Глава 41

Линден проснулся от того, что кто-то стоял над ним и читал нотации. Не самое доброе утро, особенно когда еще и спишь в таком неудобном положении, что рука затекла, нога едва согнулась, а голова болела. Подняв будто свинцом налитые веки, он увидел перед собой Стеллу, один грозный вид которой не сулил ничего хорошего. Но было все равно…
- Не кричи.
- Я вообще-то говорю, - Стелла пихнула его в плечо. – Время час дня – тебе вообще-то пора готовиться к завтрашней сессии, а ты тут дрыхнешь среди кучи пивных бутылок, задрав ноги до полотка!
Пивные бутылки… Так, это понятно – они просидели с Ларсом вчера почти до четырех утра, заливая переживания, каждый – свои. А с ногами что? Ясно, он заснул на диване, даже не удосужившись его разобрать.
- Стелл, тише, я уже поднимаюсь, - Линден накрыл ладонью лоб, потом потер глаза. – Будь другом, сделай кофе.
- Кофе я тебе сделаю, но только потом мы поговорим. Я понимаю, что тебе этого не хочется, но, черт возьми, я хочу слышать, что у вас произошло с Этсуми, и почему ты в таком состоянии.
- Ничего я не буду рассказывать, - Линден поднялся, разминая спину.
- Будешь! – Стелла ткнула ему в лицо пальцем. – Мне нужно хотя бы понимать, к чему быть готовой: к тому, что ты окончательно переедешь жить в студию и по утрам здесь будет такой бардак, полностью ли ты решишь забить на собственную работу и ходить с таким пофигистичным видом, будто тебе плевать на весь мир!
Линден покосился на коллегу, молча встал дивана и направился в туалет. И какого черта Стелла на него накинулась? Ну, подумаешь, выпили вчера, оставили после себя бутылки и гору окурков – можно подумать, они тут полстудии разнесли. И вообще, с чего это она впервые за все дни решила напомнить о его апатии?
Он даже успел быстро принять душ, а когда вышел в прихожую, Стелла протянула ему кружку с ароматным черным кофе.
«Этсуми всегда пил кофе с молоком и сахаром. Он заливал туда почти полпакета молока…» - Линден смотрел на темную поверхность напитка в кружке, и она по цвету напоминала ему глаза юноши. «Нет, у него они светлее. Цвета спелых каштанов…»
- У нас есть молоко? – спросил он Стеллу.
- Что? Молоко? Нет, откуда? Ты всегда пьешь черный кофе, - девушка как-то подозрительно на него посмотрела и протянула тарелку с сандвичем. – Держи, это твой завтрак. Кто еще теперь о тебе позаботиться, если не тетушка Стелла?
- Да, больше некому, - согласился Линден, разглядывая содержимое сандвича: ветчина, листья салата, огурец, сыр… Сыр, который так любил Этсуми.
Линден тряхнул головой, пытаясь избавиться от этих воспоминаний. Он поставил свой завтрак на низкий столик и сел на диван, вытягивая ноги.
- Кто-нибудь звонил? – спросил он, дотягиваясь до пачки сигарет, но потом откинул ее, решив не начинать день с курения, а прежде всего, хоть что-то перекусить.
- Нет, я только созванивалась с агентством подтвердить, что у нас все в силе и уточнить, что им понадобится.
- Ясно.
Линден сделал глоток кофе, когда входная дверь открылась напротив, и в комнату зашел в темном пальто нараспашку Роберт Флирц. У Линдена все опустилось внутри.
- О, Касси, именно ты мне и нужен, - оповестил Флирц, наткнувшись на него взглядом.
- Я бы удивился, если бы тебе нужен был кто-то другой в моей студии, - бросил Линден. – Какого черта тебе тут надо?
- Да так, решил показать кое-что, - Флирц сделал пару шагов вперед и бросил на столик перед молодым человеком стопку фотографий. – Полюбуйся на своего…кхм… мальчика.
Линден посмотрел на разлетевшиеся по столу снимки, с замиранием сердца узнавая на них Этсуми. Обнаженного. С разметавшимися по золотистому атласу волосами. С абсолютно отстраненным взглядом будто в пустоту.
Линден даже не обратил внимания на композицию, ракурс и прочие нюансы, которые портили снимки словно черные пятна. Он едва смог взять себя в руки, поднимая на Флирца глаза.
- Он больше не мой, поэтому не понимаю, что ты хотел мне этим сказать.
- И тебя не беспокоит то, что он раздевается перед камерой и позирует мне?
- Это его дело, его жизнь, - выдавил из себя Линден. – Он вправе делать то, что хочет.
Лицо Флирца исказилось.
- Ты испортил мне фотосессию.
- Я?
- Именно! Из-за тебя он валялся как бревно перед камерой. Эти снимки никуда не годятся!
- Может, потому что из тебя фотограф паршивый? – парировал Линден, с ненавистью меряя того взглядом.
- А может это твой Этсуми просто паршивая модель?
Линден еле сдержался, чтобы не вскочить с дивана и не выкинуть Флирца за дверь.
- Ни капли эмоций на лице, – Флирц ткнул пальцем в одну из фотографий. – Он оживился только тогда, когда я предложил ему переспать.
Линден непроизвольно вздрогнул, сердце рухнуло куда-то ниже грудной клетки, а противный голос в голове зашептал: «Ты сам его отпустил. Ты сам это сделал…»
- Я уже сказал тебе, что он теперь волен делать, что хочет и…
- Он сделал это ради тебя, придурок! – рявкнул Флирц. – Ради того, чтобы я вернул тебе клиентов, которые мне на хрен не сдались. Только даже не смог отработать свою роль, как полагается из-за того, что ты его кинул. Скажи, что есть такого в тебе и нет во мне? Что есть в тебе, если ты даже не ценишь то, что имеешь?
Слова ударили, как пощечина. Нет, гораздо больнее.
- Мне не о чем с тобой больше говорить. Если у тебя не удалась фотосессия, не скидывай вину на меня.
- Фотосессия! – усмехнулся Флирц. – Ты превратил мальчишку в амебу, и говоришь про фотосессии? Это, - он снова показал на снимки, - можешь оставить себе. Может, когда будет одиноко, потешишь свое самолюбие.
Флирц развернулся и, открыв дверь нараспашку, вышел на улицу.
В голове все плыло. Линден с трудом сфокусировал зрение на фотографиях, потом протянул руки и стал их медленно собирать со стола в стопку. Пальцы дрожали. Десятки вопросов поплыли в сознании. Почему Этсуми все-таки сделал это? Хотел ли он действительно сниматься? Почему Флирц сказал, что он был таким отрешенным? Сделал ли он это назло Линдену после того, как тот разорвал их отношения? И еще слова Флирца о том, что он предложил ему переспать… Значило ли это, что Этсуми согласился? От этой мысли кровь прилила к вискам и он неосознанно впился пальцами в стопку фотографий до боли в суставах.
- Лин.
Оклик Стеллы не сразу донесся до его сознания.
- Лин?
Он понял, что к нему обращаются, только когда Стелла оказалась рядом, присев на край дивана.
- Почему ты делаешь вид, что тебе все равно? – ее голос был мягким и спокойным, совсем не как утром. Она посмотрела на фотографии в его руках, пододвигая к себе. – Господи, Этсу даже на себя здесь не похож…
- Хватит! – Линден выдернул у нее стопку, хватая лежащую на столе газету и заворачивая в нее снимки. Потом откинул получившийся сверток, сел, закрыв лицо руками и простонал. – Почему он это сделал? По-че-му? Он хотел мне отомстить?
Стелла опустила ладонь на его плечо, слегка поглаживая, словно хотела успокоить маленького ребенка.
- Но Флирц сказал, что он сделал это ради тебя. Чтобы вернуть твоих клиентов.
- Зачем ему это делать, если мы расстались?
- Может, он хотел, чтобы у тебя все было хорошо? Несмотря ни на что…
- Опять эти самопожертвования?
- Лин, почему вы расстались?
- Как раз поэтому. Я не хочу больше его самопожертвований. Он достоин большего. Я хочу, чтобы он был счастлив.
- И по этим фотографиям ты можешь сказать, что он счастлив? На нем там лица нет.
- Это временно. Я понимаю, что пока ему тяжело…
- Мне кажется, или ты оправдываешь себя?
- Стелла, мне и так больно. Зачем ты говоришь мне все это? – Линден повернулся к ней, в зеленых глазах стояли слезы.
- Ты любишь его, - утвердительно сказала Стелла. – И он тебя любит. Ты говоришь о нем, а разве сам не жертвуешь? Причем не только собой, но и вашим общим счастьем?
- Я не поверну назад. Это решение копилось долго. Ему будет лучше без меня.
- Что за упрямство? Откуда это все в тебе?
Линден обессилено помотал головой и поднялся с дивана.
- Извини, я хочу побыть один. Пойду готовиться к фотосессии.
Стелла проводила его взглядом, поражаясь, как Линден мог принять такое решение в своей жизни и оставить Этсуми, в котором души не чаял. Ей было искренне жаль и его, и Этсу, и она совершенно не понимала, на чью сторону становиться.
«Выброси все из головы! Займись работой!» - Линден ударил кулаком по рабочему столу. Как можно было сконцентрироваться, когда в голове творился полный хаос. Да ладно, если б в одной голове… Сердце болело, ныло, тянуло.
Он зачем-то начал разбирать лежащие на столе бумаги, складывая их в одну стопку без разбора.
- Линден?
Молодой человек поднял голову на оклик, узнавая голос еще одного знакомого, которого явно не ожидал здесь увидеть. Тем более сейчас!
- Здравствуй, Тоби.
Юноша помялся у стены, расстегнул куртку, будто ему было душно, стянул шапку, позволяя светлым волосам упасть на лицо.
- Я зашел к тебе поговорить.
Кто еще сегодня нагрянет с визитом, окончательно утопив Линдена в его переживаниях?
- Я уже знаю, что ты мне скажешь, Тоби, поэтому отвечу сразу – я никогда не желал Этсуми зла, и сейчас не желаю. Просто так надо, так будет лучше.
Тоби слегка нахмурился, подпер плечом стену.
- Я был вчера у Этсу.
Линдену хотелось заткнуть уши руками, чтобы ничего не слышать.
- Я боюсь, что все это плохо закончится. Он не ел уже дней пять, выглядит как привидение.
- Он решил объявить голодовку? – Линден попробовал сыронизировать, но только внутри от беспокойства все вскипело.
- Нет, просто… Он такие вещи говорит, что мне страшно за него. Он не выходит из квартиры, его не было ни на одном занятии с тех пор. Такое впечатление, что он заточил себя там и ему все равно, что творится в окружающем мире. Линден, он же все для тебя готов был сделать. Зачем ты с ним так?
- Уходи, - Линден сказал это сначала тихо, потом зажмурился, сжимая руки в кулаки. – Пожалуйста, уходи, Тоби. Оставьте меня все в покое. Уходи!
Юноша помялся еще какое-то время, но в итоге только опустил голову и вышел, оставляя его одного.
«Ты не ценишь то, что имеешь» - слова Флирца снова пронеслись стрелой, потом еще раз – туда и обратно.
Линден упал на стул и почувствовал, как слезы начинают жечь глаза. Что происходит? Господи, почему Этсу просто не стал жить спокойно, без него? Беспокойство за юношу накрыло волной так, что сердце в груди безумно колотилось.
Он взял мобильный и набрал номер брата, сам не зная зачем. Просто ему было жизненно необходимо поговорить с кем-то, кто сможет хоть как-то понять. С кем-то близким, родным…
- Кевин? – он не смог сдержать всхлип.
- Лин? Что у тебя с голосом? – тревога в голосе мужчина заполнила слух.
- Я… я не знаю… - Линден раздраженно стер сползающую по щеке слезу. – Мы с Этсу… Я сказал, что между нами все кончено. Я оставил его, надеясь, что так будет лучше… - и вместо слез из него полились слова, горькие, тяжелые. Ему казалось, что он пересказал брату всю свою жизнь за последние полгода. Становилось ли легче – трудно было сказать. Свободнее – возможно. И когда он закончил, глубокий выдох вырвался из груди.
- Что ты делаешь?
Линден насторожился. Он не ожидал от брата такого вопроса, да еще и сказанного строгим тоном.
- Кев…
- Что ты делаешь с собой и с Этсуми? Зачем ты просто так рушишь все? Только из-за того, что вы не смогли поговорить и понять друг друга? Проще всего бросить, чем постараться решить проблему и понять ее корни. Откуда вдруг в тебе взялась такая слабость? Почему ты не борешься за собственное счастье?
Линден молчал, переваривая сказанное братом.
- И пойми, в отношениях будет все хорошо только тогда, когда ты поймешь, что вы на равных. Ты с детства брал на себя слишком много ответственности, но пора повзрослеть, Лин. Пора набраться смелости и бороться, как ты делал это раньше, когда вытаскивал Этсу из всех передряг. Почему ты сдался теперь? Почему перестал бороться за ваше счастье?
- Я не знаю…
- Я даю тебе десять минут. Посиди и подумай над тем, что я тебе сказал. Я перезвоню и хочу, чтобы ты мне ответил.
Гудки. Короткие монотонные гудки.
Почему он перестал бороться? В какие-то моменты была уязвлена его гордость, когда-то он безумно ревновал, когда-то злился на поступки Этсу… Все это копилось, как снежный ком, который катится с горы, и в итоге ударилось о стену, разбилось. Ларс тоже был прав – последнее время они с Этсуми практически не разговаривали по душам, каждый нес в себе собственные переживания, не делая попыток их обсудить, решить. Но Этсу… Ведь Этсуми действительно всегда старался сделать для него все – именно так, как сказал Тоби. Даже если юноша и натыкался на непонимание со стороны Линдена, он все равно продолжал… До последнего. «Именно поэтому он согласился на фотосессию Флирца. Потому что хотел лучшего для…меня».
«Господи, какой же я идиот… Все наши друзья все видели, только я был слеп» - Линден подскочил со стула, хватая валяющуюся на диване куртку, на которой так и заснул ночью, накинул ее на плечи и сорвался к дверям.
Стелла обеспокоенно крикнула ему что-то вслед, но он не расслышал.
Он влетел в машину и вдавил педаль газа, надеясь, что у нее сейчас вырастут крылья.
А на рабочем столе студии с легким жужжанием звонил мобильный телефон, забытый и оставленный своим хозяином…

И снова это окно перед глазами – как белый экран в пустом заброшенном кинотеатре, показывающий на истершейся пленки фильм про облака – вчера они были белые и перистые, а сегодня – цвета свинца, тяжелые и низкие. Смотреть на них не было развлечением, скорее такое времяпрепровождение напоминало отсчитывание минут до определенной точки. Этсуми искренне надеялся, что точка наступит быстрее, чем он сойдет с ума, сидя на полу у кровати и глядя на эти плывущие за окном облака.
Тело, казалось, совсем потеряло силы. Его состояние походило на пребывание в невесомости: голова кружилась, будто он плавал в воздухе, подташнивало и в мышцах была такая слабость, будто они превратились в вату.
Он начал утро с того, что зачем-то стал воспроизводить в памяти все моменты своей жизни с тех пор, как в ней появился Линден. Он вспоминал, как было больно поначалу, когда Линден его отвергал. Больно? Больно ли? Теперь казалось, что тогда он еще понятия не имел о том, что такое настоящая боль – она как искусный мастер вырезала на сердце трещины, медленно вдавливая тонкое лезвие. Их первые ночи… жаркие и сладкие, равно как и последующие. Их вечера вдвоем, касания рук и трепет от поцелуев – все это Этсуми хранил в себе как драгоценности в шкатулке. Линден не был просто любовником. Он был всем: другом, братом, учителем и иногда даже ребенком. Был…
Когда-то Этсуми сказал ему, сидя в машине: «Скажи, каким мне быть, чтобы быть с тобой рядом?». Он прекрасно помнил ответ Линдена, который попросил его только об одном – быть самим собой. Наверно, Этсуми еще тогда сделал ошибку, потому что поверил, что он настоящий может быть кому-то нужным. Может, поэтому все так закончилось? Может, поэтому Линден разочаровался в том, что увидел?
Юноша посмотрел на светлое стальное лезвие ножа, зажатого в ладони – в нем смутно отражались его собственные глаза. В них до сих пор так и не было слез.
Кто-то, возможно, посмеялся бы над глупостью решить покончить со всем из-за того, что тебя бросили. Но Этсуми не было смешно, и было плевать на чье-либо мнение. Остаться одному во всем мире – с таким же успехом он мог бы быть выброшен за борт в океан.
Если рука не дрогнет…
Лезвие коснулось тонкой кожи на запястье, вжалось в нее, образуя складку, дернулось в сторону. Из небольшой образовавшейся ранки стала быстро просачиваться яркая алая кровь. Этсуми смотрел на нее как завороженный, а потом просто уронил голову и зажмурился. Боль поплыла по руке вверх – приятная, потому что хоть как-то заглушала собой боль внутреннюю. Отчаяние пришло следующим чувством – неужели он настолько слаб, что даже не может довести все до конца? Эта небольшая ранка – единственное, на что хватило смелости, а потом сил будто испарились из руки, делая ее безвольной.
Снова это окно, если поднять глаза. Окно, за которым на движущейся картинке плывут облака – у них свой мир, они всегда вместе… рядом друг с другом…

Бросив машину во дворе, Линден стучал по кнопке вызова лифта, пока двери не открылись. Один этаж, второй, третий, и еще выше…
Дверь, у которой он стоял здесь пять дней назад и заставлял себя оторваться, чтобы уйти – навсегда. И вот он снова тут, проводит пальцами по ней, тянется вверх к звонку, задерживается на пару секунд и все же нажимает.
Самое страшное – это ждать. Ждать неизвестности.
Линден опустил голову и сглотнул неприятный ком в горле.
Еще одна попытка вдавить кнопку звонка и приглушенный треск по ту сторону двери.
Без ответа.
Ключ от этой квартиры все еще болтался на его связке среди прочих. Небольшой ключ с прожилками и углублениями. Он вставил его в замочную скважину, повернул три раза против часовой стрелки, тихо толкнул дверь. Его встретила только тишина, почти что пугающая и затягивающая в себя.
На полу валялось теплое пальто, черное с классическим воротником.
Линден наклонился, поднимая его и вешая на вешалку в прихожей. Серые шарф, который тоже вился змейкой по паркету. Оказавшись в руках молодого человека, он казался мягким и теплым и все так же пах легким оттенком знакомой туалетной воды. Его запах заставил подпрыгнуть внутри сердце.
Дверной проем спальни, кровать со смятым одеялом и простынями, рядом – так и не разобранные сумки с вещами. Линден помнил, как сам собирал их в спешке, надеясь, что ему не удастся передумать.
У кровати на полу – сидящая фигура, обхватившая колени руками. Темная макушка, растрепанные и не расчесанные волосы. Босые ноги с тонкими аккуратными лодыжками, приоткрывшимися из-под штанин голубых джинсов.
И что дальше?
То ли Линден слишком тихо, буквально на цыпочках шел по квартире, то ли юноша совершенно его не слышал, но, казалось, что между ними будто разделяющая стена из звуконепроницаемого стекла.
Линден с тревогой заметил, как осунулся Этсуми, насколько бледной стала его кожа и этот взгляд, устремленный в прямоугольник окна… Только сейчас он понял, что имел в виду Флирц, говоря о бесполезности фотосессии. С таким взглядом можно было снимать только собственные похороны.
Разрубить стену. Разбить на осколки тишину. Сделать шаг, будто в обрыв, зияющий пустотой.
«Почему ты не борешься за собственное счастье?» - слова брата снова замигали в голове.
Набрать воздуха в легкие, поклясться себе в том, что отныне никогда не будешь слабым, и произнести так, что зазвенит в собственных ушах:
- Этсуми!
Линден слышал, как посыпались с треском осколки тишины, он почти ощущал их у своих ног. И полный страха и изумления взгляд карих глаз, остановившийся на нем. Губы юноши слегка приоткрылись, словно собираясь что-то сказать, но не вылетело и ни звука.
«Докажи… докажи, что ценишь то, что имеешь… Если, конечно, тебя все еще хотят видеть в своей жизни…»
- Этсу… Я пришел, чтобы сказать, что… я не могу без тебя, - озноб по коже от собственных слов. – И я никогда не прощу себя за то, что сделал… Но я очень хочу все вернуть назад. Точнее, нет, - пауза, чтобы подобрать слова. – Чтобы начать все заново.
Он не понимал больше эмоций в этом взгляде, а только растерянно заметил, как в уголках глаз заблестели слезы.
Чтобы пересечь расстояние, до этого казавшееся пропастью, хватило и двух секунд. Один порыв – и Линден держит в объятиях эти хрупкие плечи. Он чувствовал, как все тело юноши била мелкая и неконтролируемая дрожь, видел, как слезы рисовали на его щеках мокрые дорожки, и едва сам боролся с желанием расплакаться – просто приказал себе из последних сил не показывать больше слабости. Сейчас он должен быть сильным за них двоих.
- Этсуми, - прижаться щекой к виску, обнять еще крепче, стоя перед ним на коленях. – Господи, как же я сожалею о том, что сделал… Прости меня, любимый. Если сможешь, прости. Только останься рядом, будь со мной. Я никогда тебя больше не оставлю. Никогда, слышишь?
Судорожное дыхание прямо под ухом будоражило сердце. Линден чуть отстранился, пытаясь заглянуть в любимые глаза.
- Ответь мне что-нибудь, родной мой. Пожалуйста, ответь. Ты можешь накричать на меня, ударить, оскорбить, вылить всю обиду, но я все равно не откажусь от тебя. Этсу...
- П-прос-сти меня. Прости меня, пожалуйста…
Этсуми всхлипнул, все еще не отрывая рук от своих коленей.
Меньше всего Линден ожидал от него извинений. За что? Почему?
- Что ты такое говоришь, Этсу? Зачем ты извиняешься? Это ведь я все это сотворил…
- Но я должен был стать для тебя кем-то… Кем-то особенным, поменять себя… Тогда бы был тебе нужен…
- Нет, ты мне нужен таким, какой ты есть. Ты и так для меня особенный, любимый, - Линден стер с прохладной щеки влагу слез, которым сам был виной. – Это во мне была проблема. Но теперь все по-другому. Я понял кое-что, поэтому я никогда больше так не поступлю. Обещаю.
Он накрыл ладонью руку юноши, перевел на нее взгляд, замечая, как она сжимает металлическую ручку ножа с тонким острым лезвием. Сердце екнуло.
- Что… Что ты делаешь?! – он схватился левой рукой за запястье юноши, а правой – за лезвие, выхватывая его и даже не замечая, как оно впилось в его собственную ладонь. Но он не чувствовал боли, только страх за то, что могло произойти, если бы не оказался тут сейчас. Он отбросил нож и дернул на себя запястье Этсуми, замечая небольшой, но глубокий порез, испачкавшийся в крови. – Господи… слава Богу…
Вздох облегчения вырвался из груди – Этсуми ничего не успел с собой сделать.
- Глупый, как ты мог только подумать о таком? – Линден снова порывисто его обнял, прижимая к себе, и только сейчас ощутил, что юноша начинает шевелиться, будто оживает. Ладони неуверенно легли на его спину, а потом Этсуми и сам подался вперед, пряча лицо на его груди. Скользнув пальцами в спутавшиеся черные волосы, Линден перебирал их прядь за прядью, гладил и пытался хоть как-то передать тепло собственного тела прохладному телу юноши.
- Я люблю тебя, малыш. Только тебя. Люблю, люблю… - шептал Линден, прикрыв глаза.
- Лин, - тонкий тихий голос, измученный и слабый, отдавался в его груди. – Я тоже тебя люблю… Больше всего на свете… Я не верил, что ты вернешься, думал, что это… конец.
- Нет, - молодой человек помотал головой и слабо улыбнулся. – Больше никогда тебя не отпущу… Любимый мой…
Сколько они так просидели на полу – никто не знал. Время текло густой патокой и казалось вечностью, в которую они попали, словно в сеть, но было все равно, потому что рядом друг с другом было так хорошо и спокойно. Совсем как прежде. Нет, даже лучше, чем прежде.
Этсуми чувствовал крепкие объятия Линдена, и все случившееся раньше казалось кошмаром, который он видел во сне. Только головокружение и слабость напоминали о реальности, но даже они не могли сравниться по силе с ощущением близости Линдена.
Впервые за все эти дни Этсуми плакал, но слезы будто смывали всю боль изнутри. Простить… Простить? Да он был готов простить Линдену все, что угодно, включая собственную смерть, если бы он пообещал, что после нее они тоже будут вместе.
- Тоби сказал, что ты не ел. Посмотри на меня, Этсу.
Линден заглянул во все еще влажные глаза друга – в них что-то поменялось, будто изнутри их стали наполнять жизнью. Но остальной внешний вид юноши говорил о том, что Тоби был полностью прав. Под глазами залегли темные тени, кожа была белой как снег.
- Я сейчас приготовлю что-нибудь. Ты должен поесть. Ты же совершенно заморил себя голодом.
- Не хочу…
- Никаких «не хочу». Это не шутки, - Линден аккуратно подался чуть назад. – Ложись пока в постель. Я сейчас сбегаю в магазин и куплю съестного. И заодно проветрим тут.
- Нет, не уходи! – Этсуми неожиданно вцепился в ворот его куртки. – Не оставляй меня! Пожалуйста!
- Я же только в магазин. – Линден погладил его по волосам. – Я на десять минут.
- Нет, - юноша продолжал упорно удерживать его из последних сил.
- Ладно, - сдался Линден. – Посмотрю, что есть у тебя в холодильнике. А теперь давай, раздевайся и ложись под одеяло. У тебя руки ледяные. И еще сейчас займемся этим, - он посмотрел на порез на запястье друга. – Я принесу бинт. Он в гостиной?
Этсуми кивнул, наконец, решившись оторваться от Линдена, и послушно забрался под одеяло. Молодой человек приоткрыл окно, впуская свежий воздух в комнату, и юноша поразился, насколько сладким он казался. Глубоко вдохнув, Этсуми на мгновение прикрыл глаза, чтобы проверить, что, когда он их откроет, Линден не исчезнет. Нет, он по-прежнему был тут, рядом, натягивая одеяло на его плечи и проводя ладонью по его лбу.
- Сейчас вернусь. Надо тебя срочно накормить.
Холодильник оказался практически пуст, за исключением единственного пакета, в котором оказалась готовая еда – ее нужно было только разогреть. Быстро включив духовку, Линден вскрыл упаковку с мясной лазаньей и поставил на температуру в сто пятьдесят градусов.
Откинувшись спиной на стену, Линден запрокинул голову, стараясь выкинуть из головы то, что забрал у Этсуми из руки острый нож. Порез на его запястье, прямо рядом с паутиной просвечивающихся темно-фиолетовых вен, был не таким уж и опасным, но один Бог знал, что могло произойти, если бы… Линден тряхнул головой – нет, он не будет думать об этом. И чувство собственной вины сейчас не лучший попутчик.
Он вернулся в гостиную, достал из ящика аптечку и бинты. Быстро наклеил пластырь себе на ладонь, где все еще сочилась кровь, и зашел в спальню. Из-под одеяла выглядывало только лицо Этсуми, непривычно печальное и будто выцветшее, даже несмотря на то, что Линден вернулся.
- Дай мне левую руку, пожалуйста.
Этсуми сначала медлил, но потом все же достал руку из-под одеяла и боязливо протянул другу, очевидно, ожидая услышать нравоучения. Но к его удивлению, ничего подобного не было. Линден только с полминуты смотрел на порез, а потом вдруг поднес запястье к лицу и коснулся губами тонкой кожи. Этсуми казалось, что у него сейчас выпрыгнет сердце.
- Линден… - тихо позвал он, сам не зная зачем.
- Прости меня, Этсуми. Я не знаю, смогу ли простить сам себя, но я сделаю все, чтобы ты меня простил… - Линден снова дотронулся губами до его запястья, прежде чем начать бинтовать рану, а Этсуми наблюдал за размеренными движениями и ему снова хотелось плакать.
- Я так счастлив, что ты вернулся, - шепнул он, поднимая на друга глаза и с некоторым сомнением понимая, что, наверно, ни на лице, ни в голосе, не слышалось радости. В душе все еще колыхались странные чувства, будто он пребывал в какой-то сюрреалистичной реальности. – Только я… Лин, я хочу, чтобы ты знал… Я фотографировался у Флирца…
- Я знаю.
- Знаешь? – Этсуми не понимал, почему тогда Линден так спокоен. – Но разве ты…
- Тсс, - его губ коснулся указательный палец молодого человека. – Потом об этом поговорим. А теперь я помогу тебе подняться – еда уже, скорее всего, готова.
Линден надеялся, что скоро сможет исправить аппетит юноши и привести его в здоровый нормальный вид, но ошибался. Этсуми долго ковырял вилкой лазанью, сидя на стуле и даже при этом пошатываясь. Он съел несколько кусков, из которых каждый последующий явно развивал аппетит, но потом резко дернулся, вскакивая со стула и чуть не упав на слабых ногах. Он подбежал к раковине и его стошнило.
Линден тут же оказался рядом, убирая волосы с его лица и успокаивая.
- Я вызову врача, - решение было однозначным, несмотря на то, что Этсуми еще как-то попытался поспорить.
Уже вечером Линден привез друга домой, в свою квартиру – все же выхаживать его там после строгих предписаний врача было гораздо проще. У Этсуми все еще был безумно потерянный и болезненный вид, но Линден обещал себе, что не будет заострять на этом внимание, а, наоборот, всячески поддерживать его и подбадривать. Если рядом с Этсу будет надежная опора, то он точно оправится гораздо быстрее – они уже проходили это летом.
Линден приготовил немного еды, строго соблюдая предписания врача. Вряд ли это можно было назвать деликатесом, вызывающим аппетит, но, по крайней мере, Этсуми съел эту мешанину под названием каша до конца и без последствий. Потом Линден помог другу принять душ, уложил его в кровать, с чувством умиротворения понимая, что теперь он не будет просыпаться ночью один и ложиться на соседнюю подушку, чтобы вдохнуть ее запах, еще сохранившийся после Этсуми. Теперь будет достаточно протянуть руку, и он коснется юноши, убедится в том, что тот рядом.
Большую часть вечера Этсуми молчал, он заговорил, должно быть, впервые за последние три часа, когда Линден уже собирался потушить ночник, чтобы самому сходить в душ и ложиться.
- Пожалуйста, разбуди меня утром, прежде чем уйти. Я не хочу проснуться без тебя…
- Хорошо, - Линден кивнул и, наклонившись, поцеловал его в висок. – Спокойной ночи, любимый. Я в душ и вернусь.
Любимый…. Этсуми повторял про себя это слово, пытаясь пропитаться им насквозь. Линден так заботился о нем весь вечер, что он чувствовал себя ребенком, но при всем желании просто не мог собраться с силами, чтобы делать что-то самому.
Он до сих пор до конца не мог поверить, что Линден пришел за ним, что сказал одну короткую фразу, но такую громкую, что она до сих пор отдавалась эхом в сердце: «Я не могу без тебя». Именно она задела Этсуми больше всего, возможно, потому что он прекрасно понимал, что тоже не смог бы без Линдена. Жизнь тогда остановилась. Пять дней, ставшие границей между чистилищем и адом. Наладится ли все теперь? Станет как прежде? Юноше искренне хотелось в этом верить, как и в то, что Линден сдержит обещание и больше никогда его не оставит – второго раза он просто не переживет.
«Я люблю тебя…» - обратился он мысленно к другу, чувствуя, как постепенно проваливается в сон – первый сон за последние дни, когда он не мучился кошмарами и заснул сразу, едва сомкнув черные ресницы.

Дата добавления: 2015-10-16