Глава 28. В среду утром Этсуми проснулся уже в совершенно другом настроении и состоянии

В среду утром Этсуми проснулся уже в совершенно другом настроении и состоянии. Он чувствовал в себе силы не только пойти в университет, но и, наконец, заняться чем-то дельным. Вечером должна была быть репетиция, поэтому еще до занятий он написал сообщение Дирку о том, что будет в шесть на репетиционной базе.
Он стоял у дверей университета и привычно ждал Тоби, который на удивление сильно опаздывал. Этсуми хотел уже было пойти на вот-вот начинающиеся занятия, когда увидел светлую макушку, торопящуюся среди студентов к лестнице.
- Ты чего так долго? – Этсуми улыбнулся, радуясь встречи с другом.
- Автобус попал в пробку.
- Автобус? – не понял Этсуми. – Какой еще автобус? От общаги до университета построили шоссе?
По одному виду Тоби Этсуми сразу понял, что случилось что-то серьезное, потому что на его лице не было и тени улыбки.
- Поговорим потом, а то опоздаем.
Этсуми не стал спорить, потому что времени до начала лекции действительно оставалось минуты две, не больше. Но стоило им зайти в аудиторию, он только убедился в своих догадках, потому что то и дело ловил на Тоби странные, косые взгляды, которые прежде никогда особо долго на юноше не задерживались.
- Что происходит? – шепнул он, не выдержав, когда в очередной раз поймал на них взгляды сокурсниц, сидящих сбоку. – С каких пор ты стал привлекать к себе столько внимания?
Он видел, как щеки Тоби тут же стали неумолимо покрываться румянцем.
- Так, рассказывай.
- Потом.
- Нет, сейчас! – шикнул Этсуми. – Меня уже раздражает то, что на нас постоянно кто-то пялится.
- Этсу… - жалобно протянул Тоби. – Столько всего случилось, пока тебя не было…
- И что конкретно? – Этсуми сверкнул глазами в сторону однокурсницы, которая не сводила с них глаз, и та тут же отвернулась. – Вот ведь наглые… И что они смотрят на тебя?
- Дженнифер оповестила на всю аудиторию о том, что я… в общем, о том, что мне нравятся парни, - Тоби не хотелось лишний раз произносить то унизительное слово, которым назвала его бывшая подруга.
- Она такое сделала? – Этсуми был потрясен. – Как она могла?!
- Тише, Этсу! – Тоби приложил указательный палец к губам.
- Вот дура! – Этсуми действительно разозлился на девушку, не ожидая от нее подобного поступка. - Как ей в голову могло взбрести сказать такое при всех?
- Я просто хотел попросить ее помириться с Дейном, но она даже слушать не захотела. Слушай, Этсу, я пойму, если ты не захочешь со мной сидеть рядом на занятиях, чтобы о тебе ничего такого не подумали, поэтому…
- Чего? – Этсуми так скривился, что Тоби подумал, что сейчас получит подзатыльник. – Ты совсем не в себе? Я вообще-то с тобой в одной лодке, если ты не забыл.
- Уже нет.
- Что значит…
- Я принял решение, - Тоби слегка нахмурился, пытаясь сказать это как можно строже и увереннее. – Я буду думать о том, чтобы найти девушку, жениться и завести детей. Это предназначение мужчины. То, что было – это в прошлом. Просто я сделал ошибку. Еще не поздно все исправить.
Глаза Этсуми округлились – он поверить не мог в то, что услышал.
- Еще пару дней назад ты говорил мне о том, что ничего не можешь с собой поделать, когда Дейн рядом, что он тебе нравится, и тебя к нему тянет.
- Говорил, - тихо признался Тоби и покосился на преподавателя, который смотрел в их сторону. Дождавшись, пока тот снова начал читать лекцию, он продолжил. – Этсу, все очень сложно. Я просто не могу позволить себе такое, понимаешь?
- Моральные принципы?
- Моральные обязательства, - поправил юноша. – Перед родителями.
- Причем тут?
- Они все знают.
- Но как?
- Мама зашла в комнату, когда мы спали в моей постели у нас дома. Поэтому я не возвращался в общежитие. Теперь я живу дома.
- Вы просто спали? – уточнил Этсуми.
- Учитывая, что накануне мы… В общем, мы так и заснули, обнимаясь и без одежды.
- Ты пытался поговорить с родителями?
- Да, но есть обстоятельства, по которым я не хочу делать им еще больнее.
- Что за обстоятельства?
- Это все сложно, Этсу, и… - протянул блондин, но его прервал резкий оклик преподавателя.
- Так, Тоби! Что за разговоры? Сколько можно?
- Черт, - шепнул юноша, краснея.
- Ты и так спишь на занятиях всю эту неделю, а теперь решил поговорить?
В аудитории послышались смешки, и снова эти изучающие взгляды, от которых Тоби сделалось не по себе.
- Извините, - тихо ответил он и потупил взгляд, взяв в руки ручку.
- Итак, продолжаем, - преподаватель снова углубился в лекцию, а Тоби так и просидел до конца занятия, даже не смея повернуться в сторону Этсуми. Только потом в перерыве они спустились в кафе и Тоби, распластавшись на стуле, продолжил разговор.
- Я действительно всю неделю витаю в облаках, даже не могу заставить себя слушать лекции. Прихожу домой и не знаю, чем себя занять. Читать не получается, заниматься тоже, с родителями общаюсь через силу, только чтобы их не обижать…
- Ответь мне на один вопрос, - Этсуми отпил свой кофе и поморщился: он забыл насыпать туда сахар. – Ты действительно хотел прекратить все с Дейном?
Тоби наблюдал, как его друг взял сахарницу и перевернув, тряхнул пару раз над стаканчиком с кофе.
- Наверно, нет.
- Тогда что за обстоятельства, которые мешают тебе делать то, что ты хочешь? – Этсуми поставил сахарницу на место и развел руками.
- Мама.
- Может, сейчас ей сложно тебя понять, но со временем…
- Дело не в этом, - перебил Тоби и глубоко вздохнул. – У нее проблемы с сердцем. Любой стресс может сейчас сказаться на ее здоровье. Они не говорили мне этого, жалели, видимо. Но я не могу допустить, чтобы с ней что-то случилось из-за меня, понимаешь, Этсу?
Лицо Этсуми стало серьезным и хмурым. Как бы он не хотел, чтобы Тоби принимал себя таким, каким был, когда речь зашла о матери, юноша просто не мог его не понять. Наверно, потому что Этсуми уже остался сиротой и прекрасно знал, что такое – потерять самого близкого и родного человека. Этсуми повезло, что в свое время мать не отвернулась от него, узнав об ориентации, но он прекрасно знал, что такое бывает в одном случае из миллиона. Этот мир был слишком полон рамок и стереотипов, чтобы так легко сдаваться и принимать отличные от обычного устоя вещи.
- Думаю, понимаю, - сдался Этсуми и опустил голову. Вдруг сильно захотелось курить, будто сигарета могла спасти от образа матери, стоящего перед глазами. – Наверно, я понимаю, как никто другой…
Собственное счастье в руках или живые и здоровые родители, улыбки которых всегда будут греть сердце? Этот выбор казался слишком сложным – таким, что проще пустить себе пулю в лоб, и Этсуми понятия не имел, чтобы бы выбрал, будь он на месте Тоби. Потерять Линдена означало конец жизни, но любовь к матери значило что-то совсем другое, глубокое, данное с самого рождения, связь невидимых нитей.
- Спасибо тебе, - понуро сказал Тоби, но глаза его блестели от облегчения, что друг действительно его понял.
- Не говори ерунды. Знаешь, мне правда жаль, что все так вышло.
- Мне тоже, - Тоби сглотнул, потому что в горле стало сухо и тяжело. – Самое ужасное было сказать о своем решении Дейну. Он не знает про маму, и я не хочу, чтобы знал. Пусть все хорошее останется в том вечере, когда я мечтал о том, чтобы он не заканчивался. Но так будет лучше для всех.
- Но не для тебя, - печально заметил Этсуми.
- Это не имеет значения.
Этсуми с горечью посмотрел на друга, а потом похлопал его по плечу.
- Ты всегда можешь на меня рассчитывать, чтобы ни случилось.
Тоби кивнул и выдавил из себя улыбку, которая вышла абсолютно вымученной.

Может быть, разговор с другом, несколько и облегчил страдания Тоби, но совсем на недолгое время. Когда он вернулся домой и шагнул за порог своей комнаты, прикрыв дверь и радуясь, что родители были на работе, чувство опустошения и безмерного одиночества снова накрыло с головой. Он хотел кинуть сумку на пол у шкафа, когда натолкнулся на стоящие коробки с его вещами. Видимо, отец сдержал обещание и забрал все из общежития сегодня утром. Опустившись на корточки, он открыл крышку и с горечью посмотрел на сложенные книги и диски. Рядом в большой спортивной сумке находились и его вещи, новые брюки, рубашки и футболки, купленные с Этсуми в небольшом магазинчике. Какой теперь был смысл их носить? Взяв стопку одежды, Тоби положил ее на самую верхнюю полку – больше в ней не было никакой надобности. Ему хотелось надеть свои старые потертые джинсы, которые уже стали спадать с талии и поэтому приходилось их все время подтягивать, какую-нибудь серую и невзрачную футболку и слиться с окружающим миром, таким же серым и потрепанным.
Взглянув на себя в зеркало, Тоби встретился в отражении с усталым, печальным юношей, чей взгляд голубых глаз потускнел и стал блеклым. Нет, он вовсе не испытывал жалости к себе. Просто казалось, что он смирился со всеми обстоятельствами и поставил на своей жизни крест. С одной стороны, вынужденно. С другой стороны, осознанно. Но теперь нужно было только смириться. И он смирился.
Светлые волосы в отражении уже начали отрастать, и по идее нужно было идти и снова стричься, по крайней мере, именно так они договаривались с мастером Стеллы. Но даже это казалось Тоби бессмысленным: если снова отрастить их до плеч, то можно делать хвостик, и тогда челка не будет выбиваться, падая на лицо, и мешаться.
Отвернувшись от зеркала, он снова окинул взглядом свои вещи в коробках, но решил разобрать их потом – сейчас не хотелось возиться с такой мелочью. Выкинуть бы все это в мусорный контейнер, чтобы избавиться от того, что так или иначе каждая вещь на дне коробки напоминала о Дейне, потому что она находилась в их комнате, видела и слышала их разговоры, улыбки и ссоры, поцелуи и…
- Замолчи! – прошипел Тоби вслух, зажав уши. От мыслей в голове, жужжащих роем пчел, жалящих и отравляющих ядом, становилось уже невыносимо. «К черту, надо запрятать эти коробки куда-нибудь подальше».
Он поднял первую из них и поставил вглубь шкафа, за ней следующую. Его даже не волновало, что там находились учебники и лекционные записи, его проекты, чертежи и схемы по учебе. Может, если спрятать их подальше, воспоминания так же исчезнут и мысли о Дейне лягут глубоко на дно?
Расправившись с вещами, Тоби спустился на первый этаж и прошел на кухню, по дороге замечая записку на столе, где красивым и ровным подчерком матери было написано: «Милый, еда в холодильнике. Просто разогрей. Когда пойдешь гулять с собаками, одевайся теплее, чтобы не простудиться. Целую, мама».
Раньше Тоби относился к заботе родителей, как к чему-то привычному и родному, но теперь каждое слово, сказанное ему в тоне, будто он был шестилетним ребенком, только раздражало. Он прошел мимо холодильника, даже не взглянув на него – есть не хотелось совершенно. Вместо этого он налил себе в стакан воды и опустошил наполовину, вылив оставшуюся в раковину.
По паркету послышалось легкое цоканье, и ему в ногу уткнулся холодным носом Том, один из далматинцев. Тоби протянул руку и отстраненно потрепал его по загривку.
- Гулять хочешь? – спросил юноша, глядя в преданные черные глаза собаки. – Сейчас пойдем, только найдем Никки.
Никки оказался мирно спящим в углу гостиной. Обе собаки, будучи чистокровными братьями, несмотря на родственные связи, совсем не походили друг на друга по темпераменту: Том был подвижный и бойкий, а Никки – его полной противоположностью: он любил спать ровно столько же, сколько и есть.
Когда Тоби был подростком, он любил играться с собаками во дворе, но теперь он даже не испытывал никакого энтузиазма, выходя на улицу и кутаясь в шарф. Он спрашивал себя, остались ли еще какие-то вещи на этом свете, которые вызвали бы в нем хоть какие-то эмоции? Разве что скейтбординг, но теперь даже о нем не было и речи. Кататься одному было все равно что играть в карты с самим собой.
В середине их прогулки стал накрапывать дождь, и Тоби искренне надеялся на то, что если промокнет, то простудится и сможет спокойно лежать у себя в кровати, накрывшись одеялом с головой и плавать на поверхности сознания, что обычно бывает при высокой температуре. Поэтому он даже не торопился домой, когда дождь разошелся, холодный и колкий, бьющий каплями в лицо. Даже собаки, казалось, затрусили домой в тепло и уют, но их хозяин продолжал мерить неспешными шагами тротуар, стянув с шеи шарф и позволяя промозглому ветру пробираться под одежду.

Хисао проснулся позже обычного, выспавшийся и хорошо отдохнувший. Какое-то время он просто лежал в кровати, раскинув ноги и руки, и вспоминал прошедший вечер и ночь. Все тело, казалось, еще помнило ласки Кевина, мышцы на внутренней стороне бедер слегка ныли, но даже это было приятно. В комнате ничего не напоминало о недавнем присутствии Кевина, но Хисао чувствовал его на уровне инстинкта. Здесь они провели последнюю ночь в Токио, а через день останется только вспоминать о том, как эти светлые стены поглощали несдержанные стоны. Кевин – единственный человек, которого Хисао пустил в собственную постель, в собственную жизнь, в собственное сердце…
Он перевернулся на бок, обняв соседнюю подушку, и улыбнулся.
Осталось собрать вещи и навестить еще одного человека. Парень-музыкант был не последним, с кем Хисао собирался увидеться перед отъездом – просто Кевину это было знать необязательно.
Знакомое офисное здание, десятый этаж с металлическими лампами на стенах. Проходя мимо балконной двери, Хисао задержался и бросил взгляд на крышу сквозь стекло: пару дней назад он стоял там и думал о том, что смерть решит все. Но теперь он понимал, что смерть не решила бы ничего, она просто забрала бы последний оставшийся шанс.
В приемной сидела секретарь. Как всегда она выдрессировано улыбнулась Хисао и сообщила, что Като-сан занят, но молодой человек проигнорировал ее, направившись прямо к кабинету и толкая дверь.
Като сидел за рабочим столом, разговаривая с кем-то по телефону. Увидев Хисао, он раздраженно вскинул голову и сказал своему собеседнику, что перезвонит.
- И кто дал тебе право врываться ко мне в кабинет таким беспардонным образом?
- Я не займу много твоего времени, - Хисао прошел на середину кабинету и положил руки в карманы белых джинсов. – Я просто хотел предупредить тебя о том, что не смогу участвовать в завтрашней фотосессии.
- Что? – глаза Като-сан превратились в узкие линии. – Ты решил исправиться и хотя бы предупредить меня об этом? Какого черта ты снова нарушаешь обязательства?!
- Я уезжаю. В этот раз, надеюсь, навсегда, - спокойно ответил Хисао, замечая, как вытягивается лицо менеджера.
- Снова попытать счастья в Италии?
Хисао кивнул и поджал губы.
- Просто подумал, что будет правильно не подставлять тебя как в прошлый раз, а предупредить заранее. Извини, если из-за меня у тебя будут проблемы, но мое решение окончательное.
Като не отвечал. Он просто смотрел на Хисао, словно пытался просканировать, и вертел в руках шариковую ручку.
- Значит, окончательное, - его губы вдруг дрогнули в усмешке. – Это все, что ты хотел мне сказать?
- Да.
- Ладно, тогда выход найдешь сам.
Хисао сдержанно кивнул и, развернувшись, направился к двери, когда уже у самого порога менеджер его вдруг окликнул.
- Подожди.
Не поворачиваясь, Хисао так и не сделал шаг вперед, а все же остановился.
- Я рад, что ты принял такое решение. Надеюсь, ты не будешь последним дураком, чтобы упустить возможность, наконец, наладить свою жизнь. Убери свою гордость, Хисао. Это мой тебе совет, как старшего.
Молодой человек резко взглянул на мужчину. Меньше всего он ожидал услышать от Като такие слова. Если бы ему в голову сейчас полетела керамическая пепельница – это было бы гораздо более предсказуемо и привычно.
Заметив изумленное выражение лица Хисао, менеджер только снова усмехнулся.
- Иди уже. Я созвонюсь со своими знакомыми в Италии. Может, они смогут предложить тебе пару проектов, но кинешь и их, я тебе голову снесу, так что будь умным мальчиком, - он взял в руки какие-то бумаги, поправил на переносице очки и стал их изучать, будто был в кабинете совершенно один.
Хисао еще какое-то время мялся на пороге, но потом низко поклонился и ответил:
- Спасибо.
Когда дверь за Хисао закрылась, Като-сан отбросил бумаги, в изучении которых не было никакой надобности, и развернулся в широком кресле к окну во всю стену, разглядывая крыши домов напротив. Он задумчиво гладил указательным пальцем подбородок и слегка улыбался.
- Хотелось бы мне знать, что за человек приручил тебя, - сказал он вслух самому себе и подобрал рядом с тумбочки журнал, где на глянцевой странице была фотография Хисао в полный рост в строгом деловом костюме. – В любом случае этому человеку можно поставить памятник, раз он смог разглядеть за дикой пантерой пушистого, своенравного котенка с острыми коготками.
Като усмехнулся и откинул журнал в сторону. Накопилось слишком много работы, которая не требовала отлагательств, да и надо было срочно найти замену Хисао на завтрашнюю фотосессию. Конечно, заменить его будет трудно, но у Като уже возникли кое-какие задумки на этот счет – в конце концов, в бизнесе он был давно и как грамотный стратег всегда должен был иметь запасные варианты на случай непредвиденных обстоятельств.

Дата добавления: 2015-10-16