Истоки концепции народности в России и Европе.

А. Истоки концепции народности в Европе (Ж. Ж. Руссо, Г. Лессинг, И. Гердер, И. Тэн)

«Народность» как литературная категория возникает в ли­тературе сравнительно поздно. Аристотель решает вопросы специфики произведения искусства в основном на уровне формального мастерства. Из пяти требований («порицаний»), предъявленных им к произведению искусства, только требо­вание соответствия нормам нравственности является «внеш­ним» для этого произведения. Остальные требования остаются на уровне эстетических «правил». Для Аристотеля неприемлемо «вредное для нравственности» произведение. Понятие вреда ос­новано здесь на общегуманистических принципах добра и зла.

До XVII века в теории литературы сохраняется и даже углуб­ляется нормативность в трактовке специфики произведений искусства. Незыблемым остается и требование нравственности. В «Поэтическом искусстве» Буало пишет:

Сурового суда заслуживает тот,

Кто нравственность и честь постыдно предает,

Рисуя нам разврат заманчивым и милым...

Только искусствознание XVIII века делает на пути к определению понятия «народность» ряд решительных шагов вперёд. А. Г. Баумгартен в незаконченном трактате «Эстетика» не только включает в научный оборот термин «эстетика», и опирается на понятие «вкус». И. И. Винкельман в работе «Теория искусства древности» (1763) связывает успехи греческого искусства с демократизмом государственного управления.

Решительный поворот в европейской науке об искусе происходит в 50 — 60-х годах XVIII века в трудах Ж. Ж. Руссо, Г. Э. Лессинга, И. Г. Гердера. У Руссо это был цикл его «Рассуждений...» «О науках и искусствах» (1750), «О происхождении и основаниях неравенства между людьми» (1754), «Об общественном договоре» (1762), «Эмиль, или О воспитании» (1762); «Исповедь» (1782). В противовес античным и аристократическим нормам искусства он выдвигает идеи конкретного историзма национального своеобразия произведений литературы и искусства. В работах Лессинга «Лаокоон, или О границах живописи поэзии» (1766), «Гамбургская драматургия» (1769), а также в статьях критикуется теория эстетического «спокойствия». Важнейшую роль в становлении концепции народности в Европе и России сыграли труды Руссо и Гердера. 5 работы в переводах были известны русскому читателю.

Одним из крупнейших литературоведов, теоретиков новой философской школы в Европе был немецкий ученый И. Г. Гердер (1744—1803). Автор работ «Критические леса, или Размышления, касающиеся науки о прекрасном и искусства, по данным новейших исследований» (1769), «О новейшей немецкой литературе» (1768), «Исследование о происхождении языка» (1772 «О народных песнях» (1779). Учился у Канта и в тоже время полемизировал с его эстетикой, явился одним из основоположников теории романтизма, широко известен в России, оказал влияние на Радищева, Карамзина, Жуковского, Гоголя. Вместе с романтизмом пришла в русскую литературу концеп­ция народности. Под влиянием идей Руссо Гердер разрабатывает учение об историзме и народности как основных признаках и источниках литературы каждой нации. Философско-исторические концепции Гердера, отразившиеся на развитии новой историографии, также восходят к Руссо, опираются на идеи гуманиз­ма и народности: в противовес отвлеченному рационализму норм выдвигалась задача изображения живой личности из народа.

Итак, Руссо первым ориентировал общественную мысль на идею «естественности» жизни древних поколений, в отличие от современных ему форм феодальной «цивилизации». Кант ввел в науку в качестве обязательного принцип критического анализа, Гердер положил начало изучению народного творчества в рам­ках национальной культуры. Так выглядит философская родос­ловная теории народности литературы в ее истоках.

Интерес к учению Руссо пришел к Гердеру от его наставника Канта, который был для Гердера предметом поклонения. Ве­роятно, истоки мировоззрения Гердера нужно искать в комплексе идей времени, но самое сильное влияние на него оказал Руссо.

Таким образом, и во втором, и в последующих поколениях немецкой исторической школы обнаруживается влияние Руссо через Лессинга, Канта, Гердера, Шиллера, устанавливая после­довательную цепь взаимовлияний и взаимосвязей, завершившуюся становлением народно-исторической литературной те­ории. Этот путь развития общественной мысли, однако, не является следствием количественного увеличения сходных идей и служит в конечном счете показателем научного прогресса вообще.

Гердер был ученым энциклопедического характера. Помимо Руссо и Канта, ему известны были Вольтер, энциклопедисты, а в особенности Монтескье, английские философы Лейбниц и Спиноза. К философскому направлению Гердера восходит немец­кий романтизм, поэзия Гете и Шиллера, философия Шеллинга и Гегеля. Гердер выводит закон об изменчивости человеческих по­нятий во времени в связи с особенностями быта, культуры и т. д. С возрастами человека он соотносит «возрасты» народов. Черты общечеловеческие (в том числе и гуманность) развиваются, по Гердеру, в рамках национальных. Он определяет национальную ступень как главную среди трех условий развития человека: «че­ловеческое совершенство бывает национально, временно, ин­дивидуально» (это положение выдвинуто задолго до известной формулы Тэна о «расе», «среде» и «моменте» как определяющих факторах развития общества). «Люди не создают ничего, кроме того, к чему дают повод время, климат, потребности, мир, судь­ба», — говорит Гердер. Но Гердер вовсе не хочет разделять с Руссо его идеализации первобытного состояния человечества. Несмотря на свое уважение к Руссо, он называет «безумными» его призывы к возврату в прошлое, в древность. Гердер принимает идею нациоонального воспитания, выдвинутую философом Монтескье.

Гердер придерживался широких взглядов на развитие литературы, на проблемы специфики народной поэзии. Труды Гердера послужили толчком к началу изучения народной поэзии, и не только в Германии. После Гердера интерес к изучению народных памятников стал в Европе повсеместным.

Гердер выдвигает новый взгляд на характер библейской поэ­зии. Он рассматривал Библию как собрание «национальных пе­сен», как памятник «живой народной поэзии». Великим «народ­ным поэтом» Гердер считает Гомера. Основная мысль Гердера — о плодотворности развития лите­ратуры в национальных формах и рамках. Национально-ис­торический прцнцип здесь выступает у него как основной и единственный. Идея исторического национального развития распространяется Гердером не только на литературу, но также на язык, историю, религию. Он положил основание новой науке о языке, с его философией, согласно которой происхождение языка является фактором, определяющим содержание и форму народной поэзии. Гердеру принадлежит мысль о том, что язык «выработан» «мышлением» человека. Первичная цель языка и его функция, по Гердеру, «ощущение», и часто непроизвольное чувство, вызванное непосредственным воздействием внешних сил природы. Однако последняя цель языковедения — «истол­кование» «человеческой души». Гердер понимал, что подлинно научное изучение языка и литературы требует данных других наук, в том числе философии, истории, филологии. Основной

метод — сравнительное изучение. Труды Гердера предваряют последующие явления западноевропейской филологической науки — работы Вильгельма Гумбольдта, братьев Гримм с их.любовью к народной старине и поэзии.

Ярким выразителем идеи народности в искусстве во второй половине XIX века явился французский ученый Ипполит Тэн. Из трех источников искусства, рассматриваемых им в работе «Философия искусства» (1869) — раса, среда (географическая, климатическая обстановка), момент (исторические условия), — фактор «расы» (национальные особенно является ведущим.

Основным условием возникновения национального искусства Тэн считал среду, а главным признаком среды — «народность» («племя») с его врожденными способностями.

Б. Теория народности в России (Собирательство, Н. Добролюбов, А. Пыпин, русские писатели)

Первоначально деятельность Руссо воспринималась в Рос­сии только как просветительская, наряду с трудами француз­ских просветителей. Еще во времена Елизаветы, в 1750-х годах, Тредиаковский — теоретик и практик русского классицизма — в «Слове о премудрости, благоразумии и добродетели» восставал уже с негодованием против учения Руссо, называя его «обыва­телем женевским», от учения которого произошло «повреждение добронравия». Здесь подчеркивается отрицательное отношение Тредиаковского к идеям европейского просвещения. В дальней­шем отмечается влияние философии Руссо на планы молодой Екатерины II, хотя уже в 70-х годах XVIII века стало ясно, что это был лишь показной интерес. Екатерина в первое время че­рез Григория Орлова предлагала даже Руссо убежище в России. Но затем, особенно после Пугачева и Французской революции 1789 года, эта философия оказалась для нее неприемлемой и да­же опасной: Руссо, как автор «Общественного договора» и сочи­нений о Польше, отнюдь не содействовал укреплению россий­ского абсолютизма.

Екатерина 2, уже после Французской революции, в 1795 го­ду, писала, что французов «Руссо заставит ходить на четверень­ках». Дело в том, что Руссо, выражая интересы мелкой буржу­азии и в значительной мере — широких народных масс, выступил противником абсолютизма со своеобразных позиций: он, отрицая современную ему цивилизацию, призывал назад,; прошлое, и видел «здоровое» зерно в первоначальных шагах чел века, в древности, в жизни простого народа. Это был первый и в становлении идеи народности культуры, хотя и в фантастичных формах. Руссо противопоставил «естественное состояние народов новейшей, искусственной» европейской цивилизации. Итак, идея народности получила первоначальный толчок в указанной выше противоречивой теории Руссо, которая явилась реаакцией на устаревшие философско-эстетические системы.

Влияние Руссо и Гердера, с его своеобразной «философско-исторической» теорией, на русское литературоведение несомненно. Однако в становлении теории народности в России был период неосознанных стихийных тенденций, когда преобладала литературоведческая практика. Эта практика наметилась еще в трудах литераторов XVIII века и характеризовалась двумя моментами. Прежде всего, это был интерес к древнему периоду поэзии. Наши первые любители народной старины собственными средствами старались понять ее сущность и значение. Вторая тенденция — интерес к народному творчеству. Это был период собирания и издания материалов народного творчества — пе­сен, былин, пословиц, поговорок. Здесь должны быть названы имена Н. И. Новикова, М. Д. Чулкова, И. Греча и других.

Сами по себе указанные выше две черты (интерес к древнему периоду литературы и народному творчеству) не могут опреде­лять специфику концепции народности, так как носят слишком общий характер. Если рассматривать эти формы литературовед­ческой деятельности (собирание, сличение и обработка текстов, описание и публикация), то в рамках академического направления они ближе всего к филологической школе, характеризующейся простейшими, элементарными приемами литературоведческой обработки: Не всегда можно говорить здесь о последовательном применении принципа историзма и народности, но общекуль­турное значение работ ученых этого периода, обогащавших рус­скую науку в количественном отношении, несомненно.

Стремление к систематизированному изучению художест­венной литературы, отчетливо обозначившееся в трудах русских литераторов XVIII века, явилось преддверием возникновения научного литературоведения в России. Систематичность пред­полагает рассмотрение литературных фактов под углом зрения либо одного (ведущего) научного принципа, либр совокупнос­ти, системы принципов (различной степени сложности, завися­щей от количества уровней, глубины анализа и широты обобще­ния). При этом возможны и различная степень обоснованности и упорядоченности явлений литературы. С самого начала лите­ратурная наука развивалась, подобно другим наукам, от элемен­тарного к сложному, от фактов и явлений к их связям и взаимо­связям, от изучения связей к доказательству их закономерности. И наконец на определенном этапе развития литературоведче­ской науки обнаружилась тенденция к приданию выводам ха­рактера непреложных законов.

Роль и удельный вес науки о литературе в системе других на­ук усиливается по мере развития самой художественной литера­туры как объекта литературоведческих исследований. Уровень развития и состояние художественной литературы в свою оче­редь определялись формами, условиями и обстоятельствами исторического развития российской действительности — пред­мета изображения литературы и предмета изучения литературо­ведческой науки.

Начало систематическому, научному литературоведческому знанию положил в России XVIII век. В XVII веке можно обна­ружить лишь элементы научного истолкования исторических и литературных явлений в работах И. Т. Посошкова. Возникновение же систематических, сознательных научных изысканий в России связано с учреждением Академиинаук, и в частности, с работами историков П. И. Рычкова, В. В. Крестьянина, В. Н. Татищева. В русской литературе XVIII века отмечается влияние философии Руссо на Новикова, который глубоко сочувствовал называемому подлому простонародью. Новиков осваивал следие западноевропейской философии самостоятельно. Литературная деятельность Руссо (его роман «Новая Элоиза») положила начало сентиментализму Карамзина. Новиков взял у Руссо идеи народности и просвещения.

В России к середине XIX века эта новая наука у таких пред­ставителей академического литературоведения, как Пыпин, по­лучает название «науки народоведения». Для Пыпина уже ясно, что русская литература, так долго находившаяся в чуждых ей формах псевдоклассицизма, может расцвести лишь на путях на­ционального развития, при котором определится и ее общече­ловеческий смысл, и значение.

Итак, в становлении теории народности литературы в России первым этапом был интерес к изучению памятников народной старины, отмеченный в нашей литературе деятельностью Новикова, Чулкова, Греча. Второй этап становления новой шко­лы — первая треть XIX века. И для этого этапа были важны рабо­ты Гердера. После Гердера становятся понятны такие теоретики народности, как И. И. Срезневский, М. А. Мак­симович. Идея народности пришла в Россию вместе с ро­мантизмом, в эстетике которого она занимала важное место, а романтизм, в свою очередь, также восходит к Гердеру.

Однако интерес к изучению народности в России не зависел целиком от западноевропейского влияния и определялся усло­виями российской действительности. Это было движение, па­раллельное развитию европейской мысли. Интерес к народной поэзии в России связан с изданием «песенников» в 70-х годах XVIII столетия, одновременно с «Народными песнями» Гердера. Это было не систематизированное научное изучение, а скорее стихийное собирательство.

Научные школы в России: академическая («народоведческая»), философско-эстетическая (гегельянско-шеллингианская), школа Белинского соотносятся с учением Гердера и объясняются сходством условий национального развития Германии и России. В том и другом случае интерес к «народности» связан с особенностями развития «народного самосознания».

Немецкая идеалистическая школа И. Канта, Шеллинга, Г. Ф. Гегеля взяла у Гердера «идеальную» сторону его учения, которая в России явилась основой натурально школы Белинского, внесшей свой вклад в изучение «народности» со стороны ее социально-эстетического значения.

Добролюбов считал необходимым для плодотворного развития русской литературы ее тесное сближение с действительностью, с интересами народа. «Неужели же так и суждено нашей литературе навсегда остаться в узенькой сфере пошленького общества, волнуемого карточными страстишками, любовью к звездам и боязнью пожелать чего-нибудь страстно и твердо?» — гневно спрашивал он, имея в виду преимущественное изображение в литературе жизни паразитических классов, в первую очередь дворянства.

Большая заслуга Добролюбова заключалась в разработке революционно-демократической теории литературной критики. По его убеждению, литературная критика не должна по-школярски следовать канонам эстетических учений прошлого. Неправы те критики, которые «закрывают глаза от новой, живущей красоты, не хотят понять новой истины, результата нового хода жизни». Свою критику Добролюбов называл «реальной». Эта критика исходит не из требований отвлеченных эстетических теорий, а проникает в сущность самих произведений и выявляет их особенности. Она измеряет достоинство произведения тем, насколько верно отражает оно действительность, общественную жизнь, истинные потребности «времени и народа». На первом месте для «реальной критики» — вопрос о «миросозерцании писателя», так как от него зависит общественная роль произведения. Из принципа народности Добролюбова вытекают отрицательные приговоры явлениям предшествовавшей литературы, в которой, по его словам, «почти никогда нет партии да». Именно поэтому Добролюбов не жалует званием «народного» ни одного из предшествовавших ему деятелей русской литературы.

Крупнейший ученый А. Н. Пыпин (1833—1904) в своих работах — «История русской литературы», «История русской этнографии» анализирует творчество русских литераторов с точки зрения вклада, вносимого ими в программу народности. Программой предусматривалось: изучение забытых памятников древнерусской литературы, памятников народного творчества, изучение славянских литератур.

Проблема народности литературы раскрывается Пыпиным на широком историческом фоне. В его методе исследования принимается в расчет огромное количество внешних по отно­шению к литературе факторов, влиявших так или иначе на жизнь народа. Пыпин подчиняет юридические, этнографиче­ские, бытовые, археологические источники единой цели — уяс­нению всех обстоятельств народной жизни. Принцип народ­ности обеспечивает цельность его метода, связывает воедино самые различные факты истории национальной культуры и ли­тературы. Пыпин с постоянством и настойчивостью наблюдал преломление принципа народности литературы не только в ис­торических, но и в социальных условиях, всякий раз связывая литературные явления с конкретными обстоятельствами, их по­родившими.

Предпринятый Пыпиным с позиций народности социально-исторический анализ творчества русских писателей положил начало новому, многоаспектному методу рассмотрения литера­турных явлений в рамках развивающихся различных направле­ний европейской и русской общественно-научной мысли. До настоящего времени сохраняет свое значение анализ Пыпиным творчества Новикова, А. С. Грибоедова, Пушкина, Белинского, Н. Некрасова, Салтыкова-Щедрина; представляет интерес оцен­ка им романтизма, славянофильства, масонства, народничества.

Просветительский демократизм Пыпина и других представи­телей культурно-исторической школы был обусловлен их акаде­мической методологией. Целенаправленная, многолетняя деятель­ность ученых культурно-исторической школы была прогрессивной своего времени. Яркие работы представителей культур­но-исторической школы контрастировали с радикальными идеями революционных демократов.

В основу анализа творчества писателя Пыпин также положил принцип народности, ее характер и уровень.

Подобно Добролюбову, Пыпин старается определить «сте­пень участия народности» в развитии русской литературы, при­нимая в качестве критерия для сравнения глубину осознанности пРинципа народности писателями. Пыпин не связывает задачи литературы с революционным действием во имя интересов народа.

В. Идея народности в славянофильстве

[Особым литературно-философским явлением выступает ское славянофильство, в котором идеи патриотизма и народности приобрели форму, отличную от официальных, академических и радикальных взглядов. В славянофильстве своеобразия русской народности была подчеркнута.

Одной из причин, повли­явших на возникновение славянофильства в России, явилось усиление славянского национально-освободительного движения

Европе в первой трети XIX века, особенно в Чехии и Сербии. Именно в этот период, во второй половине 1830-х годов, и воз­никло славянофильство.

Можно отметить определенные этапы развития славяно­фильства как общественно-литературной системы. К первому, старшему поколению славянофилов, характеризовавшему ста­новление и ранний период развития школы, относятся братья Киреевские — Иван Васильевич (1806—1856) и Петр Васильевич (1808—1856), А. С. Хомяков (1804—1860), а также поэты славяно­фильского направления Н. М. Языков (1803—1846), И. Аксаков.

К середине 40-х годов определились основные принципы славянофильской системы, которым были в основном верны все представители школы. Общие черты славянофильской сис­темы, как она выявилась в их печатных и рукописных сочине­ниях, таковы, пo мнению славянофилов, петровская реформа, заимствовав чужие формы цивилизации, толкнула Россию на ложный путь развития, отделив народ от образованных классов. Ликвидировать возникший разлад, как полагали славянофилы, можно было, лишь возвратив России допетровские формы жиз­ни. Славянофилы полагали, что народ невозможно поднять до уровня современного образования: необходимо вернуться к на­роду как единственному хранителю старинных преданий, верова­ний и инстинктов. Славянофилы противопоставили западный и восточный миры по всем линиям: религиозной, государственной, бытовой, моральной, культурной.

В католицизме и протестантстве они видели искажение хрис­тианства. Папский авторитет, по их мнению, стал выше самой Церкви, наследуя «римские» черты христианства; греко-славян­ское православие, напротив, исходит из чистого византийского источника.

Для реализации своей «системы» славянофилы пытались создать и «программу», то есть определить пути практического воплощения их теорий. Эта программа менее конкретна и утопична.

Итак, славянофильство явилось совокупностью ряда постоянных идеологических принципов, в том числе религиозных: «Народность русская —...залог новых начал, полнейшего выражения общечеловеческой истины», — писал И. Ки­реевский.

Видным представителем младшего поколения славянофилов был также К. Аксаков. К. Аксаков первоначально был близок к Белинскому, входил в кружок Станкевича, где занимались не­мецкой философией. К началу 40-х годов он становится ревно­стным приверженцем славянофильства, развивая идею древней общины, народовластия, соборности, обличая «петербургский» (петровский) период русской истории. Это был искренний, ув­лекающийся, благородный человек, главным интересом которо­го был народ. Во второй половине 40-х годов славянофильские идеи отчетливо обнаруживаются в его взглядах. Целый ряд по­ложений, выдвинутых им, не являлся принадлежностью только славянофильства, а характеризовал взгляды «западников», «от­рицателей», «скептиков». К таким положениям относились тре­бования свободы слова и печати, защита интересов крепостного крестьянства, а также вопрос об общине. К. Аксаков связал во­едино такие элементы древнерусской истории, как община, ве­че, Земская дума, государство. Он выдвинул тезис о русском крестьянине как «лучшем русском человеке», тезис, унаследо­ванный народниками.

Противопоставление западного и восточного миров у славяно­филов имело два источника и шло по двум направлениям: религи­озному и национальному. Это было резкое противопоставление католического и православного христианства. Национальные идеи, породившие панславизм, были связаны с усилением на­ционально-освободительной борьбы славянских народов в Западной Европе. Этот «панславизм» (а по существу, славянское освободительное движение) не сочетался у славянофилов с мирными планами завоевательной политики русского правительства.

Дата добавления: 2015-10-16