Леденцы на любой вкус

— Даже не напрягайся, рара. Я не буду делать то, что ты приказываешь. И даже больше — я вообще не собираюсь прислуживать Темному Лорду!

— Извини, что ты сказал? — смертельно спокойно осведомился Люциус.

Вопреки тону, глаза его сверкали как молнии перед грозой. Но Драко и не думал пугаться — в конце концов, он сын своего отца и сам частенько пользовался теми же методами для запугивания одноклассников.

— Я сказал, что ты можешь не беспокоиться, договариваясь о моем посвящении со своим хозяином, потому что в мои планы не входит прогибаться перед полукровкой. Можешь называть его Хозяином, можешь и дальше удовлетворять собственные амбиции, но я слизеринец, так что у меня другие планы. Со своей жизнью я буду делать то, что сам считаю нужным. И мне не кажется, что потратить последний семестр шестого курса на сбор информации о защитной системе Хогвартса — это умный шаг. Пусть твой хозяин удовлетворяет собственную манию величия без моей помощи. Если миром не буду править лично я, то никто другой им править тоже не будет.

Это был первый раз, когда Драко рискнул бросить ему открытый вызов, заставив Люциуса разрываться между гневом и гордостью. Видеть, как сын становиться личностью, которую он тщательно формировал, и в то же время понимать, что вопреки его воле эта сформированная личность отказывается оправдывать ожидания Хозяина…

До сего дня Люциус видел в Драко не только наследника традиций рода Малфоев — он рассчитывал, что Драко станет его продолжением, следующим Люциусом Малфоем, который будет править миром после его смерти. Сейчас он впервые столкнулся с реальностью — осознанием факта, что Драко, как бы ему ни хотелось, Люциусом Малфоем не был.

— Ступефай! — гнев все же одержал верх.

Драко совершил недопустимую ошибку — он слишком рано рискнул противоречить Люциусу. Ему бы выждать, пока у него в руках не будет сосредоточено достаточно власти, или, на крайний случай, суметь защитить себя от отцовского гнева. Не стоит недооценивать противника — этот урок Люциус так и не сумел вдолбить собственному избалованному отпрыску. Ирония судьбы заключалась в том, что именно чрезмерная доверчивость сына станет ключом к исполнению желаний отца.

* * *

— Моргана! Я уж думал нас никогда не оставят наедине, — пробурчал Блейз Забини, после того как слизеринцы, наконец, разошлись по спальням. — Рассказывай!

— Ты о чем, Забини?

— О, прекрасно. Тогда я завтра объявлю прямо в Большом Зале, что ты втрескался в гриффиндорскую грязнокровку! Да что такое случилось за Рождественские каникулы? Ты сам не свой — странный какой-то. Что происходит?

Взгляд Драко заметно потяжелел. Юноша грациозно переместился на пару шагов вправо, откуда ему лучше было видно Блейза.

— Странно? Что ты хочешь этим сказать?

— Ну… Ты недавно спросил что-то у Крэбба о домашнем задании по Древним Рунам, хотя прекрасно знаешь, что тот попал в Слизерин исключительно благодаря ненависти ко всему маггловскому, и никак уж не за изворотливый ум. Если он у него вообще есть, конечно, в чем лично я сомневаюсь — за все шесть лет он ни разу его не продемонстрировал. Ты вдруг начал называть мне Забини, а не Блейз… И к Панси умудрился нормально отнестись. Кстати, мы уже семь часов как вернулись в школу, а ты еще ни разу не упомянул о Поттере! Те шесть лет, что мы друг друга знаем, ты и трех часов не мог прожить, чтобы не критикнуть его хотя бы разок.

— Приятно осознавать, Блейз, что ты так обо мне беспокоишься. Тем не менее, я не слишком понимаю, каким образом тебя может касаться, что произошло — или не произошло — со мной во время каникул? Почему бы тебе не найти кого-нибудь другого, позаботиться о нем, а меня оставить в покое? — голос Драко был полон чистого гнева. С Блейзом он раньше никогда так не разговаривал.

Драко стал похож на человека, привыкшего повелевать. Не то, чтобы он раньше был другим, но обычно его позиция выражалась в общеизвестном факте «не связываешься с сыном — не связываешься с отцом». На этот раз в его интонациях сквозило другое — «свяжись со мной, и я прослежу, чтобы ты долго об этом жалел».

Что бы ни произошло с Драко во время каникул, это сильно его изменило. Человек, сидящий напротив Блейза, больше не был избалованным ребенком, привыкшим получать все, что захочет. Он был сильным противником — опасность в чистом виде. Похоже, Драко вырос, и результат оказался… пугающим.

— Ладно, пусть так. Только не забудь, что в пятницу мы играем с Гриффиндором. Надеюсь, то, что с тобой НЕ случилось, не повлияло на твои способности. Борьба ведется за первое место, так что это наш шанс победить, и твой личный — обыграть Поттера.

— Не беспокойся, Блейз, у Поттера против меня шансов просто нет, — хищная улыбка, сопроводившая это высказывание, заставила Блейза задрожать.

— Ну… Если ты так уверен… — пробормотал Блейз себе под нос, прежде чем выйти, оставив Драко одного в гостиной.

Проводив глазами Забини, Драко достал из кармана леденец от Берти Ботс и положил его в рот, поморщившись от гадкого привкуса.

Притворяться Драко оказалось легче, чем ему казалось. Это был безукоризненный план — притвориться сыном верного последователя Темного Лорда. Вести себя соответственно, и заодно выявить слабые места в защите Хогвартса. А потом позаботиться о том, чтобы весть о лояльности Драко достигла ушей Хозяина.

Люциус был не настолько наивен, чтобы предполагать, что Драко был единственным ребенком Упивающегося, собирающим для Темного Лорда информацию в Школе Магии и Чародейства. Но теперь у него была фора — пользуясь тем, что школьные предметы сына ему хорошо известны, он мог все свободное время посвятить исследованию Хогвартсовских щитов.

Заручиться разрешением Хозяина отсутствовать на собраниях тоже оказалось легче легкого — Люциус попросту сказал ему, что один из соглядатаев доложил о попытках Дамблдора связаться с вампирами. Лорд тут же поручил ему поехать в Румынию, чтобы заручиться гарантией лояльности кровососов. Так что официально Люциуса Малфоя даже не было в Англии.

Темный Лорд дал ему полгода срока, поскольку общеизвестно, что у вампиров есть строгие правила этикета, которые выполняются неукоснительно. Явиться в их колонию было смертельно опасным шагом — доброволец, явившийся к ним, на пять месяцев становился донором, а в случае отказа следовала немедленная смерть, или обращение. И маги не были исключением.

Единственное, о чем не знал Лорд, так это о том, что данное правило — как, впрочем, и многие другие — к Малфоям не относится. Несколькими веками раньше предки Люциуса заключили договор с предводителем румынской колонии вампиров. Соглашение было магическим и гарантировало поддержку роду Малфоев «до скончания времен».

Действительно, когда Волдеморт возродился, именно Люциус уговорил вампиров помочь ему, так что и на этот раз все будет точно так же. Дамблдор просто теряет время, пытаясь связаться с нежитью. Речь даже не шла о Светлой и Темной магии, только о Малфоях и их политических интересах.

Таким образом, на выполнение поручения Хозяина, Малфою потребуется не больше недели, а после выяснения слабых мест в защите Хогвартса, Люциус освободит сына из временного заточения. О предательстве Драко не узнает никто и никогда, и, присоединившись к последователям Темного Лорда, тот будет вынужден осознать собственные ошибки. Малфои всегда славились умением приспосабливаться, так что Драко точно будет на стороне победителей. Люциусу остается только показать ему этого победителя.

В настоящее время Люциус собирался изображать Драко. А благодаря разговору с Забини, играть будет еще проще. Да, вот с Крэббом-младшим он прокололся… Странно, Крэбб-старший обладал исключительным талантом к Древним Рунам. Сам Люциус в школе этот курс не посещал, но рассчитывал пройти его с помощью Винсента. Теперь придется тратить время на библиотеку, чтобы ознакомиться с предметом.

В конце концов, что еще можно было ожидать от такой супруги как Дайвиана Филч! Разумеется, сына-идиота. У нее же брат — сквибб! Отвратительно. Почти так же, как иметь в семье грязнокровку.

А по поводу комментариев, касающихся Поттера… вот уж оскорбления мальчишки он сможет организовать с легкостью. Мерзкий ребенок из раза в раз умудрялся обставить Темного Лорда, тем самым уменьшая власть самих Малфоев! А еще гаденыш выставил дураком его самого, выкрав слугу-домовика и разрушив лучшие планы! А ведь Люциусу тогда едва не удалось стереть в порошок Артура Уизли…

Приятно видеть, что пришло время расплаты. Поттера ждет сюрприз!

Люциус был куда более сильным игроком в квиддич, чем его сын.

И не только в квиддич.

В пятницу на квиддичном поле зрители с нетерпением ожидали начала игры. Гриффиндорские цвета носили почти три четверти болельщиков, зато слизеринцы использовали чары усиления голоса, компенсируя, таким образом, отсутствие поддержки других факультетов. Игроки вышли на позиции, раздался свисток Мадам Хуч, и над полем замелькали красные и зеленые фигуры.

Малфой летал высоко — ему нужно было освоиться с новым телом. Когда он еще учился в Хогвартсе, Слизерин держал кубок по квиддичу шесть лет подряд — все то время, пока он играл в команде. Первый раз Гриффиндор получил возможность выиграть матч, только после того, как Люциус Малфой закончил школу. Многие, правда, говорили, что это Джеймс Поттер принес команде победу, но Люциус был уверен, что причиной удачи Поттера было отсутствие в команде соперника его самого. И сейчас он собирался это доказать, если и не с отцом, то хотя бы с сыном.

За пять лет использования летучего пороха и аппарирования в качестве средств передвижения Люциус уже успел позабыть то невероятное ощущение удовольствия, которое давал полет на метле. Сейчас он двигался над полем с естественностью опытного летуна и природной грацией Малфоев. Прежде, чем начать искать снитч, он несколько минут испытывал возможности метлы и вспоминал собственные навыки.

С другой стороны поля за ним следил Поттер. Лицо у него было странное, словно тот не верил собственным глазам. Неприятно улыбнувшись, Люциус направился к нему — настало время показать надоедливому мальчишке, на что способен Люциус Малфой.

Забыв об игре, зрители наблюдали, как над полем с бешеной скоростью и на невероятной высоте носятся Малфой и Поттер, словно слившись в одно целое, настолько близко были их ноги и метлы. Похоже, каждый пытался столкнуть противника.

— Тебя ждет сюрприз, Поттер, — проговорил Люциус и толкнул его.

— Что, Малфой, выучил новые движения во время каникул? — удивленным Поттер не выглядел. — Ладно, это лучше, чем если бы ты вообще разучился летать.

«Не стоит недооценивать врагов», — подумал Люциус, а вслух произнес:

— Можно и так сказать, — по-Малфоевски растягивая слова, одновременно обещая себе, что к тому времени, как он закончит с Поттером, тот даже не поймет, что это было.

— Жду с нетерпением, Малфой. Особенно, если квиддич не единственное, в чем ты усовершенствовался, — ухмыльнулся гриффиндорец, внезапно изменив направление. Прежде, чем Малфой понял смысл сказанного, тот уже начал поиск снитча. «Что за черт?!» — мелькнуло в голове у Люциуса.

Игру комментировал Колин Криви:

— Счет шестьдесят — тридцать, лидирует Слизерин. Квоффлом завладевает Джинни Уизли! Великолепная возможность сравнять счет! Знаменитый гриффиндорский ловец Гарри Поттер все еще ищет снитч. У Малфоя нет ни единого шанса против его невероятного таланта! Гарри уже получил три предложения от Европейских профессиональных команд, а в последнем издании «Квиддич сквозь века» его называют одним из лучших ловцов века! Посмотрите, как он летает! Его управление метлой просто поразительно! Посмотрите, как он летит над полем!

— МИСТЕР КРИВИ! Не могли бы вы вернуться к комментированию матча. Мистер Поттер не единственный игрок на поле!

— Да, конечно… Извините, профессор МакГонагал. Итак, счет шестьдесят — тридцать. Джинни удалось забить гол! Теперь квоффл у Блейза Забини… Он бьет, но Рон Уизли перехватывает мяч и делает подачу сестре! Молодцы, Гриффиндор! Взгляните на Гарри. Он летает в опасной близости от Малфоя, хотя, конечно, для такого великого игрока это не проблема. Снитч все еще не появился. Нет сомнений, что в другом случае Гарри Поттер уже давно бы его поймал. Какой талант! Взгляните как Гарр…

— МИСТЕР КРИВИ! ИГРА!

— Извините, больше не повторится! Крэбб кидает бладжер и попадает в Джинни Уизли! НЕТ! Она уворачивается! Слизерин снова перехватывает квоффл. Бэддок-Притчад-Забини-Бэддок снова… и! Он забивает гол. Семьдесят — сорок, лидирует Слизерин. Каждый игрок выкладывается на полную, но никому из них не сравниться с Гарри Поттером…

Люциус перестал обращать внимание на комментарии Криви и протесты МакГонагал. Краем глаза он видел, что Поттер держится справа от него, на расстоянии метров двух, все еще внимательно высматривая снитч. Ухмыльнувшись так, что многие сжались бы от страха, Люциус решил, что пришла пора показать всем, а в особенности мистерам Поттеру и Криви, на что способен настоящий ловец.

Малфой издал негромкий триумфальный возглас — как раз такой, чтобы его услышал Поттер, и со скоростью молнии устремился к земле. Ни радостных криков слизеринцев, ни растерянного голоса Криви, огорченного тем, что Малфой увидел снитч раньше его драгоценного Поттера, Люциус не слышал. Он полностью сконцентрировался на ощущении скорости, адреналин бушевал в крови, рядом, все больше и больше нагоняя его, летел Поттер. Буквально за секунду до столкновения с землей, Люциус резко откинулся назад, задирая метлу вверх, и по спирали ушел в небо.

И в уши ему ударил рев толпы, заставляя вспомнить еще одну причину, по которой он так любил квиддич — знаменитый Финт Вронского в исполнении Люциуса Малфоя! Не было ни одного квиддичного сезона, где бы он его не исполнил. И никому из ловцов соперничающей команды не удалось избежать падения.

Они никогда не понимали, уловка ли это, или он действительно видел снитч — и это был их приговор. С удовлетворенной улыбкой Люциус посмотрел на землю, где сейчас должен был бы лежать Поттер, залитый кровью и окруженный волнующимися учителями и игроками.

Но там никого не было.

Из шока его вывел голос Криви:

— Клянусь бородой Мерлина! Малфой не видел снитча! Это была уловка! Финт Вронского! В последнюю секунду Гарри удалось избежать столкновения с землей. Какой контроль! Любой другой на его месте уже упал бы, пытаясь остановиться. Но Великий Гарри Поттер, вместо того, чтобы замедлить падение, просто отвернул метлу в сторону, пролетел параллельно земле и только потом, когда стало уже безопасно, набрал высоту. КАКОЙ МАНЕВР! Неудивительно, что его хотят заполучить к себе профессионалы. Какой Ловец!

Все еще в шоке от мысли, что кто-то смог перехитрить его, Люциус развернулся. В серебристых глазах не было сейчас обычного превосходства — там плескался гнев, смешанный с недоверием. Поттер снова подлетел к нему.

Скрыв невольное уважение под маской высокомерия, Малфой приготовился к словесной дуэли. Но мальчишка снова удивил его — ни гнева, ни ожидаемого самодовольства, лишь счастливая улыбка, адресованная самому Люциусу!

— Вау! Драко! Это было потрясающе! Какая гонка! Выходит, ты не шутил, когда сказал, что выучил новые движения. Я ждал сюрприза, но даже в самых диких мечтах не ожидал такого! Я купился, правда! Я подумал, что ты увидел снитч! Ха, ну и проучил ты меня, а ведь мои инстинкты просто вопили о том, что внизу снитча нет. Мерлин, я и не догадывался, что ты так здорово летаешь! Где ты прятал свой талант все эти годы?

Малфой опасно прищурился. Последнее, чего он сейчас хотел — так это вызвать любопытство у какого-нибудь гриффиндорца, в особенности, если этот гриффиндорец — Гарри Поттер. Похоже, сегодня он второй раз недооценил Поттера, а это не та ошибка, которую стоит повторять.

— Это, конечно, не твое дело, Поттер, но мой отец был лучшим слизеринским ловцом за последние сто лет. Ему не нужно, чтобы я разрушал его репутацию, становясь более сильным игроком, чем он сам. Против его желаний я идти не собирался, а игры он смотрит постоянно. Вот только сегодня его здесь нет, да и желания его больше меня не волнуют. Это моя жизнь, и я собираюсь делать с ней все, что захочу.

Копируя поведение собственного сына, он делал ситуацию более правдоподобной. К тому же Поттер не мог настолько хорошо знать Люциуса, чтобы не поверить, что тот будет расстроен, если в Слизерине теперь будет два лучших игрока века, включая его сына.

Люциус видел, что глаза Поттера засияли пониманием и… Стоп. Чем еще? Гордостью? Какого черта он гордится? Мальчишка представляет собой одну сплошную загадку. Пожалуй, при других обстоятельствах, Люциус и разобрался бы, что за этим стоит, но выкапывание причин подобной смены эмоций в зеленых глазах не было поводом его появления в Хогвартсе.

— Рад, что ты, наконец, понял, что ты и твой отец — два разных человека, — последние слова Поттер договаривал, уже вторгнувшись в его личное пространство и схватив Люциуса за руку как раз чуть выше того места, где должен быть Смертный знак.

Маневрируя, чтобы подлететь еще ближе, он наклонился и прошептал Малфою на ухо:

— Мне было бы очень жаль, если бы ты потратил жизнь на прислуживание сумасшедшему, который этого даже не ценит. Я видел, как Волдеморт относится к слугам, так вот, домашние эльфы твоего отца получают куда больше благодарности за работу. А уж как твой отец обращается с эльфами, поверь, я знаю.

Поттер отпустил его руку и вдруг шаловливо улыбнулся:

— Ну? Разрушим репутацию твоего отца?! Люди будут говорить об этой игре даже дольше, чем через сотню лет! Что скажешь? Сыграем по-настоящему?!

Малфою оставалось только коротко кивнуть. Его слегка смутили чувства, друг взбурлившие в нем от ощущения дыхания Поттера и легкого касания влажного язычка к уху. Наблюдая за улетающим на противоположный конец поля гриффиндорцем, Малфой тихо выругался — он уже и забыл, что значит быть шестнадцатилетним со всеми этими необузданными гормонами в придачу.

Да это именно гормоны — ведь невозможно, чтобы его, Люциуса Малфоя, мог привлечь гриффиндорец. Любой гриффиндорец.

Решив разобраться с этим позже, Люциус сосредоточился на игре.

Хотя в чем-то Поттер был, безусловно, прав. Возможно, это вообще его последняя игра в квиддич. Будучи семикурсником, Люциус слишком много внимания уделял предстоящему посвящению в Упивающиеся, и даже не думал, что так соскучится по квиддичу почти сразу после окончания школы. Что ж, пришло время исправить ошибку.

Закинув в рот один из леденцов от Берти Ботс, всегда лежащих в кармане, Люциус твердо решил не только изображать, но и действительно попытаться стать шестнадцатилетним. Он снова набрал высоту и начал высматривать снитч, одновременно поглядывая в сторону Поттера. Последней мыслью, которая мелькнула у него в голове перед полным погружением в игру, была: «Берегись, Хогвартс, Я вернулся!»

Впервые за последние двести пятьдесят лет Хогватсовской истории игра в квиддич длилась десять часов тридцать семь минут. До того самого момента, как Гарри Поттер, использовав потрясающе рискованный маневр — прыжок со своей метлы на метлу Малфоя — поймал снитч на долю секунды раньше противника.

В истории квиддича вообще, такой прыжок использовался впервые. Несмотря на громкие протесты слизеринцев, судьям пришлось признать, что ни одно из правил нарушено не было. Если Ловец не пытается остановить или повредить метлу противника — может касаться ее сколько угодно. Метлу Малфоя Гарри даже не замедлил — наоборот, дополнительный вес привел к увеличению скорости.

На момент поимки снитча у Слизерина был перевес ровно в сто пятьдесят очков, частью из-за великолепно подготовленных загонщиков, частью из-за грязной игры, присущей данному факультету. С тех пор, как Анжелина Джонс, Кати Белл и Алисия Спинет закончили в прошлом году школу, гриффиндорской команде так и не удалось найти равных им по таланту. И только благодаря сверхъестественным способностям Поттера, в этом году гриффиндорская команда получила кубок.

Преимущество было на стороне Малфоя — пусть он и не смог поймать снитч, но даже гриффиндорцы были согласны с тем, что без его вмешательства игра была бы совсем другой. Капитан слизеринской команды не только несколько раз помешал Поттеру поймать снитч, но и сам был довольно близок к этому. И именно Малфой дал собственной команде время для набора очков.

Впервые за все годы игры в квиддич Гарри пытался помешать противнику поймать снитч. Обычно все происходило с точностью до наоборот — это его пытались остановить.

После первых пяти часов игры Колин Криви был вынужден признать, что Малфой «почти так же хорош», как и Мальчик-Который-Выжил. Хоть и не преминул добавить, что по его скромному мнению увеличить талант Малфоя могла только черная магия. Впрочем, за последнее высказывание Колина заставили немедленно извиниться — сама Минерва МакГонагал. Но только потому, что декан Гриффиндора сама лично еще два часа назад наложила чары, пытаясь определить, не использовал ли Малфой какого-либо особого заклятия.

Даже Хаффлпафф и Райвенкло не выдержали и, через три часа, отбросив годы межфакультетской вражды, приветствовали Малфоя так же рьяно, как и Поттера. Окончания игры никто, кроме окончательно ошалевших участников, естественно не хотел — все наслаждались шоу.

К тому времени, как Поттер поймал снитч, закончив игру, квиддичное поле освещалось колдовством профессора Флитвика. По свистку мадам Хуч измученные игроки буквально попадали с метел, и тут Слизеринцам стало ясно, что Поттер не нарушил ни одного правила.

Да, этот маневр ранее не использовался, но он законен. Да, Гриффиндор получает сто пятьдесят очков. И — нет — мадам Хуч не собирается менять собственное мнение, и, еще раз, нет — она абсолютно не против подачи апелляции в Департамент Магических игр и Спорта.

После этого мадам Хуч громогласно объявила, что первое место разделили Гриффиндор и Слизерин.

Под шквал аплодисментов поле окрасилось в зеленые и красные цвета. Гарри и Драко подхватили поклонники и на руках поволокли к Дамблдору, уже приготовившему два одинаковых квиддичных кубка с выгравированными на них именами игроков. Гриффиндорские — красным, Слизеринские — зеленым.

Наконец, болельщики опустили героев дня на землю, и Гарри снова удивил Малфоя, поздравив перед всей школой за прекрасную игру. Он протянул руку слизеринскому капитану, и тот, после недолгих колебаний, решил, что ему ничего не остается, как ответить на рукопожатие. А затем Поттер удивил уже всю школу целиком, сняв собственную красную мантию и предложив ее Малфою в качестве подарка на память.

Окинув гриффиндорца оценивающим взглядом, Малфой принял подарок, а затем, с одному ему присущей грацией и высокомерием, снял собственную мантию и вручил ее Поттеру. Не спуская друг с друга глаз, лучившихся частично уважением, частично вызовом, каждый примерил на себя мантию противника. Затем Драко, почти незаметным кивком приказал слизеринской команде последовать их примеру.

Громовую тишину, воцарившуюся на поле после такого поворота событий, нарушили одиночные хлопки. Зрители заоборачивались, толпа расступилась, и все увидели аплодирующего Дамблдора. Секундой позже к директору присоединилась профессор МакГонагал. Еще через пару секунд — профессор Снейп, не забывший при этом окинуть тяжелым взглядом собственный факультет и подвигнуть их на те же действия. Через минуту вся школа бурно приветствовала игроков. Настолько бурно, что расслышать в этом шуме хоть что-то не представлялось возможным.

Люциус медленно выплывал из сна, продолжая испытывать невероятную усталость. Похоже, он снова умудрился чем-то прогневить Темного Лорда… Мерлин! Ну что за дрянь этот Круциатус!

И все же что-то было не так. Обычно после Круцио ощущается магическое истощение, а сейчас он чувствовал только физическую боль, медленно циркулирующую в мускулах. Вот тут-то он и вспомнил, где находится — Хогвартс! Не Круциатус это был, а десять часов бешеного поиска снитча. Не лучшая из его идей… Надо было позволить чертовому мальчишке поймать снитч сразу. По крайней мере, тогда он и дальше жил бы в счастливой уверенности, что из них двоих — он лучший игрок. Теперь он знал правду.

Смешно, но обычно Люциус ассоциировал золото и власть со снитчем, а сейчас вместо крылатого шарика на ум пришли взъерошенные черные волосы, многообещающая кривая ухмылка и по-слизерински зеленые глаза.

Поттер.

Он снова проиграл Поттеру. Странно, что это опять его так сильно удивило. А у мальчишки есть великолепная особенность — делать все, чтобы его недооценивали.

Теперь Малфой начал понимать одержимость Темного Лорда. Действительно — раз за разом проигрывать «совершенному Гриффиндорцу», кому угодно подействует на нервы. Тут же внутренний голос подсказал ему, что упомянутый гриффиндорец воспользовался его же, Люциуса, собственной метлой — очень даже по-слизерински… Интересно, а сам Поттер это понимает? В конце концов, это именно Слизеринская манера — использовать оружие противника против него, когда тот меньше всего этого ожидает. Наиярчайший пример — Червехвост.

Да, это исключительно слизеринская черта! Что ж, Поттер очередной раз удивил его… И все же, ни один здравомыслящий слизеринец не выпустит метлу из рук, удерживаясь только ногами, чтобы затем перепрыгнуть на другую движущуюся метлу. И уж точно — не тогда, когда другая метла летит на предельной скорости в сорока футах от земли. Пожалуй, слизеринца не заставишь проделать подобный трюк ни за какие коврижки.

Решив, наконец, что таким психом может быть только гриффиндорец, Люциус задался вопросом, кто же такой Поттер. У мальчишки острое мышление слизеринца, но храбрость и безрассудство — четко Гриффиндорские. Ну и тип! Дьявольский ум, создающий коварнейшие планы, и идиотизм собственноручного их воплощения в жизнь. Все в одном флаконе.

Если выводы верны, то ему нужно быть предельно осторожным во всем, что касается этого юнца, пока он в Хогвартсе. Вызывать подозрения Люциусу точно не с руки. А может, он просто переоценивает Поттера? А даже если и так — лучше перестраховаться, чем потом сожалеть о собственной недальновидности. Один раз он уже недооценил гриффиндорца — как раз во время последней игры в квиддич.

Поморщившись, Люциус взглянул на часы. Ланч уже давно закончился, и это удивило Малфоя — обычно он спал гораздо меньше. Даже в Поместье он не мог позволить себе нормально выспаться, находясь в вечном ожидании вызова от Темного Лорда. Но, как всегда, Хогвартс вызвал у него великолепное ощущение защищенности. Хотя, может это потому, что когда он спал здесь раньше, то беспокоился исключительно об экзаменах или планах по очередному доставанию кого-либо из Гриффиндора. Ладно, если судить беспристрастно — все счастливые моменты в его жизни так или иначе связаны именно с этим местом. Здесь он чувствовал себя дома. И гораздо больше, чем в собственном Поместье.

Решив не ждать до ужина, а пойти на кухню и перекусить Люциус направился к выходу из Подземелий. Но выбраться из общей гостиной Слизерина оказалось довольно нелегко — каждый хотел поздравить его с победой. Особенно бесило, что как таковой победы-то и не было. Снитч он не поймал! Но его поздравляли с тем, что он смог настолько оттянуть развязку. Оказывается, никто не ожидал не только его выигрыша, но и того, что он сможет сдерживать Поттера так долго.

Еще один минус его сыну. Мальчик ничего не может сделать правильно! Скорее всего это влияние Нарциссы… А ведь брачный контракт подписан на двадцать пять лет, без права развода и возможности измены с любым волшебником или волшебницей. На этом пункте договора настаивала именно ее сторона, так как в то время недостатка в любовницах у него не наблюдалось.

Не то, чтобы это остановило его в удовлетворении собственных сексуальных потребностей… В конце концов, он — Малфой! Никто не может запретить ему делать то, чего он хочет. Но теперь ему приходилось искать новые пути для реализации желаний. Усмехнувшись ностальгическим воспоминаниям, Люциус достал из кармана очередной леденец от Берти Ботс и закинул его в рот. Он понятия не имел, каким образом Нарцисса решает свои проблемы — после того, как она забеременела Драко, он больше с ней не спал. Доказательств, что он ей изменяет, у нее нет — и не потому, что он этого не делал. Просто ни у кого не хватило мозгов поймать его с поличным.

А чего еще ждать от брака, который был исключительно стратегическим шагом, для придания семьям еще большего веса в обществе? Блэки — не только одна из самых старых фамилий. И еще ее папаша умудрился попасть в большой фавор у Волдеморта. К тому же Нарцисса была единственной наследницей всего семейного состояния, что тоже было немаловажным плюсом. Нет, о своем решении Люциус не сожалел.

И пусть Драко не олицетворяет собой все, что он хотел бы видеть в сыне, зато у него есть потенциал. Осталось подождать еще один год — последний, и он сможет избавиться от супруги раз и навсегда. После этого он вплотную займется сыном, вылепив из него прекрасного мага. Кровь Малфоев достаточно сильна, чтобы перевесить те слабости, которые внесла в семью Нарцисса.

С этими мыслями Люциус добрался до кухни. Выходные он планировал провести над изучением Древних Рун. Теперь ему нужно только сварить Зелье для Концентрации, и посильнее — тогда он за два дня сможет нагнать других учеников. А после… После никто не сможет помешать ему вплотную заняться системой защиты Хогвартса.

В безумном раздражении Люциус Малфой несся по коридорам Хогвартса. Как же он ненавидит эту школу! И как он мог забыть, что учить уроки и делать домашние задания настолько муторно! Не говоря уж о «выказывании должного уважения старшим»!

Он кипел, вспоминая нахальство МакГонагал, имевшей наглость сказать ему, что он неправильно трансфигурировал собаку. И все только потому, что та не лаяла и не носилась по кругу! Черт! Это все-таки была собака — ну и что, что спящая?!

Люциус до сих пор не мог прийти в себя — эта идиотка сняла со Слизерина 70 очков! Да еще назначила отработку! И все только потому, что он указал ей на надоедливость, намекнув, что та как была, так и осталась гриффиндоркой с проблемами в общении, которые он был бы рад помочь ей исправить. В конце концов — это ведь чистая правда!

Пожалуй, он идеализировал собственное пребывание в шестнадцатилетнем теле. Это ведь не только домашняя работа и учителя… Это еще и Поттер, который просто сводил его с ума. Мальчишка словно специально задался целью заставить его свихнуться — не упускал ни единого шанса, чтобы не кинуть на него выразительный взгляд.

Из раза в раз Люциус натыкается на вытаращенные зеленые глазищи и розовый язычок, облизывающий губы… После чего больше всего ему хотелось немедленно вбить Поттера в стену и целовать до тех пор, пока эти губы не припухнут от прилива крови. Трахнуть. Так быстро и глубоко, чтобы тот извивался и молил его, Люциуса Малфоя, о пощаде.

Привычно прокляв все на свете, он снова почувствовал болезненное возбуждение — довольно стандартное состояние в последнее время — и попытался восстановить контроль над собственным телом. Он ненавидит Хогвартс, и еще больше — Гарри Поттера. «Что, правда? Ты действительно ТАК его ненавидишь?», — усмехаясь, спросил внутренний голос. Люциус совсем не удивился, заметив, что тот до боли напоминает голос Поттера.

Страшно хотелось кого-нибудь убить. Желательно МакГонагал, а в идеале — Гарри Поттера. Но подойдет и кто-нибудь другой. Сейчас не то время, чтобы позволить себе быть разборчивым. Вот бы подвернулся кто-нибудь, на ком можно опробовать хотя бы Круциатус — и это уже будет счастье. Как же ему недостает ощущения абсолютной власти, которое может дать только Темная Магия! Сдерживаться удавалось с трудом — но детекторы Темной Магии по всему периметру Хогвартса, были довольно надежным, хоть и единственным, стопором.

Придя в Большой Зал, он сел на свое обычное место. Поттер с дружками был уже на месте. Закрыв глаза, Люциус представил себе, как тот кричал на кладбище — несколько лет назад — под Круцио. Однако, в его мыслях под мальчиком вдруг оказалась не жесткая земля, а большая мягкая кровать… И крик боли плавно преобразился в стон наслаждения.

Тело тут же предательски четко отреагировало на эту картинку, а сила эрекции просто ужаснула Люциуса. Он не мог позволить себе увлечься Поттером! Как настоящий слизеринец, он всегда берет то, что хочет. А если он решит, что хочет мальчишку, то остановить его не сможет даже сам Волдеморт.

Черт, да он понятия не имел, что выкинет его хозяин, узнай он о подобных желаниях… Поттер вообще был единственным слабым местом в броне хладнокровия и рациональности Темного Лорда. Внезапно серебряные глаза поймали взгляд зеленых. Может, это все Метка, связывающая его с господином? Она и стала причиной его собственного абсурдного поведения? С другой стороны, интерес к мальчишке лежал несколько… в другой области.

А ведь это только начало второй недели его пребывания в Хогвартсе. Интересно, как он собирается выжить здесь в течение всего месяца? Пожалуй, после отработки ему срочно нужно будет заняться исследованием защиты, потому что чем быстрее он отсюда исчезнет, тем лучше.

Его мысли прервало появление совы с запиской, развернув которую, Люциус прочел:

«Сегодня, после твоей отработки. Третий этаж, наше место. И не заставляй себя снова ждать, если знаешь, что для тебя действительно хорошо».

Подписи не было. Очевидно, его сынок просто забыл упомянуть, что встречается с кем-то в школе. Что ж, ему следовало догадаться и самому — Драко великолепно выглядит. Как раз внешность у него Малфоевская.

Устало вздохнув, Люциус понял, что от встречи «на обычном месте» отвертеться не удастся, если он не хочет вызвать дополнительных подозрений. Отвергнутые любовники имеют неприятную привычку становиться непредсказуемыми. Особенно, если они учились в Слизерине. Но его предполагаемому партнеру придется подождать — сейчас у него нет времени.

Чувствуя на себе пристальный взгляд Поттера, Люциус облизал губы, воображая, что это язычок гриффиндорца скользит по ним. У мальчишки хватило наглости улыбнуться в ответ. Тело Люциуса снова напомнило о себе болезненной тягой. Из последних сил ему удалось отвести глаза в сторону. В конце концов, вечером у него свидание!

И если ему повезет, у любовника Драко будут черные волосы.

Теперь Люциус точно знал, о чем будет просить Темного Лорда, когда они захватят Хогвартс. Он будет настаивать, чтобы ему отдали Филча и МакГонагал, чтобы заставить их кричать, пока те не забудут даже собственные имена. Смерть станет для них избавлением. Избавлением, в котором им будет отказано снова и снова.

Два часа он провел на коленях, оттирая грязные полы вручную, без использования магии, словно какой-то домашний эльф! Единственной отдушиной стало воображение. Он выдумывал все более и более изощренные пытки, которым он подвергнет МакГонагал и Филча. Убийственные мысли об их мучениях немного помогали сдерживать ему фантазии и поиски возможностей трахнуть Поттера. К сожалению — действительно немного, судя по возбужденному состоянию его члена.

Внезапно он понял, что находится перед портретом Салазара Слизерина — похоже, ноги сами принесли его к секретной комнате на третьем этаже, которую он обнаружил, когда учился еще на пятом курсе. Год назад он рассказал об этой комнате Драко — как о прекрасном месте для встреч, о котором не знает никто из профессоров. И теперь он был уверен, что загадочное «обычное место» в странном письме — как раз эта самая комната.

— Чистокровные маги правят миром, — произнес он тоном, которому еще никто не пытался противоречить.

— О, да! Мы все боремся за это! Как давно я не слышал таких приятных слов… Сегодняшняя молодежь куда как больше интересуется сексом, хотя — не подумай, что я жалуюсь, — сказал портрет Салазара, не сдвинувшись ни на миллиметр.

— Черт! — должно быть Драко сменил пароль… — Слизерин! Огонь Дракона! Темный Лорд! Снитч! Квиддич! Любовное гнездышко! — но портрет упрямо висел на месте. Злясь все больше, Люциус называл пароль за паролем.

— Знаешь, что я скажу… Если ты разрешишь мне продавать билеты другим портретам, уверен, они будут счастливы понаблюдать за шоу, которое вы устроите, я тебя впущу, — предложил Слизерин, жадно блестя глазами.

— Билеты?! — не верея собственным ушам, переспросил Малфой.

— Ну да! Не сомневаюсь, что получу за них самую высокую цену. В конце концов, какие еще могут быть развлечения у картин? Вот был бы я жив… — мечтательно протянул портрет, — точно к вам бы присоединился.

— Мне никогда не удавалось уговорить Годрика использовать настолько интересные позы, — продолжил Слизерин. — Этот глупый дурак был так скучен! Нет, однажды, как-то я подлил в чай афродизиак, который помог ему немного расслабиться. Но пока я ждал, что он придет ко мне, он направился к грязнокровке. А вернувшись, умудрился сообщить, что всегда мечтал заняться сексом с магглом!

Портрет помолчал:

— Теперь ты понимаешь, почему я никогда не хотел иметь дело с грязнокровками? Годрик был моим… Хотя, ладно, к делу это не относится. Как только мой наследник уничтожит всех магглов и грязнокровок, Годрик вернется ко мне. Я уверен.

— Ты хочешь сказать, что все Темные Лорды, которые только появлялись, пытались истребить магглов и грязнокровок только потому, что тебе изменил Годрик? — пораженно спросил Люциус.

— Разумеется! Никто не смеет трогать то, что принадлежит мне! А ты что думал?

— Потому что чистокровные маги лучше, чем грязнокровки, конечно!

— Не-ет, если конечно верить тому, что сказал Годрик. Он сказал, что они лучше и у них больше… Мне оставалось только убить конкурента. К сожалению, поглощающие чары действуют так медленно… — уныло добавил Слизерин.

— О, не надо было мне об этом знать. Хотя, истинная причина не так уж и важна — меня волнует только победа Темного Лорда и магия, правящая миром. Вот она — основная причина, а не какая-то там любовь.

«По крайней мере, я на это очень надеюсь», — добавил он про себя.

— Ладно, пусти меня, наконец! — приказал Люциус.

— А ты разрешаешь мне продавать билеты?

— И не думай!

— Тогда я не пущу тебя без правильного пароля, — злорадно улыбнулся Салазар.

— Я не знаю этот дурацкий пароль! Или пусти, или я сожгу тебя!

— Мы стали так забывчивы последнее время, правда? — шепнул ему кто-то прямо в ухо, отчего Люциус подпрыгнул, выхватил палочку и осмотрелся. Коридор был пуст.

— Кто здесь? — самоуверенно спросил он. — Покажись немедленно! — справа послышался смешок. — Визибилис!

И ничего не изменилось.

— Так вот как ты хочешь поиграть? Я удивлялся, почему тебя нет так долго, но теперь понял… Хочешь, чтобы я бегал за тобой — будь по-твоему. Экспеллиамус! — палочка вылетела у Люциуса из рук и исчезла где-то слева. Пораженный Малфой попытался сообразить, что ему теперь делать, но раздалось, — Ступефай! — произнесенное тем же голосом, и это было последнее, что он слышал, перед тем как его накрыла тьма.

Люциус очнулся, чувствуя небольшое головокружение. Он открыл глаза, но так ничего и не увидел — все скрывала тьма. Пытаясь подвигаться, он обнаружил, что его руки привязаны. Оставалось только успокоиться и постараться восстановить дыхание. Не впервые он попадал в безнадежное положение. Но ведь и Упивающимся он стал тоже не просто так. Люциус точно знал, что из пут, связывающих его, выбраться можно. Это займет время и потребует много усилий, но это реально. Хотя, сначала, хорошо бы понять, что происходит.

Судя по всему, произошло одно из двух — либо загадочное свидание подстроено, либо его сын увяз в отношениях, целью которых стала борьба за власть. Последнее казалось наиболее вероятным. Единственное, чего Люциус точно не ожидал от сына, так это то, что тот согласится быть внизу. А уж если это подстроено, что вряд ли — скорее его посадили бы в камеру при Министерстве, то цель проста — шантаж.

Решив дать противнику понять, что он очнулся, чтобы иметь возможность начать собственную игру, Люциус успокоил себя мыслью, что его партнер может быть только мальчишкой, решившим поиграть в хозяина. Что ж, они еще посмотрят, кто тут хозяин. От этих размышлений его член тут же встал.

— Ну и ну… Похоже, мой маленький Драко проснулся… — голос показался Люциусу странно знакомым, хотя точно определить, кто это, он так и не смог. Под дополнительным весом просела кровать, затем его медленно нарыло чужое тело. Теплое дыхание защекотало щеку, заставив чуть отвернуть голову.

— Драко, ты был очень плохим мальчиком. Думаю, тебя нужно наказать. Ты не только игнорировал меня всю прошлую неделю, но и заставил впустую прождать все выходные. Некрасиво с твоей стороны, особенно после того, как ты настолько возбудил меня во время квиддичного матча… Ты заслуживаешь наказания.

Прежде чем Люциус смог что-нибудь ответить, его рот буквально поглотили жадные губы. Горячий язык ворвался внутрь, опустошая, руша барьеры. Люциус пытался сопротивляться — насколько вообще позволяло его положение, но язык настойчиво исследовал каждый уголок его рта, отвоевывая все больше и больше рубежей. Вскоре Люциус не ощущал ничего, кроме жаркой потребности. Он дергал за веревки, разрываясь между желанием большего и необходимостью взять ситуацию под контроль.

Часы длился поцелуй, или минуты — Люциус не знал. Он полностью потерял чувство реальности. Был только этот рот и то, что он мог с ним делать. Раздался чей-то стон, Люциус с трудом осознал, что звук исходит от него самого. Чужие губы сейчас исследовали его лицо, а руки двигались вдоль его тела. Люциус хотел еще этих горячих требовательных поцелуев, и его неудовлетворенное желание снова превратилось в стон, когда острые зубы чуть прикусили его ключицу, а затем осторожно перешли к чувствительной коже беззащитных подмышек.

Огрубевшие пальцы жестко обхватили его сосок, заставив вскрикнуть и выгнуть спину, для большего контакта, и тут же жаркий рот облегчил боль, причиненную пальцами. Его соски горели, член вздрагивал и покачивался, вставая в ответ на жестокое обращение. Его тело словно пылало в огне.

«Остановись» и «еще» — два слова стали его молитвой. Он корчился в бесполезных попытках освободить руки, не зная, что будет делать, если освободится — оттолкнет или прижмется еще ближе. Слизеринец в нем толкал к подчинению более сильному, но Малфой напоминал себе, что все это с ним делает какой-то мальчишка. Тело желало подчиниться в обмен на удовольствие, но мозг все еще боролся за остатки контроля.

Голодные руки касались его везде, где могли дотянуться, чередуя то легкие, то болезненно-жесткие прикосновения. Они гладили его ребра, живот, бедра, но всегда обходили стороной центр его желания. И тело повиновалось, ища все большего и большего соприкосновения.

Наконец, руки легли на бедра, остановив пытку, но в то же время хулиганский язычок нырнул в пупок, где начал совершенно немыслимые движения, обещая в будущем еще больше. Никогда и никто не смел так прикасаться к Люциусу — заявляя права на его тело как на собственность, и словно действительно их имея. Ни у одного из его партнеров никогда не хватало смелости на подобное. Люциус отстраненно удивился, задумываясь, почему, но когда горячее дыхание коснулось его напряженного тела, исчезли и эти мысли.

Сейчас он уже не думал, только осознавал разом несколько фактов. Руки, придерживающие его за бедра — очень сильные. Скорее всего, на бледной коже останутся синяки. Единственным, что удерживало Люциуса от жгучей потребности запустить руки в волосы любовника, была магия. Чертовы шелковые простыни под ним, прохладой резко контрастировали с внутренним огнем. И он очень хотел большего. Безнадежность положения только усиливала его желание уступить и сдаться.

Опытные прикосновения блуждающего по телу языка заставили его закричать, в то время как бедра снова словно попали в тиски. Рот на левом бедре переходил от быстрых укусов к медленным посасываниям и легким поцелуям. Люциус бессознательно раздвинул ноги, предоставляя лучший доступ горячему сумасшедшему языку. Рот переместился на правое бедро — и Люциус перестал бороться. Крики еще перемежались стонами, и это было единственным, что слышалось в тихой комнате.

Губы пропали, оставив после себя ощущение опустошенности. Кровать скрипнула, и тут Люциус почувствовал, как язык прочерчивает влажную линию за правым ухом.

Горячее дыхание обожгло кожу:

— Драко, умоляй. Проси меня взять тебя. Скажи мне, как сильно ты этого хочешь. Моли! — мягко произнесенные слова были приказом.

Люциус уже открыл рот, чтобы прекратить эту сладкую пытку, но Малфой в нем выбрал именно этот момент, чтобы снова напомнить ему, кто он такой:

— Нет… я… ах… не умоляю… ни сейчас… ни… никогда… я… Л… ах… Малфой, — выдавил он между тяжелыми вздохами, собирая остатки собственной гордости.

— Должно быть, я плохо поработал над тобой. Обычно, к этому моменту ты уже перестаешь беспокоиться о фамилиях, — и тут же мочку его уха прихватили мягкие губы, а затем последовал более ощутимый укус.

Челн Люциуса вздрогнул. Раздался хриплый смешок, и сумасшедший рот снова начал убийственно медленное путешествие вниз. Услышав мягкий шепот, Люциус застонал, хоть и не разобрал слов. Его член снова вздрогнул.

Заклинание.

Безо всякого перехода Люциус словно попал в жидкий огонь. Пронзительно вскрикнув, он бесконтрольно дернул бедра вверх, но сильные руки заставили его опуститься на место. Лишившись возможности двигаться и слышать, Люциус мог только чувствовать. Сейчас весь его мир сузился почти до точки.

Он был потрясен. Раньше он никогда не отдавал себя полностью удовольствию — всегда было что-то еще. Секс рассматривался как еще один путь к власти или как удовлетворение потребностей. Тренировка самоконтроля… Да и его партнеры не видели это по-другому — кому как не слизеринцам знать последствия демонстрации собственных слабостей.

Предыдущий опыт никак не мог помочь ему в столкновении с настоящей страстью. Он терял контроль. Еще один поцелуй, или, может, ощущение этого талантливого рта на себе — и все. Ему нужно было кончить. Даже больше, чем дышать. Неважно, как близко он сейчас к самому пику, что бы ни сделал этот рот, кончить он не сможет. Вот что означало произнесенное заклятие.

Горячий рот отступил и Люциус застонал от ощущения потери. Прохладный воздух вокруг члена вместо влажного тепла, желание, все возрастающее с момента потери. Ему пришлось прикусить губу до крови, чтобы остановить мольбу, рвущуюся наружу. Контроль над телом был полностью утрачен, но каким бы сильным ни было желание, кричать о нем он не мог. Лучше смерть.

Невнятный возглас вырвался у него, когда Рот начал посасывать яички. Не осознавая, что он делает, Люциус раздвинул бедра шире, и внезапно невидимые руки дернули его ноги вверх, открывая полный доступ. Люциус попытался припомнить это заклинание, но из-за мешанины в голове, так и не смог.

Грубоватый палец проник к нему в рот. Люциус застонал от удовольствия раньше, чем смог понять к чему все движется. Кто-то действительно собирается взять его, полностью подчинить собственным желаниям. Его тело напряглось.

— Драко? Почему ты так напряжен? Что с тобой? — голос прозвучал озабоченно, хоть и слегка грубовато.

Драко. Он должен вести себя в точности как Драко — если вообще хочет хоть чего-нибудь добиться. У его сына нет проблем с тем, чтобы оказаться оттраханным этим мальчиком, поэтому он тоже не должен бояться — судя по всему у них уже устоявшиеся отношения.

Нет, конечно, это не страх. Малфои не боятся. А вот с демонстрацией слабости у него действительно проблемы. Он — Люциус Малфой, и всегда контролирует то, что происходит в постели. Вот только в этой конкретной постели Люциусом Малфоем он не был. И тело — тоже не его, не Люциуса.

На самом деле выбора у него все равно нет — если, конечно, он не хочет, чтобы его раскрыли. Люциус осознанно игнорировал тихий голос в голове, замечавший, что выбор есть всегда. Хорошо, он позволит этому мальчику — кем бы тот ни оказался — трахнуть Драко. Что там происходит с телом его сына — по сути, не его забота. В любом случае, сам Люциус Малфой в конечном итоге останется нетронутым.

— Все в порядке. Я просто немного перестарался с воздержанием. Все дело в этом. И мне очень хотелось посмотреть, как ты будешь за мной бегать, вот и не приходил на встречи, — объяснение получилось на редкость правдоподобным, похоже, мозги снова включились в работу. Все будет просто как «Люмос».

— Ты уверен? Мы можем остановиться, если хочешь.

Черт возьми, что за слизеринца откопал Драко? Да он же больше на гриффиндорца смахивает! Кому в доме Змеи может вообще прийти в голову остановить игру за доминирование, когда партнер уже связан и готов к траху?! Может, он где-то ошибся? Логических объяснений происходящему у Люциуса не было.

— Все хорошо. Правда. Продолжай, — Люциус поверить не мог, что он еще и убеждает мальчишку.

Он точно прибьет Драко, когда вернется в Поместье. Мало того, что тот в квиддич отвратительно играет, так еще и партнеров по сексу выбирает как попало!

Для Люциуса это было уже слишком.

Составление плана мести собственному сыну был прервано невероятным ощущением. В его отверстие вдруг проникло что-то мягкое и горячее… Язык! Вся кровь в теле Люциуса разом устремилась к члену. Кажется, ему предстоит умереть от удовольствия. Язык проник так далеко, как только возможно, и Люциус напрочь забыл, кто он и где находится. Он просил. Он умолял. Он угрожал. Пожалуйста. Нужно. Больше. Быстрее. Глубже. Сейчас.

Когда язык вышел из него, Люциус замолотил по веревкам. Больше всего ему хотелось схватить голову любовника и заставить того завершить начатое. В этот момент в него вошел скользкий палец. Это было не так хорошо, как язык, но в любом случае лучше, чем вообще пустота.

За ним последовал второй палец. Простонав полное одобрение, Люциус почувствовал, как пальцы коснулись чего-то внутри него, того, что заставило его резко толкнуть бедра назад и закричать. Словно мини-оргазм прокатился по его телу. Пальцы снова и снова касались волшебной точки, заставляя его верить, что это еще одно заклинание, наравне с тем, что не давало ему кончить.

К двум пальцам присоединился третий, растягивая Люциуса невозможно широко, для использования его любовником. Но его уже это не волновало — он хотел быть использованным. Он не мог сказать, в какой момент мысль о твердом члене, скользящем в нем, стала привлекательной. Раньше он никогда не был настолько возбужден.

Он давно перестал умолять — теперь он только командовал. В меня. Сейчас. Глубже. Еще.

Прежде, чем Люциус успел возразить, пальцы выскользнули, и его отверстия коснулся еще более объемный член любовника. Тот вошел в него одним резким движением.

Ощущение было ошеломляющее. Эмоционально Люциус все еще не был к этому готов, но тело его сына — вполне. И теперь в нем был другой человек. Сердце его любовника билось глубоко внутри Люциуса, заставляя его чувствовать себя уязвимым, но в то же время — невероятно сильным. Его бедра непроизвольно двигались навстречу партнеру, из раза в раз встречая его на полпути.

Пот капал с его тела, мускулы были напряжены до предела. Он придвинулся ближе, чтобы член не мог выйти из него, и был вознагражден стоном и еще более яростным толчком. Люциус осознал, что он не один на грани потери контроля. Скорость и сила толчков возрастала. Шепот — и его член оказался свободен.

Напряжение во всем теле стало невыносимым, оно требовало выхода. Из груди Люциуса вырвался крик восторга, когда кровь хлынула к члену. Еще один толчок, задевший ту самую точку — и он кончил. И закричал последний раз, когда горячая струя пролилась ему на грудь. Оргазм партнера последовал незамедлительно. Его любовник последний раз вошел так глубоко, как только мог — и кончил внутри Люциуса. Их рты и языки снова сошлись в дуэли, пока тела содрогались в только что пережитом оргазме.

Последней мыслью Люциуса было, что тело его сына имеет какой-то скрытый дефект. Похоже, ему придется запастись большим количеством Оборотного зелья. Потому что даже под угрозой заключения в Азкабан, он не откажется от нежданного счастья.

* * *

Позже, лежа в собственной кровати в слизеринском подземелье, когда другие студенты уже видели десятый сон, он размышлял о сделанном открытии.

Гарри Поттер.

Гарри Поттер, Золотой Гриффиндорский Мальчик, только что оттрахал его до потери сознания.

Чтобы не высказать удивления, когда повязка была снята, и он увидел перед собой зеленые глаза, ему потребовался весь контроль и все самообладание. Его сын тайно встречался с Гарри Поттером! Больше того — он сам, Люциус Малфой, только что переспал с Мальчиком-Который-Выжил, и ему это понравилось!

Одно только то, что ему пришлась по душе пассивная роль — было само по себе открытием, даже не учитывая того факта, что это был Поттер. До сего дня он даже не думал о возможности оказаться снизу. Всю жизнь главной целью для Люциуса был контроль над собой и окружающими. Даже присоединившись к Темному Лорду, он всегда имел в запасе несколько простых, но эффективных методов для ухода из невыгодных ситуаций. Причем, многие из этих планов все еще были вполне употребимы.

Но вот что странно — всего одна ночь, и он вдруг начал осознавать бесполезность подобных уверток. «Выходит, мальчишка действительно опасен!» Мысль заставила снова вскипеть его кровь, но на этот раз не от гнева, а от желания. Он хотел обладать этим юнцом. Сделать его своим. Хотя бы до тех пор, пока не пресытится им и не выбросит.

Убийство Поттера резко перестало казаться таким уж привлекательным. Мальчик показал ему его же другую сторону — ту, которую Люциус никогда бы не увидел без посторонней помощи. Ту сторону, которая — к чему отрицать — ему очень понравилась. Возможно, он и контролирует каждый аспект собственной жизни, но с сегодняшнего дня он больше не будет притворяться, что ему очень хочется контролировать все еще и в постели. Особенно, если альтернатива доставляет такую массу удовольствия.

В постели Люциуса перебывала куча любовников и проституток обеих полов, и он наслаждался каждым из них, даже если одни были менее запоминающимися, чем другие. И он хорошо знал, что его партнерам так же нравилось трахаться с ним… вернее, позволять ему оттрахать их. Тогда он был уверен, что нет ничего приятнее, чем самому оставаться спокойным, пока твой партнер теряет голову от страсти. Сейчас он уже так не думал. Выходило, что самому терять голову от страсти намного приятнее. Жаль, конечно, что потребовалось так много времени, чтобы прийти к такому выводу.

Человеком, которого волнует мнение окружающих, Люциус не был — в основном потому, что денег и власти у него было достаточно, чтобы закупать это самое мнение с потрохами. Ни один из его партнеров никогда не жаловался. Была, правда, одна ведьма, которая оказалась настолько глупа, чтобы попытаться выразить непонятное недовольство… Но она исчезла при весьма странных обстоятельствах.

Нет, беспокоиться ему не о чем — никто не посмеет и слова сказать. А как только он получит назад свое тело… О, сколько удовольствия он получит, исследуя новые возможности с другими, более опытными партнерами! А сейчас пока хватит и Поттера. На этой мысли Люциус и задремал. По его губам блуждала удовлетворенная улыбка, а сны были заполнены зеленоглазыми юношами — точными копиями Мальчика-Который-Выжил.

Наутро тело Люциуса приятно ныло в таких местах, о которых он раньше и не подозревал. Все побаливало, но заклинания заживления Люциусу и в голову не пришло использовать — он радовался этим ощущениям. Все это напоминало ему, что прошлая ночь не была сном.

Гарри… «Поттер», — как он сам себе постоянно напоминал, окидывал его тем самым взглядом, который заставлял его кровь бурлить. Разница была только в том, что теперь он точно знал, что за этим стоит. Этот взгляд показывал, кому он теперь принадлежит, а еще взгляд обещал… Тело Люциуса хорошо это ощущало, отзываясь реакцией, подкрепляемой теперь еще и фантазиями. Удивительно, но теперь, когда он знал, чего ждать, напряжение возросло в тысячи раз. Словно взгляд зеленых глаз имел прямо-таки магическую связь с его пахом.

Сдвоенное зельеделие с Гриффиндорцами стало пыткой. Наверное, легче было бы встать под Круцио. Но зелья всегда были его тайным хобби, так что Веритасерум Люциус сварил прекрасно, пусть его мысли были и очень далеки от котла. Он заработал 70 очков, так как ему единственному удалось правильно сварить зелье — даже у Грэйнджер оно не получилось.

Снейп похвалил его, в то время как Люциус думал только об одном — как бы снова встретиться с Поттером. Будь он чуть внимательнее, точно заметил бы изучающий взгляд декана. Но сейчас его единственной заботой стала связь с Поттером и вопрос — самому ли что-то предпринять или подождать, пока тот сделает первый шаг. Решившись, наконец, Люциус отправился в совятню, на ходу придумывая письмо. Он уже был готов к новому путешествию в самопознание. Зелья, Снейп и защита Хогвартса могли смело катиться к гоблинам.

Ему нравилось быть шестнадцатилетним!

— Проходи пожалуйста, Северус, садись. Хочешь чаю? — Вежливо сказал Дамблдор, указывая на кресло напротив стола. По взмаху палочки в его руке появился поднос, на котором стояли тарелка с печеньем, горячий чайник и две чашки.

— Итак, мой мальчик, что ты хотел обсудить?

— В последние две недели я стал замечать странности в поведении Драко Малфоя. Давно ли Вы проверяли карту Муди?

— Ты имеешь в виду карту Мародёров? — С улыбкой поправил его директор, прекрасно понявший, что Северус не хочет хвалить своих врагов, и тихо засмеялся над его потемневшим от гнева лицом.

— Что бы это ни было! — буркнул Мастер Зелий. — Вы в неё заглядывали или нет?

— Заглядывал и не нашёл в мистере Малфое ничего подозрительного. А какие странности заметил ты? — Спросил Дамблдор тем самым снисходительным тоном, который всегда действовал Северусу на нервы.

— Ну, для начала — квиддич. Обычно Драко совсем не так хорош в роли ловца. Мерлин, он почти победил Гриффиндор!

— Северус, я удивлён! У тебя так мало веры в команду Слизерина. Если я правильно понял, ты считаешь, что при обычных обстоятельствах Слизерин проиграл бы Гриффиндору. А я-то думал…

— Этого я не говорил! Слизеринская команда самая сильная в школе. Но при этом мы оба знаем о способностях Поттера, как ловца…

Он ненавидел, когда Дамблдор обращал против него его же слова, подавая их так, что они в конечном итоге приобретали совершенно противоположное значение. Всё равно, раньше драконы начнут плеваться водой, чем он произнесёт хоть один комплимент в адрес Поттера. Дамблдор улыбнулся всезнающей улыбкой. От неё Снейп пришёл в ещё большее бешенство, но тут же постарался успокоиться. Не слишком-то красиво будет потерять хладнокровие перед директором.

— Прекрасно, забудьте о квиддиче. Возьмём для примера зелья. За последние две недели мальчик не сделал ни одной ошибки. Ни единой! Сегодня он правильно сварил Веритасерум, который не вышел даже у Грейнджер.

— Ну, Северус, я не понимаю, почему тебя это так удивляет. В конце концов, у мистера Малфоя оценки по зельям всегда были выше, чем у мисс Грейнджер. Насколько я помню, у него вообще наивысший бал по зельям во всей школе. Хотя, если школьные слухи о твоей предвзятости справедливы, то…

— Отлично! Вы выиграли! Впрочем, как всегда! — Раздражённо произнёс Северус. — Но моя интуиция шпиона никогда раньше меня не подводила, иначе я бы не сидел сейчас с Вами. И все мои чувства просто кричат, что с Драко что-то не в порядке. Этот человек — не Драко Малфой. Никто не может так радикально измениться за столь короткое время. Вы уверены, что с картой всё в порядке? Повторю ещё раз: мои инстинкты никогда не обманывают меня, чёрт возьми!

— Северус, мальчик мой, успокойся. Ты же отлично знаешь, что я никогда не подвергал сомнению твои инстинкты. Но с картой всё в порядке. Уверяю тебя, мистер Малфой это действительно мистер Малфой. — Успокаивающе добавил Альбус.

— Но Альбус, ведь могут быть более сильные заклинания, которые карта не может распознать. Я знаю, что её создали ваши любимые гриффиндорцы, но ведь и они не идеальны, что бы Вы там не думали. Есть множество других магических способов изменить внешность, в том числе и таких, которые намного сложнее выявить.

— Я прекрасно об этом знаю. Но я могу распознать большинство магических способов изменения внешности, если только они не получены посредством зелий. А поскольку карта определяет зелье превращения, это действительно не проблема.

— С мистером Малфоем ничего не случилось, — продолжил Дамблдор, — возможно он и правда ведёт себя неадекватно, да это и неудивительно, ведь он только начал понимать, что на свете есть масса вещей помимо Тёмных искусств. Не беспокойся об этом. Когда он найдёт собственный путь, то станет прекрасным пополнением наших рядов. Только будь осторожен с тем, что говоришь при нём: твоё прикрытие гораздо важнее остального. Лишь благодаря ему ты выживаешь на собраниях Упивающихся.

— Прекрасно! Как хотите! — Раздражённо бросил Снейп. — Я буду наблюдать за ним, хоть и не могу спросить его напрямую, не выдав себя. Я надеялся, что это сделаете Вы. Но было слишком оптимистично предполагать, что Вы хоть сейчас послушаете меня! В конце концов, никогда раньше Вы этого не делали: ни с Квиррелом, ни с Лохартом, ни с Люпином, ни с Муди, ни с кем бы то ни было другим! Делайте что хотите, Альбус, но не жалуйтесь, когда всё это обернётся против Вас. И когда выяснится, что это был не Малфой, а какой-то Упивающийся, не говорите, что я не предупреждал Вас. Да, если Вы вдруг не в курсе, у вашего драгоценного Мальчика-который-выжил связь с Драко, или с тем, кто притворяется им. Поттер будет первой мишенью. — Закончил свою речь раздраженный Снейп.

— О, я думал, ты не знаешь об этом, — удивленно промолвил Дамблдор.

— Разумеется, я знаю! Их связь тянется с начала шестого курса. Поттер! — Выплюнул Снейп с ненавистью. — Драко мог бы найти кого-то получше. Я просто не могу поверить, что он связался именно с Поттером. И при этом даже не могу сказать ему, какой же он дурак, не выдав себя. Ведь считается, что я преданный Упивающийся и должен немедля доложить Волдеморту, что сын его правой руки стал любовником Мальчика-который-выжил. А я не могу этого сделать — они тут же убьют Драко.

Снейп действительно заботился о Драко! Мастер зелий и сам не всегда понимал, когда притворяется, а когда нет. Возможно, если его уверить, что с Драко всё в порядке, он немного успокоится.

— Послушай, Северус. Я понимаю твои мотивы, но с Малфоем ничего не случилось. Уверен, что Драко в порядке. К тому же Люциус не допустит чтобы, что-нибудь случилось с его единственным наследником. Ты же знаешь, как Малфои трясутся над продолжением своего рода. Люциус в любом случае защитил бы его, — сказал директор.

Снейп не стал комментировать это. Он знал, что Драко не вполне оправдал ожидания Люциуса. Но также он знал и то, что Малфой-старший сделает всё, дабы защитить своего наследника, и пока что этого было достаточно. Но он будет присматривать за Драко. Или за тем, кто его заменяет. Больше он ни в чём не был уверен.

Он знал, что Дамблдор мог и не сказать всей правды, но также не понимал, зачем бы ему это было нужно. Да и все равно, без поддержки директора он мало что мог сделать. Если открыто прижать Драко к стенке, это только покажет Темному Лорду, что Снейп — шпион.

— Пусть будет по-твоему, Альбус, — сказал Снейп и вылетел из кабинета директора, проклиная про себя гриффиндорских дураков и всех тех, кто их слушает.

Довольно улыбаясь, Дамблдор достал из кармана карту Мародёров: "Нет, Северус, инстинкты тебя не подвели". В коридоре третьего этажа были отмечены рядом две точки. Одна из них была помечена как Гарри Поттер, а другая — Люциус Малфой. Он свернул карту, убрал её на место и, озорно улыбнувшись, прошептал: "Посмотрим, возможно, Гарри Поттер преуспеет там, где многие, в том числе и я, потерпели поражение".

Дата добавления: 2015-09-07