Глава 4. В свете далекого фонаря маслянисто отливает кровь, сейчас почти черного цвета

В свете далекого фонаря маслянисто отливает кровь, сейчас почти черного цвета. Ее запах смешивается с вонью не слишком благополучного квартала, это так отличается от аромата твоего дома. Противники кончились, несколько парней валяются у меня под ногами, не в силах даже стонать. Я бью рукой в стену, чтобы физическая боль хоть на мгновение заглушила ту, что в сердце. Меня душит ярость, я в ней захлебываюсь, тону.

Эта ночь так отличается от предыдущей. Еще вчера я держал тебя в объятиях, а сегодня между нами пропасть. Я не знаю что разрушить, чтобы преодолеть ее. Из груди вырывается рык. Моя боль ищет выход и не находит. Я спешу в квартиру Нацуки, чтобы выплеснуть ее музыкой. Хватаю скрипку, рву душу и струны. Музыка летит в открытое окно.

Сегодня я проснулся, держа тебя в объятиях, и, наверное, понял, что значит счастье. Вдыхаю твой запах, любуюсь нежными чертами. А ты оказывается собственник, закинул на меня руку и ногу, почти лежишь на мне. Улыбаюсь. Осторожно высвобождаюсь из твоих объятий и иду в ванну.

Уже привычный холодный душ. Смотрю на сваленную в кучу нашу вчерашнюю одежду, и думаю, что тебя зрелище не порадует. Бросаю все кроме своих джинс в стиральную машину. В них же втискиваюсь с трудом. Иду на кухню, хочу приготовить тебе завтрак и кофе. Вспоминаю, какой ты пьешь. По пути заглядываю в спальню, ты сладко спишь. Ну, кто бы мог подумать, что ты соня.

Утреннее солнце с любопытством заглядывает в окно твоей кухни. Стараюсь не шуметь, что непросто, ведь я не знаю, где у тебя что лежит. В тишине особенно резко звучит дверной звонок. Открываю дверь, на пороге Дзингудзи.

- Синомия?!! Что ты тут делаешь? И где Масато? – Он замечает отсутствие очков, и в голубых глазах появляется злость. – Если ты с ним что-то сделал…

-Что здесь происходит? – Твой привычно спокойный голос звучит чуть сонно. Я оборачиваюсь к тебе. В домашнем кимоно, немного взъерошенный, ты смотришь на нас как на нашкодивших мальчишек. Рен окидывает нас взглядом, хмурится.

- Ты не позвонил. Я волновался.
- Прости. Кофе будешь?
- Буду.

Мне не нравится этот диалог. Как часто он у тебя бывает? Чувствую, на лицо наползает маска злости. Сказать ничего не успеваю, ты, идя на кухню, дотрагиваешься до моей руки, чуть поглаживая. Мой зверь тянется к тебе, требует пометить. Резко толкаю к стене, смотрю на так привлекающую меня голубую жилку, провожу по ней языком, ощущая твой вкус и биение пульса, кусаю, оставляя след. Ты вздыхаешь: - Что за привычка вжимать меня в стены? – Улыбаюсь.

Дзингудзи застывает на пороге, видя приготовленный на двоих завтрак. Ты просишь его пройти. Мы садимся за стол, он спиной к окну, как-то уж очень привычно. Снова злюсь. Кофе я сварить не успел, и ты занимаешься приготовлением. Напряженное молчание раздражает. Пьем кофе в тишине. Ты запомнил, что я пью черный. Рен выстукивает на столе какой-то рваный ритм, смотрит на тебя, точнее на оставленный мной след. В его глазах печаль?

- Сегодня все в силе?
- Да.
- И о чем речь?
- Мой отец устраивает вечером прием, семья Дзингудзи приглашена. - Рен встает из-за стола и уходит, сказав, что машина будет в восемь, ты киваешь. У двери он замедляет шаг, и, не поворачиваясь, бросает, выделяя каждое слово: - Хидзирикава, у тебя нет брата.

Ты вздрагиваешь от стука захлопнувшейся двери. Как может побледнеть белая как снег кожа? Дотрагиваюсь до тебя, провожу рукой по щеке, ты закрываешь глаза. Слышу твое размеренное дыхание. Когда ты открываешь глаза в них арктический холод. Отстраняешь мою руку.

- Сацуки, я приглашаю тебя в дом моего отца. – Я не понимаю, что происходит. Ты же знаешь, я не люблю людей, особенно их скопления. Почему же? Соглашаюсь. Ты так и не расслабился.
- Встречаемся в восемь у подъезда, поедем с Реном, форма одежды вечерняя.
- Кимоно?
- Не обязательно.

Я ухожу, унося с собой обосновавшуюся в сердце тревогу. Мечусь по квартире, верчу в руках очки. Давно пора выпустить запертого где-то глубоко в сознании Нацуки, но я не могу. Мне не дают покоя слова Рена и твоя реакция на них. Они тебя расстроили? Напугали? Звонок в дверь. Дежавю. Дзингудзи.

- Нацуки нет дома.
- Я к тебе.
- Любопытно. Зачем тебе понадобился я?
- Масато пригласил тебя на прием?
- Да.
- Хорошо.

Бесит!!! Рычу, затаскиваю Дзингудзи в квартиру и прижимаю к стене. Он смотрит на меня, ехидно улыбаясь: - У тебя действительно привычка вжимать людей в стены. – Чувствительно сжимаю рукой его шею и задаю мучающие меня вопросы. Снова в его глазах эта непонятная мне печаль.

- Сегодня вечером ты все поймешь.
- Объясни!

Он качает головой, снимает с шеи мою руку, я ему позволяю, уходит. Снова я один. Мое спасение музыка. Достаю ноты и продолжаю работать над мюзиклом, сроки поджимают. Время как всегда летит незаметно. Еле успеваю переодеться и выйти из дома. У подъезда лимузин. Ты о чем-то негромко говоришь с Реном. Блондин, как и я в смокинге, ты в кимоно. Не знаю никого, кому бы оно шло больше, чем тебе. Садимся в машину. Все то же напряженное молчание.

Вы сидите напротив меня похожие на день и ночь, смотрите каждый в свое окно. Мелькают сначала огни фонарей, потом силуэты деревьев, на небе зажигаются первые звезды. Перевожу взгляд на тебя, ведь для меня ты – самая прекрасная звезда. Сегодня это сравнение особенно верно. Ты холоден и прекрасен, а еще складывается впечатление, что бесконечно далек, хоть и сидишь рядом. Могу ли я дотянуться до звезды? Раствориться в ее холодном огне.

Когда молчание становится невыносимым, машина останавливается, мы выходим у крыльца особняка залитого светом. Вокруг поместье Хидзирикава. Сейчас я могу оценить богатство и влияние твоей семьи. Мы проходим в дом, ненавязчиво опекаемые слугами. Рен чуть придерживает меня, и я смотрю, как ты уходишь.

Идешь сквозь толпу, она расступается, вежливые поклоны со всех сторон. Подходишь к мужчине, так же в традиционных одеждах, сходство очевидно, кланяешься отцу. Ваш разговор длится недолго, расходитесь в разные стороны. Дзингудзи отводит меня в тень, откуда я могу следить за тобой.

Я никогда не видел тебя таким. Не «Поющий Принц» - поп идол, а наследник древнего рода. Твоя холодная отстраненность, безупречная вежливость, изысканные манеры, выделяют тебя даже среди элиты. Ты останавливаешься неподалеку, и до меня долетают обрывки разговора политика, искусство. Поворачиваю голову, почувствовав взгляд Рена, и понимаю, что он хотел мне показать. Вот твоя истинная жизнь.

Внезапно разговоры затихают, твой отец в центре зала, и ты рядом с ним. Мой мир рушится, осыпается острыми осколками, ранящими душу. Твой отец объявляет о помолвке. Такахаши Инари. Я не раз слышал эту фамилию. Их род по древности может поспорить с твоим. Весьма достойная партия.

Твое удивление длится всего лишь миг, не думаю, что кто-то успел заметить. Твоя маска надежно скрывает истинные чувства. К вам подходит пожилой человек в сопровождении красивой девушки. Инари, как и вы, в кимоно, ее длинные черные волосы собраны в традиционную высокую прическу, отличие аристократки маленькие ступни закованы в гэта.

Я отступаю как можно глубже в тень, не могу отвести от вас взгляд. Ты улыбаешься, но только губами, глаза все так же холодны. Время течет мимо меня. Я почти пропустил уход и возвращение Рена, беседовавшего с братом. Ты подходишь к нам, но смотришь только на Дзингудзи.

- Ты знал? – Вопрос как пощечина.
- Догадывался. Впрочем, как и ты.

Смотрю, как из твоих глаз уходит холодное бешенство, уступая место пустоте. Говоришь, чтобы мы тебя не ждали, ты должен проводить свою невесту. Я ловлю твой взгляд, и вижу лишь синий лед. Твои мысли мне не доступны. Тяну к тебе руку, но ее перехватывает старший Дзингудзи, я не заметил, как он оказался рядом. Ты уходишь.

- Это его долг и честь. Отпусти. – Меня накрывает волной ярости. Я готов броситься за тобой, увести отсюда, разбив вдребезги любые препятствия. Кто сможет остановить цунами? ТЫ. Оборачиваешься, смотришь так отстранено. Нет Хидзирикавы Масато, есть наследник рода.

Мы уходим. В салоне лимузина Рен начинает разговор: – Думаю, у Стариш есть еще год. – Мне это не интересно, но он продолжает: – Саотоме знал, что Масато надолго с нами не задержится, поэтому и настаивал, чтобы мы не забрасывали сольные карьеры.

- Зачем вы позвали меня?
- Я не знаю резонов Масато. Я же хотел, чтобы ты понял.
- Как велика пропасть?
- Какова его истинная жизнь. Он наследник рода. Единственный ребенок. В отличие от меня у него никакого выбора нет. Отец дал ему немного поиграть в свободу, но время на исходе.
- Он может отказаться. Даже если его лишат наследства — не пропадем.
- Ты не понял. Дело не в деньгах, и даже не в семье. Вернее не только в семье. Корпорация Хидзирикава — это тысячи людей. Его с детства воспитывали с чувством долга, ответственным за их судьбы. Его жизнь — долг, честь, счастье в пакет не входит.

Рен замолкает, а меня захлестывают эмоции. Слишком много я узнал, и слишком много понял. Мы проезжаем окраину Токио, и я прошу остановить машину. Хочу пройтись, и если повезет выплеснуть ярость, злость безысходности.

Скрипка воет раненным зверем, истекает мелодией как кровью. Я ничего не вижу, не могу дышать. Я стал так от тебя зависим. Как вырвать часть себя? Внезапно плач скрипки прерывается, ты забрал из моих рук смычок.

- Ты не закрыл дверь. - Шепчешь, прежде чем впиться в мои губы жадным поцелуем. Я теряю чувство реальности, по венам течет огонь. Скрипка падает на пол, мои руки сжимают тебя. Мне наплевать, наступит ли завтра. Тень Синомии Нацуки, я живу сейчас.

Дата добавления: 2015-08-21