ГАНС ЗЕДЛЬМАЙР. IX проблема времени | 253

IX проблема времени | 253

мы знаем теперь и классицизм архаики и варварства. С другой стороны, это проявляется в футуризме, резко по­рывающем с прошлым как живой традицией — il faut tout recommencer a zero* (Ле Корбюзье) — и желающем, так сказать, предвосхитить совершенное бытие будущего, на­ступившего как раз с "революцией" наших дней: хилиа-стические обетования современных художественных "на­правлений", "нового зодчества", атональной музыки, аб­солютной живописи. "У вечной жизни отняли дар художе­ственной законченности, чтобы приписать его прошлому или будущему времени" (Лионелло Вентури).

В области сохранения и развития художественной куль­туры представителем пассеизма (в терминологии Бааде-ра — цепенящего ложного времени) является музейный дух. Я говорю "музейный дух", а не музей, например, ибо в качестве институции музей, как и техника, нейтрален, нейтрален даже тогда, когда существование его влечет за собой несомненную опасность. Музейный же дух вос­принимает все искусство как некое прошлое; даже "со­временное" искусство он видит как "недавнее" прошлое. Присутствие искусства в настоящем он способен постичь лишь как видимое присутствие законсервированных его тел. Музейный дух подавляет тем, что создает кладби­ще искусства без гарантии его воскресения. Ему соответ­ствует определенный тип истории искусства, ограничива­ющей по существу свои задачи ответом на вопросы "ко­гда?" "где?" и "кем?", т. е. установлением именно призна­ков дурного времени, — и к ней могут быть отнесены сло­ва И. Г. Гамана: "Поле истории подобно тому широкому полю, что было полно костей, и вот они весьма сухи"**.

Однако с другой стороны консервирующий музейный дух предоставляет человеку наших дней возможность раз­говора с произведениями искусства, охватывающего все времена и пространства нашей земли. И как раз зрелище этого кладбища пробуждает в человеке наших дней жела­ние осуществить "воскрешение отцов" (Федоров), вывести

* все надо начать с нуля (франц.) ** Иез. 37, 1-2.

истинные произведения искусства из состояния безмол­вия и из ложного настоящего, содействовать их истинному присутствию в настоящем и сделать причастными этому других людей. " Тайна братства сокрыта в отцах, толь­ко благодаря им мы являемся братьями."¹⁷² И стремле­ние к этому относится, несомненно, к позитивным чертам нашей эпохи, сильнее сказывающимся в области воспро­изведения, нежели созидания. — С этим можно связать надежду на то, что и другие захиревшие органы и ин­ституции, поддерживающие эту открытость кажущегося настоящего истинному настоящему, смогут обрести новые силы.

Утрата истинного настоящего ведет, с одной стороны, к пассеизму и футуризму — этим двум сторонам одного и того же изъяна, а, с другой стороны, к созданию сур­рогатов утраченного "вечного настоящего". Подобно тому как в эту эпоху, создавшую суррогаты для всех телесных и духовных потребностей, имеются суррогаты совершенного бытия и вечности, так существуют и суррогаты истинно­го настоящего, — косвенное доказательство того, что от утраты его страдают и те, кто не хотел бы этого созна­вать. Если истинное время требует от нас непрестанно­го глубокого обновления, чтобы мы могли встретиться с ним достойно, т. е. в присущем ему способе бытия, то "со­временный" человек заменяет новыми вещами и изобре­тениями то, чего он не может или не хочет совершить, — воссоздание "нового" человека, как раз и являющегося об­новленным вечным человеком, человеком истинного вре­мени. Новое как нечто еще не бывалое стало для "совре­менного" человека чем-то вроде религии. Новое ищется не потому, что старое оказалось нежизненным или непло­дотворным, но просто ради самой новизны, новое требует­ся любой ценой. Девизом ненасытного любопытства могли бы стать строки Бодлера:

Verse-nous ton poison pour qu'il nous reconforte! Nous voulons, tant ce feu nous brule le cerveau,

¹⁷² Желания отцеубийства в наше время заслуживали бы осо­бого исследования.

Дата добавления: 2015-09-06