Кино и мода

Кино — это и есть мода. Всю свою более чем столетнюю жизнь кино было мощнейшим проводником, распространителем и диктатором мод. Поначалу, однако, на кино смотрели свысока. Эти «живые картины» с их прыгающим черно-белым изображением казались вздорным порождением технического мира. Постепенно, однако, кинематограф стал завоевывать сердца людей.

Вначале киномода была связана с необычайным успехом на европейских сценах русского балета Сергея Дягилева. Ориентальная хореография Михаила Фокина, томные позы Иды Рубинштейн и невесомые прыжки Вацлава Нижинского создали тот необычайный аромат, который жадно вдыхали обожатели искусства второго десятилетия века. Мерцающие краски Леона Бакста, разом подхваченные парижским императором моды Полем Пуаре, воплотились в платьях, туниках и бальных нарядах, отделанных марабу, шиншиллой и стразами. Пока в Петербурге придумывали, а в Париже шили все эти манто, палантины и длинные жакеты труакары, в Голливуде мигом сообразили, чего желает вкус изощренной публики. Голливуд решил поразить людское воображение небывалой восточной роскошью и размахом. Размах стал основным правилом Голливуда и созданной им моды.

Знаменитая киноколония Голливуд была основана до начала Первой мировой войны группой еврейских предпринимателей с Восточного берега Соединенных Штатов. Их привлекали 355 солнечных дней в году в этом, тогда еще дешевом уголке Южной Калифорнии. Знали ли эти люди, что создают империю, которая станет заправлять умами и стремлениями миллионов на нашей планете? Знали ли они, что этот крохотный кусочек земли возле Лос-Анджелеса продиктует людям, как надо жить, любить, страдать, убивать, воевать, шпионить, соблазнять или одеваться?

Снятый Гриффитом в 1916 году основополагающий фильм «Нетерпимость» стал отправной точкой этого «викторианства» XX века. Белые слоны из папье-маше на вавилонской лестнице — вечный символ первых эстетических потуг Великого Немого. Тысячи полуобнаженных потных статистов, парики и драпировки стали массовым тиражированием идей Бакста, начавшим историю кинокостюма.

Тамара Карсавина манящими па-де-ша порхала по парижской сцене, а на экране ей нашлось специфическое киноамплуа — женщина-вамп. Ее грим, тяжелые темные веки, мертвенно-бледное лицо и кроваво-красные губы были цитатами грима балетной султанши Зобейды, и влияние ее на моду двадцатых трудно переоценить. В Голливуде царицей «невинного секса» и первой вампирессой стала пышногрудая уроженка штата Огайо Тэда Бара. Ее женские чары особенно восхищали солдат Первой мировой войны. Женщины много взяли от нее, и особенно умение закатывать глаза, принимать томное выражение лица и быть могильно-таинственной. Так Голливуд породил самое важное в моде XX века — он породил звезду, культ кинодивы. Вся дальнейшая история кинематографа была связана с этим. Публика требовала новых, невиданных экзотических звезд. Билеты на фильмы без их участия просто не продавались. Публика хотела знать, сколько стоят платья ЗВЕЗДЫ, кого ОНА любит, где ОНА живет, как питается и где отдыхает. Звезды стали новыми, не канонизированными церковью апостолами и святыми, которым поклонялись, на которых молились, которых обожали до тех пор, пока они были в моде. А потом с насмешливым презрением их отбрасывали в сторону, забывали и заживо хоронили.

Неписаные правила Голливуда распространились повсюду. Под вампирессу гримировались датчанка Аста Нильсен, полька Пола Негри и целая галерея «немых муз» отечественного игрового кино — легендарная Вера Холодная, незабываемая Вера Каралли, героическая Зоя Карабанова.

Мировой катаклизм 1914–1918 годов во многом изменил психологию женщин в мире. Их работа в тылу, в госпиталях, на заводах и даже на фронте привела к неизбежной эмансипации. На смену вампирессам с их бушующими страстями пришли героини эпохи джаза. Голливуд бросил взор на Париж и решился на отважный шаг — приглашение настоящего парижского создателя мод. Таким «настоящим парижанином» был русский художник из Петербурга Роман Тыртов, известный затем всему цивилизованному миру под псевдонимом Эрте. Именно в Голливуде Эрте создал самые фантастические туалеты для «немых» звезд Мэй Мюррей, Мэрион Дейвис, Лилиан Гиш и Ален Прингл. Его вышитые бисером струящиеся платья, невообразимые рукава, умопомрачительные тиары стали классикой голливудского костюма, без которой невозможно вообразить американский гламур. Одной из важнейших работ Эрте в Голливуде стало его участие в создании костюмов для фильма «Бен Гур», снятого в 1926 году. Шестьсот галлонов телесной «морилки» для изображения римского загара было изведено на целую армию статистов.

Звезда фильма Раймон Наварро, как и его близкий друг Рудольф Валентино, продиктовали своим видом долго державшуюся моду для мужчин. С их легкой руки все модники возомнили себя «latin lovers» и стали обильно мазать бриллиантином головы, загорать или хотя бы пудриться темной пудрой.

Среди звезд двадцатых в создании моды, возможно, всех переиграла крохотная, но волевая женщина Глория Свенсон. Она любила вечеринки, чарльстон, карнавалы, мужчин и платья. Живя в стокомнатном дворце, купленном у «короля бритв» Жиллетта, Глория поменяла пятерых мужей, поразив всех браком с французским маркизом Фалез де Кудре. Став на короткое время не только миллионершей, но и титулованной маркизой, она прислала на студию «Парамаунт» классическую телеграмму: «Прибываю завтра с маркизом. Организуйте овации». Ежегодно Глория Свенсон тратила на меховые манто 25 000 долларов, на пальто и накидки — 10 000, на платья — 50 000, на чулки — 9000, на туфли — 5000, на белье — 10 000, на сумочки — 5000, на прически — 5000 и на духи — 6000. Однако и на нее мода прошла — sic transit gloria mundi.

В Европе тем временем выдвинулась одна венгерская красавица — олицетворение стиля ар-деко на экране Лиа де Путти. Ее прямая стрижка — как у китаянки или египетского мальчика — копировалась многими. Однако в 1931 году она подавилась косточкой и умерла.

Кризис 1929 года, подорвав мировую экономику, способствовал и глобальным изменениям в моде. В экономическом спаде винили и разнузданность моды двадцатых — все эти бассейны с шампанским, краны умывальников из чистого золота, «ягуары» с сиденьями, обитыми шкурой леопарда, кокаин, страусовые перья, блестки и саксофоны.

Впрочем, и самого кино коснулся кризис, связанный с техническим прогрессом. Оно заговорило. Это в первую очередь вывело из моды многих иностранных актеров Голливуда, изъяснявшихся с акцентом. Да и немало американцев пострадало из-за того, что их голоса плохо ложились на пленку.

Между тем культурной Европе становилось все теснее в железном кольце Франко — Муссолини — Гитлера — Сталина. А Америке понадобились новые героини. Светлые волосы, высокий лоб и скулы шведки Греты Гарбо заложили основу нового представления о женской красоте. Все дамы перекрасились в блондинок, выщипали брови, приклеили ресницы и заломили шляпы на один бок а-ля Гарбо. Кино диктовало свои эстетические правила, и даже большие парижские дома мод вынуждены были им подчиниться. Струящиеся белые длинные креп-сатиновые платья создавали женственный силуэт. Дома Ланвен, Шанель, Пату, Лелонг, Майнбошер преуспели в искусстве такого кроя, используя опыт косой линии великой Мадлен Вионне.

Особенно привлекательно выглядели в кино платья с блеском или из парчи-ламе. И они тоже моментально были скопированы в Париже. На фирме «Метро-Голдвин-Майер» с 1928 по 1942 год работал неповторимый создатель костюмов для Греты Гарбо — Адриан. Он создал костюмы для многих ее исторических картин, так сильно повлиявших на линию моды. «Романс» (1930), «Мата Хари» (1931), «Королева Кристина» (1933), «Анна Каренина» (1935) и «Дама с камелиями» (1936) были толчком, который побудил моду середины и конца тридцатых обратиться к истории, чаще всего Викторианской эпохи. Многие элементы костюмов Гарбо, нарисованные Адрианом, копировались в Нью-Йорке и продавались большими магазинами. Другой звездой, поменявшей представления о женской красоте — прежде всего красоте фигуры, — в тридцатые годы стала актриса Мэй Уэст. Пышногрудая, с широкими бедрами, Мэй была первой актрисой, сказавшей слово «секс» со сцены. Ее речь, манера цедить слова и коронная фраза, обращенная к журналисту: «У вас в кармане револьвер или вы просто рады меня видеть?» — создали ей репутацию «плохой девчонки из большого города», которой бы позавидовала сегодня Мадонна. Ее портрет писал Сальвадор Дали, ею восхищалась Эльза Скиапарелли, даже флакон духов «Шокинг» Скиапарелли сделала в виде торса Мэй Уэст. В 1938 году Мэй пригласила Эльзу Скиапарелли в Голливуд, где та нарисовала костюмы к фильму «Каждый день — каникулы».

Тревис Бантон, великий костюмер Голливуда, одевший Клодетт Кольбер в «Клеопатре» и Марлен Дитрих в «Красной императрице», был большим фантазером. Он никогда не забывал о необходимости поразить публику роскошью — например, кринолином из соболей на Марлен, игравшей русскую царицу.

В костюме историческом Голливуду, безусловно, принадлежит первенство во влиянии на развитие женского модного силуэта тридцатых, но и в костюмах «современных» он не отставал. Тогда в кино не любили ничего сиюминутного, моментального — многие фильмы шли подолгу, они должны были делать кассовые сборы постоянно. От дизайнеров требовали «мод», которые бы не выходили из моды тотчас после первого показа картины.

Кто из любителей кино не помнит фильм «Ниночка» с Гарбо, где актриса играет сотрудницу ГПУ, засланную в Париж с секретной миссией! Именно «буржуазная» мода более всего поражает героиню фильма Нину Якушову. Даже абсурдная шляпа в форме трубы по эскизу Адриана преображается на Грете Гарбо, становясь божественной тиарой голливудской моды. «Как эта цивилизация может выжить, когда женщинам позволяют носить подобное на голове?» — вопрошает риторически Нина Якушова. А ведь выжила…

Военное время — сороковые годы — потребовало новых киногероинь — воительниц. На немецких экранах лидировала тогда любимая Гитлером скандинавская актриса Зара Леандер. Рыжая, крупная, с низким грудным голосом, музыкально одаренная, она была одной из коронных карт фашистской пропаганды. И нравилась она очень многим. Стиль «немецкого грима» был распространен и среди кинозвезд СССР. Любовь Орлова, Валентина Серова, Лидия Смирнова и Янина Жеймо в своем гриме и прическах не отставали от немецких конкуренток.

Американские моды военного времени пришли, как ни странно, из Латинской Америки. Отрезанный от Европы, Голливуд нашел новую, «ближнюю заграницу», которая его очень вдохновила. Новая латинская музыка — серенады и болеро, тропические танцы — самба и румба, а также новая бразильская звезда — Кармен Миранда сделали свое дело. На зрителя обрушился шквал музыкальных картин — ревю, где все пело и плясало. Низкорослая, с косым разрезом глаз Кармен Миранда живостью своих песен, бешеным ритмом движений и особенно бананами на голове и ананасами на шляпах развлекала солдат. Она ввела повальную мировую моду на туфли на платформе, высокие шляпки и испанские мантильи.

В 1947 году Кристиан Диор поразил мир своим «new look». Кинозрители с удовольствием отметили, что платья Диора напоминают корсет, нижние юбки, узкие талии и покатые плечи — костюмы, созданные в 1939 году Вальтером Планкеттом для фильма «Унесенные ветром». Тема викторианских кринолинов, прерванная «хабанерами» военных лет, привилась в освобожденном Париже и задала тон в моде на все пятидесятые. Голливудские дизайнеры Ирен Шараф, Жан Луи и Орри-Келли не менее, чем Баленсиага, Фат или Грифф в Париже, диктовали моды того десятилетия. Мерилин Монро, Джейн Рассел, Лиз Тейлор, Одри Хепберн, Ким Новак, Дорис Дей и Лесли Карон не хуже заправских манекенщиц парижских домов лансировали новые моды, прически, силуэты, туфли, подводки глаз и т. п. А что уж говорить о Бриджит Бардо или Софи Лорен — они ведь были самыми авторитетными законодательницами мод.

Звездный полет Валентины Терешковой сделал актуальными в моде космические сюжеты. Потеснив кино, телевидение представило серии-эпопеи «Стар трек» или «Эвенджерз», в которых реальное и вымышленное перемешалось. Мини-юбки Мери Куант, скафандры Пьера Кардена, космические сарафаны Андре Куррежа — все они дань новой «инопланетянской» моде.

Эпоха хиппи и последовавшая за ней эпоха ретро были также связаны с кино. Такие фильмы, как «Кабаре», «Смерть на Ниле», «Великий Гетсби» пробудили у публики интерес к довоенному прошлому. Тогда и вспомнили о Тамаре Лемпицкой, Эрте, Соне Делоне, Константине Бранкузи и чарльстоне. Мода вновь вознесла вышитые бисером платья, вязаные шапочки а-ля Наталья Макарова в эмиграции, длинные шарфы, брюки клеш и вновь обнаружившиеся платформы.

Джон Траволта стал символом моды диско. Блестящие атласы сегодняшней моды — это ее отголосок, донесшийся двадцать лет спустя.

Фильм «Амадеус» ввел в моду панковские прически и цветные волосы.

Никогда кинокостюм не мог существовать без влияния современной ему моды, никогда мода не прививалась без популяризировавшего ее кино.

Один мой знакомый французский ребенок спросил свою маму: «Сталин и Сталлоне — родственники?» Хочется ответить — да, ведь оба — диктаторы. Но диктат моды восхитителен.

Дата добавления: 2015-10-13