Анкудинов Павел Ефимович

Опубликовано 19 июля 2007 года

Я родился в городе Кунгуре, Пермской области. Там же в 1937 году я с отличием закончил 10-ку и подал документы в Московский авиационный институт. Выпускникам, окончившим среднюю школу на отлично, давали возможность поступать в ВУЗы без экзаменов, поэтому я послал документы и просто ждал вызова на учебу. Летом этого же года через райком комсомола стали подбирать группу кандидатов в авиационные училища. Меня, как комсомольца, к тому же занимавшегося в авиационном кружке при заводе и уже летавшего на планерах, вызвали в райком и предложили пройти мандатную и медицинскую комиссии, отбиравших кандидатов в летчики. Обе комиссии я прошел успешно. Правда, когда стоял перед мандатной комиссией, а их было человек семь, они начали между собой обсуждать, что вроде он слабенький, вес у него маловат, но потом решили - ничего его подкормят и из него получится хороший летчик. В общем, посчитав, что я вполне подхожу для обучения в летном училище, отправили мои данные в Оренбургское авиационное училище. Я вернулся домой и стал ждать вызова - отдыхал, ходил на речку ловить рыбу, загорать. К осени мне пришел вызов из Московского авиационного института, а из Оренбурга - тишина. Я проехал в Москву на первый курс МАИ.

Поначалу было очень тяжело - по сравнению с москвичами я был слабак практически по всем предметам. К тому же я был очень плохо одет - весь в заплатах, в сапогах. Я даже стеснялся появляться на людях. Правда, вскоре старший брат выслал мне костюм, а на заработанные разгрузкой вагонов по выходным деньги, я купил себе новую фуражку, ботинки, и уже выглядел вполне сносно. Стипендия была очень маленькая - хватало ее только на чай с булочками в институтской столовой. Но к зиме я втянулся и уже учился не плохо. Прошла зима и вдруг меня вызывает к себе проректор: "Молодой человек, а вы ведь были завербованы в Оренбургское авиационное училище. Оттуда пришел вызов. Вы обязаны туда выехать". - "Я не поеду, я хочу учиться". - "Это, наверное, не пройдет. Пока идите". Я ушел, а вызов разорвал и выбросил. Прошел месяц, меня опять вызывают уже в Военный комиссариат на Соколе: "Вы Анкудинов?" - "Да". - "Немедленно выезжайте в Оренбург. Вы зачислены и уже обязаны быть там". Приказ есть приказ - пришлось подчиниться.

Первый год в училище - курс молодого бойца. Командовали нами выпускники казанского пехотного училища, проходившие стажировку. Они с нас три шкуры драли, особенно по строевой подготовке. Первый курс очень сложный - "через день - на ремень", в основном охрана, принятие присяги, изучение оружия и так далее. Весь год - никаких полетов. В тоже время продолжали изучать общеобразовательные предметы: математику, физику, литературу. Для меня это было не сложно - все же я был отличником в школе. А второй курс начали с полетов на У-2 и продолжалась теория, привязанная к авиационным дисциплинам - штурманская подготовка, аэродинамика и физическая подготовка.

В училище я довольно быстро освоился и уже не очень сожалел, что пришлось бросить институт. Жили в казармах. Когда учились на первом курсе, нары были двойные, а на втором - у всех отдельные кровати. Кормили отлично. Ко второму курсу я набрал килограммов 10. Занимался спортом. Особенно у меня хорошо шла гимнастика на снарядах. Форму специально на каждого пошили. Отношение к курсантам в городе было великолепное. У нас были вечерние прогулки перед сном, и мы шли по центральным улицам. Мы шли - хорошо одеты, в длинных шинелях, хромовых ворошиловских сапогах. Загляденье! Народ нам просто аплодировал!

Летная практика у меня шла очень успешно. Самостоятельно на У-2 я вылетел первым и закончил программу одним из первых в группе - инструктор был мной доволен. После У-2 стал летать на Р-5. А надо сказать, что в Оренбурге климат своеобразный - летом жара под 40, а зимой такой же мороз. Мы летали и летом в жару и зимой в мороз в открытых кабинах, правда тепло одетые. Даже были кротовые маски, так что не обмораживались. Закончил Р-5 тоже успешно. В конце второго курса нас перевели на самолет Р-6 поскольку курс, на котором я учился, готовил пилотов бомбардировочной авиации. На третьем курсе стали изучать СБ, который у нас называли "Катюша". Это был красивый самолет, обтекаемый, весь металлический. Он был прост в управлении и главное обладал огромной по тем временам скоростью! Мы разгоняли его до 600 километров в час! На нем было приятно летать. Правда, летали только днем и боевое применение не проходили. В сентябре 1940-го года я сдал успешно и летные и теоретические экзамены. Курс построили, зачитали приказ Тимошенко о присвоении нам офицерских званий и всех распределили по частям, а меня и еще около пятидесяти человек оставили инструкторами в училище. Для меня это был удар, я готов был даже плакать - я хотел в строевую часть, а меня оставили в училище!

Вот так я стал инструктором. Жили мы в Оренбурге на частной квартире. За нами по городу ездил автобус - собирал на занятия. На первом курсе я получал 100 рублей, на втором - 110 и так каждый год по десятке прибавляли, а инструктором уже получал 700 рублей (бутылка водки стоила около 3х рублей - прим. ред.), не говоря уже об отличном обмундировании и бесплатном питании по норме 8а - шоколад и все, что хочешь. Жили хорошо этого не отнять.

В 40-41 годах я выпустил три группы по шесть человек на самолете СБ.

22 июня 1941 года я катался на лодке по реке Урал со своей знакомой девушкой. Днем вернулись с реки, лодку сдали на пристани, и пошли с ней в город. Смотрим, стоят люди группами: "Что случилось?" - "Война с немцами". Нельзя сказать, что это сообщение было неожиданным. Слухи о грядущей войне постоянно ходили. В апреле я поехал в отпуск к двоюродному брату, Мельникову Владимиру Васильевичу, в Полоцк, где он был начальником политотдела одной из дивизий. Он меня встретил такими словами: "Чего ты приехал? Скоро будет война. Уезжай отсюда". Летом 1941-го брат попал в окружение, а затем руководил партизанской бригадой, которая так и называлась "Бригада Мельникова".

Во второй половине 41-го пришли в училище штурмовики Ил-2. Мы быстро переучились и вскоре сами стали учить курсантов на этих самолетах. Причем в начале спарок не было. Сами доставали расширительный бак, делали сиденье из парашютных лямок, на которое садился инструктор - назывался "полет со страхом". Ведь двойного управления не было. Правда, это было не долго и уже в начале 42-го года в училище появились настоящие спарки с двойным управлением.

До середины 43-го года я все учил, выпустив еще три группы по шесть - восемь курсантов. Мы летали без всяких норм с утра и до вечера. В день налетывали по 7-8 часов! Выйдешь из самолета - даже нет сил идти в столовую. Ограничений ни каких не было ни по горючему, ни по налету. Нельзя столько летать. Это же опасно и для инструктора и для курсантов. Всего я подготовил около сорока летчиков. Учил вполне успешно. Хотя были разные курсанты - я ни одного не отчислил. Конечно, во время войны подготовка уже была более скоротечная - за полгода готовили ребят, и отправляли на фронт. В основном отрабатывали взлет, посадку и пилотирование в зоне. Давали два-три полета по маршруту - штурманская подготовка была посредственной. Боевое применения не изучали. После выпуска курсанты попадали в ЗАПы где им давали боевое применение.

Дата добавления: 2015-09-06