Десять тысяч уродцев

Итак, мы увидели, каким образом новое варварство все больше затрагивает людей после того, как академическая доктрина сделала его возможным, а химическая индустрия стала финансировать. Очевидно, исследователи давно уже поняли, что опыты на животных бесполезны для человека, иначе они не перешли бы к опытам на людях. Если бы животные давали окончательные ответы, дальнейшие эксперименты на людях не требовались бы. Но все большее количество вивисекторов – говорят, они еще не вышли из игры – хотят ставить опыты на животных и на людях, ибо эта игра завораживает их.

После того, как мы увидели, насколько большие несчастья с точки зрения морали принесло с собой распространение этого нового варварства, взглянем на некоторые примеры физического вреда. Ни один автор фантастических романов не мог предвидеть, что сделают лаборанты через «простое» успокаивающее средство – препарат, который расхваливали как самый безвредный за всю историю современной терапии.

Катастрофу с талидомидом (контерганом) необходимо проанализировать, потому, что она лучше чего-либо иллюстрирует упрямое нежелание лабораторной субкультуры и общественности извлечь уроки из прошлого. На самом деле, трагедия с врожденными уродствами продолжается сегодня и распространяется, а логика и опыт ее не в состоянии остановить.

На сегодня история с талидомидом является самой известной трагедией современной медицины, так как о нем везде говорили. Но людям внушили, что то был исключительный случай. Это неверно. Речь идет о типичном примере и в качестве такового он нуждается в более тщательном рассмотрении.

Прежде чем талидомид появился на рынке, его проверяли на многих тысячах животных. 23 февраля 1962 года, когда на горизонте появились первые признаки трагедии, журнал “Time” сообщил, что талидомид вышел на рынок «после трехгодичных исследований на животных».

Этот препарат производила западногерманская химическая фирма «Грюненталь» (Grünenthal_, и он представлял собой не просто успокоительное средство, получившее из-за небольших модификаций иное название, а действительно новый продукт. Поэтому, прежде чем в октябре 1957 года он появился на немецком рынке под названием контерган, а затем был продан по лицензиям в 7 африканских стран, 17 азиатских и 11 стран западного полушария, его подвергли особенно тщательным и обширным испытаниям на животных.

1 августа 1958 года «Грюненталь» разослала циркулярное письмо 40000 немецким врачам, в котором контерган (талидомид) описывался как лучшее средство для беременных и кормящих женщин, потому что он не вредит ни матери, ни ребенку.

В уже упомянутом окончательном издании Курта Блюхеля (Kurt Blüchel) “Weisse Magier”, которое следует рассматривать как авторитетный и потому точный документ, говорится, что еще в 1961 году фирма «Грюненталь» получила 1600 предупреждений о вреде от лекарства. На самом деле, во время Альсдорфского процесса (Alsdorfer trial) прокурор заявил, что фирма обладала достаточным количеством информации, чтобы изъять препарат из продажи еще в 1960 году.

Почему она это не сделала? Потому что контерган завоевал уже 40% немецкого рынка успокаивающих средств, опыты на животных и в дальнейшем дали отрицательные результаты, и фирма была по-прежнему убеждена, что препарат не опасен для человека.

Между тем в нескольких европейских странах, таких как Англии и Швеции, обладатели лицензии сами проводили опыты на животных, независимо от немецкой фирмы, и получили те же результаты, что и «Грюненталь». В октябре 1961 года британский обладатель лицензии, фирма “Distillers”, выпустила талидомид под названием диставал, и его сопровождало следующее заверение: «Диставал могут принимать беременные и кормящие женщины без угрозы побочных эффектов для матери и ребенка».

В результате, на свет появилось примерно 10000 детей – а, возможно и гораздо больше – с врожденными дефектами: с недоразвитыми конечностями или вообще без них, с пороками развития глаз и носа, вросшими гениталиями, без легких; многие родились мертвыми или умерли вскоре после рождения. Родители были в шоке, матери сходили с ума, а некоторые пошли на детоубийство.

Потребовались годы, чтобы выявить воздействие препарата на человека. Фирма «Грюненталь», а в дальнейшем и некоторые обладатели лицензии, такие как английская фирма “Distillers”, продолжали кормить животных талидомидом, а врожденных уродств становилось все больше; но опыты на животных не подтверждали подозрений, какой бы высокой ни была концентрация – и длительный промежуток времени, в течение которого последующие эксперименты свидетельствовали о безопасности успокоительного средства, оказался роковым. Производители полагались на экспериментальные данные и не видели оснований снимать с продажи талидомид. До тех пор, пока не было доказано: лекарство вызывает врожденные уродства у людей. Тогда фирме «Грюненталь» выдвинули обвинение в том, что она выпустила на рынок опасный препарат.

Теперь пришла пора интересных подробностей. Во время судебного процесса немецкие и другие производители продолжали опыты на животных и с неизменно отрицательными результатами давали все большие дозы талидомида разным породам собак, кошек, обезьян, мышей, крыс, кроликов. Уродства появились, лишь когда настала очередь белых новозеландских кроликов, гораздо позже это произошло у некоторых обезьян – после того, как в течение многих лет перепробовали сотни разных пород и миллионы животных. Но исследователи сразу же заявили, что пороки развития, так же как и онкология, могут возникнуть всегда, при потреблении того или иного вещества в большой концентрации, причем это касается и соли с сахаром, которые в таком случае выведут организм из равновесия и причинят ему вред.

В декабре 1970 года закончился самый длительный процесс в истории немецкой юриспруденции (2 ½ года, 283 дня слушания), и фирма «Грюненталь» была оправдана, после того, как целый ряд медицинских авторитетов подтвердил, что общепринятые опыты на животных никогда не могут быть полностью действительными для человека. Это было беспрецедентно, ибо такие свидетельства шли от многочисленных медиков, чья карьера и репутация держалась на опытах на животных; среди них оказался биохимик Эрнест Борис Чейн (Ernst Boris Chain), лауреат Нобелевской премии 1945 года, он вместе с Флеммингом и Флори открыл пенициллин.

Даже профессор Видукинд Ленц (Widukind Lenz), который в ходе последующего тестирования на приматах талидомида смог-таки получить некоторые уродства, заявил во время слушаний: «Нет опытов на животных, которые бы сразу указали, что человек в сходных экспериментальных условиях отреагирует тем же или сходным образом». Вскоре многие вивисекторы прямо или косвенно подтвердили перед судом то, что писал в “Lancet” (1 сентября 1962) доктор Раймонд Грин (Raymond Green):

«Мы должны признать тот факт, что даже самое тщательное исследование новых продуктов на животных мало что может рассказать об их воздействии на человека. Не вызывает сомнения, что талидомид изучался очень подробно. Я лично принимал участие в его испытании на возможное зобогенное действие – британский дистрибьютор препарата принимал в расчет даже такие маловероятные риски. Не существует лекарств, которые приносят только пользу и никогда не наносят вреда. С помощью экспериментов на животных этот риск устранить невозможно. Более того, их проведение может воспрепятствовать применению замечательных веществ. Мы должны принять существование определенной опасности или же, избрать, вероятно, более мудрый путь – обойтись без новых лекарств».

Дело не только в том, что единственным основанием для появления нового успокоительного средства, коих в Германии было уже 12000, была прибыль химического завода. Если бы органы здравоохранения не считали опыты на животных надежными, талидомид прошел бы клинические испытания; в таком случае, его, как раньше любое новое средство, осторожно проверили бы на отдельных людях, и жертв было бы мало. Таким образом, упрямая убежденность производителей и органов здравоохранения в то, что результаты опытов на животных действительны и для человека, виновата не только в трагедии с талидомидом, но прежде всего в распространении подобных несчастий.

А какова была реакция вивисекторов? Вполне предсказуемая: они начали кричать, что случай с талидомидом «подтверждает необходимость проводить опыты на животных в еще большем объеме и добавить к стандартным тестам «тератогенные» опыты на животных (на выявление врожденных уродств). Разумеется, они точно знали, что подобные тесты никогда не могут быть надежными.

Кроме того, в ходе разбирательства выяснилось, что у взрослых людей талидомид вызывает неизлечимый периферийный полиневрит – еще одно побочное действие, которое не было обнаружено во время многочисленных опытов на животных. И еще повезло, что опасность талидомида сразу бросилась в глаза. А если бы из-за него рождались умственно отсталые дети? Или возникала генетическая прендрасположенность к возникновению рака? Опыты на животных это точно так же не выявили бы. А мы бы до сих пор использовали средство.

Итак, невзирая на неоспоримые доказательства, что опыты на животных не решают медицинские проблемы, а множат их, индустрия лишь добавляет к своим стандартным превентивным экспериментам якобы «тератологические тесты» и делает это с одной целью – убаюкать потребителей словами: «Исследования на мышах, крысах и морских свинках не выявили тератогенного действия». Данное заверение содержалось в описании препарата Валиум Роше (Valium Roche, “Pharmacopeia” 1967, British Encyclopedia of Medical Practice, 2 издание), который, по мнению многих психологов и психиатров, калечит психику не меньше, чем талидомид калечил зародыши.

Это означает умышленное введение в заблуждение потребителей и врачей и подталкивание их к использованию опасного средства. Опыты на животных показывают только, что препарат безвреден для вида, на котором его испытывали; они не свидетельствуют о безвредности лекарства для человека. И наоборот. Это правило не имеет исключений.

Согласно вашингтонскому изданию “Science Newsletter” от 22 августа 1970 года, трое французских ученых проводили тесты на беременных животных – давали им галлюциногенное лекарство ЛСД. У зародышей и новорожденных животных не наблюдалось признаков, которые бы указывали на то, что лекарство может вызывать уродства, но ученые предупредили: «На основе этих экспериментальных данных нельзя делать вывод о том, что ЛСД не оказывает тератогенного действия (не вызывает врожденных дефектов) на людей».

15 октября 1970 года“London Times” сообщила, что у беременных крыс, которых в нью-йоркской лаборатории заставляли вдыхать дым от марихуаны, родились детеныши с уродствами, но доктор Вильям Гебер (William Geber), проводивший опыты, отметил, что, «положительные выводы сделать невозможно, поскольку крыса – это не человек».

В том же ключе высказывается доктор Роберт Л. Брент (Robert L. Brent) из Jefferson Medical College, когда пишет в “Prevention” (июль 1972): «Некоторые лекарства, терапевтические дозы которых оказывают тератогенное воздействие на людей, безвредны для многих беременных животных», в то время как «некоторые лекарства, безвредные для беременных женщин, оказываются тератогенными для некоторых видов животных» (это касается аспирина и инсулина – они безопасны для человека, но вызывают врожденные дефекты у мышей).

В “Zeitschrift fur Rechtspolitik” (выпуск 12, 1975 г.) – приложении к “Neue juristische Wochenscrift”(New Legal Weekly),профессор, доктор Герберт Гензель (Herbert Hensel), директор Института физиологии в Университете Марбурга (Marburg University), пишет:

«В настоящее время вообще не существует возможности научно обоснованного прогнозирования. В этом отношении ситуация еще менее благоприятна, чем при игре в рулетку, потому что в последнем случае известны хотя бы шансы на успех … При современном уровне наших знаний, посредством экспериментов на животных невозможно определить вероятное действие, эффективность или безопасность лекарства для человека с научной точки зрения… Пример трагедии с талидомидом, который часто приводится как аргумент в пользу более строгого тестирования и несколько раз использовался для обоснования правительственных предложений по реформированию закона о лекарственных средствах, особенно ясно иллюстрирует эту проблему. В наше время вероятность предотвратить такую катастрофу, вызванную приемом медикаментов, с адекватной определенностью посредством экспериментов на животных, не больше, чем тогда».

В конце концов, “Journal of the American Medical Association” (20 октября 1975) сообщил, что человек в 60 раз чувствительнее к талидомиду, чем мышь, в сто раз – чем крыса и в семьсот раз – чем хомяк. Все это излюбленные лабораторные животные.

Зачем тогда вообще все эти тесты? На вечный вопрос есть вечный ответ: за опытами кроятся деньги. Много денег.

*

«Фармацевтическая индустрия – вместе с органами здравоохранения и врачебным сообществом – идет по неверному пути и таким образом готовит новые катастрофа из-за лекарств».

Данный прогноз – из моей статьи про трагедию с талидомидом, она была напечатана в итальянском журнале “Animali e Natura” (октябрь 1973). Предсказать это было несложно.

В мае 1975 года лондонская “Sunday Times” в статье под заглавием «Это средство может изуродовать детей, но матерей не предупреждают» (These Drugs Can Deform Babies but Mothers Are Not Warned) пишет следующее: «Ежегодно тысячи беременных женщин, ни о чем не подозревая, рискуют родить с уродствами, потому что принимают гормональный препарат, выписанный врачом. Каждый год выписывают около 100000 рецептов на препараты вроде Primodos и Amenorone Forte, с их помощью женщины могут сделать тест на беременность». Если женщина беременна, говорится дальше в статье, на плод, находящийся в самой чувствительной стадии своего развития, действует большая доза этих сильных гормональных таблеток, а в“British Medical Journal” (26 апреля) появилось письмо с предупреждением, но «лишь четыре врача из десяти читают журнал, а примерно три из десяти читают его от случая к случаю либо вообще не читают». Затем статья указывает, что подозрения по поводу этого средства появились еще в 1967 году, когда у многих женщин, принимавших его, рождались дети с уродствами.

У тех, кто знал историю с талидомидом, при чтении этой статьи Оливера Джилли (Oliver Gillie), медицинского корреспондента “Sunday Times”, возникало ощущение дежавю. И, разумеется, то, что произошло в Англии, случилось везде, где доверчивым людям навязывали синтетические средства.

В немецком журнале “Münchner Medizinische Wochenschrift” (№ 34, 1969) доктор Мюллер (W. Chr. Muller) из Первой гинекологической университетской клиники (First Gynecological University Clinic) сообщает, что, согласно одному из обширных исследований в данной сфере, «61% всех уродств у живорожденных и 88% всех мертворождений связаны с употреблением лекарств».

Карл Блюхель в “Weisse Magier” называет следующие цифры по Западной Германии: «Еще 25 лет назад на 100000 новорожденных приходилось 3 случая уродств. Сегодня пороки развития наблюдаются у 5 детей всего на 1000 новорожденных. Таким образом, за четверть века их количество возросло больше чем в 100 раз!» (с. 259).

Дальше в книге Блюхеля говорится: «Часто организм животного реагирует совсем иначе, нежели человеческий… Многие средства, которые вредят плоду животных, неопасны для ребенка. Зато другие – и в этом кроется большая опасность – ведут себя противоположным образом. Не исключено, что какой-нибудь медикамент окажется бомбой замедленного действия для следующего поколения» (с. 357).

Теперь вопрос стоит следующим образом: как долго еще фармацевтической индустрии будет разрешено продолжать эти преступные маневры? Как долго еще люди будут допускать, чтобы их эксплуатировала медицинско-индустриальная организация, спекулирующая на их страданиях, постоянных страхах, трусости и незнании? Ответ очевиден: до тех пор, пока умалчивается информация обо всех аспектах вивисекции, как моральных, так и медицинских.

О необходимости информации свидетельствует случай, произошедший в 1973 году и выставляющий в очень неблаговидном ракурсе тогдашнего британского министра просвещения и науки. Он произошел, когда 151 депутат нижней палаты парламента были готовы поддержать предложенный Кеннетом Ломасом (Kenneth Lomas) и Дугласом Хоутоном (Douglas Houghton) законопроект о защите животных от жестокого обращения. Согласно этому законопроекту, правительство было обязано разрабатывать альтернативные методы медицинских исследований. 18 июля 1973 Маргарет Тэтчер (Margaret Thatcher) по прозвищу «Железная леди», министр просвещения и науки, получила петицию с 120000 подписями от людей, которые считали, что могут рассчитывать на ее помощь, и «требовали от правительства тщательно исследовать всю сферу исследовательских методов, исключающих использование животных». Маргарет Тэтчер как честолюбивый политик ясно осознавала свою роль (вскоре она станет первой женщиной, стоящей во главе своей партии) с холодным презрением отвергла то, что ей казалось простым требованием гуманности, и разразилась страстной речью, что «больше талидомида быть не должно». Ни один из якобы образованных и хорошо информированных депутатов нижней палаты парламента не смог возразить, что трагедия с талидомидом, как и множество других трагедий, произошла целиком и полностью из-за опытов на животных, и с такими катастрофами можно покончить лишь через запрет вивисекционного метода, а Турцию спасло от трагедии с талидомидом то, что вирусолог С.Т. Аугюн (S.T. Aygün) из Университета Анкары использовал только альтернативные методы и потому смог предотвратить опасность.

Несмотря на все, крупные индустрии по-прежнему заинтересованы в обмане людей, и “Encyclopedia Britannica”, находящаяся в руках американцев, продолжает спокойно уверять в статье «Опыты на животных» (Animal Experimentation): «Использование животных для проверки на безопасность и эффективность медикаментов и биологических препаратов широко распространено и необходимо».

Дата добавления: 2015-08-21