В логове зверя, Глава 2

Квартира встречает пустотой в то время, когда ночь собирается медленно переходить в утро. Я вхожу, грюкая дверями, звеня ключами и спотыкаясь о пороги и углы. Вероятность того, что здесь есть кто-то незваный – мала, но осторожность в моей профессии не помешает. Убедившись, что незваных гостей нет, я лениво вхожу, прикрывая за собой дверь и бросая сумку в коридоре, плетусь тут же в ванную. Вода смывает с кожи запах крови, запах псины, запах серебра. Да-да, кажется, за все эти годы я научился различать запах серебра – запах металла. Только раскрывая настежь окна и падая в кровать, я могу выдохнуть спокойно. Охотники и ликаны – дети ночи, днём я, как правило, сплю, или веду обычный человеческий образ жизни.

Усталость сковывает тело, но сон не идёт. Я сквозь двери распахнутого балкона пялюсь на растущую под моим окном высокую берёзу, разглядывая её летние молодые листья, когда интуиция предостерегающе оживает. Я фокусирую взгляд и вмиг понимаю, что с берёзы за мной наблюдает пара алых внимательных глаз. Светает, он не нападёт, но я на всякий случай выхожу на балкон, осматриваясь. Мой наблюдатель отлично замаскировался среди густых ветвей берёзы так, что даже оказавшись на балконе, в расстояние с пару метров, я не могу рассмотреть ничего кроме двух рубинов волчьих глаз.

- Твоё дело, друг мой. Никто не запрещает тебе запомнить моё лицо, чтобы грядущей ночью сорвать его с меня. – небрежно бросаю я, возвращаясь в комнату и падая на кровать. Усталость берёт своё, бдительность успокаивается, игнорируя чудовище, что следит за мной, и я поспешно засыпаю.

Ликан ждёт, пока охотник уснёт и наблюдает ещё немного, а потом одним прыжком сильные лапы приземляются на пол чужого балкона и зверь бесшумно оказывается в комнате. Замирает на пороге, и сильный волчий нюх улавливает охотничий запах. Оставляя человека спать, ликан возвращается на балкон, спрыгивает вниз на асфальт и, пока окончательно не рассвело, исчезает в тени деревьев.

Привычно перепутанные день и ночь в очередной раз дают о себе знать невыносимой головной болью. Не хватало ещё мигрени перед охотой. Для каждого охотника у Гильдии есть своё задание. Мы убиваем сами, или же получаем разрешение, лицензию на убийство. Если Гильдия раскрывает в человеке личность ликана, которую он скрывает, то вне зависимости от того, совершил ли этот ликан убийство, а ликаны попадаются разные, его ставят на очередь. Некоторые охотники имеют заказ на конкретного ликана, другие же, такие, как я, например, хотя и мне дают иногда заказ, истребляют всех ликанов, что встречаются им на охоте. Кажется, за все эти годы я изучил лес просто досконально, кажется, я изучил его досконально за всю мою жизнь.

Близится полнолуние – в полнолуние ликаны звереют. Они не зависят от лунного цикла и обращаются в зверя и обратно в человека тогда, когда им хочется, но в полнолуние эти твари особенно жестоки. Они уже не ищут лёгкой добычи - они нападают на всё, что движется, и едва держат себя в узде. Они сливаются с толпой в людных местах и устраивают кровавую бойню, и дай Бог, чтобы в этом месте оказалось хотя бы пару охотников, тогда, возможно, у кого-то из людей будет шанс выжить.

Темнеет, сгущаются сумерки, я выхожу из ванной после душа, который хорошенько меня взбодрил, и всё так же в полотенце на бёдрах, вхожу в кухню, плюхаясь на стул и забрасывая ноги на подоконник. Темнеет, количество людей на улице стремительно уменьшается, люди прячутся по домам, но голодное чудовище в полнолуние не останавливает ни дверь, ни окно, ни стена. Кожу приятно холодит попадающий из открытой форточки ночной ветерок, даже сквозь закрытые веки я замечаю мелькающие за окном тени и силуэты. Тени исчезают в полночь, в этот момент на место людям приходят звери, всё вокруг красится в бордово-алый цвет крови, и привкус металла ощущается на языке. На часах перевалило за десять, а значит, самое время собираться.

Пока расхаживаю в одном белье по своей комнате, думаю, какие бы штаны на себя надеть, чтобы было удобно прятать и вынимать револьвер и параллельно поглядываю наружу сквозь открытый балкон и окна там. Только кое-как влезая в чёрные джинсы, я выхожу туда, открывая створку большого шкафа. Отец всегда учил меня: держи оружие рядом, так, чтобы оно стояло между входом в твой дом и тобой. Пока я созерцаю свой артиллерийский набор, краем глаза отмечаю утреннюю пару рубиновых глаз, что всё так же наблюдает с берёзы. Хитрый проныра, шифруется так, что, кажется, мне его при встрече не так просто узнать будет.

- Не против, если я на тебе попробую, какую игрушку взять с собой? – интересуюсь я. Ликаны в обличии зверей прекрасно соображают своим человеческим мозгом и понимают всё, что им говорят. Я вынимаю из комода мой любимый серебряный револьвер и закрываю склад опасного добра. Бесспорно, сегодня я остановлюсь именно на нём. – Посиди немного, ладно? – я открываю окно без сетки на своём балконе и вскидываю руку, хорошенько прицелившись в ликана в нескольких метрах, но когда я спускаю курок, понимаю, что этот проныра юркает вниз по кроне дерева, избегая пули и скрываясь во тьме. Не так страшно! Уверен, он сегодня ещё попадётся мне на глаза.

Кожа куртки приятно холодит тело среди ночной прохлады, в воздухе висит запах крови, возможно, для кого-то охота уже началась. Мой револьвер ждёт меня в кобуре у ребер, слева, и то, что я охотник, выдаёт возможно только чёрная перчатка с обрезанными пальцами на моей правой ладони. В последнее время у нас появился тренд: перчатки носят все, абсолютно все, от мала до велика, думают, что таким образом они могут обезопасить себя. Только ликан точно знает, как отличить охотника от обычного человека, а охотник узнает в человеке ликана.

Моё сегодняшнее место охоты – один из самых шикарных и дорогих клубов города, где сегодня наверняка будет полно людей, охотников и ликанов. Наша молодёжь – это отчаянные самоубийцы. Они думает, что в клубе они в безопасности, что здесь есть охотники и, протанцевав здесь до утра, они останутся невредимы. Но не тут-то было. Едва входя, в нос сразу ударяет запах псины. Меня спокойно пустили на входе, так что я вхожу в большой основной зал, и это не считая малых и VIP этажа, где наверняка уже есть пару трупов. Пробираясь сквозь танцующую толпу к барной стойке, я издалека вижу своих.
- Сэ. – выдыхаю я, кладя ладонь на худое плечо в цветной футболке. Мальчишка, Сэхун, оборачивается на меня и улыбается, а потом делает короткий шаг ко мне, чтобы обнять – поздороваться.
- Я похож на типичного подростка? – интересуется он у меня, крутясь вокруг своей оси, чтобы я смог рассмотреть его, а потом даже слегка пританцовывает в такт музыки. Я оценивающе гляжу на него: кеды, узкие джинсы, яркая футболка, кожаная бежевая перчатка с заклёпками и шипами на правой ладошке и светлая, торчащая вверх чёлка. Я вздыхаю, молча улыбаясь, и присаживаюсь в высокое барное кресло.
- Мён, хозяин просил передать, чтобы вы не превращали его клуб в руины. – улыбается бармен мне. – Тебе как всегда? - спрашивает он, и я киваю.
- Ты себе можешь представить, сколько здесь ликанов сейчас? – интересуюсь я, пока в высокий красивый бокал мне наливают красного вина.
- Не знаю. Вам, ребята, виднее. – отвечает бармен.
- И лучше тебе не знать, иначе передумаешь работать. – киваю я, благодарно улыбаясь, и тут же делаю глоток из своего бокала, следом облизывая губы. – Да, Сэхуни, похож. – киваю застывшему в ожидании Сэхуну, и он с улыбкой усаживается напротив. – Один только вопрос….
- В штанине. – спокойно отвечает Сэхун, потягивая Кока-Колу через трубочку.
- И как ты умудряешься. – хмыкаю я, снова делая глоток. – Сколько насчитал?
- Только на сцене, среди балета пятеро. – кивает он.
- Уверен?
Он кивает. Этот на вид ещё ребёнок - лет девятнадцать я бы ему дал, не больше - на самом деле ещё тот пройдоха. Сэхун – охотник, такой же, как и я. Его обратили, когда ему было шестнадцать, с тех пор мы и знакомы. Не три года – гораздо больше, ведь его человеческий рост уже прекратился.
- Хён, а ты? – спрашивает Сэ, поглядывая на танцпол.
- Сколько наших тут? – спрашиваю я в ответ, лениво попивая вино. Сэхун оглядывается и с пару минут молчит – считает.
- Человек с пятнадцать наберётся. - отвечает младший, наконец.
- Значит, где-то по двести человек на каждого. Из двух этих сотен с полтинник – точно ликаны. – киваю я.
- Мён, кажется, сегодня здесь больше трёх тысяч посетителей в целом. – кивает мне бармен. В выходные, особенно выпавшие на полнолуние, здесь собирается очень много народу, в надежде оказаться в безопасности. На деле же это просто большая столовая и живыми к утру выйдут не многие. Наша цель – не выгнать сейчас всех по домам, я уверен, на улице тоже хватает ликанов, наша цель – пострелять всех этих тварей до того, как они устроят пирушку.
- Всё по плану. – киваю я Сэхуну и, допивая последний глоток вина из своего бокала, устремляюсь на танцпол. Останавливаюсь где-то в центре и отдаюсь инстинктам и ощущениям. Я ощущаю ликанов рядом, даже когда те в человеческом виде, запах псины никуда не девается. И оказавшись в толпе, чувствую себя особенно не комфортно.

Просто открыть огонь я не могу, не дай Бог от моей пули пострадает человек, поэтому, ничего другого, как ждать активности с их стороны, мне не остаётся. Пир назначен на полночь, и осмотревшись в толпе, заметив, что стрелка активно липнет к двенадцати, я возвращаюсь к Сэхуну за барную стойку.
- Пора. – киваю ему.
Охранников предупреждают, что никого не впускать и не выпускать любыми правдами и неправдами. Обычно, напуганные люди бегут на улицу прочь от места скопления ликанов, только те твари, которые решают не рисковать и не нападать в закрытом помещении, где полно охотников, ждут снаружи тех, кто выбегает на улицу. Таким образом, людям безопаснее быть в обществе охотников, более того, все общественные места оборудованы небольшими бункерами или системой пожарного полива, при необходимости из которой вырывается смешанный с водой состав серебра.

Охотники замирают, кто в толпе, кто по периметру большого зала клуба. Я слегка обнимаю себя руками, крепко держа в правой ладони рукоять револьвера, готовый воспользоваться им в любой момент. Ведущий, стоя возле диджея, объявляет, что несколько треков спустя будет конкурс, зал воодушевлённо поддерживает, а потом я слышу сквозь музыку, как часы на противоположной от сцены стене бьют полночь. Начинается!

Вынимая из кобуры револьвер, я снимаю с руки перчатку – и вовремя. В этот момент впереди на руке одного из музыкантов, что так же снял перчатку, переливается синим знак его принадлежности к клану и мгновенье спустя на танцующую толпу срывается огромный пепельно-серый ликан. Его раскрытая пасть едва успевает сомкнуться на чьей-то шее, когда мощным выстрелом в упор его сносит на несколько метров, и зверь замирает без движения. Тут же начинается паника, люди начинают кричать, бежать, пытаясь вырываться наружу; ликаны уже не скрываются, а только устремляются в гущу пира. Я выхожу из себя окончательно, когда на стену брызжет человеческая кровь.

- Животные. - шиплю сквозь зубы. Ликанов и правда много. Я одним метким выстрелом кладу двоих некрупных, тут же устремляясь вперёд, и трачу три пули на огромного, сивого ликана, который одним махом лапы сгребает к себе сразу троих. Он скулит, когда падает к моим ногам, и всё ещё щёлкает пастью, когда я выпускаю в него ещё один, четвёртый патрон, контрольный. Я не разбирая, палю во все стороны, только рядом мелькает ликан. Они везде: на стенах, на потолке, забираются на второй этаж по поручням. Некоторые пытаются утащить с собой обед и скрыться.
- Хён, сзади тебя трое! – слышу из толпы голос Сэхуна и, не оборачиваясь, просто завожу руку за спину, ориентируясь на слух и нюх. Кладу двоих, на третьего не хватает патронов, и меня валят на пол, мощные лапы придавливают к земле, и передо мной раскрывается в три ряда зубов, забрызганная кровью пасть. Я отворачиваюсь и хватаю ликана за загривок, оттягивая от себя, а потом ногами отталкиваю. И пока он поднимается на лапы после удара о стену, я поспешно заправляю барабан револьвера серебром. Зверь срывается ко мне и в прыжке раскрывает пасть. Падает на меня, придавливая своей мертвой тушей к полу, но опять-таки я успеваю выстрелить в него дважды.
Сбрасывая его с себя, я рывком встаю и тут же опускаю руку Сэхуну на плечо, чтобы заставить его присесть, а сам стреляю в молодого ликана, который решил, что Сэ кажется лёгкой добычей. За ним есть кому присмотреть.
- Уф, спасибо. – благодарно улыбается он мне, поднимаясь.

Руки до манжетов куртки измазана алым, и держать револьвер в руке становится слегка сложновато. Я вытираю руку о белую футболку на своей груди и выпускаю три патрона в двоих крупных ликанов на мостике, а потом резко оборачиваюсь на громкий вскрик за спиной.

Большой и косматый, тёмно-серый с белой спиной ликан сгребает огромной лапой хрупкую девушку в блестящем платье на втором ярусе и намеревается утащить с собой через вентиляционные шахты. Я легко перемахиваю через барную стойку и одним прыжком оказываюсь на втором ярусе, хватаю удаляющегося зверя за заднюю правую лапу и с силой тяну на себя, как только могу. Охотник – это помесь зверя и человека, он вбирает в себя лучшие качества обоих кланов.
- Ты ошибся дверью. – приговариваю я, когда зверь отбрасывает в сторону свою добычу и разворачивается ко мне полноценно. – О, вижу, ты уже поужинал! Мама тебя не учила, что жадность до добра не доведет? – интересуюсь я, отправляя револьвер за пояс джинсов сзади и освобождая руки. С раскрытой пасти на пол и тёмную шерсть капает кровь, глаза ликана горят алым, уши торчком, и в тусклом освещении ночного клуба я вижу, как блестят остро заточенные, словно бритва, когти. – А на ночь есть вредно, ты знал? – снова интересуюсь я. Его терпение заканчивается, и зверь срывается ко мне, но я вовремя приседаю и оказываюсь на ногах, когда он поворачивается ко мне в следующий раз, я уже целюсь впритык в него, от чего он тут же пытается развернуться в другую сторону, но две выпущенные мною пули друг за другом попадают точно между глаз в лоб, и крепкая волчья туша валится с характерным звуком на пол. Я снова слышу всхлипы и оборачиваюсь через плечо – девушка, та, несостоявшаяся жертва, сидит в уголке, обнимая себя руками, и плачет. Вот что я действительно не люблю и не умею, так это объяснить спасённому от ликана человеку, что всё нормально, зверя больше нет, но стоит ли в данной ситуации?

- Успокойся! - я приседаю возле девушка на присядки. – Спрячься где-то и сиди тише воды, ниже травы. Ты поймёшь, когда всё закончится. – девушка всхлипывает и кивает, а потом снова вскрикивает, отчего я незамедлительно завожу руку за плечо и стреляю, а потом рядом с нами валится ещё одна туша.

Револьвер нагревается от его постоянной перезарядки, использования и от моей ладони, я опускаю его в кобуру, когда сквозь верхние окна-иллюминаторы клуба в помещение врываются первые лучи восходящего солнца.
- Семеро сбежали. – жалуется Сэхун, когда садится рядом за барную стойку. Где вечер начинали, там его и заканчиваем.
- Девятеро, ты не заметил тех, что улизнули по вентиляции. – исправляю я. – Друг мой, ты там жив? – я стучу по барной стойке, и мы с Сэхуном заглядываем через неё. Мгновенье спустя в барной стойки с внутренней стороны открывается небольшая дверца и оттуда вылезает наш бармен, встаёт на ноги, отряхивается, рассматривает клуб после бойни и облегчённо выдыхает.
- Живой. – улыбается. – И поскольку вы тоже…. – он не договаривает, только скрывается снова в своей спасительной коморке, а потом выуживает оттуда бутылку французского красного вина и двухлитровую бутылку Кока-Колы. Сэхун довольно хлопает в ладоши, когда ему вручает трубочки, а я, наливая алой Бургундии в бокал, наблюдаю за разрушениями и трупами.

В целом, в зале трупов больше, чем живых людей. Охотники открывают двери клуба, вынося туши мёртвых ликанов во двор, где сейчас устроят большое огнище. Трупы людей просто складывают рядом, накрывая простынями.
- Мён! – зовёт впереди один из охотников, и я соскальзываю с высокого стула и подхожу на зов, не выпуская из пальцев бокала с вином.
- Что тут у вас? – интересуюсь, заглядывая через плечо охранников, и вижу ту девчушку, что спас сегодня ночью. Она лежит на полу, ещё в сознании, но её заметно ломает, словно наркомана.
- Она сказала, что ты спас её. – кивает позвавший меня охотник.
- Спас. – соглашаюсь я, вынимая короткий серебряный нож. – Я не знал, что она укушена. – я допиваю свой бокал вина и отдаю стоящему рядом охотников, а потом снова приседаю к ней. – Я должен проверить, чтобы решить, что с тобой делать. – предупреждаю я, протягивая руку и она доверчиво кладёт свою ладонь в мою. Она ранена, правый бок изодран, она потеряла много крови, от чего едва стоит на ногах, поддерживаемая мной. Мне помогают посадить её в кресло. – Будет очень больно. – честно признаюсь я. Она смело кивает, сцепив зубы, а потом вскрикивает, когда лезвие серебряного ножа проходит насквозь её ладошки, пришпиливая к креслу. Все, кто стоят рядом, замирают в ожидании с револьверами наготове. Но она плачет от боли, не больше того, никак не от серебра, а значит, она не заражена. – Прости. – я осторожно забираю нож. - Так нужно было, для твоего блага. - надеваю на её пораненную руку свою перчатку. – Сообщите семьям убитых. Раненых и не заражённых в больницу и присмотрите за ней. – я киваю нескольким охотникам из Гильдии, которые понимающе кивают в ответ, в уважительном жесте кланяются и уходят, ведя мою спасённую девчушку под руки прочь из бара.
- Вот лажа, да? – бармен добавляет в мой бокал ещё вина. – Пришла потанцевать, оттянуться, с кем-то познакомиться, а…
- А попала на ужин к ликанам, едва не погибла, и отхватила серебряным ножом насквозь ладони от Джунмён-хёна. – подытоживает за него Сэхун. – Жизнь – одна большая несправедливость.
- Не тебе жаловаться, охотник. – хмыкает бармен по-доброму, вручая Сэ новую трубочку, потому что предыдущую он уже утопил в большой бутылке со сладким ядом.
- Я себе такой судьбы не выбирал. – Сэхун пожимает плечами. – Я хочу в душ и в кровать. – признаётся он. – Хён, отвезёшь меня домой?
- Пошли. – я оставляю бокал, подхватывая бутылку с оставшимся вином и подмигиваю бармену, а потом перекидываю руку Сэхуну через плечо и мы идём на выход.

Дома его встречает взволнованная старшая сестра, которая в очередной раз благодарит небеса и меня за то, что с Сэ всё в порядке. Сэхун зовёт позавтракать с его мамой и сестрой, но я отказываюсь, мотивируя усталостью. И правда, светлая пора суток уже наступила, самое время хорошенько выспаться. Кто знает, может, сегодня я, наконец, смогу во сне разобрать и вспомнить лицо того, кто обрёк меня видеть этот ужас каждую ночь вот уже много лет.

Дата добавления: 2015-08-21