Вслух размышлял Крис, подняв голову и обратив взгляд куда-то в пространство.

Я перекатилась на спину и зловеще улыбнулась. Мы оба были на чердаке и лежали на старом, покрытом несмываемыми пятнами матрасе у открытого окна, через которое дул теплый легкий бриз.

А короли и королевы, у которых в спальне собирались все придворные, и у них все равно хватало нервов сидеть там нагишом? Думаешь, все, что пишут в книгах, чистая правда?

Конечно, нет. Хотя во многом, может быть, да. Ведь в конце концов, когда-то люди не носили пижам и одевали в постель только ночной колпак, чтобы согреть голову, а на остальное плевали.

Мы дружно рассмеялись, представив королей и королев, которые ни чуть не стеснялись своей наготы в присутствии своих приближенных и сановников из-за границы.

Тогда нагота не считалась греховной, не правда ли? В средние века?

Наверное, да, — ответил он.

Греховным было то, для чего люди снимали с себя одежду, да?

Наверное.

Я уже второй раз испытала на себе всю тяжесть той проклятой участи, на которую обрекла меня природа. Целый день я пролежала на кровати, заявляя, что не могу подняться из-за мучающей меня боли.

Ты ведь не думаешь, что происходящее со мной отвратительно, правда?

Спросила я Криса. Он наклонился и коснулся лицом моих волос.

Кэти, я не думаю, что все, что касается человеческого тела и его функций, может быть отвратительным. Наверное, во мне говорит будущий врач. О тебе я думаю именно в этом ключе: если ценой нескольких неприятных дней каждый месяц ты в конце концов превратишься в такую же прекрасную женщину, как наша мать, я целиком и полностью за это. И потом, если это больно, вспомни о своих танцевальных упражнениях. Ты сама говорила, как больно делать некоторые из них. Я крепче обняла его руками, и он на секунду запнулся.

Я тоже плачу свою, собственную плату за то, чтобы стать мужчиной. Мне в отличие от тебя не с кем поговорить об этом. Я вынужден один справляться со своими комплексами и искушениями. Иногда я боюсь, что мне никогда не удастся стать врачом.

Крис, — запинаясь, промолвила я, — ты когда-нибудь сомневаешься в ней?

Он нахмурил брови. Я заговорила, прежде чем он смог что-нибудь недовольно фыркнуть в ответ:

Тебе, несмотря ни на что, не кажется иногда СТРАННЫМ, что она держит нас взаперти так долго? У нее масса денег, я просто уверена в этом. Это кольцо и браслеты, они совсем не поддельные, как она говорит, я знаю.

Сначала я почувствовала, как он сделал движение, чтобы отодвинуться от меня, но, выслушав до конца все, что я сказала о его идеале и символе женского совершенства, он снова обнял меня и прижался ко мне щекой. Его голос был срывающимся от переполнявших его чувств, когда он произнес следующую фразу:

Иногда я перестаю быть тем неунывающим оптимистом, которым ты меня считаешь. Иногда меня охватывают точно такие же сомнения. Но я всегда мысленно возвращаюсь к тому дню, когда мы приехали сюда, и чувствую, что должен верить ей, как это делал папа. Помнишь, как она говорила: «Все странные вещи имеют причину. И все всегда происходит к лучшему». Поэтому я продолжаю верить. Я верю, что у нее есть серьезные основания не пытаться тайно увезти нас в какой-нибудь закрытый пансионат и держать нас здесь. Она знает, что делает, и, Кэти, если бы ты знала, как я ее люблю. Ничего не могу с собой поделать. Что бы она не делала, я все равно буду любить ее.

Дата добавления: 2015-10-13