Франц Кафка. Эссе обожания

Прежде всего, хотелось бы сказать спасибо Жене за частое упоминание этого писателя. Он побудил меня познакомиться с работами Кафки и непосредственно его жизнью, а значит - и к написанию сего эссе (такая себе цепная реакция благодарности).

Данное эссе рождено не для сухого и циничного раскрытия личности Кафки, нет, это уже сделали сотни других людей. Это эссе является своеобразной данью писателю от воодушевленного им человека.

Первый раз я прочла Кафку в 11 классе, его рассказ "Превращение", в котором явная несправедливость тронула меня до самых глубин, и я запомнила имя пражского писателя твердо и верно. Далее мнение Жени и цитата, встреченная на просторах сети - "Будь я посторонним человеком, наблюдавшим за мной и за течением моей жизни, я должен был бы сказать, что все должно окончиться безрезультатно, растратиться в беспрестанных сомнениях, изобретательных лишь в самоистязании. Но, как лицо заинтересованное, я - живу надеждой" - побудили меня к прочтению его дневниковых записей. Суть этой цитаты и пару слов от друга дали мне ощущение связи с писателем, понимания его. Что говорить о самом дневнике, почти в каждой записи присутствовал страх, безысходность, отчаяние. Мне было жаль Кафку, но я и понимала его, а потому - становилось жаль оттого, что он не находил понимания в других, хотя сам он был настолько интересной личностью. В основном, записи имели одни и те же темы: писание и невозможность писать, краткие отзывы о других авторах, литературные чтения, обожание Гете, и краткие сведения из жизни. Кафка в минуты печали садился за бумагу и писал дневник, в котором оживала душа страдающего человека. Он писал с любовью, с самоотдачей, наслаждаясь уже только тем, что может это написать. Меня трогала каждая его запись, каждое его слово. Я не спала ночами. Я забывала есть. Мне хватало минуты или две для того, чтобы мысли мои сформировались в собственную запись, и вот я уже не читаю Кафку, а пишу у себя в голове дневник. Говоря проще: я стала ему подражать. Благодаря этому я накачала большую кучу дневников других писателей, большей частью русских, например, Достоевский, Толстой, Анна Керн, которая жена Пушкина (дневники самого Александра Сергеевича, к сожалению, не нашла), и др. Может это нормальная реакция на дневник писателя, я не знаю, это мой первый опыт. Но когда речь заходила о процессе писания - внутри шевелился внутренний творец.

Хочется вспомнить один странный случай. Один раз мне нужно было встать рано утром и отправится в место, в котором сну не было места, отдыху тоже. И я, волнуясь и ворочаясь в постели, так и не смогла уснуть. Зная заранее, что безысходность дальнейших попыток верная и точная, я включила свет и продолжила чтение "Дневников" любимого Кафки. Через час-два я уже бродила по кухне со стаканом воды в руке, сжимая свое тело, боясь разбить сумасшедшим взглядом зеркало, и думала о жизни еврейского писателя. За минуту до этого, я, под сильным эмоциональным влиянием, излила другу просьбу, которая не могла прийти в обычном состоянии. Это показывает, насколько сильное влияние оказывает Кафка на нестабильную психику человека (нестабильной она была потому, что я не спала, хотя нервы мои умоляли лечь и попытаться еще).

Но такое мое обожание родилось не случайно, ему есть вполне серьезные причины: юношеский максимализм, совпадение жизненных событий и взглядов почти полностью, магическая нумерология, навязчивое убеждение.

Из следующих книг я узнавала о Кафке все больше и больше, теперь я сидела рядом с ним, когда он писал, я бродила с ним по городу, я плескалась в речке вместе с ним и Бродом, его лучшим другом. Я прожила его жизнь вместе, отдельные места даже несколько раз. Из книги Макса Брода "Франц Кафка. Узник абсолюта" я узнала такое, что фактически вросла в тело Франца, однако же, все равно не поняла его полностью. Думаю, он и сам себя полностью не понял, как и я себя, как и каждый человек. Он жаловался на это самое непонимание, говорил, что "найти человека, который понимал бы тебя полностью, означало бы найти Бога". Он много путешествовал, отдавал жизнь литературе. Любовь Брода к Кафке была так чиста, что я прониклась этим и стала страстно желать такого друга. Если есть такой человек, то можно стерпеть все в этой жизни. Вот Кафка и терпел.

Его роман "Процесс", главная идея которого оказалась мне до боли знакомой, хоть и не лежащей на поверхности, стал следующей книгой на пути знакомства с писателем. Идея следующая: героя обвиняют и не говорят, в чем. Он не может в это поверить, но, тем не менее, ведет процесс, на подсознательном уровне заставив себя уверовать в то, что он все-таки в чем-то виновен. В детстве моем случилась такая история: меня обвинили в том, чего я не совершала. Только в отличие от героя романа Кафки я знала в чем, но никак не могла доказать свою непричастность, мне оставалось только пускаться в истерические пляски со слезами да метаниями. И теперь, когда на меня вешают обвинение, или же вешают подсознательно, или же я сама от имени другого человека на себя вешаю, то действия мои всегда одни и те же: убедить себя, что я виновна, даже если я чиста как первый подснежник весной. И вовсе забыть о справедливости. Я думаю, что когда на меня повесят убийство, которое я не совершала, и даже если все улики будут за меня, даже если мои соседи и друзья будут лепетать о моей невинности и святости, меня запрячут в тюрьму по одному моему выражению лица. Глаза будут говорить, что виновна, мозг выдумает детали убийства, и даже если рот скажет, что я была на другом конце света, и знать не знаю этого человека, а общих друзей с ним нет, - голос все равно будет дрожать, слова будут звучать, словно ложь. Самое страшное - что с этим ничего нельзя поделать, в такие минуты я веду себя словно человек под дозой, который изо всех сил старается быть нормальным, здоровым. Или как пьяный в трезвой компании.

Книга "Франц Кафка. Узник абсолюта", биография от лучшего друга, Макса Брода, написана для того, чтобы еще раз побыть вместе со своим милым товарищем и внести в мир нового, подлинного Кафку. Дать миру понять, что это был веселый, беззаботный ребенок, который любил жизнь, любил людей, а отчаянием делился только с близкими друзьями.

Так как эссе любительское, от новичка в этом деле, я не стану так сильно углубляться в жизнь обсуждаемого, а приведу детали из жизни Кафки своими словами, как их помню. Я не хочу как-нибудь переиначивать образ Франца, эссе создано для побуждения Вас к чтению этого необычного пражского писателя, а значит, легкий стиль изложения будет приятен, и, надеюсь, даст отдохнуть после трудовых Ваших дел.

Когда Кафка поздно вечером забежал к Броду домой, проходя мимо спальни родителей Макса и разбудив их, он шепнул им: "Пожалуйста, представьте, что я вам приснился".

Когда Кафка платил в кассе, и ему дали сдачу, и когда он пересчитал и выявил лишнюю копейку, то отдал ее с чистой совестью. Но, отойдя от кассы, он пересчитал сдачу снова и выяснил, что копейка была вовсе не лишняя. Он замешкался, запаниковал, занервничал, его друг (или подруга) пытался отвести и успокоить его, но Франц не желал уходить, а хотел вернуть все обратно. Причем он не бедствовал, а зарабатывал даже больше, чем требовалось для жизни. Человек с манией справедливости, сказала бы я.

Франц Кафка очень любил читать дневники известных и хороших авторов, Достоевского, например, или Гете, которого он боготворил. Также он обожал Флобера и цитировал его везде: дневники, письма. Но Гете он все же обожал больше, с ним у него была связь через время, совсем как у меня с Кафкой. Потому я и понимаю его любовь, потому я и цитирую Кафку, пишу сейчас о нем, с охотой подражаю и боготворю.

Кафка сильно страдал, что не может оправдать ожиданий отца, он был единственным мальчиком в семье, младшие братья его умерли, остались только сестры. Естественно его пытались затянуть в семейное дело, угнетали за неприспособленность к жизни, но сам он себя угнетал еще больше. Ему вполне хватало службы, на которой он к тридцати годам стал получать куда больше, чем ему требовалось. Но он и ненавидел ее всей душой. Еще бы, он ведь считал своим призванием литературу, которой время отводилось только ночью, в ущерб сну, а спал, когда придется. В дневниках он писал, что сильной волей укладывает себя спать, но у него не выходит призвать сон, и он страдает. Считал, что писание убивает его, что служба убивает его. И, в конце концов, его убило не это, а то, что он не мог найти выход и позволил своим нервам сдаться. У него нашли туберкулез. Но было странно читать письма Кафки и дневниковые записи, где он равнодушно описывает свой диагноз. Казалось, что ему абсолютно все равно. Но потом, в сборнике с письмами к Фелиции, я нашла запись о Кафке, предположительно от Михаила Рудницкого, и теперь цитирую часть, относящуюся к этому и тронувшую меня: "В известном смысле его работа писателя шла наперекор всем устоям окружавшей его повседневности и требовала непомерного напряжения сил, так что, когда у него открылся туберкулез, он воспринял эту болезнь, в ту пору еще неизлечимую, чуть ли не с радостью: она давала избавление, освобождение от постылой службы, от напрасных родительских ожиданий и от обязательств перед близкими". Да, так оно, как оказалось, и было. Его никто насильно не тащил на фабрику, насильно не заставлял жениться и заводить детей. Он сам себя заставлял и расстраивался, что не может это сделать. Он три раза был помолвлен, два из которых на одной женщине, письма к которой он писал, бывало, и по два раза в день. Он хотел, чтоб она была его музой, а она - замуж и детей. Кафка два раза разрывал с ней помолвку, боясь тяготы семейной жизни, которая стала бы врагом его писанию. Подумать только, а ведь в словах этих есть и истина. Прочитав столько про этого человека, я, наконец, поняла, что имелось в виду под этим страхом. И поняла, что он не мог иначе, даже если бы жил отдельно от жены. Но он считал семью - высшим благом, а потому страдал, что не имеет ее. И умер, страдая. А ведь у него, как потом, оказалось, был ребенок, который умер в семилетнем возрасте. Может, если бы Кафка знал о нем, то и прожил бы дольше, здоровым и счастливым, и сын бы его не умер, и они бы спасли друг друга от смерти. Это ли не ирония?

Читая "Письма к Фелиции", все больше ощущаешь жизнь писателя и его страхи, его преданность. А каков у него стиль! Такой открытый человек, такой простой, интересный, добрый. Но такая низкая самооценка, такая печаль. Письма к Фелиции и по стилю и по содержанию понравились больше, чем письма к Милене. По большей части потому, что вторая была замужем, а он, какое право он имел писать ей письма, если она была с другим. Еще и уговаривал ее бросить своего Поллока. Кафка даже написал роман "Замок", где был он, Милена и ее муж.

Писал литературные работы он мало, редко, но преданно. В письмах можно встретить его замечания насчет того, что писать он может только несколько месяцев в году. Брод говорил, что однажды он заставлял Кафку писать с ним вместе роман, побуждал писать заметки о случившихся событиях. Он втягивал его в сочинительство, зная, что это - талантливый писатель, что Кафка счастлив, когда пишет.

Из писем к Фелиции, в самых первых, он говорит, как важна для него литература, говорит, что даже составил список вещей, от которых ему пришлось отказаться из-за литературы и сочинительства. Прочитав об этом, я взбодрилась, воодушевилась и составила свой список (26 пунктов, большая часть которых высосана из пальца). Кафка писал про свой распорядок дня: с восьми утра до двух-трех он на службе, дальше обедает, с четырех до восьми спит, ужинает и идет на часовую прогулку один или заходит домой к Максу. Дальше он ужинает еще раз и в одиннадцать - половине двенадцатого садиться писать вплоть до двух-трех ночи, а иногда и до утра. Еще он приводил в пример одного известного писателя, гения, который спал с шести вечера до двенадцати ночи, а все остальное время - работал. Дневной сон, после работы и после еды, меня вполне устраивает, и я уже решила примерить на себя этот его распорядок дня, да пока что мешает одно но: нет работы. Но когда будет - обязательно испробую. А сейчас с удовольствием пишется ночью, или же вечером, когда дома тишина, мрак нарушает только лампа. Днем же, если вдруг накатит настроение творить, есть темные шторы в дальней комнате и две двери, которые кое-как приглушают телевизорный шум.

И напоследок хотелось бы парой слов провести параллели моей жизни с жизнью Кафки.

Франц Кафка родился 3 июля 1883 года. Я родилась 13 июня 1993 года, спустя 110 лет. И 69 лет спустя его смерти, что позволяет считать, что я в позапрошлой жизни была этим самым пражским евреем (конечно же, это шутка, но мне приятно об этом думать).

Число и год наших дат содержат цифру 3. Еще одно забавное совпадение, не правда ли? На меня с детства так же возлагали большие надежды, и я, переживая и коря себя, пошла по другой дороге. Я так же работала на нелюбимой должности, уйдя с которой за месяц до начала чтения дневников Кафки, я - думаю, что из-за своего молодого возраста, наивности и фантазерства - стала жалеть и хотеть вернуться, чтобы так же страдать и писать по ночам романы жизни моей.

У меня так же был друг, с которым я два с половиной года находилась в переписке, а полтора - в теснейшей дружбе. Но, расценивая его только как друга, - на деле же считая его лучше любого человека на Земле, - я закончила дружбу по тем же самым причинам, что и Кафка три раза разрывал помолвку. Однако же закончив дружбу до начала чтения оного, а значит - влияния не было, к выводу я пришла сама и чувствовала то же, что и чувствовал Франц при разрывах.

Всю свою жизнь я все никак не могла понять, почему же мне интереснее слушать преподавателей, читать книги, но не пересказывать мысли преподавателей либо сюжет книги. Я не видела в этом смысла. Я ссылалась и на то, что мне кроме литературы ничего более не интересно, как и Кафке, - "Все, не связанное с литературой, я ненавижу, - записывал он, -...мне скучно ходить в гости, страдания и радости моих родственников наводят на меня безмерную скуку. Разговоры лишают все мои мысли важности, серьезности, подлинности", - но интереснее всего то, что и на уроках литературы я не читала книг, которых задавали, сама не писала сочинений, а находила готовые в книгах, созданных для этого. Но рассказы не могли перестать течь из моей головы, я давала их читать школьной подруге, которая на последнем году обучения в школе, наконец, спросила меня, почему же я так люблю писать, а сочинения - списываю, позволяю другим авторам получать оценки, которые по идее должны принадлежать мне. И я тогда так удивилась, уронила челюсть, а когда подняла, то заметила, что в моей руке уже лежит книга, которую нам как раз только-только задали прочесть. Всего один год я была прилежным маленьким литератором, который пустил сочинительство в ненавистную учебу.

Только сегодня, днем, когда солнце еще не село, но собиралось и еще позволяло мне не писать это эссе, я поняла, что я была маленькой Кафкой в школе: учеба - отдельно, сочинительство - отдельно. Я не могла даже представить, что мои мысли могут быть таким ценным продуктом, что за них будут ставить оценки, и благодаря ним я буду решать свои проблемы с учебой (неужели мое сочинение сойдет за сочинение по литературе?). Я сделала это, и тогда все закрутилось и завертелось, я получала оценки ничем не хуже, чем мои книжные помощники, которые раньше писали за меня. И тогда я ощутила себя наравне с ними, вообразила себя гением, по телевизору увидела журналиста-писателя и твердо решила поступать на факультет журналистики. Но мои родители, как и родители Кафки, были другого мнения, и я поступила и закончила - правда, без докторской степени как Кафка - экономический факультет.

Но я забылась, это эссе должно было закончиться так:

В 11 классе, читая абсолютно все, что нам тогда задавали, я прочла рассказ "Превращение" Франца Кафки. Как тогда он стал первым толчком в знакомстве с писателем, - и до сих пор служит для меня его самой яркой работой, - так и сейчас он начал и закончил это эссе.

Напрасное оправдание: это эссе было написано за два дня, цитаты были найдены и сохранены задолго до этого, а значит, ничего специально не перечитывалось, не искалось и не выписывалось. Создавалось на одном дыхании, редактировалось вскользь.

Надеюсь, Вы ощутили мою любовь к этому чудному человеку.

Спасибо. На этом все.

Дата добавления: 2015-08-21