Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Глава двенадцатая. В течение десяти лет мутации бесконтрольно развивались в хранилищах образцов тканей

Читайте также:
  1. I. Книга двенадцатая
  2. ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
  3. Глава двенадцатая
  4. ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
  5. ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
  6. ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
  7. Глава двенадцатая

В течение десяти лет мутации бесконтрольно развивались в хранилищах образцов тканей. Нижний этаж наполняли морозильные камеры, наполненные пластами выращенной кожи и цилиндрическими брикетами искусственной мускулатуры. Когда хранилища были разрушены, полулюди добрались до них и поглотили. Сейчас разницы между индивидуальными существами практически не было — все они, за исключением одного сильнейшего, покинувшего их уже очень давно, слились в единые гештальторганизмы и на физическом, и на ментальном уровнях.

Уже некоторое время им пришлось обходиться без пищи. И сейчас они были очень голодны. Многочисленные твари, разгуливавшие по лабораторному уровню, расположенному прямо под поверхностью планеты, наконец нашли себе новую добычу.

Сержант Солк ударил цепным мечом и отсек длинное подвижное щупальце, пытавшееся обмотаться вокруг горла технодесантника Солана. Зверь был ростом с двух Астартес, его голова представляла собой скопление усиков, растущих вокруг округлой мускулистой пасти, как у миноги. Тело его выглядело пульсирующей колонной сочащегося влагой мяса. Голова вставшей на дыбы твари коснулась низкого сводчатого потолка темной, кошмарной лаборатории, а затем она обрушилась всем весом на то место, где только что лежал Солан.

Солк едва успел оттащить технодесантника в сторону. Обе ноги его были отгрызены тем же самым зверем, успевшим проглотить уже половину отряда Солана. Тварь гневно зарычала и поползла вперед. Сержант тыкал мечом в зияющую пасть и обрубал щупальца, не позволяя созданию приближаться, в то время как Солан пытался защититься от ударов нижних конечностей.

Лабораторный уровень представлял собой сущий кошмар. Сводчатый потолок покрылся ржавчиной и обесцветился. Ряды изъеденных коррозией машин и убитых коротким замыканием командных консолей образовывали преграды для космодесантников и обеспечивали мутировавших тварей уймой закутков, где те могли прятаться. Болтерные заряды, проносившиеся через всю комнату, и удары цепных клинков проливали тошнотворную кровь существ. Меч Солка был уже настолько вымазан их внутренностями, что мотор начал гневно гудеть и дымиться. Освещение отсутствовало, а дымка грязи и скверны, покрывавшая здесь все, подобно туману, ограничивала видимость, поэтому все, что Солк мог разглядеть, так это гигантские силуэты мутантов, обступивших их со всех сторон, а также вспышки выстрелов своих боевых братьев и разрывы гранат. Грохот стоял невообразимый, в нем смешались пальба, звериный рев, треск дробящегося керамита и крики умирающих.

Сохранять трезвый рассудок в этих условиях казалось практически невозможным. Вокс, заглушаемый помехами, стал почти бесполезен. Собственный отряд Солка рассеялся, многие погибли, все остальные получили ранения. Брату Каррику сильно повезет, если ему удастся сохранить руку, прокушенную какой-то безымянной тварью, неожиданно свесившейся с потолка. Впрочем, сержант полагал, что их всех можно будет считать счастливчиками, если они выберутся из этой передряги живыми.

Вдруг он увидел мелькнувший белый доспех, и апотекарий Паллас обрушился на зверя со спины, пробивая его шкуру «рукавицей казни». Несколько химических составов было впрыснуто в кровь твари через иглу инжектора, и вокруг места укола стало распространяться чернеющее некротическое пятно. Огромный мутант зашелся в судорогах, вынуждая Палласа крепко вцепиться в него, чтобы не быть отброшенным через всю комнату. Солк рванулся вперед, вновь и вновь обрушивая свой цепной меч на голову существа и ощущая, как скрежещет мотор под весом плоти, намотавшейся на зубья клинка.

Наконец зверя перестало трясти. Паллас скатился с него и приземлился на ноги рядом с Соланом. Белые участки брони апотекария потемнели и стали скользкими от зараженной крови.

— Благодарю, брат, — произнес Солк.

— Рано меня благодарить, — ответил Паллас. — Нам еще пробиваться к хранилищам. Именно там мы сможем найти необходимые образцы.

— Где Каррайдин?

— Пал. Он со своим отрядом доблестно сражался, но попал в западню. Грэвус удерживает лестницу вниз, но без помощи долго не устоит. Лигрис с ними, пытается взломать двери.

Паллас воспользовался одной из немногих оставшихся ампул, впрыснув Солану сильные анестетики и коагулянты, чтобы остановить кровотечение из его оторванных ног.

— Соберу всех, кого смогу, и пойду на выручку к Грэвусу, — сказал Солк, прежде чем перевести взгляд на Солана.

— Сделаю, что смогу, — ответил Паллас.

— Ты понадобишься внизу, — произнес Солан ослабшим голосом. — Мне ты уже мало чем можешь помочь, Паллас.

— Я могу стабилизировать твое состояние, чтобы мы могли подобрать тебя на обратном пути. Ты должен выжить.

— Удачи вам, братья, — сказал Солк, очищая свой меч от основной грязи, прежде чем направиться в зловонный сумрак, чтобы собрать свой отряд.

— Постой! — воскликнул Солан. — Скажи… что у тебя?

— О чем ты?

— О твоей мутации. Мы все изменяемся, поэтому и пришли сюда.

Солк на секунду задумался. Его просили рассказать о том, чего сам он старался не замечать. Пытался убедить себя, что это все неправда.

— Карендин говорит, что она связана с метаболизмом. Меняется химия моего тела. Подробностей я не знаю.

— Но ведь все становится хуже? — Солан впадал в шоковое состояние, и голос его начал дрожать.

— Да, брат. Становится.

— Как и моя. Все дело в моей памяти. Я могу… вспоминать разное. Я начал вспоминать то, чего никогда не знал. Еще с того времени, как мы увидели Галактариум… прошу тебя, это необходимо закончить. Даже если нам придется погибнуть, мы не должны превратиться в этих тварей.

— Не болтай, Солан, — произнес Паллас. — Погрузись в полусон, у тебя шок.

Апотекарий, чье лицо было вымазано кровью мутанта, обернулся к Солку:

— Пробивайся к Грэвусу. Не жди меня. Если смогу — приду.

Солк кивнул и убежал в сумрак. Со всех сторон его окружали кошмарные порождения Стратикс Люмина, в глубине которого крылся ключ к выживанию Ордена.

 

Таддеуш рухнул на пол, когда «Химера» попыталась перевалить через груду обломков, но чуть не перевернулась, натолкнувшись на неожиданное препятствие. Водитель вцепился в рычаги управления.

— Траки порваны, — произнес он. — Вылезайте!

Задний люк с лязгом откинулся, и Таддеуш выпрыгнул наружу, сопровождаемый Пилигримом, который, сбегая вниз с насыпи, продемонстрировал прыть, не соответствовавшую его потрепанному виду.

Громадные холмы перекрученных обломков превратили голую тундру в лабиринт. Со всех сторон доносились звуки сражения: грохотали хеллганы и болтеры, гремели усиленные голоса культистов-погонщиков, выкрикивали приказы сержанты штурмовиков. Неподалеку несколько отрядов ударной группы разбирали завал, пытаясь пробиться чуть дальше, — колонна машин распалась полностью, БТР оказались практически бесполезны в постоянно изменяющемся, смертельно опасном окружении. Таддеуш несколько раз выстрелил, расправляясь с культистами, занявшими огневую позицию наверху ближайшей груды обломков. Глядя на падающие тела, он увидел, что это гвардейцы — проклятые души, оказавшиеся слишком слабыми и уступившие соблазнам Тетуракта. Худшего зла нельзя было вообразить: преданные слуги Империума вдруг превращались в марионеток Хаоса.

— Сестра! Полковник! Доложите обстановку!

В воксе хрипела статика. Первой сквозь нее удалось прорваться Эскарион:

— Здесь нам не пройти, инквизитор. Мы столкнулись… с моральной угрозой. Ересь и демонология.

— Сарпедон?

— Думаю, нет. Скорее колдуны, инквизитор. Мы несем большие потери.

— Держитесь, сестра. Мы постараемся разведать другой путь.

До полковника Винна Таддеушу так и не удалось докричаться. Штурмовики продвигались вперед, расчищая себе дорогу к аванпосту очередями из хеллганов, но им не хватало скорости, чтобы не оказаться в окружении. Методика сражений, применявшаяся ордами Тетуракта, была известна инквизитору по донесениям, поступавшим со всей охваченной войной территории, — они побеждали благодаря тому, что бросали на противника армии невероятных размеров, б о льшая часть воинов в которых не обладала собственным сознанием, а потому не боялась боли и не поддавалась отчаянию. Победить их можно было, только перебив всех до последнего. Сейчас на Стратикс Люмина высаживались войска, ничем, по сути, не отличавшиеся от тех, что создали царство Тетуракта, и уничтожить их было далеко не просто.

Таддеуш и Пилигрим нырнули в укрытие, чуть не угодив под огонь лазерных ружей гвардейцев-предателей, перестреливавшихся с ближайшим отрядом штурмовиков.

— Не стоит испытывать симпатию к Испивающим Души, — произнес Пилигрим, словно прочитав мысли инквизитора. — Зло всегда сражается само с собой. То, что Сарпедон пытается уничтожить эту скверну, еще не означает, что он на нашей стороне.

Таддеуш выглянул из-за покореженного фрагмента обшивки, за которым укрывался. Он увидел еретиков, укрывшихся среди мусора и обменивавшихся огнем со штурмовиками. Выстрелы хеллганов срезали головы и разрывали тела на части, но оживших мертвецов было слишком много.

— Всем вместе нам не прорваться, — сказал Таддеуш.

— Ударная группа с самого начала была только приманкой, — откликнулся Пилигрим. — Пусть вам и неприятно это признавать, но только нам суждено судьбой встретиться с Сарпедоном. Пускай продолжают сражаться, это отвлечет от нас наших врагов.

Инквизитор посмотрел на Пилигрима, чье прикрытое капюшоном лицо сейчас казалось еще более зловещим, чем обычно. Скрипучий голос существа заставлял Таддеуша беспокоиться.

— Только не без Эскарион.

— Послушайте, здесь повсюду колдуны Тетуракта. Они обладают большими силами, я чувствую это. Если Эскарион сцепилась с ними, ее уже можно списывать со счетов. Мы должны рассчитывать только на себя.

Таддеуш крепко сжал рукоять пистолета. По спине инквизитора, несмотря на леденящий холод Стратикс Люмина, заструился пот. Эскарион была настолько верна ему, насколько вообще можно было ожидать от Сестры Битвы, а в штурмовом отряде служили лучшие из солдат, прошедших обучение в Ордо Еретикус. Но люди вроде Колго всегда учили Таддеуша, что сохранение жизни даже таких добрых граждан — вторичная задача, когда речь идет об исполнении воли Императора. И если бы Сестры и штурмовики услышали их разговор, они бы его поняли.

— Согласен, — произнес Таддеуш. — Вдвоем мы сможем проскользнуть там, где застрянет сотня. Показывай дорогу, Пилигрим.

Вместе они поспешили к лабораторному комплексу, стараясь двигаться так, чтобы их от солдат противника постоянно отделяли стены обломков. Ударной группе оставалось только оттягивать на себя основные силы оживших мертвецов, пока инквизитор и Пилигрим занимались преследованием настоящей цели.

Чего бы ни искал Сарпедон, но оно должно было находиться внутри комплекса. А значит, именно там Таддеуш и мог с ним встретиться.

 

Возможно, Каррайдин уже был мертв. Возможно, такая же судьба постигла и беспомощного и неподвижного Солана, лежащего этажом выше. Но все это не имело никакого значения. Сейчас было важно только то, что где-то там, внизу, таилось будущее Ордена, заточенное в сочащемся гноем средоточии зла, которое разрасталось, никем не сдерживаемое, в течение десяти лет. Солк, как и горстка его десантников, был все еще жив. Уцелела также б о льшая часть штурмового отряда Грэвуса и сам он. Были живы технодесантник Лигрис и апотекарий Паллас. Надо было постараться, чтобы этого количества хватило, ведь другого пути все равно не осталось.

Лигрис работал под прикрытием боевых братьев, столпившихся с болтерами наперевес в коридоре у него за спиной. Технодесантник вскрыл пульт управления взрывоустойчивыми дверьми и теперь перепаивал провода. При этом он руководствовался выведенным на экран информационного планшета снимком рисунка, сделанного Карлу Гриеном на стене камеры, — эта схема оказалась самой секретной информацией, известной обезумевшему адепту, ключом, отпирающим мощные двери, установленные, когда комплекс поспешно опечатывали.

Пульт управления заискрил, и двери стали со скрежетом расходиться. Задымились заржавленные сервоприводы.

— Цельсь! — прокричал Грэвус, и его отряд нацелил болтеры на открывшийся проход, прикрывая Лигриса, пока тот поднимался и доставал собственный пистолет.

Солк смотрел, как технодесантник готовится войти в место, десять лет назад чуть не погубившее капитана Корвакса.

На втором подземном уровне от пола, съеденного кислотой, осталось только кольцо почерневшего металла. По центру повисла огромная сфера, которую пол должен был делить пополам. Между покрывавшими ее заржавленными железными пластинами пульсировала мертвенно-бледная гниющая, склизкая плоть. В воздухе сферу, непрерывно поливавшую нижний уровень грязным дождем, поддерживала сеть сочащихся сукровицей сухожилий.

Именно там, в самой глубине лабораторного комплекса, вышли из строя хранилища и поджидало самое худшее зло. Разлившиеся мутагены сплели из образцов тканей плотное пульсирующее одеяло, покрывавшее все вокруг. По нему, будто по воде, пробегала рябь. Чирьи размером со взрослого человека гейзерами выбрасывали в воздух горячий гной. Остатки биоконтейнеров казались островками, окруженными кровоточащей, покрытой струпьями плотью и корчащимися протоконечностями.

В самом центре, нарушая поверхность маленького озерца грязной крови, струящейся из сферы, возвышалась небольшая конструкция, которая, как догадывался Солк, представляла собой контрольную рубку или техночасовню. По полу змеились отходящие от нее толстые кабели, но окна, некогда позволявшие оглядывать весь этаж, густо заросли грязью.

Испивающие Души смотрели вниз, стоя на узком выступе крошащегося металла, выходившего из стены возле наклонного коридора. Звуки сражения, доносившиеся с верхнего этажа, напоминали о том, что мешкать нельзя: скоро мутировавшие твари могли прорваться вниз, зажать их и уничтожить.

Солк бросил взгляд на Грэвуса. Энергетический топор ветерана, крепко зажатый в мутировавшей руке, все еще шипел и потрескивал, сжигая кровь, покрывающую лезвие.

— Другого пути-то все равно нет, — просто произнес Грэвус.

— Согласен, — откликнулся Солк. — Лигрис?

— Вам понадобится моя помощь внизу, — кивнул технодесантник.

— Паллас, — сказал Грэвус, — оставайся здесь. Кто-то должен подняться наверх, если мы потерпим поражение. Пусть Сарпедон уводит всех, кого только сможет, если мы ничего не найдем или не сумеем вернуться. И в любом случае нам понадобится кто-нибудь, кто сможет нас залатать после всего этого.

— Вы, главное, не забудьте притащить все оторванные куски, чтобы мне было что штопать, — ответил Паллас.

Грэвус улыбнулся, перехватил топор обеими руками и прыгнул вниз.

 

Сарпедон увидел падающую темную звезду, слезящийся пагубой всевидящий глаз, опускающийся с неба. Что бы это ни было, оно искажало весь мир вокруг себя — даже на первый взгляд командору показалось, что оно обладает ужасающей мощью.

И то, что Сарпедон ощущал своим сознанием, только подтверждало этот вывод. Лидер Испивающих Души являлся телепатом, в обычных условиях способным лишь передавать, но не воспринимать, однако, несмотря на это, он оказался достаточно чувствителен, чтобы почувствовать, как неистовая злоба приближающегося существа выжигает след в его сознании. Командор чувствовал себя грязным, словно его окатило вполне физическими помоями, и мутировавшие гены точно зашевелились внутри, пытаясь убежать. Он услышал крики орды предателей, обступивших здание и вразноголосицу вопивших в отчаянии или в религиозном экстазе, а может, и в том и в другом сразу. Небеса потемнели, и на мгновение все вокруг содрогнулось, будто сама реальность прогнулась под ударом твари, обладавшей невероятной мощью.

Падающий объект рухнул в паре сотен метров от Сарпедона, разметав во все стороны обломки металла и комья земли. Испивающие Души хорошо удерживали свои огневые рубежи, за исключением людей Теллоса и Иктиноса, которые уже сошлись с врагами в яростной рукопашной схватке. У командора не вызывало сомнений, что новоприбывший может изменить ход сражения, — явился повелитель орды, решивший принять личное участие в битве. Сарпедон промчался мимо ближайшего укрытия, за которым заняли огневые позиции несколько космодесантников. Он не знал, к какому отряду они принадлежат, — всякий порядок был потерян, и сейчас офицеры командовали теми бойцами, которые оказывались в зоне досягаемости.

— Нам нужна штурм-группа, — прокричал он ближайшему десантнику. — Собери столько братьев, сколько сможешь, и…

Едва десантник обернулся, чтобы ответить, как его голова дернулась в сторону и в виске образовалась рваная дыра. Даже сквозь грохот был хорошо различим резкий щелчок выстрела из автоматического пистолета. По ним вели прицельный огонь, и Сарпедон нырнул в укрытие. Одна пуля пробила хитиновую броню его ноги, а другая пронеслась в опасной близости от головы. Враги подошли со спины. Их было двое: кутающаяся в балахон сутулая фигура, при ходьбе наклоняющаяся вперед, подобно поднявшемуся на задние лапы зверю, и неаугметированный мужчина в длинном пуленепробиваемом плаще, с сильно модифицированным автоматическим пистолетом в руке.

Сарпедон включил Копье Души, и оно ответило на его прикосновение. Генетическая подпись командора пробудила доимперскую технологию, и с обеих сторон Копья засверкали похожие на клинки вортексные поля. Копье Души хорошо послужило ему в этой битве, но сейчас противниками оказались не мутанты и не предатели.

С неожиданной, шокирующей скоростью облаченное в балахон существо прыгнуло вперед, оттолкнувшись от земли с невероятной силой. Сарпедон взмахнул Копьем Души, но сутулое чудовище было слишком быстрым и успело проскочить под вортексным клинком, а затем подсекло передние ноги командора, которыми тот пытался парировать удар.

Сарпедона откинуло на груду обломков, и дурнопахнущее существо нависло над ним, прижимая к земле с силой, которую командор мог бы ожидать разве что у собрата-космодесантника. Рука, сжимавшая Копье Души, была надежно зафиксирована, поэтому он попытался свободной, левой рукой схватить противника за горло, но тот успел отстраниться и ударить Сарпедона локтем по лицу. Рот лидера Испивающих Души наполнился кровью, он выплюнул выбитый зуб и выбросил вперед две ноги, чтобы попытаться найти опору. Вонзив когти в перекрученный металл, он рванулся вперед и перекатился вбок, скидывая с себя врага. Затем Сарпедон сгреб рукой драные одеяния существа и сорвал их.

Балахон слетел с противника, и командор увидел его лицо. На мертвенной, голубовато-серой коже резко выделялись красные сырые отверстия включений, из которых выходили толстые кабели, убегавшие к интерфейсам, встроенным в скальп. Глаза его были абсолютно черными. Его нос, рот и горло заменила бронза аугметики, металлические жабры открывались и закрывались в такт дыханию, а там, где полагалось находиться шее, красовались широкие цилиндрические фильтры.

Но Сарпедон все равно узнал это полное ненависти лицо с глазами, почерневшими от резкого перепада давления, искаженное гримасой, в которой читалась жажда отомстить за то, что казалось этому человеку предательством.

— Здравствуй, Микайрас, — произнес Сарпедон, прежде чем нанести сильнейший удар головой по лицу своего врага.

Один раз командор уже убивал брата Микайраса во время войны, расколовшей Орден. Когда многие космодесантники взбунтовались против возвышения Сарпедона до уровня магистра, Микайрас был в числе главных зачинщиков. Молодой, но талантливый воин, служивший под началом командора Кэона, был даже приглашен на церемонию, состоявшуюся после победы в космической крепости Лаконии. Выследив его в глубинах крейсера, Сарпедон вырвал у него имплантированный ребрифер, придушил и выбросил через воздушный шлюз. Эти наполненные ненавистью глаза провожали его взглядом через иллюминатор, чернея от крови лопающихся сосудов.

На какое-то мгновение Сарпедон даже успел восхититься выносливостью и находчивостью Микайраса. Командор понятия не имел, как этому десантнику удалось выжить, — возможно, ребрифер был недостаточно сильно поврежден и бунтарь сумел каким-то образом надеть шлем, а потом дождался, пока его подберут. А быть может, он сумел пробраться обратно на борт ударного крейсера и выкрал спасательную шлюпку. Это было не особенно важно — чтобы не только выжить, но и встать на путь мести, заканчивающийся на Стратикс Люмина, нужно было обладать невероятной силой воли.

Клинок Копья Души прогудел в воздухе, и Микайрас пригнулся от удара ровно так, как и рассчитывал Сарпедон. Командор с силой ударил передней ногой в плечо противника, почувствовав, как его коготь разрывает мышцы, кости и аугметику.

Но Микайрас не испытывал боли. Должно быть, он больше вообще ничего не чувствовал, поскольку почти все его органы заменили аугметикой и бионикой. Поэтому он просто схватил ногу, пробившую его плечо, и воспользовался ею в качестве рычага, чтобы раскрутить Сарпедона и бросить его на твердую как камень землю.

Микайрас прыгнул на командора, подобно хищнику, протянув скрюченные пальцы к глазам противника. Только когда руки неожиданно перестали повиноваться ему, бывший космодесантник понял, что Копье Души пробило его желудок и вышло со спины. Сарпедон пинком скинул его с себя и, когда тот оказался на коленях, вытащил из его тела вортексный клинок.

— Испивающие Души, которых ты знал, ушли, — мрачно произнес Сарпедон. — Старый Орден умрет вместе с тобой.

Черные глаза все еще продолжали смотреть на него, когда Копье Души отсекло Микайрасу голову. Заискрила бионическая проводка, брызнула черная кондукторная жидкость, зашлась в судорогах аугметика — и обезглавленное тело повалилось на землю.

Сарпедон повернулся ко второму противнику, обычному человеку, стоявшему в стороне, пока он разбирался с Микайрасом. Не произнося ни слова, мужчина прицелился и выстрелил. Пуля жуком прогудела в воздухе — Сарпедон увернулся, но услышал, как она разворачивается и несется обратно. Самонаводящийся заряд — редкий и крайне опасный.

Командор крутнул запястьем, и Копье Души рассекло пулю в полете.

Незнакомец опустил оружие.

— Инквизиция? — спросил Сарпедон, не выключая гудевшего в его руке Копья.

— Да. Ордо Еретикус. Меня послали уничтожить тебя.

— Скажи, ты так и собираешься стоять здесь и тратить на меня пули или поможешь справиться с врагом, действительно того заслуживающим?

В течение некоторого времени, показавшегося вечностью, инквизитор прожигал Сарпедона взглядом. Командор видел, как на шее и руке его противника подергиваются жилки, пока тот пытается решить, что будет лучше: напасть, попытаться удрать, потребовать от Сарпедона сдаться или же получить гарантии собственной безопасности.

Но прежде чем инквизитор смог на что-то решиться, от того места, где среди обломков и баррикад высадился лидер предателей, по полю сражения прокатилась ударная волна. Сарпедон обернулся и увидел, как нечто могущественное и быстрое, разбрасывая во все стороны землю и куски металла, несется к нему напролом, оставляя за собой глубокую траншею и раскидывая равно и космодесантников, и культистов.

Командор метнулся в сторону, когда его накрыло стеной летящих обломков, испещривших ноги Сарпедона глубокими порезами и отбросивших инквизитора в сторону. Лидер Испивающих Души ударился о землю и стремительно откатился, подгибая под себя ноги, чтобы быстро вскочить и встретиться лицом к лицу с очередным чудовищем, выступившим против Ордена.

Куски металла и грязь падали дождем. В самом центре разрушений, в зоне покоя, напоминающей сердце урагана, восседал Тетуракт.

Описаний этого создания не существовало, но Сарпедон и без них прекрасно понимал, с кем столкнулся. Командор почувствовал, что аугметические органы выбиваются из сил, пытаясь совладать с заболеваниями, неожиданно возникающими во всем его теле в присутствии врага. В ушах загудели едва слышимые странные звуки, а рот наполнился привкусом гнилой крови. Автосенсоры с трудом позволяли видеть даже то, что находилось прямо перед глазами.

Тетуракт оказался тонким, иссохшим гуманоидом, громоздящимся, точно стервятник на ветке, в своих носилках, лежащих на плечах четверых огромных неуклюжих мутантов. Лица последних настолько заросли мускульной тканью, что их черты были уже практически не видны. Широкие ладони венчались пальцами толщиной с ногу взрослого человека. Судя по всему, Тетуракт не мог перемещаться самостоятельно, но даже за этим деформированным сухим телом Сарпедон ощущал и необъятность сознания демона, и его невероятное могущество.

Тетуракт протянулся к нему своей волей, и командора сжали псионические тиски, прошедшие сквозь броню и принявшиеся сокрушать массивные ребра, одновременно поднимая его в воздух. Ослепительная стена боли обрушилась на Сарпедона, забившегося в силках, существующих исключительно в сознании демона. Поле битвы закружилось под ногами командора, и он увидел лабораторный комплекс, отдельные группки Испивающих Души, сдерживающих натиск врагов, и огромные полчища войск предателей, наступающих под непрестанным градом болтерного огня прямо по грудам тел собственных павших. Увидел беспорядочную мешанину бойни там, где на разных концах поля Теллос и Иктинос вступили в безумие рукопашной. Кроме того, ему удалось краем глаза сквозь белую дымку агонии заметить, как закованные в черные доспехи Сестры Битвы и штурмовики Ордо Еретикус сражаются с наступающим на них потоком зомби и колдунов, силу извращенной магии которых Сарпедон ощущал даже с такого расстояния.

Грудная клетка командора ломалась. По его телу прокатилась горячая волна, когда внутренние органы начали рваться, истекая кровью. Он попытался пробиться сквозь крепкую хватку Тетуракта собственным разумом и выпустить энергию Ада, который мог бы отвлечь демона на достаточный срок, чтобы Сарпедон смог нанести ответный удар. Но Тетуракт был слишком силен — ни с чем подобным командору никогда раньше не приходилось сталкиваться, его просто переполняли чистая ненависть и скверна, направляемые невыразимо злобным сознанием.

Легким щелчком своей воли Тетуракт швырнул Сарпедона на землю. Каким-то чудом последнему удалось подобрать ноги под себя и расставить их так, чтобы смягчить падение, иначе удара могла не выдержать даже броня. Командор почувствовал, как его мышцы рвутся под хитином, а единственная бионическая нога выходит из строя, сообщив о своей поломке вспышкой боли.

Тетуракт снова поднял и потащил к себе Сарпедона, чьи ноги беспомощно покачивались в воздухе. Испивающий Души увидел перед собой уродливое лицо, черты которого скрывались под лентами изодранной кожи, а глаза заменяли сочащиеся, воспаленные провалы.

— Ты не похож на других, — раздался в сознании Сарпедона голос Тетуракта, густой и вязкий, будто кислотой разъедающий его мозг. — Моей пастве не впервой встречаться с Адептус Астартес, но все они были чисты и слепы. На тебе же лежит клеймо. Ты такой же, каким когда-то был я. Человек с дефектом в генах. Однако я принял эти «дефекты» и сделал их самим смыслом своего существования. Ты же — боишься их. Мечтаешь все повернуть вспять. Как ты можешь желать этого после того, как стал настолько выше простого человека?

Тетуракт подтащил Сарпедона еще ближе. Сознание командора было словно объято огнем.

— Видел бы ты, какие возможности открываются, когда твое тело перестает быть темницей души, когда на самом деле постигаешь, что такое свобода. Тебе же этого хотелось, убогий человечишка? Быть свободным? И все же ты ищешь пути к восстановлению собственных телесных оков.

Сарпедон понимал, что не может сейчас атаковать своего противника, когда того защищала неприступная крепость, воздвигнутая мутировавшим разумом, а сам командор все еще очень мало отличался от обычного человека. Но при этом он осознавал, что где-то там, в глубине, Тетуракт обладает той же слабостью, что губила Империум и мешала Испивающим Души до тех пор, пока Сарпедон не показал им путь к свободе.

Самонадеянность.

Тетуракт верил в то, что стал богом, и называл своих жертв верующими. Глядя на Испивающих Души, он видел перед собой только новое «мясо», из которого можно было сделать таких же «верующих». Космодесантники казались ему сильными и умелыми людьми, хотя и только людьми. Сарпедон невысоко поднялся над уровнем обычного человека, но все-таки поднялся, и выделяла его сила воли, благодаря которой он сражался и против собственного Ордена, и против Империума, чтобы в обмен на ненависть всей Галактики обрести ускользающий привкус свободы.

Белый луч ментальной энергии Тетуракта погрузился в сознание Сарпедона так же, как уже проделывал это с миллиардами отчаявшихся жертв чумы, чтобы посеять там семена поклонения и подчинить командора воле демона. Сарпедон позволил ему проникнуть в себя, ослабив свои психические защиты достаточно для того, чтобы его противник поверил в свою победу.

Холодный кошмар захлестнул Сарпедона. Он чувствовал ликование божества и миллиарды человеческих сознаний, сплотившихся в молитве. Видел Вселенную, где звезды обратились в гнойные язвы, а планеты кишели жизнью благодаря спорам болезней, каждая из которых воспевала хвалу Тетуракту. Понимал, что ненавистный ему Империум скоро рухнет под тяжестью этой веры и души его граждан освободятся, несмотря на разложение их тел, а армии Императора станут нести триллионные потери…

Сарпедон открыл глаза. Он был готов поклясться, что увидел разрыв, открывшийся на практически лишенном черт лице Тетуракта. Божество питалось взращиваемым в людях поклонением.

С силой, которой не ожидал от себя, Сарпедон вырвал свое сознание из захвата демона. Картины восхитительного тлена исчезали с умопомрачительной скоростью, оставляя командора ошеломленным и почти ослепшим от усилий. Но и Тетуракт тоже оказался оглушен, его разум перестал сжимать Сарпедона и уронил того на землю. Космодесантник упал на спину и услышал шипение газов, вырывающихся из сломанного энергетического блока, скрытого под броней.

Онемевшими пальцами командор нащупал болтер. Его руки тряслись, когда он пытался нацелить его на расплывающиеся перед глазами огромные фигуры нависших над ним мутантов, а указательный палец свела судорога, едва Сарпедон заставил себя нажать на спусковой крючок.

Половину магазина он опустошил одной очередью. Но каждый из выпущенных зарядов срикошетил от невидимого щита воли. Пространство изгибалось там, где в щит попадали болты.

Огромные мутанты наклонились, опуская Тетуракта, чье тщедушное тело повисло теперь прямо над Сарпедоном.

— Предатель! — проскрежетал демон. — Я — бог, а ты — червь! Червь! Как смеешь ты отвергать меня, маловерный? Сейчас я покажу то, во что тебе придется поверить!

Красное копье, сотканное из ненависти, пригвоздило Сарпедона к земле, точно жука, приколотого булавкой к доске. На него изливался гнев, горячий и злобный, ярость отвергнутого бога. Впервые Тетуракта не признали, впервые за всю жизнь, и единственным его желанием теперь было уничтожить потоком своей ненависти сознание того, кто осмелился отрицать его.

Сарпедон был очень сильным… сильнее обычного человека и даже любого другого космодесантника. Это означало, что он сможет выдержать на долю секунды дольше, прежде чем его тело станет очередной пустой оболочкой, подвластной воле Тетуракта, Господа Всемогущего. Последним, что ему предстояло увидеть перед смертью, было уродливое лицо мутанта с кровоточащими глазами-дырами, сузившимися от ярости. Сарпедон испытал странное удовлетворение оттого, что смог заставить эту непроницаемую рожу проявить хоть какие-то эмоции.

— Во имя бессмертного Императора, — прокричал голос, доносящийся словно из ниоткуда, — я объявляю вас еретикумами!

На месте исчезнувшей головы одного из мутантов-носильщиков взметнулся фонтан крови и ошметков мяса. Сарпедона накрыла тень падающего гиганта, увлекшего за собой Тетуракта, чье тщедушное тело размахивало иссохшими руками.

Командор, пересилив боль, заставил себя откатиться в сторону, когда рядом с ним на землю повалились мутанты и демон.

 

Таддеуш почувствовал отдачу автоматического пистолета и испытал радость оттого, что что-то еще вообще может чувствовать. Когда Тетуракт, казалось, собирался разорвать Сарпедона на куски своей ментальной мощью, инквизитора пригвоздило к месту, но, что бы там ни сотворил Испивающий Души, это сработало, и, когда демон на долю секунды отвлекся, Таддеуш прицелился и разнес голову ближайшему мутанту.

Стреляя, он выкрикивал протокольные формулы Инквизиции. Все надо было исполнить правильно.

— В соответствии с эдиктами Конклава горы Амалат я лишаю тебя права жизни и отдаю твою душу на милость Императора!

Таддеуш выстрелил несколько раз в сторону хилого и на мгновение ставшего уязвимым тела Тетуракта, но один из огромных носильщиков неожиданно закрыл хозяина собой, и заряды с взрывающимися головками пробили в его толстой шкуре дыры размером с кулак. Последнюю из своих драгоценных самонаводящихся пуль инквизитор израсходовал на Сарпедона и видел, как ее рассекли в воздухе. Теперь оставалось по старинке целиться самому.

Таддеуш бежал к Тетуракту, пытаясь выцелить демона, укрывающегося за своими мутантами-носильщиками, обступившими его со всех сторон. Боек защелкал впустую, и инквизитор быстро кинул израсходовавший боеприпасы пистолет в кобуру, поскольку запасные обоймы остались в «Химере».

Но безоружным он все-таки не остался. Таддеуш сунул руку под плащ и вытащил оттуда массивный угловатый болтерный пистолет, который доставила с Юменикса сестра Эскарион. Корпус оружия украшал золотой потир Испивающих Души, а изогнутая обойма была наполовину заряжена разрывными болтами. Инквизитору пришлось удерживать пистолет в обеих руках, чтобы прицелиться.

Тетуракт приходил в себя, и в воздухе снова повис холодный грязный привкус, оставляемый его уродливым сознанием. Выжившие мутанты поднялись, заслоняя своего господина, — первый выстрел Таддеуша ушел слишком высоко из-за сильной отдачи, но второй пробил дыру в горле носильщика. Тот повалился назад, сбивая с ног своего собрата. Неожиданно вспыхнул странный черный свет, и второй мутант оказался разрезан на две половины, заливая землю отвратительного цвета кровью.

Сарпедон, потрепанный и изувеченный, сумел вновь подняться на свои многочисленные ноги. Его доспех был покрыт вмятинами и трещинами, а странное оружие с двумя мерцающими черными клинками лежало в одной руке.

Таддеуш поднял болтерный пистолет. Его враг был ошеломлен и замедлен, но так не могло продолжаться долго.

— Властью, данной мне Священными Ордосами Императорской Инквизиции и отдельно палатой Ордо Еретикус, — произнес Таддеуш, — я привожу в исполнение казнь твоего тела и освобождаю твою душу, дабы могла она предстать перед судом. Да проявит Император к тебе милосердие, какового не смогли проявить Его слуги.

Его указательный палец надавил на спусковой крючок, и все тело инквизитора затрясло, когда пистолет стал дергаться, роняя горячие гильзы к его ногам. Все еще слыша в голове слова приговора к казни, Таддеуш выпустил весь остаток обоймы в Тетуракта.

 

Сарпедон готовился встретить смерть. Но последние выстрелы предназначались не ему. Инквизитор истратил все заряды на демона, распластавшегося на стылой земле рядом с командором, обильно политым кровью мутантов.

Невозможно расправиться с таким могущественным существом, как Тетуракт, просто уничтожив его тело. Сарпедон почувствовал, как злобное сознание демона протянулось вдаль, пытаясь нащупать какое-нибудь живое существо, способное вместить его, чтобы спастись и вернуться к правлению.

Сарпедон поднялся на задние ноги. Стараясь забыть о боли в разорванных мышцах и поврежденных органах, он бросил последний взгляд на не-лицо Тетуракта.

Я служу Императору, мутант, — подумал он, прекрасно зная, что тот его слышит. — И мне не нужен другой бог.

Когда Сарпедон наступил на голову Тетуракта, когти паучьих лап пронзили изгрызенный лихорадкой мозг, и темный свет души демона угас навсегда.

 

Технодесантник Лигрис выдрал мемо-блоки из архивной консоли. Времени на то, чтобы действовать более аккуратно, уже не было. Оставалось только надеяться, что до их прихода сохранилось достаточно данных. Даже из командной рубки он мог слышать яростный грохот идущего сражения и понимал, что каждая лишняя секунда, проведенная им здесь, уносит жизни все большего числа братьев по оружию.

Сержант Солк, оказавшийся рядом с ним, высунулся из окна и, упершись ногами в стену из пластали, вытащил апотекария Палласа из пульсирующего моря разлагающейся плоти, обступившего командную постройку со всех сторон. Паллас был вымазан грязью, дым поднимался от забитых гноем выхлопных труб его доспеха. Кроме того, он потерял свой болтерный пистолет где-то в этом болоте.

Апотекарий поднял руку, показывая цилиндрическую колбу для сбора образцов, в которой лежал комочек розовой, неиспорченной плоти.

— Есть, — произнес он, с трудом дыша. — Один из контейнеров оказался целым. Думаю, Грэвус все еще где-то там, он…

Это все, что Паллас успел сказать, прежде чем все вокруг взорвалось белым шумом. Раздавшийся крик был настолько силен, что заполнил все чувства каждого космодесантника, зазвенев в их головах. Это был предсмертный вопль чего-то невероятно могущественного, рев предельной ненависти и отчаяния. Стены мутировавшей плоти сжались, ощутив гибель собрата.

Появилось подразделение Грэвуса, прорубавшее себе путь через переплетение тканей снизу, где они держали оборону вокруг последнего целого контейнера с образцами. Колышущаяся масса мускулов и кожи выплевывала космодесантников обратно. Одни были еще живы, другие успели наполовину перевариться. Море мутировавших тканей скрутили судороги, и вскоре оно уже пенилось, точно океан перед бурей.

— Солк — всем постам! — прокричал сержант в вокс, который уже едва функционировал. — Дело сделано! Уходим!

Он вскарабкался на крышу командной рубки, с которой мог видеть людей Грэвуса, прокладывающих себе дорогу по этажу. Выжившие десантники из подразделения самого Солка с боем двигались по бурлящему покрывалу мышц. Увидев своего сержанта, они сосредоточили усилия на том, чтобы добраться до него, срезая и расстреливая пытавшиеся дотянуться до них деформированные конечности.

— Не знаю, слышит ли меня кто-нибудь, — произнес сержант сквозь статику на командной частоте, — но это говорит отряд Солка, мы покидаем комплекс. Если там, наверху, еще кто-то остался, нам потребуется эвакуация примерно через пять минут. Конец связи.

 

Никто не знал, куда делся полковник Винн. Таддеуш и Пилигрим не возвращались. Эскарион приняла на себя командование инквизиционными войсками и готовила их к отступлению. Испивающие Души были где-то на противоположной стороне необъятных полчищ ходячих мертвецов и фанатичных вероотступников, ведомых могущественными колдунами, кидавшимися молниями и выворачивавшими людей наизнанку одним своим взглядом. Многие штурмовики либо погибли, либо пропали без вести, но Сестрам Битвы удалось организовать достаточно устойчивую оборону. О нее волна за волной разбивались атаки их врагов, которых косили болтерные очереди и сжигали потоки пламени, выпущенного огнеметами и мелтаганами.

— Вызываю отряд Руфиллы. Возьмите «Рино» под охрану и прикройте нас, пока мы грузимся! — приказала Эскарион по воксу, попутно расстреливая отступников, пытавшихся перебраться через пылающие насыпи, сваленные из тел их товарищей.

Она лично возглавляла одну контратаку за другой, набрасываясь на нестройные ряды еретиков, и теперь ее правая рука сильно ныла от постоянной необходимости разрубать кости энергетическим топором. Ее Серафимы дрались не хуже любого другого подразделения на Стратикс Люмина, но, несмотря на то что она была вправе гордиться их воинской доблестью, Сестры Битвы потерпели поражение. Испивающие Души находились на другом конце армии, прорваться через которую у нее не было никаких шансов, и было уже не важно, сколько врагов Императора поляжет здесь, — ударная группа не могла настигнуть сегодня свою добычу.

Те, кто пал, погибли не зря. Она запомнит их всех, поскольку каждая из них умерла, служа бессмертному Императору, а это ценно само по себе. Но Испивающие Души смогли ускользнуть от правосудия, и их предательство останется незаживающей раной в душе Империума.

Отряд Руфиллы стрелял поверх голов остальных сестер и штурмовиков, бегущих к «Рино» и «Химерам». Несколько машин вышло из строя после того, как их траки порвали острые выступающие обломки или же в результате столкновения проломилась броня. Ударная группа набивалась в уцелевшие транспортеры, по корпусам которых стучали попадания из мелкокалиберного оружия. Предательские орды воспользовались их отступлением, чтобы прорваться сквозь огонь отряда Руфиллы.

Эскарион оставалась на передовой, пока ее сестры не побежали со всех ног к машинам. Тогда она последовала за ними, на ходу стреляя по пошатывающимся мертвецам, бредущим по расселинам среди холмов из перекрученного металла. К ней протянулась рука, и Эскарион отсекла ее ударом энергетического топора.

— Мы прикрываем тебя, сестра, живо на борт! — прозвучал в воксе уверенный голос Руфиллы, и Эскарион прибавила шагу, поскольку машины уже начали прогревать моторы, готовясь отправиться в обратный путь к далекому «Полумесяцу».

— Сестра! — прокричал кто-то, хоть и не по воксу, но достаточно громко. Человек задыхался и находился достаточно близко.

Эскарион остановилась и, оглянувшись, увидела, как Таддеуш пробирается по выжженному полю, отстреливаясь из болтерного пистолета, который он держал двумя руками, и прокладывая себе дорогу через живых мертвецов армии Тетуракта.

Лицо инквизитора было вымазано в крови, а пуленепробиваемый плащ оказался порван и опален по краям. Увидев Сестру Битвы, он сорвался на бег, и на мгновение ей почудилось, что его отступление к конвою кто-то прикрывает, но через несколько секунд за ним показались живые мертвецы, и отряд Руфиллы открыл огонь поверх его головы.

— Сестра, — произнес инквизитор, подбегая, — наша работа здесь завершена.

— Я уже отвожу людей, — ответила Эскарион. — Мы думали, что потеряли вас.

— До этого было недалеко, — подтвердил Таддеуш. — Тетуракт мертв. Мы сделали здесь более чем достаточно.

— А Испивающие Души?

Инквизитор перезарядил болтерный пистолет, и Эскарион задумалась над тем, где он смог раздобыть и его, и боеприпасы к нему.

— Колдуны Тетуракта все еще командуют здесь?

— Да. Я видела их. Воистину мерзкие твари.

— Теперь они стоят во главе этой армии и являются нашей основной целью. Без Тетуракта отступить они не смогут. А если мы сумеем их быстро изловить, то их войска распадутся и вся зона войны будет очищена.

— Но ведь тогда, инквизитор, у Испивающих Души появится возможность сбежать с планеты. Можно с уверенностью сказать, что у нас никогда не будет лучшего шанса…

Таддеуш расстрелял очередью болтов ближайших предателей, пока Руфилла выжигала зону безопасности вокруг.

— Однажды, сестра Эскарион, мне придется дать вам пару уроков политики. Но сейчас я вынужден воспользоваться данной мне властью инквизитора и потребовать от вас повиновения. Поспорить мы еще успеем, когда все закончится.

Руфилла прокричала в последний раз, умоляя их поторопиться, и Эскарион повела Таддеуша к «Рино», где они разместились вместе с отрядом, прикрывавшим их отступление. Сестры Руфиллы по-прежнему продолжали расстреливать врагов, высовываясь из бойниц и люков, когда, оглушительно заревев, машина помчалась к «Полумесяцу».

 

Воздух наполнял едкий смрад ружейного дыма и гниющего мяса, но Солк с удовольствием вдохнул его, выводя перемазанные грязью остатки штурм-группы из развалин комплекса. До него долетали звуки идущей где-то неподалеку битвы, и сержант понимал, что это мучительно близкое сражение ведется прямо позади комплекса. Там жизнями космодесантников покупалось время, необходимое штурм-группе, чтобы унести с собой будущее Ордена. Над зданием поднимался дым от тысяч попаданий из мелкокалиберного оружия, а все окружающее пространство превратилось в мрачный, уродливый кошмар, сотканный из кратеров и сваленных в кучи обломков. В небе Солк видел темный силуэт все еще распадающегося остова военного корабля.

Следом за Солком и теми, кто остался от его отряда, выбрался Грэвус, поддерживающий Каррайдина своей мутировавшей рукой. Последний потерял одну ногу ниже колена, а правая рука превратилась в распухшую красную культю, но все-таки он был жив, и его отряд шел, образовав вокруг него кордон. Паллас и Лигрис двигались за ними. Они пытались найти технодесантника Солана, проносясь по кишащему мутантами лабораторному уровню, но тот пропал.

— Испивающие Души, говорит сержант Солк. Миссия завершена успешно, вытаскивайте нас отсюда.

Треск статики. А затем ответ:

— Солк, спрячьтесь пока где-нибудь. Мы уже летим.

Секунды тянулись мучительно медленно. Лигрис и Паллас сейчас несли последнюю надежду Ордена на генетическое выживание. Одна-единственная хорошо спланированная атака или случайное попадание могли лишить их будущего.

Раздался рев двигателей, и вниз, сверкая серебром, спикировал истребитель, немыслимо яркий на фоне темнеющего неба. Его нижние люки открылись, и корабль опустился настолько низко, что чуть не проскреб брюхом по груде обломков.

Паллас и Лигрис поднялись на борт первыми, и их сразу увели в пассажирский отсек. Каким-то образом Грэвус смог втащить Каррайдина на вершину мусорного холма, и вниз протянулись закованные в пурпурную броню руки, втянувшие старого капитана внутрь. Солк прикрывал Грэвуса, пока тот и его люди укрывались в корабле, а затем и сам наконец взошел на борт, дав прощальную очередь из болтера. Люк начал медленно заплывать металлом, закрываясь, и последним впечатлением, оставшимся у Солка от Стратикс Люмина, были почерневшие руины и адский пейзаж покореженного металла, в котором плескалось море врагов, сдерживаемое только невероятно тонкой пурпурной преградой.

— Библиарий Греск вызывает командора Сарпедона. — Кто-то сидел за воксом, и Солк понял, что его подобрал резервный корабль.

Греск — один из псайкеров Испивающих Души, десантник, обладавший способностью швырять взглядом огненные шары, — должно быть, высадил б о льшую часть своих людей, поскольку в пассажирском отсеке не было никого, кроме братьев, выбравшихся из лабораторного комплекса.

— Мы подобрали штурм-группу. Миссия завершена. Повторяю, миссия завершена.

— Принято, — раздался в воксе ответ, который Солк едва смог разобрать из-за нарастающего рева двигателей. — Всем отрядам отступить и приготовиться к эвакуации. Всем отрядам…

Солк откинулся на противоперегрузочную кушетку. Все мышцы болели, и теперь, когда его метаболизм пришел в относительную норму, он обнаружил у себя с дюжину ран, которые и сам не заметил, когда получил.

Он остался в живых, и почему-то это казалось неправильным. Перед глазами у него с такой яркостью, словно он и в самом деле все еще был там, возник образ изувеченного тела Солана, лежащего на полу. Он снова видел десантников, раздавленных напором мутировавшей плоти. Видел капитана Дрео, получившего смертельное ранение в лаборатории механикумов на Юмениксе, и вспоминал потери, понесенные на Септиам Торусе, где окончил свои дни Хастис. Сколько же воинов Ордена погибли? Он не осмеливался подсчитать. Только настоящие лидеры Испивающих Души, вроде Сарпедона, Каррайдина и Лигриса, могли попытаться представить себе цену, которую им пришлось заплатить. И Солк знал: цена эта будет давить на них смертельной ношей.

Впрочем, это могло того стоить. Если у Ордена есть будущее — есть и надежда. Сарпедон не стал бы давать им ее, если бы не был до конца уверен, что она реальна. И эта надежда — вот все, что осталось у Испивающих Души.

Космодесантники с трудом застегнули ремни безопасности, и Греск отдал приказание мостику. Двигатели истребителя включились на полную мощность, и он, пронзив атмосферу, вылетел в открытый космос, покидая наконец Стратикс Люмина.

 

Три истребителя были потеряны. Один из них потерпел крушение еще только при начале штурма, а два других сбили с земли, когда они заходили на посадку, чтобы эвакуировать космодесантников. Остальным пришлось вытаскивать Испивающих Души прямо из боя. Когда отряды заграждения ушли, обезглавленные орды отступников хлынули в лабораторный комплекс потоками голодных зверей и сражались там с мутировавшими тварями до тех пор, пока внутри не осталось ничего живого.

Иктинос был одним из последних, кого подобрали. Он со своими отрядами попал в окружение и продолжал молотить отступников крозиусом, отбрасывая их от нижнего люка даже тогда, когда корабль уже начинал взлетать. Истребители, не соблюдая формации, вылетели в космос, пронеслись мимо останков корабля Тетуракта и оставили систему Стратикса далеко позади. При этом они старались держаться как можно дальше от «Полумесяца», чьи орудия расстреливали транспорты, пытавшиеся взлететь с планеты.

Когда все отряды собрались, Сарпедон подсчитал, что после событий на Стратикс Люмина в живых оставались примерно четыреста пятьдесят космодесантников, а это означало, что силы Ордена подорваны более чем наполовину.

 

Истребитель, с большим риском для жизни сумевший взять на борт Иктиноса и его людей, совершил последний облет поля битвы. Иктинос лично занял место за воксом, пока судно пыталось найти Теллоса и его штурмовых десантников. В последний раз, когда их видели, они были в окружении и не могли получить помощи, но вырезали десятки тысяч мутантов и отступников в ближнем бою.

На поле битвы царил такой хаос, что найти там кого-либо не представлялось возможным, пусть даже и малую группу людей, сражающихся против орды. Когда истребитель уже получил приказ прекратить поиски и улетать, пока его не сбили, Иктинос нашел частоту Теллоса и попытался вызвать того в последний раз.

В ответ он услышал только вопли.

 

— Среди вас нет ни одного, кто не знал бы, что такое страх. Если кто-то из вас скажет обратное — он лжец. Вы напуганы. Вы собрались на борту «Космического скитальца» в окружении мятежных космодесантников и слушаете наставления, которые вам читает мутант и колдун. Да, я прекрасно осознаю, кем являюсь, и столь же великолепно понимаю, что в Империуме расскажут о том, каким я был. В моем прошлом они найдут сильного, молодого и свободолюбивого человека, очень похожего на вас, а потом ткнут в меня пальцем и покажут в качестве предупреждения, во что вы можете превратиться. Предатель, скажут они. Еретик. Нечестивец. Таким образом, еще одно поколение граждан получит прививку от свободы и вольется в коррумпированный, разрушающийся Империум, став великолепной почвой для культивирования Хаоса, держащегося на спинах рабов.

Сарпедон сжал руки на кафедре. Он ощутил прилив жгучей гордыни где-то в глубине души, а потом подумал, что именно это чувство так дорого обошлось Испивающим Души в прошлом, хотя кое-чем и в самом деле стоило гордиться. На орудийной палубе линкора, в самом сердце «Сломанного хребта», выстроились ряды молодых новобранцев. Все они уже достигли предельно допустимого для рекрутирования возраста, после которого операции и имплантации, превращающие человека в космодесантника, уже не помогут. Все они были сильны и здоровы, и хоть и не всякого из них можно было назвать великим воином, но — что куда более важно — каждый из этих юнцов доказал свою отвагу и решимость сражаться с чем угодно ради идеалов, в которые верил.

Их отбирал Иктинос, заручаясь потом одобрением Сарпедона. После Стратикс Люмина Испивающие Души вернулись на «Сломанный хребет», подойдя на своих корабликах достаточно близко, чтобы запустить многочисленные объединенные духи машин и заставить «Скитальца» сняться с якоря и направиться навстречу Ордену. С того дня прошел уже почти год, в течение которого их база навещала очаги восстаний и расколов, отбирая храбрейших из молодых бойцов, сплотившихся против мощи Империума.

Б о льшая часть тех, кто сражался с Империумом, оказывалась простыми бандитами и психопатами. Но некоторых направляла всепроникающая ненависть к угнетению, и именно из таких людей были отобраны новобранцы, к которым обращался сейчас Сарпедон. Капеллан Иктинос выбрал их за отвагу, ум и самоотверженность, так что Великая Жатва могла снова начаться.

— Не все из вас выживут, — продолжал Сарпедон, и три сотни пар глаз напряженно следили за ним. — Даже сама процедура имплантации унесет несколько жизней. Тренировки погубят еще некоторое количество. Но те, кто выдержит все это, узнают кое-какие истины о Человечестве и угрозах, с которыми оно сталкивается. Одна из этих опасностей — Империум, поскольку там настолько заигрались в тиранию, что отказываются сразиться с тем, что действительно представляет угрозу. Демоны, энергии варпа, темная магия и боги, чьи имена вам отныне запрещено произносить, — вот враги, с которыми мы сражаемся. Они — и никто другой. Поскольку лишь в этом состоит воля Императора, не запачканная амбициями жадных до власти людей. Итак, я предлагаю вам жизнь, полную битв и боли, которая наверняка завершится мучительной смертью, и стану драть с вас три шкуры каждую свободную минуту. Но погибнете вы, зная, что жили, сражаясь за дело Императора, а это больше, чем то, о чем может мечтать любой другой гражданин Империума.

Вскоре в ваших венах заструится кровь Рогала Дорна, и вы узнаете о том, какое место занимаете в бесконечной обороне Человечества. А до тех пор ежеминутно размышляйте о том суровом будущем, которое я рисую перед вами. Если бы все было просто, оно бы ничего не стоило. Я верю, что, когда вы наденете рясы новобранцев, а со временем и доспехи боевых братьев, вы начнете понимать кое-что из того, что вам сейчас рассказали, и наследие Испивающих Души будет жить в ваших душах.

Они все боялись, и на то были веские причины. Им предстоял долгий трудный процесс превращения в космических десантников, и Сарпедон не мог на словах объяснить им, что значит постоянно испытывать всевозможные лишения и боль, сопряженные с неизбывным страхом допустить ошибку. Но Иктинос хорошо отбирал кандидатов, и магистр Ордена чувствовал, что только немногие из них погибнут раньше, чем смогут получить доспехи и болтер Испивающего Души.

То, что они стояли здесь, было само по себе чудом. Существующие в Ордене мутации, включая паучьи очертания самого Сарпедона, были уже необратимы. Но их стремительное развитие было остановлено благодаря неустанному труду Палласа и апотекариона, воспользовавшихся информацией, полученной на Стратикс Люмина. Железы генного семени, удаленные из тел многочисленных павших, были сохранены, и со временем мутации удалось регрессировать до состояния, позволяющего имплантировать их рекрутам, прошедшим первые этапы обучения. Резня, происшедшая на Стратикс Люмина, имела только одну цель — очистку генного семени, чтобы Великая Жатва стала возможной. Прежде чем Орден сможет снова приблизиться к своей полной силе, пройдет немалый срок, но это должно случиться рано или поздно, и тем Сарпедон мог гордиться.

Под строгим взглядом капеллана Иктиноса новобранцы покинули орудийную палубу и отправились на свои первые тренировки. Грэвус должен был обучить их рукопашному бою, в то время как Каррайдин, мало на что пригодный до тех пор, пока технодесантники и апотекарии не изготовят ему бионические протезы, чтобы заменить руку и ногу, должен был наставлять рекрутов в путях Дениятоса и науке войны. Сарпедону очень хотелось, чтобы Дрео сейчас был здесь, дабы обучить их стрельбе, но в Ордене и без того осталось много метких бойцов, способных достойно справиться с этой задачей. Командор сам должен был сыграть роль учителя для тех, кто проявит какой-либо псионический потенциал, чтобы испытать их ментальную стойкость и объяснить им, как пользоваться их силами. И конечно же, ему предстояло регулярно подвергать рекрутов ужасам Ада, чтобы они могли продолжать сражаться, даже столкнувшись со своими страхами.

Сарпедон понимал, что Испивающие Души абсолютно одиноки и окружены теми, кто их ненавидит. Инквизиция ни за что не прекратит свою охоту за ними, а демонические враги, с которыми им уже довелось столкнуться, будут преследовать их теперь с еще большей яростью. Без сомнения, существовали силы, куда более смертоносные, чем даже Тетуракт, и Испивающие Души должны были найти их и сразиться с ними, если хотели действительно следовать своему предназначению. Но, несмотря ни на что, Сарпедон чувствовал, что должен быть благодарен. Многие ли в этой Галактике могли сказать, что они на самом деле свободны? А Сарпедон мог, как и все его десантники. А со временем то же самое смогут сказать и нынешние новобранцы.

В конце концов, все остальное просто не имело значения. Император нес весть освобождения — как от порождений варпа, так и от тирании. По всей Галактике Человечество было заковано в цепи, и Сарпедон поклялся, что Испивающие Души освободят его.

Командор спустился с подиума и отправился в долгую прогулку по «Сломанному хребту», направляясь к мостику. «Космического скитальца» предстояло отправить в путешествие к спокойному сектору, лежащему во многих световых годах от густонаселенных центров. Там можно было приступить к серьезным тренировкам и начать медленное восстановление Ордена.

Свобода. Как же долго пришлось Сарпедону идти к тому, чтобы понять, что это — единственное, ради чего стоит бороться. Свобода — вот чего больше всего на свете боялись и варп, и Империум. Пусть до этого пройдут тысячи или даже десятки тысяч лет, но если Сарпедон сможет выковать из свободы оружие, способное истребить всех врагов Человечества, то Испивающие Души одержат настоящую победу и воля Императора наконец будет исполнена.


Дата добавления: 2015-08-21; просмотров: 81 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: Глава первая | Глава вторая | Глава третья | Глава четвертая | Глава пятая | Глава шестая | Глава седьмая | Глава восьмая | Глава девятая | Глава десятая |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Глава одиннадцатая| Конспекты ненаписанных книг

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.057 сек.)