Глава 23. Дверь в квартиру бабы Кати оказалась незапертой.

Дверь в квартиру бабы Кати оказалась незапертой.

Я стукнула кулаком в нее, и она тихо открылась. Я вошла в узенький коридорчик, в нос ударил странный запах, не противный, просто необычный, похожий на аромат корицы или ванили.

- Здравствуйте! - закричала я.

- День добрый, - донеслось из комнаты, - кто там у двери шуршит? Входи, не бойся, в зале сижу В голосе хозяйки не было ни злобы, ни раздражения, и, похоже, мне сейчас отвечает молодая женщина, ничего старушечьего в тембре нет. Хотя вполне вероятно, что у бабы Кати имеется внучка, которая ухаживает за престарелой бабушкой.

- Чего маешься, иди смело, - поторопил звонкий девичий голос, - нет тут собак кусачих.

Я послушно выполнила приказ и вошла в прохладное помещение. Мебель в нем была далеко не новой.

Стол, два кресла, диван и пара стульев. Похоже, купили в семидесятых годах прошлого века, тому же времени принадлежал и крохотный приемник, стоящий на книжных полках. В углу висело несколько икон, около них теплилась лампада, и я поняла, чем таким необычным пахло в прихожей: там витал тот же аромат, что в церкви.

Невысокая, сухонькая старушка, сидевшая в кресле с журналом в руках, подняла на меня глаза и звонко спросила:

- Ну? Чего случилось?

Я слегка растерялась. Во-первых, я представляла бабу Катю древней, толстой, замотанной в черный платок мегерой; во-вторых, я и предположить не могла, что ведьма станет читать журнал, посвященный домашним животным; в-третьих, изумлял голос, он, по идее, должен был принадлежать молодой женщине, у старух, как правило, "надтреснутые" связки.

- Никак онемела? - усмехнулась баба Катя. - Отомри! С чем явилась? Кто прислал, ну? Если просто так зашла, то уходи, недосуг ерундой заниматься.

- Зубы болят, - ляпнула я.

- Ага, - протянула странная бабка, - ну садись, вот сюда, на стульчик, глянем, в чем беда.

Я умостилась на указанном месте, старуха легко встала, приблизилась ко мне и поинтересовалась:

- Ну и где плохо? Справа?

- Слева, - продолжала я врать.

Баба Катя хмыкнула.

- Ясненько! И сильно мучает?

- Да.

- Дергает?

- Точно, - закивала я, - прямо сил нет терпеть!

Пока что разговор складывается замечательно, ведьма не заподозрила ничего плохого, она сейчас станет совершать некие дурацкие обряды: пошепчет на воду, даст мне попить, поводит зажженной свечкой вдоль тела, пробубнит заклинанье. Я, естественно, радостно воскликну: "О, спасибо, помогло! Дайте передохну у вас минуточку".

Похоже, старушка добрая, и, Думаю, она, как большинство пожилых людей, небось любит поговорить...

- Значит, совсем тебе плохо? - улыбаясь, констатировала бабушка.

- Ага, - подтвердила я.

В ту же секунду в мою челюсть вонзился отбойный молоток, раскаленное сверло принялось вгрызаться в десну. Я схватилась за щеку, из глаз посыпались слезы.

- Скрутило? - участливо продолжала старушка.

- М-м-м, - простонала я, не в силах вымолвить ни слова.

- Вот теперь верю, - кивнула баба Катя, - сразу видно, схватила зубница за корень. А до этого ничегошеньки не мучило, или я ошибаюсь?

- М-м-м, - закивала я.

- Вот и славно, - вздохнула бабушка, отходя от меня.

Сверло выдернулось из десны, я судорожно стала ощупывать руками внезапно переставшую болеть челюсть.

- Кто же ты будешь? - по-прежнему крайне приветливо осведомилась баба Катя. - Как звать-величать?

- Виола Тараканова, - прошептала я, боясь, что зубодробильная машина снова оживет в моем организме.

- Ну а мое имечко знаешь?

- Да.

- Откуда?

- Лидия Сергеевна сказала.

- Это кто ж такая?

- Соседка ваша по бараку в Буркине.

- Ах Лидка! Ну и зачем ты пожаловала? Только не ври, - покачала головой бабка Катя, - еще раз про зубы сбрешешь - и уйдешь навсегда больной, ни один врач не поможет. Очень уж я лгунов ненавижу, от них все беды.

- Я не хотела вас обманывать.

- Да ну? Чего ж про зубы наплела?

- Э...э...

- Думала, их не видно, не полезет бабка в рот, не станет там шуровать, не поймет правду.

- Э...Э...Э...

- Так?

- Верно, - кивнула я.

- Дурочка, - ласково укорила баба Катя, - я болезнь чувствую, часто помочь могу, но иногда не берусь, а знаешь почему?

- Нет.

- Каждому человеку Господь свой крест определил, если лечить возьмусь, то божью волю порушу.

Создатель, допустим, для Вани страдания заготовил, думал, тот помается и через это умным станет, и тут я со своими травками. И что? Испортила божью волю, на чью голову гнев упадет? Уж не на Ваньку, на бабушку ляжет. А на мне и так грехов как на собаке репьев, лишний ни к чему. Ты вот, ежели заболела, не рыдай, а подумай, с какого размышления тебе Господь милость оказал, ну почему недуг послал?

- Хороша милость! - воскликнула я. - Что вы такое говорите? Кого радует от боли мучиться и по больницам мотаться!

- Эхма, - тяжело вздохнула баба Катя, - не с той стороны глядишь. Давай по-простому объясню. Вот пьет мой сосед и жену бьет, хорошо это?

- Нет, конечно.

- Сам он того понять не может: если всю жизнь так протянет, то совсем душу загубит. Вот Господь ему и насылает болезнь, чтобы одумался. Если он разберется что к чему, долго проживет еще, а не дойдет до пьяницы, так и помрет скоро, сгниет заживо, спасибо богу за мягкосердие.

- С ума сойти! Ну и доброта!

- Глупая ты, чем раньше он уберется, тем меньше нагрешит!

- Пусть так, - ввязалась я в теологический спор, - с алкоголиками еще худо-бедно понятно, а дети-то за что болеют, самые маленькие?

- Это их родителям наказание.

- Ладно, - кивнула я, - только если следовать вашей логике, то получается, что все врачи грешники?

- Верно, - кивнула бабка, - толку от них нет! Лечат, лечат, режут, штопают, глядь, больной помер.

- Но многие выздоравливают!

- Знаешь почему?

- Нет.

- Все лишь от самого человека зависит, - объяснила старуха, - вот заболел он, сел и задумался: за что? Где не так поступил? Может, неверно живу? Для другого меня Господь предназначил. Если хочу еще по земле ходить, надо измениться.

- Но каким образом и в какую сторону?

- А вот это каждый должен решить сам, - усмехнулась баба Катя, - я лишь подтолкнуть могу. Вот тут недавно один приезжал, богатый, на машинах. Денег совал! Пачки! Причитал: "Говорят, ты все можешь, вылечи, съедает рак".

Глянула я на него и отвечаю:

"Долларов не беру, вот конфетки люблю, грешна.

Спрячь купюры-то! Если возьмусь, то так просто".

А он затрясся весь, заорал:

"Мне бесплатно не надо, без денег ничего путного не будет".

И как такому втолковать, что его путь на земле другой был? Ему бы при храме прислуживать, смиренно, ан нет, гордыня жрет. Ну и что? Поверит он мне? Раздаст богатство, уйдет? Схимником станет? В келье запрется? Никогда. Значит, судьба ему помереть! Или вот вчера Юркина жена из пятой квартиры прибежала!

Слезы, сопли, ребенок у нее обезножел, на велосипеде катался, упал, позвонок сломал, беда! Плачет, рыдает:

"Беги, баба Катя, ты вправлять умеешь". И что я ей скажу? Для начала на мужа глянь: сидит дома, всем довольный, гладкий да румяный, до двух дня работает, потом у телевизора храпит. А между прочим, в нем талант зарыт, великим актером мог стать! Людям радость и смех приносить. Но не вышло, вот отчего сын и пострадал. И поверит она мне? Велит добытчику в Москву ехать и на подмостки лезть? Променяет сытую жизнь на ерунду? Изменится? Нет, не случится такого, лежать парню недвижимым. То-то и оно, все в мире к тебе самой стекается. Так зачем явилась?

- Знаете ли вы женщину по имени Лера? - решила я задать бабе Кате откровенный вопрос.

- Может, да, а может, нет. Ко мне многие ходят.

- Ее фамилия Опара.

- Квашня, - усмехнулась баба Катя.

- Нет, Опара, - машинально поправила я старушку.

- Квашней знакомые кликали, больно толста была.

- Так вы с ней встречались?

- Случалось, только звали Квашню Настей.

- Ой, бабушка Анастасия!

- Что ж, и так подходит.

- Дайте мне ее координаты.

Баба Катя никак не отреагировала на просьбу. Решив, что моя собеседница не поняла заковыристое слово "координаты", я задала вопрос по-иному:

- Адрес Опары подскажите!

Старушка ткнула в сторону занавешенного окна.

- Иди до конца улицы, под горку спустись и найдешь.

- Номер дома какой?

- Нет его.

- Не поняла.

- Кладбище там, большое, испокон веку со всех ближайших поселков покойников туда тянут. Умерла Опара.

- Анастасия?

- Да.

- А внучка, внучка где?

- Вот этого не сообщу, уж и не знаю, имелась ли она у нее, когда я с Настей знакома была, та.., в общем, ступай домой.

- Может, припомните, где она до кончины жила?

- Зачем тебе?

- Понимаете, - забубнила я, - мне очень надо найти того, кто сумеет о Лере рассказать, похоже, к ней все нити тянутся.

- Зачем тебе? - спокойно повторила вопрос старуха.

- Ну.., от этой информации зависит, сумею ли я найти убийцу Ереминых и того, кто хотел уничтожить Луизу! Вот странность! Ее тоже с язвой в клинику привезли, как и сестру!

Баба Катя моргнула, потом, поправив кофту, медленно сказала:

- Небось конфет прихватила?

- Да, - удивленно ответила я, - как вы догадались?

- Эка хитрость, мне все шоколадки несут, - усмехнулась колдунья, - вынимай презент, чаем угощу, пока вот кушать станем, ты мне все подробненько и расскажешь, а то я ничего не пойму.

Высказавшись, старушка встала и поманила меня рукой.

- Пошли на кухню, там чайник, в комнате я не ем, нехорошо это, в кровати крошить.

Я покорно двинулась за странной хозяйкой, задавая себе вопрос: она каким-то непостижимым образом догадалась, что гостья любит по вечерам лакомиться в постели пирожными, и укорила ее или просто так сказанула про крошки. Только, думается, бабка Катя ничего просто так не произносит!

Мой рассказ затянулся надолго, старушка успела влить в себя три громадные кружки кофе и съесть почти все конфеты. Наконец бивший из меня фонтан иссяк, баба Катя кивнула.

- Интересная история. А ты, значит, решила докопаться до истины? Любопытство мучает? Или деньги получить хочешь?

- В конечном итоге деньги, - честно пояснила я, - уже говорила, что пишу криминальные романы, но буйной фантазией не обладаю, а вот реально произошедшие события описываю просто здорово. Хочу потом книгу выпустить, гонорар получить, это мой заработок.

Баба Катя уставилась в окно, налила себе еще кофейку и сообщила:

- Господь зря никаких встреч не устраивает. Ладно, расскажу тебе, чего знаю, но история долгая, придется издалека начинать, иначе не поймешь. Сиди тихо, не встревай, а то позабуду чего, а оно самым главным и окажется.

Я закивала и замерла на продавленном стуле.

Катя Симонова очень хорошо запомнила, как умирала в 47-м году ее бабка, древняя Зина. Катюше исполнилось двенадцать лет, уже девушка по деревенским понятиям, скоро замуж выходить. То, что Зина занимается знахарством, внучка отлично знала, да и как было скрыть сей факт? К бабушке со всех деревень тянулись бабы. Зина отлично умела отваживать мужиков от водки, давала их женам маленькие пузырьки с каплями и говорила:

- Через месяц выкинет самогонку.

Так и получалось. Благодарные колхозницы потом тащили подарки, кто что мог: яйца, поросят, кур, молоко, отрезы на платье, новые калоши. Денег старуха не брала, впрочем, презенты из рук баб тоже не принимала. Люди знали, подношения следует утром оставить на крыльце и молча уйти. Маленькая Катя очень любила выскочить спозаранку из избы и заорать:

- Бабуся! У нас кто-то опять домашнюю колбасу забыл!

- Бери, внучка, - отзывалась старуха, - потерянное припрятать не грех, человеку за забывчивость еще прибудет.

Лет до шести Катя наивно верила в эту версию, потом разобралась, что к чему.

Кроме вразумления алкоголиков, Зина обладала и другими талантами, в частности, она ловко лечила болезни травами. Лекарства знахарка готовила сама; едва научившись ходить. Катюша таскалась с бабушкой по лесу и полянам. Старуха не жалела времени, объясняла девочке:

- Вот этот зеленый листочек от кашля, если его высушить и заварить, как чай, мигом человек хрипеть перестанет. Но мы сейчас траву рвать не станем.

- Почему? - спрашивала любопытная девочка.

- Ее из земли можно лишь в пять утра девятого июля вытаскивать, - методично поясняла старуха, - иначе проку не будет, превратится лекарство в обычное сено!

В восемь лет Катюша уже сама могла составить простой сбор и в отсутствие бабушки спокойно наливала желающим микстуру от водки. Сие надежное средство девочка составляла легко.

В третьем классе Катя поняла, зачем к бабушке по ночам тайно, через калитку на огороде, шмыгают замотанные в платки бабы. Зина умела делать строго запрещенные законом аборты. Впрочем, способна она была помочь и бесплодной женщине. Естественно, секреты этих лекарств она Катюше не открывала.

Умерла Зина неожиданно, попала под сильный ливень и простудилась, собственноручно сделанные снадобья не помогли, вызванная в конце концов из района "Скорая помощь" заявилась лишь на третьи сутки, когда старуха впала в агонию.

Мучилась она страшно, кричала неделю, смерть никак не хотела забирать грешную душу. На исходе седьмых суток местные мужики разобрали у избы крышу, но даже это радикальное средство не помогло. Катя, обливаясь слезами от жалости к бабушке, сидела в своей комнате, отец и тетка, бывшая у девочки вместо матери, запретили ей выходить в коридор.

Потом бабушка стала внятно молить:

- Приведите Катю, Катю, Катю...

- Побойся бога, мать, - ответил сын старухи, - терпи, авось все закончится, помрешь скоро.

- Катю, Катю, Катю, - кричала Зина, - Катю!

Девочка, решив нарушить запрет, понеслась в комнату умирающей, но ее перехватила тетка и, запихнув в сарай, приказала:

- Не смей наружу высовываться!

- Меня бабушка зовет, - плакала школьница, - проститься хочет.

- Нет, это не она зовет, - покачала тетка.

- А кто? - испугалась Катя.

- Сатана старается, новую душу хочет, - загадочно заявила тетка и ушла.

Ночью Кате приспичило в туалет, она вышла во двор, сделала пару шагов к дощатой будке, и тут какая-то немыслимая сила подхватила ее и поволокла назад, К комнате бабушки. У входа с наружной стороны, сидя на стуле, дремала тетка. Тогда все та же сила развернула девочку и дотолкала до выхода на улицу, подтянула к окну. Повинуясь невесть чьему приказу, подросток перегнулась через подоконник, увидела кровать и Зину в подушках.

- Катя, - прошептала старуха, - иди сюда.

Девочка шмыгнула в спальню.

- Уж прости меня, внученька, - зашептала бабуля, - слабая я оказалась, он сильней, не отпускает.

Мочи нет больше терпеть, наклонись, я тебе крест отдам.

С этими словами бабушка стала снимать с шей шнурок. Катя, полагавшая, что старушка хочет вручить ей свой нательный крестик, спокойно ждала, но на веревке оказался ключик.

- На, - шепнула Зина, - теперь твой черед, авось разберешься, и помни, не сама ты зло и добро творишь, он тобой руководит. Открой шкаф на чердаке! Ну, бери!

Катя машинально протянула руку, костлявые пальцы бабушки вложили в детскую ладошку ключик, потом уцепили внучку за запястье. Девочку сковало ледяным холодом, сначала окаменели ноги, потом тело, шея, голова, когда льдина дошла до макушки, бабушка икнула и упала в подушки, из ее лица ушло напряжение, морщины разгладились. Катя разинула рот, на подушке лежала мертвая девушка удивительной, почти неземной красоты, даже волосы из седых превратились в смоляные.

В разобранную крышу сверкнула молния, грянул гром.

- Господи! - заорала, влетая в спальню тетка. - Катька! Что же ты наделала! Скажи скорей, Зина тебя трогала?

- Ключик отдала, - испуганно ответила Катя, - вот! На шнурке!

- Что случилось? - спросил, появляясь на пороге, отец.

Тетка кинулась в ноги к брату.

- Прости, Сергей, прости, - запричитала она, - не уберегла, стерегла в коридоре, а она через окно влезла! Ой, горе! Горе! Глянь-ка, она ей все передала!

Отец попятился, потом перекрестился и зло рявкнул на тетку:

- Хорош выть! Дело сделано! Судьба ей такая! Ты сама чего мать за руки не взяла?

- Дык.., тык... - стала заикаться сестра, - боязно!

И потом, она не меня кликала!

- Могла избавить Катьку от зла, - не успокаивался отец.

- Ой! Сережа-а-а! - завыла тетка. - Не-е-ет! Стра-а-ашно!

- Отбоялись мать, - выплюнул отец, - теперь через Катьку трястись станем. Ша! Зови соседей, крышу закрыть надо, дождь хлынет, три дня ему лить теперь.

Затопит избу. Да лицо ей прикрой, страх глядеть.

Катя обернулась и взвизгнула. На кровати вместо молодой, черноволосой девушки лежал труп отвратительно-уродливой бабки, чистой бабы-яги. При жизни Зина выглядела совсем по-другому.

Дата добавления: 2015-08-21