Читайте также:
|
Глава 8.
СЫН
И вот он – сын! Ножонками суча,
Глядит на мир спокойно и открыто
И клюв у целлулоидного грача
Беззубым ртом сжимает деловито.
Ему всего три месяца, и он
Еще ни дум не знает, ни забот.
Без туч над ним синеет небосвод,
А мир его – еда да крепкий сон…
Но мать уже до острой боли любит
И то, как сын смешные бровки супит,
И золотой пушистый хохолок,
И жилку, что бежит через висок.
Ей иногда не верится, что он,
Вот этот сверток чуть побольше книжки,
Не выдумка, не сказка и не сон,
А настоящий маленький сынишка!
И смех и грех смотреть, как он порой,
Барахтаясь в короткой рубашонке,
Через себя фонтанчик пустит тонкий,
Подушку всю облив за головой.
Подобных «дел», нескромных и сумбурных,
Немало доведется наблюдать.
В три месяца всех «навыков культурных»
Не в силах человек еще понять.
Да не беда! Вот станет повзрослее
И все постигнет. А пока что сын
Глядит на мать… И нет его роднее!
Ведь он такой для матери один!
– Можно к вам, Галина Николавна? –
В дверь пролез заснеженный букет.
За букетом девочка вослед.
– Вы, ребята? Вот как это славно!
Как я рада! Ну, прошу, входите.
Да смелее. Сколько же там вас?
Нина, Лена, два Алеши, Митя…
О, да тут почти что целый класс!
В платьях, отутюженных заране,
В галстуках, что зорь любых алей,
Вот они уселись на диване
Стайкой красногрудых снегирей.
Староста Петров, как самый главный,
Произнес с торжественным лицом:
– Мы пришли, Галина Николавна,
Рассказать, что мы вас очень ждем.
Двойки есть… Ослабла дисциплина… –
И, смутившись, отошел к окошку.
– Брось! – вскочила черненькая Нина. –
Можно, мы посмотрим на Сережку?
– Он не спит, Галина Николавна?
– Нет, не спит, поближе подойдите.
Только чур: спокойно, не галдите!
– Нет, мы тихо… Ой, какой забавный!
– А глаза большущие какие!
– Карие, совсем не как у вас… –
Ким утешил: – Это так сейчас.
Подрастет – и станут голубые.
– Вот как все предугадали славно!
До чего же, право, мы мудры! –
И, смеясь, Галина Николавна
Потрепала детские вихры.
Нина, розовея смуглой кожей,
Подошла к ней: – Я хочу спросить:
Можно иногда нам приходить
Посидеть и поиграть с Сережей?
Через час – в квартире тишина…
Щебеча, умчались снегирята…
А она стояла у окна,
Вслед им улыбаясь виновато.
Любят, ждут… Нет, эти но солгут!
Взгляд ребячий не привык лукавить.
А она? Давно ль хотела тут
Все забыть, все бросить и оставить…
Думалось: районный городок…
Школа, дом, за окнами картошка,
Из трубы клубящийся дымок,
Книги, труд и маленький Сережка…
Школа, труд… А разве здесь не труд?
Разве нет и тут друзей горячих?
А ребята? Разве же бегут
От таких вот чистых глаз ребячьих?
Струсила? Обида сердце гложет?
Пусть! Тут важно только не сломаться.
Трус не тот, кто может испугаться.
Трус – кто страха одолеть не сможет!
Сын промолвил с важностью: – Агу!
– Да, малыш, уйдет, затихнет гром.
Никуда-то я не побегу,
Мы и здесь с тобою заживем.
– Галина, можно? – Распахнулась дверь,
И появилась Эльза Вячеславна.
– Не спит малыш?
– Не спит.
– Ну вот и славно!
На, детка, зебру – презанятный зверь.
Одета гостья ярко и нарядно:
Шелка, сережки, кольца, кринолин…
Все бьет в глаза, все пестро, все нескладно.
Сама точь-в-точь как зебра иль павлин!
– Мы, Галочка, квартиру получаем.
Хлопот по горло: с мебелью беда!
То купим шкаф, то кресло прозеваем…
Вот все обставлю, приходи тогда.
– Что ж, как-нибудь визит такой устроим.
Сейчас же попрошу я вот о чем:
С полчасика побудь с моим героем,
Пока я отлучусь за молоком.
– Ах, я не прочь! Но тут меня тревожит
Боязнь: а вдруг чего недогляжу?
К тому же платье… Подызмяться может…
А впрочем, ладно, мчись, я посижу.
Она с надрывом что-то стала петь,
Потом младенцу показала рожки.
Но край пеленки, там, где были ножки,
Вдруг начал подозрительно влажнеть.
Авария! Что делать новой «маме»?
Она к кровати робко подошла
И пальцами с блестящими перстнями
Пеленки край брезгливо подняла.
Увидев незнакомое лицо,
А может статься, ощутив на теле
Чужой руки холодное кольцо,
Малыш заплакал горько в колыбели.
Он так сучил озябшими ногами,
Так громко плакал, стиснув кулачки,
Что временной и неумелой «маме»
Осталось лишь схватиться за виски.
Нет, где уж этой барыньке столичной,
Чья лишь в нарядах и живет душа,
Управиться с хозяйством непривычным –
Одеть и успокоить малыша?!
Но что это: мираж? Метаморфоза?
Сняв быстро брошь и положив в карман,
Она накидку цвета чайной розы
Швырнула вдруг, как тряпку, на диван.
Откуда эта быстрая сноровка?
Галина поразилась бы донельзя,
Увидев, как уверенно и ловко
Ее Сережку пеленает Эльза.
Но Эльзы нет здесь. Нету, право слово!
Нет дамы в ярких кольцах и наколках.
Есть просто Лиза – дочка горнового,
Девчонка из рабочего поселка.
Отец – в цеху, мать целый день стирала,
А старшая, вскочив еще спросонок,
Уже кормила, мыла, пеленала
Своих чумазых братьев и сестренок.
Но годы шли, и прошлое забылось.
Богатый муж… Безделье и шелка…
Когда она душою опустилась,
Теперь нельзя сказать наверняка.
Не в тот ли день и час, когда решила,
Что труд придуман только для мужей,
И весь свой пыл душевный посвятила
Кокетствам да наружности своей?
Ответить трудно. Только мир стал тесен.
Вся жизнь: прилавки, моды и кино.
Мурлыканье пустых, пошлейших песен…
И грустно, и противно, и смешно…
Но нынче звонкий, горький плач ребячий
На миг какой-то всю ее встряхнул,
Как будто в омут плесени стоячей
С размаху кто-то камень зашвырнул.
И разом точно встала тень былого:
Нет Эльзы в брошах, кольцах и наколках.
Есть просто Лиза – дочка горнового,
Девчонка из рабочего поселка.
Надолго ль это сердце встрепенется?
Ворвется ль в омут свежая струя?
Иль плесень снова медленно сомкнется?..
О том пока и сам не знаю я.
Дата добавления: 2015-09-02; просмотров: 50 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| НЕСЧАСТЬЕ | | | Глава 9. |