинге» — картонные очки с пластиковыми линзами; на дужке красовался логотип «Скуби — Ду». На очках кривыми «страшными» буквами выведено слово «Призрак — визор». Я надел их и увидел полупрозрачное мультяшное изображение улыбающегося призрака. В конверте лежала желтая наклейка с надписью: «ПАМАГИТЕ Я ТОЖИ СЛИЖУ ЗА ПРИЗРОКАМИ МУ МУ МУУУУУ ЖОПОТРАХ».
Мило.
Я бросил конверт на пассажирское сиденье и по дороге к дому четыре раза едва не поскользнулся на льду. Нужно расчистить дорожку, пока почтальон не сломал себе шею.
Точно. Лопата лежит в сарае…
Примерно час спустя я вышел из магазина хозтоваров с новенькой лопатой для уборки снега. Уже стемнело, и я отправился к дому Салливанов.
Дверь открыла Эми с тем особым выражением лица я — так — рада — видеть — тебя, которое обычно встречаешь у сумасшедших и собак. Очки в тонкой оправе ей шли — вчера я их не видел, но наверное, на ночь она их снимала. Вдобавок Эми, похоже, потратила много времени на укладку волос. Джинсы и босые ноги с крошечными красными ногтями; я замерз от одного их вида. Еще я заметил, что у нее по — прежнему нет левой кисти.
— Привет! — пропела Эми. — Заходи!
На пороге стояла Молли, разглядывавшая меня с полным безразличием.
— Смотри, Молли, это Дэвид! Помнишь Дэвида?! — сказала девушка, повернувшись к ней и указав на меня.
Это же он тебя взорвал!
Собака пошла прочь и, клянусь, при этом презрительно фыркнула. Эми провела меня в гостиную. На экране телевизора какой — то седой мужчина молча смотрел в камеру. Наверное, это канал Пи — би — эс. На стене висела картина — черный бархатный Иисус, нарисованный в стиле комиксов. Горела одна настольная лампа, и в результате примерно половина комнаты была погружена во мрак.
Из всех жутких мест, где можно провести ночь…
— У тебя глаза красные, ты устал, да? — сказала Эми.
— Я не спал. Голова болела.
Такое чувство, словно эльфы вонзили в мозг рыболовные крючки и тянут…
— Я сейчас!
Эми чуть ли не вприпрыжку побежала на кухню.
Викодин.
Я сел на диван и снова посмотрел на экран телевизора: показывали все того же старика. Лицо странной формы. Он наклонился, что — то прошептал тому, кто находился за кадром, а затем снова посмотрел в камеру. Странное дело: он, казалось, смотрел на меня.
Снова прискакала Эми; в руке она держала зеленый флакончик экседрина, а локтем прижимала к боку бутылку красного «Маунтин дью».
— Кабельное отрубилось, — сказала девушка, кивнув в сторону телевизора. — Надеюсь, ты захватил что — нибудь почитать.
Я заметил, что старик смотрит прямо на меня.
ЧЕРТ.
Экран мигнул, почернел, потом на нем появилась картинка Эм — ти — ви — какое — то реалити — шоу с девочками — под — ростками, визжащими друг на друга.
Эми поставила бутылку передо мной.
— Смотри, телевизор заработал! Джон сказал, ты любишь вишневый «Маунтин дью». И если что не так, это все его вина…
Милая, он не вишневый. Он КРАСНЫЙ.
— Нет — нет, все в порядке. Спасибо.
Я изучил экран телевизора — ничего, кроме верещащих девочек.
— Он то включается, то выключается, — сказала Эми.
— Эго все из — за мороза. Джон сказал, что видел стаю птиц, которые примерзли к проводам и не могли взлететь.
— Для Джона шутка важнее правды, — ответил я и бросил взгляд на напольные часы; они тикали, но, похоже, спешили часов на семь.
Картинка на экране телевизора исчезла, сменившись помехами.
— Вот видишь! — воскликнула Эми.
— Когда сигнал пропадает, на экране только помехи? — спросил я.
— Нуда.
— Ничего больше? Никаких других программ?
— Нет. А что?
Я пожал плечами. Старика она не видела.
Эми пыталась завязать разговор, но я лишь неопределенно мычал в ответ и наконец сумел загнать Эми обратно в ее комнату. Я посмотрел на напольные часы…
12:10.
…понял, что они абсолютно бесполезны, и снова взглянул на свои:
19:24.
Черт побери, ночь будет долгая. Гм, если в полночь Эми снова похитят, можно улизнуть и поспать у себя дома — никто и не заметит.
Перед диваном стоял журнальный столик; на полке под столешницей лежали несколько журналов. «Космо». Я взял верхний и начал листать. Женщина топлесс. Другая женщина, абсолютно голая, если не считать взбитых сливок в самых интересных местах. Еще две страницы: обнаженная мужская задница. Даже на канале «Синемакс» обнаженки меньше. Я взглянул на бархатную картину и внезапно почувствовал, что совершаю святотатство, разглядывая обнаженных моделей. Я засунул журнал обратно под столешницу и кивнул скверно нарисованному Иисусу, прося у него прощения. Потом еще раз взглянул на часы.
19:25.
Я откинулся на спинку дивана и задрал ноги. Мне показалось, что я лежу на груде кирпичей, накрытых войлоком. Может, если перевести все часы на полночь, похитители появятся раньше?
В прошлом году мы с Джоном расследовали один случай в Висконсине: загорелся некий человек, ехавший в своем зеленом «олдсмобиле». Один из свидетелей утверждал, что в момент взрыва языки пламени образовали огромную сатанинскую лапу. Мы отправились туда, поговорили с людьми и вернулись ни с чем. Но в конце концов нам позвонил один мальчик — гот, серьезно увлекавшийся сатанизмом, и сказал, что заключил сделку с сатаной; по условиям соглашения он должен был убить своих родителей, но отказался сделать это, когда мама неожиданно купила ему игровую приставку. Оказалось, что у этого парнишки тоже был зеленый «олдсмобиль».
Демон — мститель перепутал машины и поджарил не того человека. Значит, они тоже ошибаются, тоже могут перепутать людей. Тот парень страшно переживал, и с тех пор каждый вечер вставал на колени и молил Бога дать ему еще один шанс. Так что я — ради собственного благополучия ~ теперь молюсь о том, чтобы обитателей тьмы как — нибудь не разозлил Брэд Питг.
Веки отяжелели. На противоположной стене шевельнулась какая — то тень — наверное, по улице проехала машина. Я закрыл глаза.
Снова их открыл. Стало темнее. Много ли времени прошло? На стене снова тень — длинная, похожая на человека.
Нет, это дерево…
Рядом с ней появилась еще одна, другая. Целый лес ползущих теней. Может, все это мне снится? Внезапно передо мной возникла тьма — черное, как смоль, пятно, в центре которого находились два огненных шара, два горящих уголька, парящих в нескольких дюймах от меня.
Я резко сел; мышцы готовы к бою от бурлившего в крови адреналина. Комната снова стала нормальной; одинокая тень все еще виднелась на стене — тень одинокого дерева, растущего во дворе. Я подошел ктени, прикоснулся к ней. Она не отреагировала. Это хорошо.
Мои часы.
23:43.
Я взлетел по лестнице и ворвался в спальню, напугав Эми. Девушка сидела на кровати, скрестив ноги. Перед ней стоял ноутбук; рука с пригоршней «читос» замерла на пол — пути ко рту.
— Как ты можешь одновременно есть и печатать? Весь компьютер будет в этой оранжевой дряни!
— Ну…
— Пошли вниз. Чему быть, тому не миновать, но я хочу быть на первом этаже и рядом с дверью.
— Зачем?
На тот случай, если придется бежать наутек, визжа от ужаса.
— И обуйся. Мало ли что.
23:52.
По телевизору снова показывали обычные программы: стандартный комплект кабельных каналов для человека, который редко смотрит телевизор. Ни одного канала с фильмами. Я выключил телевизор и повернулся к Эми. Она сидела на жестком диване и сердито грызла ноготь на большом пальце.
— Чего мы ждем? — спросила она.
— Чего угодно. Буквально чего угодно.
— Можно задать тебе вопрос?
— Конечно. — Я обошел комнату, выглянул из окна. Хотя бы снег не идет.
Только не спрашивай про брата…
— Вчера ты сказал, что почти все, написанное о вас, — правда. Ну вот… я тут прочитала кое — что…
— И что там про нас пишут?
— Что у вас что — то вроде культа. И что Джим погиб из — за вас.
— Думаешь, я бы в этом признался?
Я взглянул на часы: похоже, это стало превращаться в навязчивую привычку.
23:55.
— Не знаю. Но ты же был там, в Лас — Вегасе?
— Да.
— В газетах написали, что Джим умер в результате несчастного случая. Но Джон сказал, что это не так.
— А что еще сказал Джон?
— Что моего брата съел маленький, похожий на паука монстр, с клювом и в парике.
Неловкая пауза.
— Ты ему поверила?
— Я решила, что спрошу у тебя.
— Эми, во что ты готова поверить? Ты веришь в привидения, ангелов и демонов, богов, чертей и тому подобное?
— Конечно.
— Ладно. Значит, если они существуют, то для них мы словно бактерии или вирусы, существа, находящиеся где — то у подножия эволюционной пирамиды* верно? Вся штука в том, что продвинутое существо может изучить и понять примитивных существ, а они его — нет. Мы смотрим на вирус в микроскоп. Вирус не может проделать то же самое по отношению к нам. Следовательно, если есть существа, которые настолько выше, больше и сложнее нас, что их невозможно представить, то мы не можем их увидеть — так же, как вирусы не могут увидеть нас. Да?
23:58.
— Да.
— То есть без специального оборудования.
— Да.
— У нас с Джоном такое оборудование есть. Однако то, что мы видим этих странных, загадочных и жутких существ, еще не значит, что их можно понять или как — то на них повлиять.
— Да — а.
— Теперь позволь, я задам вопрос тебе. Большой Джим увлекался разными вещами, у него было необычное хобби — он строил модели монстров. Кроме того, Джим водил знакомство с разными — странными — людьми. Ну, ты понимаешь, кого я имею в виду — черного парня с ямайским акцентом.
— Да, но ведь мы уже говорили об этом бездомном, — сказала Эми. — Он, кажется, взорвался, что ли. Я вспоминала эту историю. Думаешь, Джим во что — то влип?
На этот вопрос нельзя было ответить в двух словах, и поэтому я промолчал. Эми уставилась в пол.
23:59.
— Так чего мы ждем? — спросила Эми.
— Чего угодно и даже больше.
Она сильно побледнела, обхватила себя руками и начала слегка раскачиваться.
— Который час?
— Уже скоро.
— Дэвид, я напугана до смерти.
— Это хорошо. Потому что в мире полно того, чего следует бояться.
Я взглянул на скверно нарисованного Иисуса и вытащил из кармана пушку. Когда настанет Судный день, я с гордостью заявлю о том, что был готов защитить девушку от адских орд с помощью малокалиберного пистолета.
— Продолжай говорить, — сказал я.
— Ну, ладно. Так, сейчас. Продолжай говорить. Говорить — говорить — говорить, ду — ду — ду — ду — ду. Меня зовут Эми Салливан, мне двадцать один год, и… сейчас мне очень страшно, и, кажется, я сейчас описаюсь, и у меня болит спина, но я не хочу принять лекарство, потому что меня тут же стошнит, и этот диван очень неудобный, и я не люблю ветчину, и… как же это трудно. У меня пересохло во рту. Сколько времени?
Дата добавления: 2015-07-12; просмотров: 84 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| Глава 10 ПРОПАВШАЯ ДЕВУШКА | | | Глава 14 ДЖОН ВЕДЕТ РАССЛЕДОВАНИЕ |