Неизвестный Реддл

На следующий день Кэти забрали в больницу свя­того Мунго. К этому времени известие о том, что она угодила под проклятие, разнеслось по всей школе, хотя подробностей никто не знал. Похоже, только Гарри, Рону, Гермионе и Лианне было известно, что целью покушения была не Кэти.

— Ну, и Малфой, конечно, знает, — сказал Гарри Рону и Гермионе, которые упорно держались новой методики — притворялись глухими всякий раз, как Гарри заводил речь о своей теории «Малфой — По­жиратель смерти».

Гарри беспокоило, успеет ли Дамблдор вернуться в школу к вечеру понедельника, но, поскольку урока никто не отменял, он явился к директорскому каби­нету ровно в восемь часов, постучал, и его пригла­сили войти. Дамблдор сидел у себя за столом и вы­глядел необыкновенно усталым, рука у него была все такая же черная и обожженная, но он улыбнул­ся Гарри и жестом предложил ему сесть. Омут па­мяти уже стоял на столе, отбрасывая на потолок се­ребряные блики.

— У вас тут хватало событий, пока меня не было, — сказал Дамблдор. — Насколько я понял, несчастный случай с Кэти произошел у тебя на глазах.

— Да, сэр. Как она?

— Все еще в тяжелом состоянии, хотя ей, мож­но сказать, повезло. По-видимому, она совсем чуть-чуть задела ожерелье, контакт произошел на очень маленьком участке кожи: у нее в перчатке была кро­шечная дырочка. Если бы она надела ожерелье или хотя бы взяла его в руки без перчаток, наступила бы смерть — скорее всего мгновенная. К счастью, профессор Снейп сумел остановить распростране­ние проклятия...

— Почему он? — быстро спросил Гарри. — Поче­му не мадам Помфри?

— Что за дерзость! — раздался негромкий голос одного из портретов, и Финеас Найджелус Блэк, пра­прадедушка Сириуса, поднял голову, которую пре­жде опустил на руки, притворяясь спящим. — Когда я был директором Хогвартса, ученикам не позволя­лось ставить под сомнение действия руководства.

— Да, благодарю, Финеас, — остановил его Дам­блдор. — Гарри, профессор Снейп знает о Темных искусствах намного больше, чем мадам Помфри. Во всяком случае, мне каждый час присылают из боль­ницы отчет о состоянии Кэти, и есть надежда, что со временем она полностью поправится.

— А где вы были в эти выходные, сэр? — спросил Гарри, подавив настойчивое ощущение, что он ис­кушает судьбу, — ощущение, которое, видимо, раз­делял и Финеас Найджелус, судя по тому, что он ти­хонько зашипел сквозь зубы.

— Я предпочел бы пока не говорить об этом, — ска­зал Дамблдор. — Но в свое время я тебе расскажу.

— Расскажете? — в изумлении повторил Гарри.

— Думаю, что да, — ответил Дамблдор, достал из-за пазухи очередной флакон с серебристыми вос­поминаниями и откупорил его движением волшеб­ной палочки.

— Сэр, — нерешительно начал Гарри, — я в Хогсмиде встретил Наземникуса...

— О да, я уже знаю, что Наземникус крайне не­почтительно обошелся с твоим наследством, — ска­зал Дамблдор, нахмурившись. — После вашего раз­говора у входа в «Три метлы» он залег на дно; подо­зреваю, он боится встретиться со мной. Во всяком случае, можешь быть уверен, что ему больше не удас­тся таскать вещи Сириуса.

— Этот шелудивый полукровка разворовывал наследие Блэков? — взъярился Финеас Найджелус и стремительно шагнул за раму — несомненно, от­правился навестить другой свой портрет в доме но­мер двенадцать на площади Гриммо.

— Профессор, — заговорил Гарри после корот­кой паузы, — профессор Макгонагалл рассказыва­ла вам, что я ей говорил после несчастного случая с Кэти? Насчет Драко Малфоя?

— Да, она рассказала мне о твоих подозрениях, — ответил Дамблдор.

— А вы...

— Я приму меры для тщательного расследования в связи со всеми, кто мог иметь отношение к проис­шествию с Кэти, — сказал Дамблдор. — Однако сей­час, Гарри, мы должны уделить внимание уроку.

Гарри почувствовал себя задетым. Если эти уроки так уж важны, почему между первым и вторым за­нятием такой большой промежуток? Но он не стал больше говорить о Малфое и молча смотрел, как Дам­блдор выливает очередное воспоминание в Омут па­мяти и осторожно покачивает широкую каменную чашу, придерживая ее длинными пальцами.

— Ты, конечно, помнишь, что в предыдущий раз мы прервали повесть о прошлом лорда Волан-де-Морта в тот момент, когда красивый магл Том Реддл покинул свою волшебницу-жену Меропу и вернул­ся в фамильную усадьбу в Литтл-Хэнглтоне. Меропа осталась в Лондоне одна. Она ожидала ребенка, ко­торому суждено было впоследствии сделаться лор­дом Волан-де-Мортом.

— Откуда вы знаете, что она была в Лондоне, сэр?

— Благодаря показаниям некоего Карактака Бэрка, — ответил Дамблдор. — По странному стечению обстоятельств, он стал одним из основателей того самого магазина, где было продано ожерелье, о ко­тором мы только что говорили.

Гарри и раньше приходилось видеть, как Дам­блдор покачивает Омут памяти, словно золотоис­катель на промывке золотого песка. Над серебрис­тым водоворотом в каменной чаше поднялся, вра­щаясь, дряхлый старичок, сам серебристый, словно призрак, но намного плотнее. Клок волос, падающий на лоб, почти совсем закрывал глаза.

— Да, мы приобрели его при необычных об­стоятельствах. Его принесла молоденькая чаро­дейка незадолго до Рождества. Ах, как давно это было... Она сказала, что ей очень нужны деньги, да это и так было видно. Вся в лохмотьях, и уже весь­ма... Словом, она ждала ребенка. Сказала, что ме­дальон когда-то принадлежал Слизерину. Ну, та­кое нам постоянно приходится слышать. «Ах, эта вещь принадлежала Мерлину, это был его любимый чайничек»... Но я осмотрел медальон, на нем дей­ствительно был знак Слизерина, и несколько про­стых заклинаний позволили мне быстро убедиться в его подлинности. Разумеется, вещь была практи­чески бесценная. Девушка, как видно, не представ­ляла себе, сколько это может стоить. Отдала за де­сять галеонов, да еще была рада-радешенька. Наша лучшая сделка!

Дамблдор резко встряхнул чашу, и Карактак Бэрк снова канул в серебристый водоворот воспоми­наний.

— Он дал ей всего десять галеонов? — с возму­щением спросил Гарри.

— Карактак Бэрк никогда не отличался щедрос­тью, — сказал Дамблдор. — Итак, мы знаем, что пе­ред самым рождением ребенка Меропа была в Лон­доне одна и, отчаянно нуждаясь в деньгах, продала единственную принадлежавшую ей ценную вещь — медальон, одну из двух семейных реликвий, которы­ми так дорожил ее отец Марволо.

— Но она же умела колдовать! — нетерпеливо воскликнул Гарри. — Она могла наколдовать себе и еду, и все, что нужно!

— Может, и могла, — сказал Дамблдор. — Одна­ко я убежден — это вновь одни догадки, но я уверен, что не ошибаюсь, — после того, как муж оставил ее, Меропа перестала пользоваться волшебством. Я ду­маю, она не хотела больше быть чародейкой. Воз­можно также, что неразделенная любовь и отчаяние лишили ее магических сил, это случается. Во всяком случае, как ты сейчас увидишь, Меропа не пожела­ла взяться за волшебную палочку даже ради спасе­ния собственной жизни.

— Она не захотела жить даже ради сына? Дамблдор поднял брови:

— Уж не жалеешь ли ты лорда Волан-де-Морта?

— Нет, — быстро ответил Гарри, — но ведь у нее был выбор, правда? Не то что у моей мамы...

— У твоей мамы тоже был выбор, — мягко про­говорил Дамблдор. — Да, Меропа Реддл предпочла смерть, несмотря на то что была нужна своему сыну, но не суди ее слишком строго, Гарри. Она ослабела от долгих страданий, да и никогда не обладала му­жеством твоей мамы. А теперь встань сюда, пожа­луйста...

— Куда мы попадем? — спросил Гарри, встав ря­дом с Дамблдором у письменного стола.

— На этот раз, — ответил Дамблдор, — мы побы­ваем в моем воспоминании. Я думаю, ты найдешь его достаточно подробным и в должной мере точным. Ты первый, Гарри...

Гарри наклонился над Омутом памяти, погрузил лицо в прохладную серебристую массу, и вот он сно­ва падает в темноту... Через несколько секунд ноги его коснулись твердой земли, Гарри открыл глаза и увидел, что они с Дамблдором стоят на оживленной старинной лондонской улице.

— А вот и я, — бодро заметил Дамблдор, указывая на высокую фигуру, перебегающую через дорогу пе­ред лошадью, тащившей тележку с молоком.

У молодого Дамблдора были длинные кашта­новые волосы и такая же борода. Оказавшись на их стороне улицы, он зашагал по тротуару. Прохо­жие с любопытством оглядывались на человека в темно-лиловом бархатном костюме причудливо­го покроя.

— Красивый костюм, сэр, — не удержался Гар­ри, но Дамблдор только усмехнулся, следуя за са­мим собой.

Они старались не отставать от молодого Дамбл­дора и в конце концов, пройдя через чугунные во­рота, оказались в пустом и голом дворике перед до­вольно унылым квадратным зданием, окруженным высокой решеткой. Молодой Дамблдор поднялся на крыльцо и стукнул в дверь. Через минуту дверь от­крыла неряшливая девица в фартуке.

— Добрый день. У меня назначена встреча с мис­сис Коул — если не ошибаюсь, она здесь началь­ница?

— О, — сказала девица, с изумлением оглядывая экзотическую фигуру Дамблдора. — М-м-минуточ-ку... Миссис Коул! — завопила она через плечо.

Чей-то голос издалека что-то прокричал в ответ. Девица снова повернулась к Дамблдору:

— Входите, она сейчас подойдет.

Дамблдор вошел в прихожую с полом, выложен­ным черной и белой плиткой. Все здесь было бед­ное, но безукоризненно чистое. Гарри и постарев­ший Дамблдор тоже вошли. Не успела за ними за­крыться парадная дверь, как в прихожую торопливо вышла очень худая, явно захлопотавшаяся женщина. Ее лицо с резкими чертами казалось не злым, скорее изнуренным от множества забот. На ходу она что-то говорила еще одной девице в фартуке:

— Йод отнеси Марте наверх, Билли Стаббс все время расчесывает себе болячки, а у Эрика Уолли все простыни измазаны гноем — только ветрянки нам не хватало! — произнесла она, ни к кому в осо­бенности не обращаясь.

Тут ее взгляд упал на Дамблдора, и она остано­вилась как вкопанная, глядя на него с таким изум­лением, словно к ней явился жираф.

— Добрый день, — поздоровался Дамблдор, про­тягивая руку.

Миссис Коул молча таращилась на него.

— Мое имя — Альбус Дамблдор. Я прислал вам письмо с просьбой о встрече, и вы были так добры, что пригласили меня посетить вас сегодня.

Миссис Коул заморгала. Видимо решив, что Дам­блдор ей все-таки не мерещится, она сказала сла­бым голосом:

— Ах, да. В таком случае... в таком случае прохо­дите, пожалуйста. Да.

Она провела Дамблдора в маленькую комнатку, не то гостиную, не то кабинет. Здесь было так же бед­но, как и в прихожей, мебель стояла старая и разно­мастная. Начальница предложила Дамблдору шаткий стул, а сама, заметно нервничая, уселась за письмен­ный стол, заваленный всевозможными бумагами.

— Как я уже сообщил в письме, я пришел к вам, чтобы поговорить о будущем Тома Реддла, — ска­зал Дамблдор.

— Вы его родственник? — спросила миссис Коул.

— Нет, я учитель, — ответил Дамблдор. — Я хочу предложить Тому место в моей школе.

— И что это за школа?

— Она называется Хогвартс, — сказал Дамбл­дор.

— А почему вас интересует Том?

— Мы считаем, что у него есть качества, необхо­димые для учебы у нас.

— Хотите сказать, что он получит стипендию? Как это может быть? Он никуда не подавал заявок

— Видите ли, он записан в нашу школу с само­го рождения.

— Кто его записал? Родители?

Безусловно, миссис Коул слишком хорошо сооб­ражала, и это осложняло беседу. По-видимому, Дам­блдор был того же мнения — Гарри увидел, как он потихоньку вытащил из кармана волшебную палоч­ку и в то же время взял со стола совершенно чис­тый листок бумаги.

— Вот, — сказал Дамблдор и, взмахнув волшеб­ной палочкой, передал бумагу миссис Коул. — Ду­маю, теперь вам все станет ясно.

Миссис Коул взглянула на листок. Глаза ее на мгновение расфокусировались и тут же снова при­шли в норму.

— По-видимому, все в порядке, — сказала она ус-покоенно, отдавая Дамблдору листок Тут ее взгляд упал на бутылку джина и два стаканчика, которых еще несколько секунд назад здесь не было.

— Э-э... Позвольте предложить вам стаканчик джина? — спросила она с преувеличенной учти­востью.

Премного благодарен, — сказал Дамблдор, за­душевно улыбаясь.

Очень скоро стало ясно, что миссис Коул отнюдь не новичок по части джинопития. Щедро плеснув в оба стакана, она одним махом прикончила свою порцию. Без всякого стеснения причмокнув губами, она впервые улыбнулась Дамблдору, и он не преми­нул воспользоваться благоприятным моментом.

— Не могли бы вы рассказать мне что-нибудь о прошлом Тома Реддла? Кажется, он родился здесь, в приюте?

— Правильно, — сказала миссис Коул и налила себе еще джина. — Я это очень хорошо помню, по­тому что сама тогда первый год здесь работала. Был канун Нового года, холод стоял ужасный, шел снег, знаете ли. Кошмарная ночь. И тут эта девушка, нена­много старше меня, поднимается на крыльцо, а сама еле на ногах стоит. Да что уж там, не она первая, не она последняя. Впустили мы ее, и через час она уже родила ребеночка. А еще через час померла.

Миссис Коул важно кивнула и от души отхлеб­нула джина.

— Она говорила что-нибудь перед смертью? — спросил Дамблдор. — Например, об отце ребенка?

— Представьте себе, говорила, — ответила миссис Коул. Она явно начинала получать удовольствие от разговора со стаканом джина в руке и с таким бла­годарным слушателем. — Помню, она сказала мне: «Надеюсь, он будет похож на своего папу», — и, чес­тно говоря, правильно она на это надеялась, пото­му что сама была совсем не красавица. А потом ска­зала, чтобы ему дали имя Том, в честь отца, и Мар-воло, в честь ее отца. Странное имечко, верно? Мы уж подумали, не из цирка ли она, часом. А еще она сказала, что фамилия у мальчика должна быть Реддл. А там вскоре и скончалась, больше ни словечка не проронила.

Мы уж и назвали его так, как она просила, бед­няжке это, видать, казалось очень важным, но ни Том, ни Марволо, ни другой какой Реддл так за ним и не явились. Вот он и остался в приюте и до сих пор здесь находится.

Миссис Коул как бы по рассеянности плеснула себе еще одну солидную дозу. На скулах у нее по­явились два ярко-розовых пятнышка. Она сказала:

— Мальчик-то со странностями.

— Да, — сказал Дамблдор, — я так и думал.

— И грудным младенцем тоже был странный. Зна­ете, почти никогда не плакал. А как подрос, стал... совсем чудным.

— В каком смысле? — спросил Дамблдор.

— Ну, он...

Но тут миссис Коул запнулась и бросила на Дам­блдора поверх стакана с джином абсолютно ясный и твердый инквизиторский взгляд.

— Говорите, ему уже точно назначено место в ва­шей школе?

— Определенно, — сказал Дамблдор.

— И все, что я скажу, этого не изменит?

— Не изменит, — подтвердил Дамблдор.

— Вы в любом случае его заберете?

— В любом, — серьезно повторил Дамблдор. Она прищурилась, как будто прикидывая, можно

ли ему доверять. Видимо, решила, что можно, и не­ожиданно выпалила:

— Он пугает других детей.

— Вы хотите сказать: он обижает их? Запуги­вает?

— Да, наверное, — чуть нахмурилась миссис Коул, — но его очень трудно поймать за руку. Были разные случаи... Очень нехорошие...

Дамблдор не стал ее расспрашивать, но Гарри ви­дел, что он заинтересовался. Она снова сделала гло­ток, и щеки ее еще больше порозовели.

— Кролик Билли Стаббса... Том, конечно, сказал, что он этого не делал, да я и не представляю себе, как бы он мог забраться на стропила... но кролик ведь не сам повесился, правда?

— Едва ли, — тихо отозвался Дамблдор.

— Ума не приложу, хоть убейте, как он мог за­лезть на такую верхотуру. Я знаю одно — накануне они с Билли поспорили. А еще... — Миссис Коул сно­ва отхлебнула джина, причем тонкая струйка потек­ла у нее по подбородку, — мы их, знаете ли, раз в год вывозим на природу, в деревню или на побережье... Так вот, после того случая Эми Бенсон и Деннис Би­шоп были прямо на себя не похожи, да так и ос­тались словно пришибленными, но сколько мы их ни расспрашивали, они сказали только, что ходи­ли в пещеру с Томом Реддлом. Он клялся и божил­ся, что они всего лишь осматривали окрестности, но что-то там все-таки произошло, я просто увере­на! Ну, и еще были разные странности...

Она снова посмотрела на Дамблдора, и, хотя щеки ее пылали, взгляд был прямой и ясный.

— Я думаю, о нем здесь немногие будут скучать.

— Вы, конечно, понимаете, что мы не можем за­брать его насовсем? — сказал Дамблдор. — По край­ней мере, он должен будет возвращаться сюда на лето.

— Ладно уж, и на том спасибо. Все же лучше, чем хрясь по сопатке ржавой кочергой, — икнув, заме­тила миссис Коул. Она поднялась на ноги, и Гарри восхитился тем, как твердо она стоит на ногах, хотя уровень джина в бутылке понизился на две трети. — Вы, верно, хотите поговорить с ним?

— Очень хотел бы, — сказал Дамблдор и тоже встал.

Миссис Коул провела его по коридору и вверх по каменной лестнице, на ходу выкрикивая указа­ния и раздавая выговоры своим помощницам и вос­питанникам. Сироты все были одеты в одинаковые тускло-серые курточки. Они выглядели вполне здо­ровыми, но, надо признаться, в этом унылом доме детям было совсем не место.

— Пришли, — объявила миссис Коул на второй лестничной площадке и остановилась у первой две­ри в длинном коридоре. Она постучала и вошла.

— Том, к тебе гости. Это мистер Дамбертон... про­шу прощения, Дандербор. Он хочет тебе сказать... в общем, пускай сам и скажет.

Гарри и двое Дамблдоров вошли в комнату, и мис­сис Коул закрыла за ними дверь. В маленькой ком­нате почти не было мебели, только платяной шкаф и железная кровать. На кровати поверх серого оде­яла сидел мальчик, вытянув ноги перед собой, и дер­жал в руках книгу.

В лице Тома Реддла не было совершенно ника­кого сходства с Мраксами. Предсмертное желание Меропы сбылось: мальчик был уменьшенной копи­ей красавца-отца. Высокий для своих одиннадцати лет, темноволосый и бледный, он чуть прищурил глаза, оценивающе оглядывая экзотический наряд Дамблдора. Наступила минутная пауза.

— Здравствуй, Том, — сказал Дамблдор и шагнул вперед, протягивая руку.

Мальчик после короткого колебания пожал ему руку. Дамблдор пододвинул к кровати жесткий дере­вянный стул и сел. Стало похоже, как будто он при­шел навестить больного.

— Я профессор Дамблдор.

— Профессор? — настороженно переспросил Реддл. — В смысле — доктор? Зачем вы пришли? Это она вас пригласила посмотреть меня?

Он кивнул на дверь, за которой только что скры­лась миссис Коул.

— Нет-нет, — улыбнулся Дамблдор.

— Я вам не верю, — сказал Реддл. — Она хочет, чтобы вы меня осмотрели, да? Говорите правду!

Последние два слова он произнес так звучно и властно, что Гарри стало не по себе. Это прозву­чало как приказ, причем чувствовалось, что Реддл уже много раз повторял его. Глаза Реддла расши­рились, он пристально смотрел на Дамблдора. Тот в ответ только продолжал приятно улыбаться. Че­рез несколько секунд Реддл перестал сверлить Дам­блдора взглядом, хотя смотрел теперь еще более на­стороженно.

— Кто вы такой?

— Я уже сказал. Меня зовут профессор Дамблдор, я работаю в школе, которая называется Хогвартс. Я при­шел предложить тебе учиться в моей школе — твоей новой школе, если ты захочешь туда поступить.

Реакция Реддла на эти слова была совершенно неожиданной. Он вскочил с кровати и шарахнулся от Дамблдора, глядя на него с яростью.

— Не обманете! Вы из сумасшедшего дома, да? «Профессор», ага, ну еще бы! Так вот, я никуда не поеду, понятно? Эту старую мымру саму надо отпра­вить в психушку! Я ничего не сделал маленькой Эми Бенсон и Деннису Бишопу, спросите их, они вам то же самое скажут!

— Я не из сумасшедшего дома, — терпеливо сказал Дамблдор. — Я учитель. Если ты сядешь и успокоишь­ся, я тебе расскажу о Хогвартсе. Конечно, никто тебя не заставит там учиться, если ты не захочешь...

— Пусть только попробуют! — скривил губы Реддл.

— Хогвартс, — продолжал Дамблдор, как будто не слышал последних слов Реддла, — это школа для детей с особыми способностями...

— Я не сумасшедший!

— Я знаю, что ты не сумасшедший. Хогвартс — не школа для сумасшедших. Это школа волшебства.

Стало очень тихо. Реддл застыл на месте. Лицо его ничего не выражало, но взгляд метался, перебе­гая с одного глаза Дамблдора на другой, как будто пытаясь поймать один из них на вранье.

— Волшебства? — повторил он шепотом.

— Совершенно верно, — сказал Дамблдор.

— Так это... это волшебство — то, что я умею де­лать?

— Что именно ты умеешь делать?

— Разное, — выдохнул Реддл. Его лицо залил ру­мянец, начав от шеи и поднимаясь к впалым ще­кам. Он был как в лихорадке. — Могу передвигать вещи, не прикасаясь к ним. Могу заставить живот­ных делать то, что я хочу, без всякой дрессировки. Если меня кто-нибудь разозлит, я могу сделать так, что с ним случится что-нибудь плохое. Могу сделать человеку больно, если захочу.

У него подгибались ноги. Спотыкаясь, он вернул­ся к кровати и снова сел, уставившись на свои руки, склонив голову, как будто в молитве.

— Я знал, что я не такой, как все, — прошептал он, обращаясь к собственным дрожащим пальцам. — Я знал, что я особенный. Я всегда знал, что что-то такое есть.

— Что ж, ты был абсолютно прав, — сказал Дам­блдор. Он больше не улыбался и внимательно смот­рел на Реддла. — Ты волшебник.

Реддл поднял голову. Лицо его преобразилось. Теперь на нем отражалась исступленная радость, но почему-то это его не красило; наоборот, красивые точеные черты стали как будто грубее, в выражении лица проступило что-то почти звериное.

— Вы тоже волшебник?

-Да.

— Докажите! — потребовал Реддл тем же власт­ным тоном, каким только что приказал: «Говорите правду!»

Дамблдор поднял брови.

— Если, как я полагаю, ты согласен поступить в Хогвартс...

— Конечно, согласен!

—...то ты должен, обращаясь ко мне, называть меня «профессор» или «сэр».

На самое короткое мгновение лицо Реддла сде­лалось жестким, но он тут же сказал вежливым до неузнаваемости голосом:

— Простите, сэр. Я хотел сказать — пожалуйста, профессор, не могли бы вы показать мне...

Гарри был уверен, что Дамблдор откажется, ска­жет Реддлу, что для практических демонстраций будет довольно времени в Хогвартсе, что они на­ходятся в здании, где полно маглов, и следует соб­людать осторожность. Но, к его огромному удив­лению, Дамблдор извлек из внутреннего кармана сюртука волшебную палочку, направил ее на по­тертый платяной шкаф, стоявший в углу, и небреж­но взмахнул.

Шкаф загорелся.

Реддл вскочил на ноги. Гарри не мог его винить за протяжный крик ужаса и злобы; должно быть, все его имущество находилось в этом шкафу. Но в ту же секунду, как Реддл кинулся на Дамблдора, пламя по­гасло. Шкаф стоял нетронутый, без единой отме­тины.

Реддл уставился на шкаф, потом на Дамблдора, потом с жадным блеском в глазах указал на волшеб­ную палочку.

— Когда я получу такую?

— Все в свое время, — сказал Дамблдор. — По-мо­ему, из твоего шкафа что-то рвется наружу.

В самом деле, из шкафа доносилось какое-то дре­безжание. В первый раз на лице Реддла промель­кнул страх.

— Открой дверцу, — сказал Дамблдор.

Реддл, поколебавшись, пересек комнату и распах­нул дверцу шкафа. Над отделением, где висело не­сколько поношенных костюмчиков, стояла на пол­ке маленькая картонная коробка. Коробка гремела и подрагивала, как будто в ней колотились обезу­мевшие мыши.

— Достань ее, — сказал Дамблдор.

Реддл с явной опаской снял трясущуюся короб­ку с полки.

— В ней есть что-нибудь такое, чему не положе­но быть у тебя? — спросил Дамблдор.

Реддл посмотрел на Дамблдора долгим расчет­ливым взглядом.

— Да, наверное, есть, сэр, — сказал он наконец ничего не выражающим голосом.

— Открой, — сказал Дамблдор.

Реддл снял крышку и, не глядя, вытряхнул содер­жимое коробки на кровать. Гарри, ожидавший уви­деть нечто потрясающее, увидел кучку самых обыден­ных предметов, в том числе игрушку йо-йо, серебря­ный наперсток и потускневшую губную гармонику. Освободившись из коробки, они мигом прекрати­ли подскакивать и теперь неподвижно лежали на тонком одеяле.

— Ты вернешь их владельцам и извинишься, — спокойно сказал Дамблдор, убирая волшебную палоч­ку за пазуху. — Я узнаю, если ты этого не сделаешь. И имей в виду: в Хогвартсе воровства не терпят.

Реддл нисколько не смутился; он все так же хо­лодно, оценивающе смотрел на Дамблдора. Нако­нец он сказал бесцветным голосом:

— Да, сэр.

— У нас в Хогвартсе, — продолжал Дамблдор, — учат не только пользоваться магией, но и держать ее под контролем. До сих пор ты — несомненно, по незнанию — применял свои способности таки­ми методами, которым не обучают и которых не допускают в нашей школе. Ты не первый, кому слу­чилось не в меру увлечься колдовством. Однако, к твоему сведению, из Хогвартса могут и исключить, а Министерство магии — да-да, есть такое Минис­терство — еще более сурово наказывает нарушите­лей. Каждый начинающий волшебник должен по­нять, что, вступая в наш мир, он обязуется соблю­дать наши законы.

— Да, сэр, — повторил Реддл. Невозможно было угадать, что он думает. Все

с тем же ничего не выражающим лицом он сложил горстку ворованных предметов обратно в коробку. Закончив, он повернулся к Дамблдору и сказал ему напрямик:

— У меня нет денег.

— Это легко исправить, — сказал Дамблдор и вы­нул из кармана кожаный мешочек с деньгами. — В Хогвартсе существует специальный фонд для уче­ников, которые не могут самостоятельно купить себе учебники и форменные мантии. Возможно, тебе придется покупать подержанные книги закли­наний, но...

— Где продаются книги заклинаний? — не дослу­шав, перебил его Реддл.

Он взял тяжелый мешочек с деньгами, не побла­годарив Дамблдора, и теперь рассматривал толстый золотой галеон.

— В Косом переулке, — сказал Дамблдор. — Я по­могу тебе найти все, что нужно...

— Вы пойдете со мной? — спросил Реддл, под­няв глаза от монеты.

— Безусловно, если ты...

— Не нужно, — сказал Реддл. — Я привык все де­лать сам, я постоянно хожу один по Лондону. Как попасть в этот ваш Косой переулок... сэр? — приба­вил он, наткнувшись на взгляд Дамблдора.

Гарри думал, что Дамблдор будет настаивать на том, чтобы пойти с Реддлом, но он снова ошибся. Дамблдор вручил Реддлу конверт со списком необ­ходимых вещей, объяснил, как добраться от приюта до «Дырявого котла», затем сказал:

— Ты сможешь увидеть кабачок, хотя окружаю­щие тебя маглы — то есть неволшебники — его ви­деть не могут. Спроси бармена Тома — легко запом­нить, его зовут так же, как тебя...

Реддл беспокойно дернулся, как будто хотел со­гнать надоедливую муху.

— Тебе не нравится имя Том?

— Томов вокруг пруд пруди, — пробормотал Реддл. И вдруг, словно не смог удержаться, как будто вопрос вырвался у него помимо воли, спросил: — Мой отец был волшебником? Мне сказали, что его тоже зва­ли Том Реддл.

— К сожалению, этого я не знаю, — мягко ска­зал Дамблдор.

— Моя мать никак не могла быть волшебницей, иначе она бы не умерла, — сказал Реддл, обраща­ясь скорее к себе самому, чем к Дамблдору. — Зна­чит, это он. А после того, как я куплю все, что нуж­но, когда я должен явиться в этот Хогвартс?

— Все подробности изложены на втором листе пергамента в конверте, — сказал Дамблдор. — Ты должен выехать с вокзала Кингс-Кросс первого сен­тября. Там же вложен и билет на поезд.

Реддл кивнул. Дамблдор встал и снова протянул руку. Пожимая ее, Реддл сказал:

— Я умею говорить со змеями. Я это заметил, ког­да мы ездили за город. Они сами приползают ко мне и шепчутся со мной. Это обычная вещь для волшеб­ника?

Гарри сразу понял, что он нарочно приберегал самую странную свою способность под конец, для пущего эффекта.

— Нет, необычная, — сказал Дамблдор после се­кундной заминки, — но это встречается.

Он говорил небрежным тоном, но с интересом задержал взгляд на лице Реддла. Так они стояли, муж­чина и мальчик, глядя друг на друга. Затем рукопо­жатие распалось. Дамблдор подошел к двери.

— До свидания, Том, до встречи в Хогвартсе.

— Думаю, достаточно, — произнес седовласый Дамблдор.

В следующий миг они с Гарри взмыли вверх, в темноту, и снова приземлились в сегодняшнем кабинете.

— Садись, — сказал Дамблдор, прочно вставая на пол рядом с Гарри.

Гарри подчинился; он весь еще был полон тем, что видел.

— Он поверил гораздо быстрее, чем я — ну, ког­да вы сказали ему, что он волшебник Я сначала не поверил Хагриду.

— Да, Реддл был вполне готов поверить, что он, как он выразился, «особенный», — сказал Дамблдор.

— А вы уже знали — тогда? — спросил Гарри.

— Знал ли я, что вижу перед собой самого опас­ного Темного волшебника всех времен? — спросил Дамблдор. — Нет, я и понятия не имел, что из него вырастет. Но он, безусловно, меня заинтриговал. Я вернулся в Хогвартс с намерением внимательно за ним приглядывать. Я сделал бы это в любом слу­чае, поскольку он был одинок, без родных и друзей, но я почувствовал, что это необходимо не только ради него, но и ради других.

Как ты слышал, его способности были удиви­тельно сильно развиты для такого юного возрас­та, а интереснее всего — и больше всего внушало опасений, — что он в какой-то мере уже научился управлять своими возможностями и пользовался ими сознательно. Как ты видел, это не были беспо­рядочные эксперименты, характерные для большин­ства начинающих волшебников; он уже использовал магию против окружающих, чтобы с ее помощью запугивать, наказывать, подчинять себе других лю­дей. Истории о повешенном кролике и о мальчике с девочкой, которых он заманил в пещеру, наводи­ли на размышления... «Могу сделать человеку боль­но, если захочу»...

— А еще он понимал язык змей, — вставил Гарри.

— Да, действительно. Это редкая способность, ее обычно связывают с Темными искусствами, хотя, как мы знаем, среди великих и добрых волшебников тоже попадаются знатоки змеиного языка. На самом деле его способность разговаривать со змеями тре­вожила меня гораздо меньше, чем его явная склон­ность к жестокости, скрытности и тиранству.

Время, как всегда, перехитрило нас, — заметил Дамблдор, указывая на потемневшее небо за окном. — Но прежде чем мы расстанемся, я хочу обратить твое внимание на некоторые моменты той сцены, кото­рую мы только что наблюдали, — они имеют самое прямое отношение к тому, что мы будем обсуждать на следующих уроках.

Во-первых, надеюсь, ты заметил, как реагировал Реддл на мои слова, что кто-то другой тоже носит его имя — Том?

Гарри кивнул.

— Он показал свое отвращение ко всему, что сбли­жает его с другими людьми, делает его обыкновен­ным. Уже тогда он стремился быть другим, отдельным от всех, быть знаменитостью. Как ты знаешь, всего через несколько лет после этого разговора он на­всегда отказался от своего имени и придумал ли­чину лорда Волан-де-Морта, за которой и прятал­ся с тех пор.

Думаю, ты заметил также, что Том Реддл был аб­солютно самодостаточен, не любил ни с кем откро­венничать и, по-видимому, у него не было друзей. Ему не требовалась помощь, не нужен был спутник для путешествия в Косой переулок Он предпочитал действовать в одиночку. Взрослый Волан-де-Морт остался таким же. Многие Пожиратели смерти утверждают, будто пользуются его доверием, при­ближены к нему и даже — что они понимают его. Они заблуждаются. У лорда Волан-де-Морта нико­гда не было друзей. Я думаю, ему не нужны друзья.

И последнее... Надеюсь, Гарри, ты еще не слиш­ком сонный, чтобы внимательно слушать. В детстве Том Реддл любил собирать своего рода охотничьи трофеи. Ты видел коробку, которую он прятал у себя в комнате. В ней он хранил мелкие вещицы — если угодно, сувениры — на память о жертвах особо не­приятных проявлений своей магии. Запомни эту особенность, несколько напоминающую сорочьи повадки, — она будет очень важна для нас в даль­нейшем... А теперь и в самом деле пришло время ложиться спать.

Гарри встал. По дороге к двери на глаза ему по­пался столик, на котором в прошлый раз лежало кольцо Марволо. Кольца там больше не было.

— Да, Гарри? — сказал Дамблдор, увидев, что Гар­ри остановился.

— Кольцо исчезло, — сказал Гарри, обернув­шись. — Но я подумал, может, там будет лежать губ­ная гармоника или еще что-нибудь...

Дамблдор лучезарно улыбнулся, глядя на него по­верх своих очков-половинок

— Тонко подмечено, Гарри, но губная гармоника была всего лишь губной гармоникой.

На этой загадочной ноте он махнул рукой, и Гар­ри понял, что ему пора уходить.

Дата добавления: 2015-09-02