Дикая долина

Автор Роберт Брукс

Обложка: Алекс Хёрли

Мировой издатель (дата) Blizzard Entertainment (27.03.14)

Российский издатель (дата) Blizzard Entertainment (27.03.14)

— Никто из вас не доживет до рассвета, — сказал орк.

Воздаятель Мараад и командир часовых Лиалия проигнорировали его слова. Он потчевал их подобными угрозами каждый вечер с тех пор, как его взяли в плен. Лезвием чакрума Лиалия подвинула полено в костре. Пламя вспыхнуло ярче, и свет, отразившись от молота Мараада, упал лиловыми отблесками на его доспех.

— Первой умрет эльфийка, — сказал орк спустя несколько минут. — Я заставлю тебя смотреть, как она умирает, дреней. Можешь не сомневаться.

Пленник пошевелился, и его кандалы негромко звякнули.

— Лиалия, тебе нужно поспать сегодня, — сказал Мараад, не обращая внимания на слова орка.

— Тебе тоже, — ответила эльфийка. — Но раз ты не можешь, то и я не буду. — Даже вороша угли в костре, Лиалия не переставала вглядываться в окружающий простор. — К тому же он нынче разговорился. Может, наконец, скажет нам, как его зовут. — Она спокойно посмотрела на орка. — Скажешь? Какая разница, если мы все равно не доживем до рассвета?

Зеленокожий пленник бросил на нее свирепый взгляд, но промолчал.

— Ну, как хочешь, — сказала эльфийка.

Солнце коснулось горизонта.

***

— Что именно ты имеешь в виду, — спросил Хаохань Грязный Коготь, — говоря «когда Гром громкнет, то громкнет крупно»?

— Пока ты был не тут, Гром не а-а, — Повозка Хаоханя катилась через долину, а рядом с ней, пытаясь не отставать, вприпрыжку бежал хозен-фермер.

— «Не а-а»?

— Когда трехдневный дук из укера шмакнется, я убегать далеко, — Мун-Мун помахал руками перед носом так, будто унюхал что-то зловонное.

— Прекрасно, — сказал Хаохань; чего ему сегодня не хватало, так это мушана, страдающего запором. — Добавь ему в корм оливкового масла. Должно прочистить.

— Уж. Два дня уж. Хоть бы хны, — Мун-Муна передернуло.

— Ты давал ему оливковое масло два дня? И не помогло? — Хаохань посмотрел на хозена с недоверием.

Его тоже передернуло. Когда Гром громкнет...

Следующие полмили они ехали молча. Потом Мун-Мун заговорил.

—Слышь, фермер Фун сегодня рано захаживал. Уж дома у тебя.

— Хорошо. Но... — Хаохань подозрительно посмотрел на хозена. — Как ты думаешь, почему?

— Мун-Мун думает, брюзгач этот на удобрявках помешался.

— И, возможно, ему нужны свежие ингредиенты. Это лучшее, что я слышал за последние пару недель! — Хаохань широко улыбнулся. По всей видимости, одной проблемой стало меньше. — Кто еще сейчас в доме?

— Дедок, — хозен имел в виду старика Горную Лапу. Он не входил в совет, но жил по соседству. — Джина, — назвал он и дочь Хаоханя.

— Кто еще?

— Только они.

— Где Нана, и Мина, и Тина, и Дэн?

— В Нефритовом лесу еще.

— До сих пор? — Хаохань нахмурился. — Я думал, они вернутся сегодня. Хотел, чтобы весь совет был в сборе. А как же Юн?

— Он с ними пошел.

— А-а... — Хаохань вспомнил, что Юн хотел от имени Союза земледельцев заключить контракт на доставку еды с некими дворфами-каменщиками.

Легким движением поводьев Хаохань направил запряженную пару лошадей направо, в сторону своих владений. Мун-Мун лошадей недолюбливал, поэтому продолжал по-обезьяньи бежать рядом, не пытаясь запрыгнуть на повозку. Хаохань тоже предпочитал мушанов, но не смог отказаться, когда интендант Альянса из Львиного лагеря предложил ему двух здоровых лошадей в обмен на повозку моркови. Нужно признать, что лошадьми было куда проще управлять. Даже самый хорошо обученный мушан был не столь покладист в упряжи.

Внезапно Мун-Мун вырвался вперед, влез на дорожный указатель и стал вглядываться вдаль.

— У-о! — воскликнул он.

— Что такое?

— Послушай, начальник!

— Твои уши лучше моих, — сказал Хаохань.

— Слышу гну-синей! — сказал Мун-Мун.

— Надо бы отпугнуть их, пока они не довели меня до приступа, — вздохнул Хаохань.

***

Один из гну-синей, крупный самец с полосатым мехом и неестественно изогнутым передним зубом, выпрыгнул перед воздаятелем Мараадом и бросил в него пригоршню опилок.

— Вот деньги. Дай морковки!

Опилки отскочили от лица и нагрудника дренея.

— У меня нет морковок, — спокойно сказал он.

Окружившая троицу дюжина красноглазых грызунов подняла злой галдеж. Некоторые гну-сини начали угрожающе топать. Встав рядом с Мараадом, Лиалия положила руку на рукоять чакрума, но не спешила снимать его с пояса.

— Думаешь, они могут представлять угрозу? — тихо спросила она.

— Сомневаюсь, — усмехнулся Мараад. — Вы пришли купить морковь? — он повысил голос и галдеж усилился. — Не хочу вас расстраивать, но мне нечего вам продать.

Гну-синь с опилками был так взбудоражен, что подскочил на месте.

— Видели Полугорье! Видели рынок. Высокие, как ты, дают кругляши, берут морковки. — Он швырнул еще одну пригоршню опилок. — Давай сюда морковки!

Куски дерева посыпались на пленника. Орк взревел и попробовал ударить гну-синя ногой, но промахнулся. Его кандалы зазвенели.

Воздаятель Мараад крепко ухватил орка за руку.

— Как я уже говорил, у меня нет ничего, что бы я мог продать или отдать, — сказал он. — И большинству торговцев нужно золото, а не... такие монеты, как у вас.

— Эй! — сквозь галдеж раздался новый голос.

Лиалия заметила пандарена и хозена, которые бежали к ним со всех ног. По рядам гну-синей прокатился вопль о надвигающейся опасности.

— Прочь с моих полей, — кричал пандарен.

Гну-сини разбежались. Один еще какое-то время метался вокруг копыт дренея, пытаясь собрать свои «монеты». Хозен бросил в него камень и почти попал. Вскоре все грызуны разбежались по норам.

— Глупые укеры, — проворчал хозен.

— Вы уж простите, — сказал пандарен. — Сейчас они уже не такие обезумевшие, как пару месяцев назад, но все равно время от времени нужно давать им нагоняй.

Лиалия улыбнулась.

— Не думаю, что они это со зла, — сказала ночная эльфийка.

Хозен поднял одну деревянную «монетку» и пристально рассмотрел ее. Затем понюхал ее и широко улыбнулся.

— Эй, босс, — сказал он. — Ось!

Он зашелся в смехе.

Пандарен тихо, но крепко выругался.

— Безмозглые гну-сини... Так вот зачемони сгрызли оси на трех моих повозках. Ну конечно. Наверное, увидели, как я покупал их, и решили, что повозки сделаны из монет. — Пандарен взъерошил рукой шерсть на голове и вздохнул. — Что ж, таков уж местный уклад. Хочешь жить в долине — не жалуйся. Меня зовут Хаохань Грязный Коготь, — представился он. — Это моя ферма.

— Спасибо вам за помощь. Меня зовут Лиалия. Я — командир часовых в Пандарии. Мой друг — воздаятель Мараад из Экзодара. Что до пленника... мы не знаем его имени, поэтому я не имею возможности представить его как полагается.

Взгляд пандарена остановился на орке и его кандалах.

— Таких, как вы, редко встретишь в этих краях.

— Мы не хотели бы быть непрошенными гостями. Одно ваше слово, и мы уйдем, — сказал Мараад.

— Там, где вы остановились, все равно ничего не растет, — Хаохань покачал головой и снова посмотрел на пленного орка, а затем осторожно добавил: — Мне казалось, вы уже уладили все свои разногласия.

— Перемирие все еще в силе, — сказала Лиалия, — но этот орк вырезал небольшой караван Орды две недели назад, а спустя десять дней устроил засаду на моих часовых. После заключения перемирия. — Голос ночной эльфийки похолодел. — Он совершил преступление против обеих сторон. Убивал и тех, и этих. Мне кажется, он недоволен поражением Адского Крика.

— Значит, не солдат, а преступник, — задумчиво проговорил Хаохань. Орк что-то невнятно прорычал. Пандарен вскинул бровь. — А как Орда смотрит на то, что вы... его задержали?

— Мы приняли решение избегать встреч с Ордой, — сказал воздаятель Мараад. — Простое недопонимание может нарушить хрупкое равновесие. Страсти еще не улеглись, и мы бы не хотели создавать угрозу перемирию.

— И вряд ли они будут беспокоиться о том, чего не знают, — заключил Хаохань, почесывая подбородок. — Звучит разумно. Что ж, пойдемте. Моя повозка стоит прямо за этим холмом.

Лиалия и Мараад переглянулись.

— И куда же мы направимся? — спросила Лиалия.

— Ко мне домой. Устрою вас троих на ночлег.

— Мы благодарны вам за предложение, — сказал Мараад, — но вынуждены отказаться.

— Мне совсем не в тягость.

— Благодарю, но не нужно.

— Гну-сини обязательно вернутся.

— Мы с ними справимся, — заверила его Лиалия.

— Мне кажется, вы не до конца понимаете ситуацию, — проговорил Хаохань. — Если я хоть капельку разбираюсь в поведении этих грызунов, то сейчас они сидят в своих норах и спорят о том, почему провалился их план. Когда они изобретут новую схему, то в первую очередь обойдут другие норы и соберут толпу побольше. Так что через несколько часов вы встретитесь с несколькими тысячами слюнявых гну-синей, которые будут сверлить вас глазами и требовать морковки. И если вы не умеете создавать морковь из воздуха... — он пожал плечами. — Возможно, вы и в состоянии постоять за себя, но я сомневаюсь, что вам понравится отбиваться от огромной толпы этих вредителей.

Воздаятель Мараад выглядел обеспокоенным.

— Хорошо. Мы выберем другое место для ночлега, — сказал он.

— Вы точно не понимаете, — сказал Хаохань. — Если вы не способны оказаться за десяток километров отсюда за следующие полчаса, они вас найдут. Вы просто не представляете, насколько они могут быть назойливы. Вам придется убить парочку гну-синей, просто чтобы убедить их, что вы настроены серьезно. А вот от домов земледельцев они уже научились держаться подальше: у нас есть грабли, и мы умеем использовать их не только по прямому назначению. Так что у меня дома вы будете в безопасности.

— И все же мы не можем принять ваше приглашение, — сказала Лиалия, бросив на Мараада тревожный взгляд.

— Не предлагай помощь Альянсу, фермер, если не хочешь разделить их судьбу, — внезапно подал голос орк.

Хаохань прищурился.

— А, понимаю, — улыбнулся он дренею и эльфийке, — Вы думаете, что пленник опасен, а я не могу за себя постоять.

Лиалия отвела пандарена в сторону, чтобы орк не мог их услышать, и сказала:

— Нельзя подвергать вас опасности, — сказала она. — Мы ничего о нем не знаем, равно как и о его возможных сообщниках. И нам пришлось выбрать окольный путь, чтобы не попасться на глаза войскам Орды в Красаранге и доставить пленника в Львиный лагерь как можно незаметнее. Если он действовал не один, на нас могут напасть в любой момент.

Хаохань оценивающе взглянул на орка.

— Так он сторонник Адского Крика? И его могут попытаться освободить в любой момент? Тогда решено: вы остаетесь у меня.

— Мы не можем себе этого позволить.

— Но вы же не можете заночевать прямо здесь! И я не шутил по поводу гну-синей, — сказал Хаохань. — Я хочу вам помочь. Такие, как он, причинили достаточно вреда нашим землям. Завтра утром я сам отвезу вас троих в Львиный лагерь на своей повозке.

В выражении лица Лиалии читалось сомнение: помощь Хаоханя могла бы сэкономить им несколько дней.

— Отказ я не приму, — сказал Хаохань.

***

Фермер Фун бросил сердитый взгляд на новых посетителей фермы Грязного Когтя.

— Новые гости, Хаохань? — спросил он. — Это что, оригинальный способ избежать нашей беседы?

— К ним пристали гну-сини, — ответил Хаохань. — Я просто решил приютить их на ночь.

— Не надо шутить со мной, — ответил Фун, ткнув Хаоханю пальцем в грудь. — Хочешь сказать, что ты совершенно случайно привел чужеземцев на ночлег в тот самый день, когда мы собрались поговорить именно о них? Хорошо, что хотя бы Юна сегодня нет. Ему-то повезло: он смог найти себе среди чужаков хорошего партнера. Хоть я и согласен с выбором Юна, это не значит, что чужеземцы должны вечно топтать нашу долину!

— Я понял тебя, Фун, — устало сказал Хаохань. — Эй, Мун-Мун, разве ты не собирался о чем-то поговорить с Фуном? Может, о мушанах? Или об удобрениях?

— Правда? — спросил Фун и его лицо посветлело.

Он повел Мун-Муна в дом, а тот только успел кинуть на Хаоханя раздосадованный взгляд.

— Хаохань, у тебя тут мушан больной, — прозвучал голос из-за спины Хаоханя, и тот обернулся. Рядом с загоном стоял старик Горная Лапа.

— Да, Мун-Мун уже рассказал мне, — ответил Хаохань, приближаясь к ограде. Они вместе посмотрели на Грома, который стоял в загоне и шумно пережевывал сено. — Даже не знаю, вроде выглядит здоровым.

Мушан рыгнул, и отвратительный запах наполнил воздух. Хаохань поморщил нос: просто удивительно, что близлежащие посевы не завяли. Произведенный мушаном звук эхом отразился от гор на севере. Хаохань был готов поклясться, что и запах отразился тоже.

— Да, старина и правда болен, — вздохнул он.

— Дай ему масла, — посоветовал Горная Лапа.

Хаохань почувствовал, что у него начинает болеть голова.

***

Лиалия помогла орку спуститься с повозки. Мараад сошел следом.

Ночная эльфийка заметила рядом с Хаоханем старого пандарена, который уже отвернулся от мушана и внимательно изучал троицу путников. Она кивнула старику, но ее жест остался без ответа. Широкополая соломенная шляпа скрывала глаза пандарена в тени, а мех на его подбородке отрос в длинную бороду. Другой пандарен, Фун, хотя бы не скрывал своей неприязни к чужакам. А вот прочитать намерения этого старика Лиалия никак не могла.

Поэтому она вновь переключила свое внимание на пленника и тех, кто может попытаться его освободить. Ее глаза внимательно изучили горизонт.

Дом Грязного Когтя стоял у вершины небольшого холма, вблизи горной гряды, отделяющей Долину Четырех Ветров от Вечноцветущего дола. Оттуда открывался впечатляющий вид на фермерские угодья, расположенные неподалеку. Даже в сумерках Лиалия могла различить уходящие вдаль бесконечные ряды гигантских овощей и других растений. Перед горной грядой равнина заканчивалась и переходила в крутой склон, спускавшийся к водной глади.

Вокруг не было заметно ни единой угрозы. Что ж, настало время для более прозаичных хлопот.

— Справишься с орком один, если я отойду ненадолго? — спросила она Мараада.

Тот хмыкнул в знак согласия.

Лиалия взяла в охапку пустые бурдюки и осторожно направилась к берегу пруда. Вскоре к ней присоединился старик Горная Лапа.

— Не входи в воду, — посоветовал он.

— Почему? — спросила Лиалия.

Поверхность большого пруда казалась безмятежной.

— Смотри, — сказал Горная Лапа и ловко запустил камешек вдоль водной глади.

От каждого удара по воде расходились круги. Как вдруг...

...Что-то крупное вынырнуло из глубины, взбудоражив мирный водоем. Огромные глаза уставились на два силуэта, стоявшие на берегу. Существо было в шесть или семь раз выше Лиалии, а может, и больше.

Затем тварь снова скрылась в глубине, и вода успокоилась.

— Что это было?

— Камышовый окунь, — ответил Горная Лапа. — Иногда они вырастают довольно крупными.

— Трудно назвать это существо просто крупным, — сказала Лиалия.

— Поэтому и приходится их отлавливать. По крайней мере, обычно мы так и делаем. Но в этот раз Мун-Мун явно поленился, — старик Горная Лапа хмыкнул. — Во всяком случае, на берегу тебе ничего не угрожает, пока камышовый окунь не решит, что ты ему не нравишься. Главное — не лезть в воду.

— Буду знать, — ответила Лиалия, заканчивая наполнять бурдюки.

Старик Горная Лапа явно не собирался уходить.

— Я узнал оковы, в которых вы держите орка. Заметил знак Белого Тигра, — сказал он.

— Вот как.

— Кандалы Шадо-Пан. Они используют их для сдерживания тех, кто проявляет... необычные способности... Владеет непознанной силой.

— Вы правы, — согласилась Лиалия. — Это подарок.

— Не в привычках Шадо-Пан делать подарки, — возразил старик.

— Пожалуй. Тогда можете назвать это платой, — сказала Лиалия. — В обмен на то, что мы будем максимально быстро и тихо избавлять вашу страну от всех, кто может оказаться в этих оковах.

— Это уже больше похоже на Шадо-Пан.

— Вам уже приходилось иметь с ними дело?

Старик Горная Лапа ничего не ответил, и Лиалия не стала давить на него.

— Давно вы в Пандарии? — спросил старик.

— Воздаятель Мараад приехал сравнительно недавно и, скорее всего, вскоре покинет эти края. А я была одной из первых представительниц своего народа на ваших берегах, — ответила Лиалия.

— Но что привело вас сюда?

Лиалия колебалась с ответом. Старик Горная Лапа задал вопрос настолько нейтрально, что она не могла понять, что им руководит: любопытство или подозрительность. Немного подумав, Лиалия решила, что врать не имеет смысла.

— В своем видении один из наших лидеров узрел благословенную страну. Хотя некоторые из нас искали другое, — на секунду Лиалия склонила голову, внезапно вспомнив своего отца, — но именно это видение заставило наши корабли отплыть в неведомые края. Оказалось, что мы искали Вечноцветущий дол.

— И что же вы делали, когда добрались туда?

«Мы месяцами сражались с могу только для того, чтобы увидеть, как орк-тиран сравнял это место с землей». Лиалия вовсе не хотела делиться этими переживаниями.

— Я пыталась защитить дол, — ее голос упал до шепота. — Клянусь Элуной, я пыталась.

Тишина повисла над прудом. Волны шли по поверхности воды мелкой рябью. Наконец Горная Лапа снова хмыкнул и оставил эльфийку на берегу, не сказав ни слова.

Лиалия вновь взглянула на пруд. Не было ни единого намека на опасность, скрывающуюся в этих глубинах.

***

Толстый зеленый палец стер золу с останков потухшего костра.

— Зола еще не остыла. Они были здесь прошлой ночью, — орк повернулся к восьмерым своим спутникам. — Мы нагоним их еще до рассвета. Разбейтесь на пары и приготовьтесь.

Один из орков поежился:

— Духи не на нашей стороне, Зертин.

— Здешние духи слишком избалованные и слабые, Кишон, — ответил Зертин. Каждое его слово сочилось злобой. — Это просто дети, которым не хватает дисциплины. Если ты не можешь справиться с ребенком, просто вскрой себе вены и избавь меня от необходимости самому потрошить тебя.

Возражений больше не было.

— Отлично. Двинули.

И они отправились в путь. Бесшумно, скрываясь под покровом ночи, они двигались к цели.

***

— Не лей столько соуса, Джина, — сказал фермер Фун, — ты утопишь в нем мясо.

— Это было бы ужасно, — сказала Джина Грязный Коготь без тени сарказма, настойчиво взглянув на своего отца, Хаоханя. Но тот, похоже, не заметил этого, явно уделяя нарезке овощей куда больше внимания, чем было необходимо. — Чего доброго, это мясо может стать нежным и сочным, а то и вовсе будет просто-таки таять во рту. Какая была бы трагедия!

Похоже, это все-таки был сарказм.

— Свежее мясо вовсе не нужно заливать таким количеством соуса, — нахмурился Фун. — Но это же наверняка курица старика Горной Лапы, так ведь? Тогда ясное дело. Если бы я держал курятник, мои птицы были бы куда лучше на вкус. Понятно, зачем тебе столько соуса. И все же, лей половину.

— Твоему языку было бы неплохо поучиться манерам, Фун, — проговорил старик Горная Лапа.

Джина наградила Фуна кривой усмешкой и одним движением вылила весь имеющийся соус в котелок. Фун поперхнулся.

— Куда запропастились наши гости? — спросила Джина.

— Расположились в погребе, — сказал Хаохань и вздрогнул, увидев реакцию дочери. — Они сами так решили, я тут ни при чем.

— Утрамбованы там вместе с урожаем моркови, — пробубнила Джина.

— Там достаточно места на троих, если они в хороших отношениях.

— Или если один из них в цепях и не может возразить, — добавил Фун.

— Это верно. К тому же, они попросили как следует запереть дверь на ночь.

Джина наполнила похлебкой три миски и сунула шумовку в руки Фуну.

— Глянь, вдруг ты сможешь спасти мою стряпню, — сказала она сухо. — Отнесу гостям покушать.

Прежде чем Фун успел хоть что-нибудь возразить, она отошла от котелка, удерживая в руках миски с похлебкой.

***

В переполненной норе стоял оглушительный галдеж.

— Кривозуб сказал, мы получим морковки! — кричал один из гну-синей. — Мы даем деньги, они дают морковки. Не воровство! Мы покупаем! Так сказал Кривозуб!

Кривозуб огрызнулся, его загривок ощетинился, и шерсть в белую полоску встала дыбом.

— Мы грызли монеты из повозок. Как ты сказал! Высокие не хотят монеты из повозок. Они хотят блестящие монеты. Не моя вина!

Прародительница гну-синей топнула лапой по земле и заревела. Гомон стих, и множество сверкающих красных глаз уставилось на нее. Прародительница пересекла набитую гну-синями нору, злобно взглянув на Кривозуба. Тот ощетинился и гулко втянул воздух сквозь зубы, но ничего не сказал.

— Кривозуб прав. Высокие хотят блестяшки. Не монеты из повозок. Завтра мы крадем у высоких блестяшки. Даем блестяшки, берем морковки!

— Почему красть блестяшки? — спросил какой-то детеныш.

Грызун покрупнее сильно укусил его за ухо. Мелкий гну-синь отпрыгнул подальше от обидчика, но не отступился:

— Почему не красть морковки, как обычно?

— Они бьют граблями и лопатами за морковки. Мы покупаем — они не бьют, — сказала прародительница.

— Чем они бьют, когда мы крадем блестяшки? — настаивал на своем детеныш.

Об этом никто даже не подумал. Теперь у гну-синей появилась новая причина для спора.

— Тихо! — выкрикнул Кривозуб, глядя вверх. Гну-сини замерли. — Слушать!

Земля слабо задрожала. Шаги. Прямо над ними. Там было что-то крупное, явно крупнее гну-синя.

— Еще высокие! Может, у них есть морковки!

Гну-сини гурьбой устремились к выходу.

— Берите монеты из повозок, — выкрикнула прародительница.

Через грядки с репой пробирались девять высоких. Кривозубу показалось странным, что они шли не по дороге. Но толпа гну-синей окружила всех девятерых в считанные секунды.

— Морковки! Морковки! — выкрикивали гну-сини.

Кривозуб выпрыгнул вперед, бросив горсть «монет» прямо в лицо шедшего впереди чужестранца и тут же замер, увидев, как выражение бешеной ярости исказило его черты. Кривозуб неуверенно бросил в высокого еще одну порцию древесины и одним прыжком скрылся в толпе грызунов. Что-то в глазах чужестранца заставило его почувствовать себя неуютно.

Прародительница выступила вперед.

— У нас есть монеты. Мы хотим морковки. Вы давай...

Порыв ветра повалил ее набок. Гну-сини разом замолкли. Иногда в долине бывали сильные ветры, да и земля тряслась время от времени. Но такие вещи никогда не происходили без предупреждения. Гну-сини научились понимать приметы. Они знали, что шторм следует пережидать под землей и что, если земля трясется, лучше покинуть норы. У духов иногда бывало озорное настроение, они могли пошалить, но никогда не бывали жестоки и не причиняли гну-синям вреда просто так. Не стали бы они этого делать и по просьбе высоких.

Прародительница вновь поднялась на ноги. Ее неуверенность продлилась не больше пары мгновений. Яростно вереща, она прыгнула вперед.

— Давайте морковки! Берите монеты!

Снова ветер без предупреждения сбил ее с ног и поднял в воздух. Прародительница взвизгнула. Могло показаться, будто сами духи вопили вместе с ней. Внезапно ветер послал ее навстречу земле, которая, в свою очередь, будто бы ожила, устремившись в сторону прародительницы...

Ветер и земля взвыли в унисон и, столкнувшись, раздавили ее.

Гну-сини попятились. Безжизненные останки прародительницы шлепнулись на землю с отвратительным звуком.

Высокие улыбались.

Кривозуб резко развернулся и с визгом бросился обратно в нору, уводя за собой перепуганных гну-синей: никто из грызунов не хотел испытывать на себе силу этих девятерых. За последние месяцы им итак довелось пережить слишком многое: и будоражащее влияние темной энергии ша, и нападения хозенов, и вторжение толп чужеземцев, которые вдоль и поперек истоптали Долину Четырех Ветров.

Грызуны сбились в тесную кучу и затихли, надеясь, что высокие оставят их в покое.

***

Джина спустилась по лестнице и вошла в подвал, захватив с собой миски с аппетитно пахнущей похлебкой. Дреней и ночная эльфийка тихо переговаривались, облокотившись на груду моркови, а орк сидел поодаль, прислонившись спиной к северной стене земляного погреба. Он улыбался.

— Чему он так радуется? — удивилась Джина.

— Я мог бы спросить у него, да только ответа не получу, — ответил воздаятель Мараад.

Дреней не расставался с доспехами и держал боевой молот наготове.

Джина подала похлебку Лиалии и Марааду. Третью миску она поставила перед орком. Но пленник не обратил на нее внимания и не заинтересовался едой.

— Вы часто путешествуете вместе? — спросила Джина.

— Это первый раз, — ответила Лиалия.

— По желанию или по необходимости?

— И то, и другое, — сказал Мараад. — Я вызвался помочь Шадо-Пан отыскать того, кто организовывал нападения на караваны, а часовые Лиалии как раз оказались неподалеку. Мы искали преступника, разбившись на группы по двое. Нам с Лиалией улыбнулась удача. И вот мы здесь.

— А что, дренеи ведут дела с Шадо-Пан?

Мараад ответил Джине легкой улыбкой.

— Не те «дела», о каких можно было бы подумать. Военная кампания в Пандарии окончена, и пророк Велен хочет построить хорошие взаимоотношения со всеми, кто населяет эти земли. Он и сам прибыл сюда, но большую часть времени проводит на севере, посещая удивительные места с потрясающей историей. Там многому можно научиться.

Он сделал из миски небольшой глоток.

— Мы неплохо работаем в паре, — вставила Лиалия, — особенно, если учесть, что мы не спали шесть дней.

— Шесть дней? — переспросила Джина. Ее глаза расширились.

— Мараад постоянно следит за орком, — объяснила Лиалия, прикидывая, потребуется ли объяснять, что паладины умеют препятствовать произнесению заклинаний.

Она понятия не имела, знают ли местные пандарены о подобных вещах, хотя они и общаются с чужестранцами уже много месяцев.

Джина кивнула — наверное, поняла.

— Ну а я слежу за всем остальным, — продолжила Лиалия. — Разумеется, мы не могли оставить дол без защиты… но мне бы так хотелось прихватить с собой еще нескольких часовых. Или хотя бы моего саблезуба, — эльфийка тяжело вздохнула.

Ее саблезуб, Пепел, был ранен в лапу пару недель назад, и Лиалия беспокоилась, что он не осилит такой дальний переход.

— Дол, — удивилась Джина. — Разве его все еще нужно охранять?

— Основные силы Шадо-Пан отправились на север, в Кунь-Лай. В храм Белого Тигра, если быть точнее, — ответил ей Мараад. — Быть может, вы слышали о...

Трам-трам-трам-трам...

Мараад замолчал. Джина наклонила голову набок.

— Что за шум?

ТРАМ-трам-трам-трам-ТРАМ-трам-трам-трам…

Орк поднял глаза. На его лице играла хищная ухмылка. Звук исходил от земляного пола и стен, отражался от потолка. Вниз посыпались небольшие комья грязи.

— Мараад? — Лиалия медленно подняла чакрум. — Похоже, этот звук исходит от земли. Что это, духи стихий?

— Я не шаман, но полагаю, что это так, — тихо сказал Мараад.

Его молот озарился Светом.

Лиалия плотнее натянула перчатки.

— Похоже, теперь мы знаем, кем является наш друг, верно? — проговорила она, нахмурив зеленые брови.

— Да.

***

Странный ритмичный подземный рокот прервал разговор Хаоханя, старика Горной Лапы и Фуна.

ТРАМ-трам-трам-трам...

— Это ведь не к добру, да? — спросил Фун.

Дверь, ведущая в погреб, распахнулась, и оттуда выскочила Джина. За ней следовали двое из Альянса, толкая перед собой орка.

— Нет, — ответила эльфийка. — Не к добру.

***

— Глянь на эти укеры, — Мун-Мун тихо присвистнул.

Находясь на ветке дерева за домом Грязного Когтя, он мог разглядеть девятерых орков, которые выстроились в широкий полукруг. Никто не смог бы покинуть это место, миновав их, ведь с севера путь преграждают горы. Руки двоих орков двигались в ритме, совпадающем с раскатами, доносившимися из-под земли.

ТРАМ-трам-трам-трам...

Это явно было запугивание. Чистое позерство. Мун-Мун знал в этом толк: когда ему было шесть (в те времена его звали просто Мун), более крупный хозен столкнул его с ветки, а другой бил себя в грудь и угрожающе улюлюкал, чтобы Мун не вставал, сдался и оставил охоту за пернатыми «настоящим грукерам».

ТРАМ-трам-трам-трам...

Однако Мун скинул крупного хозена с дерева, тем самым заслужив свое имя — Мун-Мун.

— Они связаться с настоящим грукером? — прошептал он. — Устраивает Мун-Муна.

Он посчитал еще раз: девять орков.

***

— Наш пленник — темный шаман, как и те орки, что стоят снаружи, — сказал воздаятель Мараад. — Это плохие новости.

Пленник распрямился.

— Они — народ истинной Орды, — сказал он. — И исполняют мои приказы. Я — Машок из Кор’крона. Я командую темными шаманами на этом континенте, — он ухмыльнулся в лицо Лиалии. — Ты права, шавка Альянса. Не вижу ничего плохого в том, чтобы рассказать тебе об этом, раз уж эта ночь станет для тебя последней.

— Кор’крон? — похоже, Фун не был впечатлен. — Приспешники Адского Крика? Вроде они не очень-то хорошо показали себя в Оргриммаре.

— Да, — согласилась Джина, — мне тоже об этом рассказывали.

— Там были и протодраконы, и сила ша, но это не помогло им победить, — добавил Хаохань.

Мерзкое выражение сошло с лица Машока. Его оковы звякнули.

— Следите за своими языками, если не хотите с ними расстаться. Кое-кто из вас еще может дожить до рассвета.

ТРАМ-трам-трам-трам-ТРАМ-трам-трам-трам...

Машок поднял скованные руки и щелкнул пальцами. Ритмичный рокот мгновенно прекратился. Лиалия испуганно посмотрела на Мараада. Не отводя взгляда от орка, дреней слегка качнул молотом, указывая на кандалы Шадо-Пан. Паладин знал, что она его поняла. Оковы подавили большую часть силы шамана, но, похоже, кое-что осталось при нем.

Тишина наполнила дом Грязного Когтя.

Но лишь на мгновение.

— Так твои темные шаманы умеют играть музыку? — фыркнул фермер Фун. — Это что, должно было нас напугать? Кстати, слышал я мелодии и получше.

— Сейчас ты слышал, как духи твоей земли маршировали по нашему приказу. Теперь они подчиняются нам. Нас тренировали в Дуротаре, ты, пандаренский глупец. Это суровый край, и духи там совсем не такие невинные, избалованные и обленившиеся, как ваши. Так что у ваших духов не было ни малейшего шанса против нас. Они вынуждены были повиноваться.

— Значит, темный шаман, — внезапно подал голос старик Горная Лапа, до сих пор не проронивший ни звука. — Властитель стихий. Член истинной Орды, — он подошел поближе к Машоку. — Пойман всего двумя воинами Альянса. Да-а, твоя мощь просто не знает границ. И почему же ты нападал на гарнизоны Орды? Потому, что они не были частью «истинной Орды»?

Машок высоко вскинул подбородок и расхохотался.

— Они предали своего вождя. То, что я с ними сделал, было намного милосерднее, чем участь, которую они на самом деле заслуживали.

Но старик еще не закончил.

— Объясни-ка, что группа темных шаманов делает в Пандарии? Очевидно, вас не было в Оргриммаре во время сражения. Неужто ваш вождь, разорив наши земли, просто бросил вас здесь?

Огонь полыхнул в глазах орка.

— Так я и думал, — кивнул Горная Лапа. — Вы были настолько бесполезны, что Адский Крик даже не вспомнил о вас, отбывая в Оргриммар.

— В последний раз предлагаю вам сделку, фермеры — прорычал Машок. — Снаружи стоят пятнадцать кор’кронских бойцов. Вы...

— Девять. Их там девять, — с этими словами Мун-Мун впрыгнул в дом и приземлился на стол. Почесав подмышку, он повернулся к орку и ухмыльнулся. — Мун-Мун считал дважды.

Машок выругался. Мараад и Лиалия обменялись мрачными взглядами. Девять темных шаманов? Серьезный численный перевес, даже если старик Горная Лапа угадал, что это вовсе не элитные войска Адского Крика. И все же это лучше, чем пятнадцать. «Интересно, что Машок счел необходимым солгать», — отметил про себя Мараад.

— Если в ваших пандаренских головах сохранилась хоть крупица интеллекта, слушайте меня очень внимательно, — от тона Машока повеяло угрозой. — Освободите меня прямо сейчас. Немедленно. И тогда я вас не убью. Их — убью, — он указал на воздаятеля Мараада и Лиалию. — Но вы будете жить. Малейшее сопротивление, и я сравняю этот дом с землей прямо вместе с вами.

Лицо старика Горной Лапы не выражало ничего, кроме беззвучной ледяной ярости. Он встал носом к носу с орком и сказал:

— Эта земля не в вашей власти. Здесь я вырастил и похоронил свою семью. Эта земля будет принадлежать нам вечно. Вы что думаете, что мы сдадимся кому-то вроде вас?

Машок улыбнулся старому пандарену.

— Для тебя сделка отменяется, — сказал он. — Остальным советую поторопиться со своим решением.

— Брось, — сказал Хаохань. — Мы умнее, чем ты думаешь. Глупо было бы думать, что ты собираешься оставить нас в живых, — остальные земледельцы кивнули в знак согласия.

Мараад испустил тяжелый вздох. Если бы земледельцы решили сдаться...

— Мы будем сдерживать их так долго, как только сможем, — сказала ночная эльфийка, вновь обменявшись мрачными взглядами с Мараадом.

Девятеро против двоих. В лучшем случае их жизни выиграют остальным пару дополнительных минут на бегство.

— Бегите к Полугорью и зовите на помощь. Альянс вам поможет... Орда, вероятно, тоже, — добавила она с неохотой.

— Даже не думайте, — сказала Джина. — Мы не сбежим.

— Это не ваш бой, — сказал Мараад.

— Но это мой дом, — возразил Хаохань.

— Я уже все сказал, — проговорил старик Горная Лапа, сверкая свирепым взглядом. — Я им не сдамся. Эту землю не так просто приручить, да и мы не лыком шиты. Если вы думаете, что мы не будем сражаться — вы плохо нас знаете.

Фермер Фун презрительно потянул носом воздух.

— И вовсе не обязательно было разводить такие пышные речи, Горная Лапа, — сказал он. — Но да, я тоже остаюсь.

— Глупцы, — тихо проговорил пленный орк. — Слабаки и идиоты. Вы все заслуживаете того, что вас ждет.

Никто не обратил внимания на его речь. Мараад улыбнулся.

— Раз так, тогда я предлагаю следующий план. Запрем пленного в вашем погребе. Я выйду наружу первым, отвлеку их внимание и...

Тихий стальной щелчок прервал его на полуслове. Затем послышался глухой удар.

Кандалы, сковывавшие руки Машока, упали на пол.

Тонкая лоза быстро скрылась в щель между досками — это она вскрыла замок и освободила орка.

Внезапно толстые шипастые корни проломили пол в трех местах. Не теряя ни секунды, воздаятель Мараад обрушил силу Света на орка, и тот припал на одно колено. Корни безвольно обмякли.

Но секунду спустя орк снова заулыбался. Он встал во весь рост, и колючие ростки снова зашевелились.

Сила Света, источаемая паладином, не давала орку полноценно использовать свою магию, но Мараад чувствовал, как темный шаман сопротивляется его воле, понемногу набирая силу. Темные шаманы, находящиеся снаружи, заставляли духов делиться своей энергией с Машоком.

Джина подняла упавшие кандалы.

— Я надену их обратно, — сказала она.

— Не подходи, — предостерег ее Мараад.

— Я его не боюсь. Я могу...

— Не приближайся к нему, — произнес дреней и с облегчением увидел, что Джина отступила.

Орк был уже достаточно силен, чтобы взять Джину в заложники или просто убить ее на месте. Мараад изо всех сил пытался удержать темного шамана в узде, несмотря на невероятный поток энергии, сочившийся снаружи. Эти оковы все равно не помогут, если Марааду не удастся полностью подавить силу орка.

Воздаятель Мараад верил в безграничную силу Света. Но паладин являлся лишь проводником этой силы, и его возможности были ограничены. Мараад прекрасно это знал. Эти девять темных шаманов... нет, десять темных шаманов — теперь Машока можно было добавить к их числу — рано или поздно сокрушат его. Нужно, чтобы кто-то остановил помощников Машока, но и его самого нельзя было оставлять без присмотра.

Лиалия подняла чакрум. Мараад буквально чувствовал на себе ее встревоженный взгляд.

— Ты в порядке? — спросила Лиалия.

— Нам с Машоком надо кое-что обсудить, — сказал паладин. — Наш разговор будет проходить в погребе. Мы бы не хотели отвлекать вас от дела.

Лиалия замерла. В ее глазах застыл безмолвный вопрос: «Ты уверен?». Мараад кивнул. Лиалия крепко стиснула зубы.

Их безмолвный диалог не утаился от глаз орка, и тот рассмеялся. Но Мараад перенаправил часть силы Света на пол, и освященная поверхность заискрилась энергией. Лишь небольшой участок пола, на котором стоял орк, остался нетронутым. Затем паладин начал медленно перемещать этот участок в сторону двери, ведущей в погреб. Машок делал шаг за шагом, всем своим видом показывая, что это его забавляет. Воздаятель был уверен, что шаман мог бы при желании пробить себе путь из освященного круга, но это потребовало бы слишком больших усилий. Кроме того, это было бы больно. Очень больно.

Улыбка сошла с лица орка, когда он понял, куда паладин пытается его привести.

— Ладно, дреней. Давай быстрее покончим с этим, — проворчал Машок и без сопротивления спустился по лестнице в погреб.

— Когда я войду за ним, подоприте дверь снаружи, — распорядился Мараад. — Да пребудет с тобой Свет, — сказал он, в последний раз взглянув на Лиалию. — Сражайся достойно, часовой.

— Когда закончишь, присоединяйся к нам, воздаятель, — кивнула она.

Дверь закрылась за спиной паладина, и помещение погрузилось во тьму. Лишь Свет, волнами расходившийся от боевого молота, позволял Марааду различать очертания предметов. Орк вновь спокойно сидел у северной стены земляного погреба.

— Ну что, паладин, начнем? — задал вопрос Машок.

— Да, — ответил Мараад, обращаясь к силе Света.

***

Хаохань закрыл погреб и просунул под ручками двустворчатой двери огромный кухонный нож. Это должно было удерживать дверь закрытой… по крайней мере, какое-то время.

Пандарен уставился на корни, лежащие на полу.

— Цикута, — проворчал Фун. — С каких это пор ты выращиваешь цикуту, Хаохань?

— А ты видел, сколько она стоит на рынке в Полугорье? Да чужестранцы скупают ее подчистую, — Хаохань покачал головой. — В свое время я решил, что было бы неплохо начать выращивать цикуту. А может, в этом и сейчас есть смысл: надо же будет на что-то пол чинить...

Мун-Мун выглянул на улицу через дверь.

— Орки не ходят. Ждут, — сказал хозен.

— У нас есть шансы? — спросила Джина. Ее голос и взгляд были совершенно спокойны. — Я не спрашиваю о чудесном спасении. Есть ли у нас реальная возможность победить этих... темных шаманов?

Лиалия очень хотела ответить «да», но не могла.

— Если мы проиграем, то вовсе не потому, что не пытались одержать победу, — сказала она наконец. — Однако непобедимых врагов не существует.

— Почему они не напали раньше? — спросил старик Горная Лапа.

Все повернулись к нему.

— Что вы имеете в виду? — спросила Лиалия.

— Если бы они атаковали вас двоих на дороге, их было бы девятеро против двоих. А сейчас их девятеро против семерых. Ну, шестерых, — поправился старик Горная Лапа, кинув взгляд на двери погреба и почесав щеку лапой. — Почему они не напали раньше, когда вас было всего двое?

— Мы шли быстро, — сказала Лиалия и подумала, что все-таки они двигались не настолько быстро.

— Может быть, — сказал Горная Лапа, однако было видно, что слова Лиалии его не убедили. — Но, возможно, были и другие причины. Этот... Машок... явно самый сильный из них. Что если они не так сильны без него? Может...

— К чему ты клонишь? — прервал его Фун.

— Можно придумать множество причин, которые могли бы заставить их повременить с атакой. Но на их стороне огромное численное превосходство — что может быть важнее этого? Это должна быть очень веская причина, — голос старика упал до шепота. — Возможно, и у нас есть преимущество: они не знают эту землю так хорошо, как мы.

— Разумеется, это поможет, — осторожно сказала Лиалия. — Знание местности всегда жизненно важно.

— Ты не поняла, — ответил Горная Лапа. — Мы знаем эту землю. Мы земледельцы, а не шаманы. Мы не умеем разговаривать с духами стихий. Но мы работаем с ними каждый день, — старик взмахнул лапами. — Мы заботимся о них, сражаемся, чтобы их защитить, и на протяжении поколений поддерживаем их благополучие.

— Методы темных шаманов жестоки. Я не знаю всех их приемов, но сомневаюсь, что духи могут сопротивляться заклинателям, — ответила Лиалия.

Она не хотела давать пандаренам ложную надежду.

— Машок сказал, что наши духи мягкотелы. Если он и его прихвостни действительно так думают, то они сильно заблуждаются, — сказал Горная Лапа.

На Хаоханя снизошло озарение.

— Невинные. Он назвал их невинными.

Лиалия увидела, как посветлели лица пандаренов.

— Он ошибается? — спросила она.

— И даже не представляет, насколько, — злорадно ухмыльнулась Джина.

— Тот странный звук — ритмичный рокот, который раздавался из-под земли, — вспомнил Фун, — думаю, это было занятным развлечением для духов. Но вряд ли они обрадуются, когда им прикажут убить тех, кто поливает и возделывает почву.

— Ты видела пруд, эльфийка, — напомнил Горная Лапа. — Среди наших огромных овощей водятся и огромные хищники. Эта долина не такая тихая, как может показаться.

— Вот как, — Лиалия выглянула за дверь.

Пейзаж оставался прежним: шаманы все так же оставались на своих местах. Они выжидали.

— У нас есть шансы? — снова спросила Джина.

— А у вас есть оружие? — ответила вопросом Лиалия.

— Снаружи у нас есть тяпки и грабли, — сказал Хаохань.

— Не смотри на нас так, — сказал Фун. — Мы можем постоять за себя.

Лиалия снова взяла себя в руки. Может, они не воины, и у них нет боевых навыков, но зато у них есть право воевать за свои земли.

— Вы правы, — сказала она и повернулась к Джине. — А что касается наших шансов… я много месяцев провела в Вечноцветущем доле и делала все, что в моих силах, чтобы защитить его. Но этого было недостаточно. Я не позволю им сделать с вашими домами то же, что Адский Крик сделал с долом, даже если для этого мне придется умереть, — она повернулась к выходу. — Я пойду впереди, чтобы они посчитали меня самой большой угрозой.

«А если окажется, что они сильнее, чем мы надеемся, моя смерть даст вам время на побег», — мрачно добавила она про себя.

— Ну что ж, вперед, — сказала Лиалия.

***

— Собираешься им воспользоваться? — спросил орк. В тесном погребе его голос казался необычайно громким.

Мараад взглянул на свой молот, который сиял Светом.

— Не сейчас.

Орк и воздаятель сидели в узком погребе, скрестив ноги, и смотрели друг на друга. Все здесь было заставлено морковью от пола и до самого потолка. На первый взгляд могло показаться, что они медитируют, готовятся к предстоящей битве.

Но на самом деле битва уже началась, и можно было заметить всполохи энергии. Мараада окружали сияющие желтые сполохи, а Машока объяло темное свечение коричнево-красных тонов.

Мараад сдерживал орка с помощью сил Света и готовился к нападению. Атака была молниеносной — Машок попытался взять под свой контроль землю, но воздаятель отразил его выпад.

— Вмажь разок, и все закончится. Иначе я сдержу свое слово и заставлю тебя смотреть, как они умирают, — дразнил воздаятеля Машок.

Мараад не поддался на провокацию. Он даже не моргнул. На то, чтобы нейтрализовать орка одним ударом молота, потребовалась бы полная концентрация. Воздаятель не собирался позволять орку, пусть и на короткий момент, взять духов под свой контроль. Ведь именно этим Машок и был опасен — не силой, но быстротой. Мараад мог рассчитывать только на один удар.

Он не торопился. Ждал момента, когда второй удар ему не понадобится.

Орк начал искать слабые места, пытался пробить защиту, наносил удары то тут, то там все быстрее и быстрее. Но Мараад держал темп и отражал эти выпады.

Вскоре с них ручьями полил пот, а цветные всполохи энергии стали еще ярче.

***

— Вы мне подчинитесь, — проревел темный шаман Кишон. Духи огня бессвязно, наперебой отвечали ему, сопротивляясь.

—... не понимаем не хотим не знаем не будем не согласны не можем не станем...

Орк усилил свою волю с помощью тотема и надавил сильнее. Духи взвыли от боли. Кишон улыбнулся. Ему не потребовалось особых усилий. После того как Зертин заставил духов убить прародительницу гну-синей, они ненадолго взбунтовались, но стоило кор'кронскому шаману приструнить их, духи сразу же угомонились.

— Вы отдадите мне свою силу, — сказал Кишон. — Вы дадите мне помощника. Пришлете мне самого сильного, самого могучего из вас. Отправьте его ко мне.

Снова раздались крики боли и страха. Духи сопротивлялись, боролись, но все же сдались. Кишон почувствовал жар еще до его появления.

— Да! Отлично.

Кишон выпрямился и широко развел руки. Он ждал прибытия самого могущественного в этих краях элементаля огня.

Пшшш.

Кишон взглянул вниз. Элементалю приходилось задрать голову, чтобы заглянуть в глаза орку. Ростом он был едва доставал до колен орка, а его лицо скрывала маска с узорами, веселая, почти детская.

Кишон в ярости накинулся на духов.

— Вы надо мной издеваетесь! — взревел он. — Вам хватает наглости прислать мне это?

Элементаль весь сжался, в его больших глазах был ясно виден страх.

— Это ребенок! Я требую силы. Я требую...

— Вон она! — сказал другой орк, показывая в сторону дома пандаренов.

Среди темных шаманов послышались тревожные крики.

Из дверей дома в одиночку выбежала ночная эльфийка из Альянса. В лунном свете за ней было практически невозможно уследить. Она достала свой лунный чакрум, все четыре лезвия были обнажены. Эльфийка собиралась сражаться до смерти.

«Отлично», — подумал Кишон.

Девять темных шаманов объединили свои силы. Земля взревела, ветер взвыл. Кишон взглянул на духа огня.

— Изгони все тени! Не оставь для нее укрытий, — приказал орк элементалю и добавил с презрением: — Если ты хотя бы на это способен.

Маленький дух поднял руку.

Огонь осветил небо. Огромный шар переливающегося голубого пламени, около пятидесяти шагов в ширину, завис в паре сотен шагов над землей. Даже на такой высоте свет от пламени был ослепителен. Кишон заслонил глаза рукой. Вот это сила... Он недооценил малыша. Может, он и капризный ребенок, но и от него есть польза.

— Замечательно! — прокричал он и разразился смехом. — А теперь...

В ночи раздался крик боли, и воздух замер. Ветер и его духи затихли.

В чем дело? Кишон прищурился от яркого света и вгляделся вдаль. Вдруг раздался второй вопль боли, и орк заметил убегающую ночную эльфийку. С лезвий ее чакрума капала темная кровь.

Ветер и его духи по-прежнему хранили молчание. Их удерживали двое шаманов. Она убила их обоих ?!

Кишон был в ярости. Свет, созданный элементалем, помог ночной эльфийке, а не оркам.

— Хватит!

Огненный шар исчез. Без него на землю опустилась абсолютная тьма.

Кишон услышал крики недоумевающих орков. Они не могли видеть в темноте.

— Слушай меня. Нам нужен свет, зажги...

В тот же миг снова появился огненный шар, который пылал еще ярче, чем раньше. Кишон непроизвольно зажмурился, но свет все равно проникал через его веки.

Темного шамана захлестнула злоба. Он повернулся в ту сторону, где в последний раз видел ночную эльфийку, и обрушил всю свою ярость в этом направлении. Все окружающее пространство наполнилось раскатами грома.

Кишон и не заметил, как передней двери дома выбежал кто-то еще.

***

Пригнувшись, старик Горная Лапа шел на юг. На него никто не нападал. Он нашел грабли Хаоханя, зубцы которых были выкованы из призрачного железа. Дорогие. Долговечные. Острые.

Они подходили как нельзя лучше.

Яростные крики внушали оптимизм — должно быть, ночная эльфийка убила как минимум одного орка. Судя по тому, что свет то появлялся, то исчезал, духи не до конца подчинялись своим новым хозяевам. Во время вспышек света старик мог разглядеть, где находятся орки — они разбились по парам и искали Лиалию.

И они ее нашли. Ночь погрузилась в хаос, земля дрожала. Горная Лапа направился прямиком к ближайшей паре шаманов.

Они стояли к нему спинами. Старик Горная Лапа принял стойку, как когда-то давно его учил мастер Побитая Лапа, и ударил одного из орков граблями, целясь прямо в шею. Послышался хруст хрящей, и шаман рухнул на землю. Воздух выходил из его пробитой трахеи с громким свистом.

Второй орк закричал от удивления. Должно быть, эта пара шаманов держала под контролем духов воды. Горная Лапа видел над собой и орками сферу из темной и вязкой жидкости. Но, очевидно, сил одного шамана оказалось недостаточно, чтобы управлять духами. Они больше не желали выполнять приказы орков. Шар лопнул, словно мыльный пузырь, и его содержимое полилось на землю дождем. Горная Лапа почувствовал первые капли на своей шкуре и тут же откатился в сторону. Судорожные вздохи умирающего орка превратились в ужасающий крик, когда его лицо начала заливать ядовитая вода.

Второго орка облило с ног до головы. В отчаянии он кричал и, запинаясь, бежал на север к большому пруду. Его кожа покрылась волдырями и начала отслаиваться.

Первый шаман все еще хрипел рядом со стариком Горной Лапой. Еще один удар граблями, и орк наконец-то утих. Но зубцы застряли в теле, и пандарену пришлось силой вытаскивать грабли из неподвижного тела. На это ушло больше времени, чем он рассчитывал.

Второй орк успел убежать достаточно далеко и уже спускался к пруду по склону. Горная Лапа хотел было догнать и добить противника, но времени на это не оставалось. Вместо этого старик направился дальше в поле, чтобы найти новую жертву.

***

Лиалию пробрала дрожь, когда молнии начали бить в землю в нескольких шагах позади нее. Судя по всему, гроза направлялась в противоположную сторону, и эльфийка подумала: «Хорошо, что кто-то видит еще хуже, чем я».

В небе снова появился пылающий огненный шар. Вдалеке яростно закричал один из орков.

Ночная эльфийка бежала, не останавливаясь, и повернула на восток по тропинке к полю, в котором выращивали цикуту. Шипы царапали ей ноги, один из них впился глубоко в голень. Лиалия сморщилась от боли, но продолжала бежать. Вспышка молнии осветила поле, и эльфийка заметила очертания двух орков и их тотема. Темные шаманы смотрели в другую сторону и не видели ее.

«Не повезло им», — подумала она.

Лиалия улыбнулась и дала волю лезвиям своего лунного чакрума.

***

— Ночная эльфийка очень быстрая, — сказал Хаохань.

— Бери с нее пример, отец, — ответила Джина.

Лиалия отвлекала чужаков и уводила их на восток. Джина и Хаохань побежали на запад, но сделали крюк, чтобы обойти орка. На удивление, он был один. Остальные темные шаманы держались парами.

— Вместе? — спросила Джина.

— Вместе, — согласился с ней Хаохань.

Хаохань приготовился к бою. Джина сделала еще два шага и воспользовалась своей мотыгой, как шестом. Она взмыла в воздух, а ее нога была нацелена прямиком в горло орка.

— Зертин! Осторожно! — прокричал еще один орк с другой стороны поля.

Орк обернулся. Он вскрикнул и метнулся в сторону, увернувшись от ударов Джины и Хаоханя.

«А он хорош», — подумал Хаохань.

Орк посмотрел на них и поднял руки.

— Отец! — крикнула Джина.

Она бросилась к Хаоханю и сбила его с ног. На том месте, где они только что стояли, щелкнула чья-то пасть. Отец и дочь поднялись на ноги и увидели горящие глаза черной тени. Вспышка молнии позволила разглядеть существо. Это был волк. Дух волка. Он завыл, и в его вое были слышны ярость и мука.

Орк злобно смеялся.

— В ваших краях много волков. Но теперь их стало немного меньше, — сказал он и побежал искать ночную эльфийку.

Дух хищника бросился на пандаренов. Джина взмахнула мотыгой и смогла попасть в бок призрачного волка, откинув его в сторону. Зверь зарычал, но решил напасть на Хаоханя. Пандарен едва смог увернуться.

— Джина, дай мотыгу!

Джина бросила инструмент отцу. Хаохань поймал мотыгу и взмахнул ею — его движения были отточены многолетним опытом истребления гну-синей. Древко мотыги со свистом рассекло воздух, и волк инстинктивно отступил, испугавшись звука.

Хаохань замешкался, а потом снова взмахнул мотыгой, и волк снова отпрянул от звука.

— Хороший волк, — неуверенно сказал Хаохань. — Умничка.

Пандарен продолжал размахивать мотыгой, а волк пристально следил за кончиком древка.

— Папа, — взволнованно прошептала Джина. — Что ты делаешь?

— Немного меньше, — сказал Хаохань. — Орк сказал, что теперь волков стало немного меньше.

Пандарен внезапно опустил мотыгу и дотронулся кончиком древка до земли. Волк по-прежнему не отрывал взгляда от инструмента и не бросался на пандарена.

— Я думаю, этот волк жил в нашей долине.

Дух животного сел на землю и начал громко скулить.

— Где именно? У ферм на востоке? — спросила Джина.

— Иногда там бродят волчьи стаи, так ведь?

— Да, ты прав, — ответила Джина. — Он знает, как выглядят крестьяне.

Хаохань заскрипел зубами.

— Эти орки убили его. Поработили его дух.

— Ясно. Хороший волк, — так же неуверенно, как и отец, сказала Джина. — Умница. Папа, как думаешь, другие духи волков тоже знают, как выглядят крестьяне, и не станут нас трогать?

— Какие другие духи? — Хаохань взглянул на дочь и замер. — Ах, эти.

На пандаренов смотрели еще семь пар ярко горящих глаз. Это определенно был прощальный подарок от орка по имени Зертин.

— Очень на это надеюсь, Джина.

— Чудесно, — ответила она тихо.

***

Погреб пронзало ураганным ветром, по стенам шли трещины. Земля сотрясалась.

Воздаятель Мараад и орк сидели неподвижно, но их поединок продолжался. Орку удавалось лишь слегка прикоснуться к силам стихий перед тем, как Мараад пресекал его попытки, но с каждым таким касанием власть Машока над духами немного возрастала. Темный шаман уже не улыбался. Ему стало очевидно, что Мараад — достойный противник.

Мараад пустил крохотную толику Света в воздух. В ней он отправил простое послание, ощущение.

«Я вам не враг. Я сражаюсь не с вами».

Это послание предназначалась не Машоку, а его жертвам — духам. Мараад был паладином, а не шаманом, но надеялся, что духи его поймут.

— Сколько ты еще протянешь? — спросил Машок. — Ты не спал уже неделю, а я благодаря тебе хорошо выспался. Рано или поздно ты допустишь ошибку.

Каждую секунду Машок пытался раздавить Мараада землей, испепелить его огнем, наполнить легкие воздаятеля водой. Мараад отражал все атаки, но орк был прав. Воздаятель чувствовал, как накапливается усталость. Рано или поздно он сдаст позиции.

Тем не менее, дреней был бодр духом. Орки все еще не пришли на помощь Машоку, а значит, все они были слишком заняты снаружи.

«Молодец, Лиалия», — подумал он и отразил очередной выпад.

***

— Сидите здесь, — прошептал Кривозуб. — Никому не высовываться.

Гну-сини бессвязно бормотали от страха и вздрагивали от каждого подземного толчка. Лишь немногие из них держали ярко красные глаза открытыми. Одна из нор уже обрушилась из-за бушующей на поверхности битвы, и эта тоже могла не выдержать натиска.

— Кривозуб, мы должны помочь, — сказал маленький гну-синь, который сомневался в плане прародительницы.

— Земле больно. Зеленые великаны ее обижают.

— Сидеть здесь, — повторил Кривозуб.

— Что если земле станет слишком больно? — не унимался малыш. — Если великаны умрут, они не смогут выращивать морковь, или если земле будет слишком плохо.

Несколько гну-синей открыли глаза и посмотрели на Кривозуба.

— Сидеть здесь, — еще раз повторил Кривозуб, но уже с меньшей уверенностью в голосе.

***

— Так ведь и прибьют кого-нибудь, — возмутился фермер Фун.

Он подкрался к углу дома Хаоханя и увидел, как дымка кружится над полем, влекомая ветром. Как только он покинул укрытие, над ним образовался темный вихрь. Фун не думал, что его сочли угрозой, но прошло не меньше минуты, прежде чем вихрь устремился к ночной эльфийке.

Из-под земли доносились странные и неприятные звуки. Погреб.

«Должно быть, дреней и орк заняты», — подумал фермер.

Запахи тоже были не из приятных. Фун сморщил нос и обернулся. Мушан топотал по земле огромными копытами, поскуливая. Разразившийся бой напугал его, и, очевидно, страх разрешил проблемы животного с запором — кучка навоза росла прямо на глазах. Фун был рад, что наконец-то сможет опробовать свой новый рецепт удобрения после того, как уляжется весь этот сыр-бор.

— Фун будет всю ночь зыркать на каки?

Вниз головой под крышей висел Мун-Мун и осуждающе смотрел на фермера.

— Сам-то тоже не торопишься сражаться с орками, — огрызнулся на него Фун.

— Дукеры заделали торнадо. Мун-Мун сидеть в доме и ждать, когда торнадо пройдет, — Хозен спрыгнул с крыши под ноги Фуна. — Как хочешь мочить тупицу-шамана?

— Я думаю, — ответил Фун, пренебрежительно осматривая Грома.

Пандарен подумал, что сможет отправиться в бой верхом на мушане, но тут же отказался от этой затеи. Мушаны Хаоханя с легкостью тягали повозки, но от них будет мало толку, если на них взгромоздится упитанный пандарен.

Хотя...

Фун задумался, почесал подбородок и прикинул в уме вес Мун-Муна. Затем, он снова посмотрел на Грома и улыбнулся.

— Слушай-ка, Мун-Мун... — сказал фермер.

Мун-Мун понял, что задумал пандарен, и быстро затряс головой.

— Нет. Мун-Мун говорит нет!

— У меня есть идея, — сказал Фун с воодушевлением.

— Нет!

***

«Трое готовы».

«Трое готовы».

Лиалия закружилась и сделала выпад.

«Четверо».

Ночная эльфийка снова побежала. Она пыталась не отдаляться от поля боя, но и не попадать в самую гущу событий.

Кор'кронские шаманы перегруппировались, и на Лиалию обрушились новые атаки. В поле бушевал торнадо, а легкие ночной эльфийки будто пылали в огне — Лиалия вдохнула невидимые ядовитые пары, облако которых создала последняя пара шаманов. Теперь от каждого вдоха было так больно, словно ее горло раздирали наждачной бумагой. Острые камни пролетали у Лиалии над головой. Один из камней поцарапал ночной эльфийке шею, и это была далеко не первая из полученных ею ран.

Она увидела перед собой еще двух темных шаманов. Один из них поднял руку, и на этот раз у Лиалии не было возможности увернуться. На нее обрушился поток раскаленного пепла. Удар сбил ее с ног, но атака не прекратилась. Крохотные раскаленные угольки падали на темную эльфийку с такой силой, что она не могла встать. Лиалия прикрыла голову руками и крепко сжала зубы — она не собиралась кричать и терпела боль от ужасных ожогов и ударов.

«Я убила четверых, — напомнила она себе. — Неплохо».

«Отец, скоро мы с тобой увидимся».

Она взглянула на орка, который собирался ее добить.

***

Кишон смотрел в глаза ночной эльфийки. Он презрительно ухмыльнулся и повел свободной рукой. В ту же секунду Лиалию объяло пламя.

«Вот так», — Кишон остановил поток пылающего пепла.

Он вгляделся в темноту и увидел у дома пандаренов Зертина, который явно выжидал подходящий момент, чтобы ворваться в погреб и прикончить второго глупца из Альянса. Замечательно. Кишон положил мешочек с тотемами на землю, приготовившись завершить бой. Второй орк, молчун по имени Трокк, последовал его примеру. Добить фермеров будет несложно. Возможно, некоторым удастся сбежать, но их будет легко выследить. Если ветер...

Громкий шипящий звук прервал его мысли.

Кишон обернулся. С того места, где упала эльфийка, поднимался пар, а пламя исчезло. Элементаль огня захихикал.

Из-за огромной репы выглянуло что-то, мерцающее синим светом — еще один элементаль. Водный. Это он потушил огонь. Элементаль воды застенчиво подбросил в воздух маленький водяной шар, в который элементаль огня тут же выпустил раскаленное добела огненное копье. Шар и копье исчезли в облаке пара и искр.

Элементали снова захихикали.

Они что... Играют?

Кишон яростно закричал и поднял ногу, чтобы раздавить элементаля огня.

— Кишон, нет! — крикнул Трокк.

Дух огня увернулся, и нога орка с силой обрушилась на мешочек с тотемами. Кишон почувствовал, как под его стопой что-то хрустнуло.

Кишон злобно посмотрел на Трокка, но тому хватало ума молчать.

— Довольно! — прорычал Кишон.

Духи отказывались подчиняться? Хотели играть? Ладно. Именно поэтому темные шаманы были нужны истинной Орде. Духи один раз ослушались шамана вождя в Оргриммаре, но их самовольству быстро положили конец.

Кишон собирался уничтожить этого духа в назидание другим. Орк сконцентрировал на нем свою волю.

И ничего не достиг. Дух огня посмотрел на раздавленные тотемы и снова захихикал.

— Они мне не нужны, — спокойно сказал Кишон, делая шаг вперед. — Так или иначе...

— Привет, дукер!

Земля затряслась, и предупреждающий вопль Трокка заглушил звук удара. Мушан врезался Кишону в бок, и орк упал лицом в грязь. Пока темный шаман с ревом поднимался на ноги, большой мушан успел скрыться в поле среди реп. По звукам орк понял, что зверь медленно разворачивается, чтобы снова броситься на него. Кишон быстро пригнулся и начал осматриваться по сторонам. Неподалеку неподвижно лежал Трокк, его череп был раздавлен копытами мушана.

Темный шаман услышал, как кто-то подошел к нему. Очень близко. В тот же момент левая сторона его тела онемела. Боковым зрением Кишон успел заметить что-то черно-белое и поднял руку, пытаясь отразить удар в голову.

В глаза орку смотрел пандарен, сжимавший в лапе странное острое оружие.

— Ненавижу чужаков, практически всех, — сказал фермер.

Онемевший бок пронзило дикой болью. Из него торчало такое же странное оружие, но Кишон не паниковал — он был слишком хорошо обучен. Он хладнокровно подавил чувство боли и выпрямил спину. Может, ничтожные существа и не перенесли бы такой раны, но не кор'кронский шаман.

Пандарен весьма неуклюже обошел орка справа, но боль притупила рефлексы темного шамана. Кишон почувствовал, как онемел второй другой бок. Орк замахнулся и ударил пандарена в нос, фермер упал в грязь. Кишон зарычал и вытащил из своего тела оружие. У предмета была странная изогнутая рукоять, а л

Дата добавления: 2015-10-13