Народные восстания

На протяжении первой трети XIX века на Восточном Кавказе, в горах и на плоскости происходили одно на другим восстания горцев. Выступления горцев явились реакцией на гнет, произвол и несправедливость, которые им приходилось испытывать со стороны местных феодалов и знати. Восставали горцы разновременно в рамках одного аула или группой сельских обществ. Разрозненные восстания легко подавлялись, но через определенное время они вспыхивали вновь [17].

Стихийные выступления горцев принимали все более крупные размеры. Царские войска стали открыто помогать феодалам. На выступления толкал и колониальный режим, установленный кавказским начальством на вновь покоренной территории. В управлении Восточным Кавказом не учитывались особенности и нужды населения, частыми были злоупотребления и расправы.

Л.Н.Толстой, глубоко изучивший все, что относилось к горцам, писал в набросках к "Хаджи Мурату", что "в те времена одна малая часть горцев покорилась русским, другая жила в горах свободно, не признавая ничьей власти, а третья часть то притворно покорялась русским, то опять возмущалась и воевала с ними" [17].

"В развертывании борьбы горцев определенную роль играли, — пишет Р.Магомедов, — феодальные междоусобицы. Когда одна из феодальных групп встречала поддержку у царизма, враждебные этой группе феодалы становились в оппозицию и к своим противникам, и к русскому начальству. Среди дагестанских феодалов было немало таких ханов и беков, которые с приходом царских войск были ущемлены в своих политических правах и потеряли известные материальные выгоды. Они бунтовали против русской военной администрации и натравливали на нее население своих владений. Царизм, руководствуясь политикой "разделяй и властвуй", поддерживал одних феодалов против других. Те, кого царизм поддерживал, становились опорой его колониальной политики. Русскую ориентацию приняли шамхал Тарковский, ханша Баху-бике Аварская, султан Елисуйский, Аслан-хан Кюринский, дербентские феодалы и другие. Все это шло вразрез с интересами горцев, поскольку насаждение колониального режима вело к еще большему усилению феодальной эксплуатации" [17].

Широко известный во всех лезгинских аулах поэт и ашуг Сайд из Кочхюра пел:

Исчезли и соловьи, и красота, и розы,
И только вороны каркают в моей стране…

Южнодагестанские крестьяне вели непрерывную борьбу против феодальной эксплуатации. Они нападали на имения ханов и беков, угоняли ханский скот, отказывались от несения повинностей. Ханы отвечали на крестьянские выступления новыми жестокостями.

Крупным антиколониальным выступлением в первой половине XIX в. явилось восстание крестьян Кубинской провинции в 1837 г., вызванное тяжелым гнетом царских властей и крупных феодалов. А.Бакиханов отмечал, что к числу причин, вызвавших неудовольствие населения Кубинской провинции, относились "…медленное течение дел и непомерные повинности и налоги…" [30]. Гнет и злоупотребления царских и магаловых наибов переполнили чашу терпения крестьян.

В такой обстановке в начале 1837 г. было объявлено о наборе всадников для службы в конно-мусульманском полку, который находился в Варшаве. Это требование царских властей и послужило поводом к выступлению крестьян Кубинской провинции. Их возмущение связано не с нежеланием служить в армии, а с тем обстоятельством, что набор всадников превратился в новый источник грабежа крестьян. Вследствие злоупотреблений местных чиновников экипировка каждого всадника в Кубинской провинции обходилась в 350 руб., тогда как в других провинциях она стоила всего 130 — 150 руб. [4].

Выступление началось в апреле 1837 года. Руководил им старшина лезгинского селения Хулуг Гаджи Магомед, его помощником был крестьянин Яр Али, пользовавшийся значительным влиянием среди крестьян.

Крестьяне требовали уменьшения ряда феодальных повинностей, удаления полковника Гимбута, являвшегося комендантом провинции, который свирепствовал в своих поборах и притеснениях. Царские власти были вынуждены снять Гимбута и двух магальных наибов, наиболее рьяно служивших ему, благодаря чему временно удалось уговорить крестьян разойтись по домам.

На ход восстания определенное влияние оказала борьба горцев под руководством Шамиля. Кубинцы поддерживали связь с ним. Когда кубинцы обратились к Шамилю с письмом и сообщили ему, что власти обещают удовлетворить их требования, в своем ответе Шамиль призвал крестьян не верить царским чиновникам.

В августе 1837 г. борьба крестьян Кубинской провинции разгорелась с новой силой и вылилась в вооруженное восстание. К сентябрю численность восставших достигла уже 12 тысяч. Гаджи Магомеда повстанцы избрали ханом, что свидетельствовало о его большом влиянии на восставших.

Многие беки, недовольные политикой царизма, примкнули к восстанию. Несколько беков были назначены Гаджи Магомедом магальными наибами.

Вскоре восставшие двинулись к Кубе и осадили ее. Зная о наличии артиллерии у кубинского гарнизона, повстанцы решили атаковать город в ночь с 4 на 5 сентября. В то время как два отряда должны были штурмовать Кубу с востока и запада, третьему отряду поручалось горной тропой скрытно проникнуть в город и ударить по противнику с тыла. Во главе этого отряда стоял Яр Али.

В назначенное время начался штурм. Первые два отряда, встреченные артиллерийским и ружейным огнем, не смогли взобраться на стены города. Но 1000 человек из отряда Яр Али проникли к центру. Здесь они мужественно, с большим упорством отражали атаки царских войск. Каждый дом, занятый повстанцами, превращался в маленькую крепость, и солдатам приходилось брать его с боем [4].

В ходе боя к восставшим присоединилось до 4 тысяч кубинцев. Как впоследствии заявил Гаджи Магомед, "жители города во всем нам пособляли: женщины давали хлеб, топоры для прорубливания стен и плетней, горожане заряжали ружья и даже сами стреляли" [4]. Но взять крепость восставшим не удалось. Безуспешной оказалась и новая попытка штурма, предпринятая в сентябре.

Против восставших были двинуты не только царские войска, но и конные отряды ширванских беков, кюринского и казику-мухского ханов [4]. Повстанцам пришлось отступить от Кубы.

Однако и после этого ряд горных магалов Кубинской провинции продолжал сопротивление царским властям и уклонялся от уплаты податей. Главнокомандующий генерал Головин в отчете о положении на Кавказе в 1838 г. сообщал: "После возмущения в году Кубинской провинции, усмиренного только в окрестностях самой Кубы, верхние магалы оной были в открытом неповиновении" [4].

В 1838 г. царские войска предприняли две военные экспедиции в горные магалы. В июне близ местечка Аджиахур произошло сражение с вооруженными отрядами повстанцев. Восставшие потерпели поражение, были вынуждены принести присягу в верности России и обязались платить дань казне. Однако значительная часть их во главе с Ага-беком Рутульским укрылась в горах [4].

Кубинское восстание было жестоко подавлено. Гаджи Магомед и ряд руководителей арестованы и казнены, а Яр Али бежал в горы. Власти расправились и с другими активными участниками выступлений.

Одновременно с кубинским восстанием и после него происходил ряд других крестьянских выступлений. В 1838 г. произошло выступление в Шекинской провинции. По признанию царских чиновников, ни в одной провинции не сохранилось "такого множества податей под различными наименованиями, как в Шекинской" [4]. В одной из жалоб, подписанной 150 нухинцами, говорилось, что жители города терпят от коменданта такие притеснения, что… остается только взять свои семейства и убежать из Нухи…" [4].

В конце августа 1838 г. отряд Ага-бека Рутульского численностью до 5 тыс. человек вступил в Шекинскую провинцию. В составе отряда было немало шекинцев, бежавших в горы из-за преследований властей. К ним присоединились и многие жители Хачмасского магала Шекинской провинции [4].

Восставшие пользовались сочувствием населения и других магалов. Наиб Куткашенского магала доносил, что он не может собрать отрад для борьбы с восставшими, так как на благонамеренность жителей нельзя положиться. В Шекинском магале вместо тысячи человек, требуемых комендантом, было собрано лишь 200 человек. Направленные в селение Варташен, они не оказали восставшим никакого сопротивления. Пользуясь поддержкой населения, отряд Ага-бека Рутульского приблизился к Нухе [4].

В предместьях города произошло сражение между гарнизоном и восставшими. В самой Нухе к восставшим примкнула городская беднота. В донесении главнокомандующего генерала Головина Николаю I отмечалось, что к повстанцам пристали "бедные и праздношатающиеся" [4].

Восставшим удалось захватить почти весь город, за исключением крепости, где укрылась часть гарнизона, царские чиновники и семьи богачей. Другая часть гарнизона укрепилась на возвышенности неподалеку от крепости. В течение нескольких дней в Нухе и ее предместьях происходили столкновения, которые не принесли решительной победы ни одной из сторон.

В первых числах сентября к Нухе стали прибывать подкрепления царских войск из других провинций. Утром 3 сентября восставшие покинули город и отступили. Войска преследовали их и несколькими столкновениями рассеяли их [4].

В 1861 году в Андийском округе попытался поднять восстание Кази-Магома — двоюродный брат наиба Шамиля Кибит-Магомы. В Южном Дагестане выступили табасаранцы. 5 июня 1863 года крестьянское восстание вспыхнуло в Закаталах. В этом же году восстали и гумбетовцы. В Кюринском округе крестьяне захватили бекские земли Джафар-бека [17]. В августе 1866 года начались волнения среди крестьян северного Табасарана.

Разрозненные выступления крестьян против колониального режима и местных феодалов продолжались в течение восемнадцати лет и завершились событиями 1877 года — самым крупным антиколониальным восстанием на Кавказе второй половины XIX века.

Русско-турецкая война была объявлена 12 апреля 1877 года, и в тот же год в Чечне Алибек Хаджи был провозглашен имамом. 16 апреля в Ичкерии вспыхнуло восстание, которое месяц спустя перекинулось в пограничные Гумбет и Салаватию [17].

В Дагестане всеобщее восстание началось 29 августа нападением гергебильцев на мастеровых и захватом Георгиевского моста. В этот же день согратлинцы провозгласили "газават" и объявили имамом Гаджи Магомеда [17]. На рассвете 31 августа горцы угнали из Верхнего Гуниба казенный скот и блокировали крепость.

8 сентября восстали жители Казикумухского округа. Гарнизон Кумухской крепости был разгромлен. Казикумухским ханом провозглашен отставной майор Джафар-бек.

В Левашах восстание возглавил Бахма-Гаджи Баганд, в Урахи — Алхас Албуриев, а Акуше — Чарак. Мехти-бека провозгласили кайтагским уцмием.

12 сентября восстание распространилось на Кюринский округ. Окружное управление было разгромлено, кюринским ханом провозглашен курахец поручик Магомед-Али-бек. Во главе восстания стояли в Табасаране — Умалат-бек, Рустам-кадий и Аслан-бек, в Каякенте — Агай, в Яраге — Эфенди Исма-илов. Ахтынцы провозгласили самурским ханом капитана Кази-Ахмеда. Из Южного Дагестана восстание перекинулось в Кубинский уезд. Здесь ханом был объявлен поручик Гасан-бек [17].

Таким образом, за короткое время восстание охватило почти весь Восточный Кавказ. Царские войска находились в разных местах и не были готовы к решительным действиям [17].

В первых числах сентября самурские, кюринские и кубинские лезгины штурмуют штаб-квартиру в г.Кусары, восставшие дагестанцы также активно наступают по всем направлениям [17].

Для подавления восстания царское правительство в срочном порядке перебросило в Дагестан крупные военные силы. Сюда были стянуты войска из Терской области, Баку, Красноводска и внутренних губерний России [17].

Восстание 1877 года длилось четыре месяца, охватив свыше 400 аулов. При подавлении восстания дагестанцы понесли большие жертвы. Сотни аулов были сожжены или разрушены. Тысячи горцев погибли в схватках с царскими войсками. После кровававой расправы над восставшими продолжалось выселение горцев, под предлогом покрытия убытков, причиненных восстанием, их облагали налогами и разного рода поборами. Земли казненных и выселенных горцев конфисковались и раздавались местной знати принимавшей участие в подавлении восстания. Власти ожесточились, беки своевольничали [17]. Царские наместники приступили к расправе. Наиболее активные участитники восстания преданы военно-полевому суду в Дербенте и Гунибе [8]. Согласно приговору, имам Гаджи-Магомед Согратлинскии кадий Цудахарский, Кази-Ахмед и Абдул Казикумухские и др., всего около 300 человек, казнены. Из 8 округов Дагестана около 5000 человек, независимо от возраста, пола, степени вины, были высланы. Многие из них от тяжелых лишений и непривычных климатических условий погибли [31].

Почти все крестьянские хозяйства Дагестана были обложены трехрублевым сбором ягабы для покрытия убытков, причиненных восстанием. Около 370 тысяч десятин земли репрессированных жителей изъяты в казну [8].

Кавказский наместник великий князь Михаил Николаевич оправдывал эти жесткие меры тем, что "наказание одних главнейших зачинщиков далеко не всегда может служить спасительным примером и предупреждением для остального населения" [31]. Поэтому в порядке "предупреждения" возможного в будущем неповиновения были наказаны многие невинные горцы [8].

Хронология описанных восстаний на Восточном Кавказе против царской России показывает, что сопротивление народов этого региона завоевателям было непрерывным. Немалую роль играла и Турция, претендовавшая на Кавказ. Говоря об этом, Ф.Вагабова пишет: "Как известно, очагом восстания был аварский аул Согратль. Мы располагаем стихотворением — призывом Мухаммед-бека из Гергебиля, направленным к знатным кварцам, подняться на новый газават, продолжить и довести до победного конца дело, не завершенное Шамилем. Не было ли здесь и расчета на поддержку со стороны единоверной Турции? Во всяком случае искра разгорелась в пламя, стремительно захватившее всю страну от Чечни до Лезгистана. По числу участников оно в два раза превзошло Кавказскую войну. Однако уже четыре месяца спустя движение горцев было жестоко подавлено. Волна репрессий обрушилась на участников. Главари восстания были казнены. В числе сосланных в Сибирь оказались и те поэты, произведения которых воскрешают для нас исторические события грозного лета 1877 года" [32]. Одним из них был выдающийся лезгинский ученый и просветитель, сосланный за активное участие в восстании 1877 года, Гасан Алкадари. На смерть товарища, сосланного в Тамбовскую губернию, он пишет:

Пусть враги не злорадствуют по поводу такой
твоей смерти, Ибо и их не пощадит эта судьба.
Не говори, что твоя могила одиноко затеряется
в глуши:
Быть может, и нам суждена могила там же.
К твоей могиле присоединятся многие могилы
единоверцев,
Изгнанников многих черкесских и татарских…
[30].

Далее Ф.Вагабова пишет: "Несмотря на явную субъективность, значение исторических документов обретает сейчас послание Гасана Алкадари к сыну Абу-Муслиму, находившемуся в то время в Петербурге на службе при Его Величестве императоре в собственном конвое [32, 33] и большое стихотворение Гасана Гузунова "Из-за чего и как вспыхнуло восстание 1877 года в Дагестане" [32, 34]. В первом — намеком, во втором — с полной откровенностью признается, что восстание было приурочено к началу русско-турецкой войны:

Из рода имама Шамиля
Кази Магомед Паша (сын Шамиля)
Кавалерийским старшиной
В Каре на войну пришел.
Он стал рассуждать о том, что, когда
Кавказ к Турции отойдет,
В Дагестан имамом
Он сам придет
…………………………………
Этим хабарам не верили
Дагестанские ученые,
За ложью ложь выставляя.
Их всех обманули

(Подстрочный перевод Ханова).

Боясь полицейской цензуры, Алкадари избегает серьезного тона и поэтому иронизирует в своем послании к сыну: "Осленок вздумал львом зажить". Ирония эта так же характерна, как и попытка самооправдания, которая пронизывает все суждения, авторы которых пытаются представить восстание итогом обмана. Иронией едва удается прикрыть горькие сожаления о свободе, теперь уже потерянной навсегда [32].

Но ни жестокие репрессии, ни бедствия, которые пришлось претерпеть горцам, не сломили их сопротивление царским властям и бекам. Полоса крестьянских возмущений и открытых выступлений против беков и колониальной политики царизма нарастала.

Дата добавления: 2015-08-21