Шопенгауэр

Артур Шопенгауэр (1788–1860) – первый философов ХIХ века, провозгласивший иррационализм, порвавший с прогрессивно–оптимистической традицией в европейской философии. Шопенгауэр был младшим современником Гегеля; одно время, будучи приват–доцентом Берлинского университета, пытался конкурировать с ним (назначая свои лекции в то же время, что и Гегель), но скоро остался без слушателей и покинул университет. Сын зажиточного купца, Шопенгауэр не нуждался в средствах, занимался литературной деятельностью. В 1819 г. вышло в свет его главное произведение "Мир как воля и представление". В первые десятилетия ХIХ в. философия Шопенгауэра не привлекала внимания. Перелом в отношении к нему произошел после революционных событий 1848 г.

Начиная свою философскую концепцию, Шопенгауэр считал, что "истинная точка опоры философии" была найдена Декартом. "Ею существенно и необходимо служит субъективное, собственное сознание. Ибо оно одно есть и остается непосредственным; все остальное, чем бы оно ни было, опосредованно и обусловлено им, следовательно, зависимо от него".

Апеллируя к Канту, Шопенгауэр дальше утверждает, что сознание, посредством форм пространства и времени, причинности создает для нас внешний мир. Мир объявляется представлением. Мир, в котором мы живем, "зависит от того, как мы его представляем, – он принимает различный вид, смотря по индивидуальным особенностям психики: для одних он оказывается бедным, пустым и пошлым, для других – богатым, полным интереса и смысла".

Мир как объект представления и представляющий субъект неразрывно связаны. Но Шопенгауэр ставит вопрос: а что находится за субъектом и объектом? Для решения этого вопроса обратимся к субъекту, человеку.

Человека характеризует не только представление, но и действие, движение его тела. А движение его тела – это объективированный акт воли. Более того, "все тело не что иное, как объективированная… воля". Воля оказывается более глубоким моментом человека. Воля – сущность "проявлений и действий" тела, тело – "объектность воли". Воля первична перед интеллектом. " Организм – это сама воля, это воплощенная, т.е. объективно созерцаемая в мозгу воля … Интеллект же просто функция мозга, лишь паразитарно питаемая и поддерживаемая организмом".

Человек – часть мира. "Философия, которая желает проникнуть в сущность мира, должна признать, что, подобно человеку, в его основе лежит воля". " Воля есть то, что каким–либо образом должно проявиться в каждой вещи в мире, ибо она – сущность мира и ядро всех явлений".

Но что собою представляет эта воля? Воля объявляется Шопенгауэром "вещью в себе". Поскольку "вещь в себе" принципиальным образом отличается от явления, воля не может быть выражена в рациональных формах и законах, она дается только через априорные иррациональные интуиции.

Интуиция Шопенгауэра приводит к истолкованию воли как некоего "слепого влечения", "темного, глухого порыва". Воля – бессознательная жизненная сила; воля сверхприродна, неразрушима. Она – таинственна первооснова бытия. Здесь уместно сопоставить Гегеля и Шопенгауэра. У первого – сущность мира разумна, рациональна, у второго – бессознательна, неразумна. (Между прочим, Шопенгауэр называет Гегеля "грубым шарлатаном", "ничтожным типом" и т. п.).

Воля объективируется сначала в идеях, а затем в явлениях природы. " Идея – непосредственная объектность этой воли на определенной ступени", затем "все идеи со всей силой стремятся войти в явления, жадно захватывая материю". Есть различные уровни, ступени объективации воли, начиная от тяжести в неорганической природе и заканчиваясь в действиях человека.

В неорганической природе воля проявляется слепо, глухо, односторонне. "Мы видим в природе повсюду столкновение, борьбу и изменчивость победы и впоследствии именно в этом сумеем яснее распознать сущностное для воли раздвоение с самой собой. Каждая ступень объективации воли оспаривает у другой материю, пространство, время". "Воля вынуждена пожирать самое себя, так как кроме нее нет ничего, а она – голодная воля". В двойственности воли, в ее разладе с самой собой коренится зло.

Воля не знает временности. Мировая воля, как таковая, не имеет истории. Существует одно настоящее. В действительности существуют лишь индивиды. Для Шопенгауэра нет таких исторических понятий как общество или народ. При этом угнетены ли индивиды или нет, гибнут ли культуры, распадаются государства или нет, – это не имеет значения. Для мировой воли нет ни приобретений, ни потерь.

Человек с его познанием – высшая ступень объективации воли. Воля не связана с каким–то органом, она повсюду в организме. Воля создала интеллект. Если сама воля неразрушима, то интеллект, связанный с физической субстанцией мозга, возникает и распадается вместе с ним. Интеллект – орудие воли. "Первоначально и по своей сущности познание полностью находится на службе воли". Шопенгауэр при этом считает, что "слишком большое развитие интеллекта служит препятствием твердости характера и решительности воли".

Учение Шопенгауэра о человеке проникнуто духом пессимизма. Есть "три мировые силы": ум, сила, счастье (судьба). Судьба – это иное название воли, от нее зависит жизнь человека. Действия человека основываются на воле. "Всякое воление возникает из потребности. Следовательно, из недостатка чего–либо, следовательно, из страдания. Оно прекращается вслед за удовлетворение этой потребности; и все–таки на одно удовлетворенное желание приходится, по крайней мере, десять оставшихся неудовлетворенными".

Шопенгауэр утверждает что жизнь – это страдание. Как для человеческого рода, так и для отельного человека характерны, в большом и малом, всеобщие лишения, усилия, постоянная суета, бесконечная борьба. "Что заставляет людей жить, действовать, терпеть и т.д.? " Это – " воля к жизни, проявляющая себя как неутомимый механизм, неразумное влечение". По мере того, как проявления воли становятся все более совершенными, усиливается страдание. Страдание тем сильнее, "чем яснее познание человека, чем он интеллигентнее; тот, в ком живет гений, страдает больше всех".

Шопенгауэр занимает противоположную Лейбницу позицию: "Наш мир – худший из возможных миров". Шопенгауэр призывает отказаться от иллюзий относительно мира и человеческого бытия. "Жизнь рисуется нам как беспрерывный обман, и в малом, и в великом. Если она дает обещаниия, она их не сдерживает или сдерживает только для того, чтобы показать, как мало желательно было желанное. Так обманывает нас то надежда, то ее исполнение. Если жизнь что–нибудь дает, то лишь для того, чтобы отнять… Настоящее… никогда не удовлетворяет нас, а будущее ненадежно, прошедшее невозвратно". "Люди подобны механизмам часов, которые, будучи заведены, идут, сами не зная зачем".

Шопенгауэр говорит, что оптимизм – заблуждение, преграждающее путь к истине. "Существует лишь одно врожденное заблуждение, и оно состоит в том, что мы рождены, чтобы быть счастливыми… Мир и жизнь отнюдь не обладают теми свойствами, которые могут дать нам счастливое существование". Само удовольствие и счастье имеют отрицательный характер, а страдание по своей природе положительно. Мы чувствуем боль, а не ее отсутствие, страх, а не безопасность. "Три высшие блага жизни – здоровье, молодость и свобода, не сознаются нами, как такие, покуда мы их имеем: мы начинаем сознавать их лишь тогда, когда потеряли их".

Шопенгауэр говорит, что жизнь большинства людей уныла и коротка, она качается подобно маятнику между страданием и скукой, что все блага – ничтожны. "Все заняты, одни размышляют, другие действуют, суета неописуемая. – Но какова же последняя цель всего этого? В сохранении в течение короткого времени эфемерного существования замученных индивидов, в лучшем случае в условиях не слишком тяжелой нужды и сравнительно без страданий, которые, впрочем, сразу же вытесняются скукой, затем продолжение этого рода и его деятельности".

Осознание причины страданий приводит нас к выводу, что необходимо "успокоение" воли, отрицание "воли к жизни". Познание, показывая ничтожность жизни, призывает к тому, чтобы пересмотреть наше отношение к жизни и смерти. "Все стремления, проявление которых есть жизнь, напрасны, суетны, противоречивы, и отрешение от них – спасение".

Шопенгауэр призывает не страшиться смерти. Возьмем природу. В ней идет постоянная борьба жизни и смерти, гибель одних и зарождение других существ. Природа говорит: "смерть или жизнь индивида не имеет никакого значения… погибая, они возвращаются в ее лоно, где они в безопасности, и таким образом их гибель не более чем шутка. К человеку она относится так же, как к животным". " Смерть, бесспорно, является настоящей целью жизни, и в то мгновение, когда смерть приходит, свершается все то, к чему в течение всей своей жизни мы только готовились и приступали. Смерть, это – конечный вывод, резюме жизни, ее итог". "В конце концов, смерть должна победить, ибо мы отданы ей уже самим рождением, и она только некоторое время играет со своей добычей, пока не проглотит ее. Между тем мы с великим усердием и заботой продолжаем нашу жизнь, пока это возможно, так же, как раздувают по возможности большой мыльный пузырь, хотя и не сомневаются в том, что он лопнет".

Шопенгауэр против привязанности к жизни, страха смерти. Если бы причиной того, что смерть представляется нам столь страшной, была бы мысль о небытии, то мы должны были бы с таким же ужасом думать о том времени, когда нас еще не было. Ибо не вызывает никакого сомнения, что небытие после смерти не может отличаться от небытия до нашего рождения и, следовательно, не должно вызывать большее огорчение. Ведь прошла вечность, когда нас еще не было, но это нас совсем не печалит. А то, что за мгновенным интермеццо эфемерного существования последует вторая вечность, в которой нас больше не будет, мы находим жестоким и невыносимым. Возникла ли эта жажда существования как следствие того, что мы испытали его и нашли столь прекрасным? Бесспорно нет… Ведь надежда на бессмертие души всегда связана с надеждой на "лучший мир" – признак того, что этот мир не слишком хорош. Человек понимает, что до него была бесконечность его небытия и это принимается, а то, что после него также будет бесконечность его небытия, этого не хочется. Где последовательность?

Отношение к жизни и смерти различно с позиций молодости и старости. "Основная разница между молодостью и старостью остается все–таки та, что у первой впереди жизнь, а у второй – смерть, что, стало быть, первая обладает коротким прошлым и долгим будущим, а вторая – наоборот. Действительно, когда человек стар, для него остается еще только смерть, а когда молод, перед ним жизнь, – и еще вопрос, что из двух страшнее, и не есть ли жизнь, взятая в целости такая вещь, которую лучше иметь позади, нежели впереди". К тому же Шопенгауэр говорит, что высшие удовольствия и наслаждения – духовные, а молодежь обманывается на этот счет.

Что же в итоге? Шопенгауэр пишет: "Кто же вполне усвоил учение моей философии и потому знает, что все наше бытие нечто такое, чего лучше бы совсем не было, и что величайшая мудрость заключается в самоотрицании и самоотказе, тот не соединит больших надежд ни с какой вещью и ни с каким состоянием, ничего на свете не будет страстно добиваться и не станет много жаловаться на свои неудачи в чем бы то ни было". Шопенгауэр, однако, против самоубийства. Нужно остаться жить, понимая ничтожество жизни, преодолевая волю к жизни, подавляя страх смерти.

Шопенгауэр отмечает особую роль искусства в жизни человека. В искусстве отражаются идеи, в которых объективируется воля, и которые являются "сущностными формами мира и всех его явлений". Ближе всего к познанию идей – гении, у которых познание преобладает над волением.

Но "мы должны предположить, что все люди, – разве что существуют люди, совершенно неспособные к эстетическому наслаждению, – обладают способностью познавать в вещах их идеи и таким образом на мгновение отрешаться от собственной личности. Преимущество гения перед нами состоит только в значительно более высокой степени и большей длительности такого типа познания, что позволяет ему сохранять при этом осмотрительность, необходимую для повторения познанного в произвольном творении, а это повторение и есть произведение искусства. В нем он сообщает постигнутую идею другим".

Ближе всего отражает идею историческая живопись и ваяние. "Объективная сторона наслаждения прекрасным здесь решительно преобладает, а субъективная отступает на задний план". В музыке – обратное соотношение.

Искусство может дать частичное избавление от страданий. "Преобладание познания над волением" приближает человека к покою. Шопенгауэр говорил, что к этому близки голландские художники, которые "воздвигли в натюрмортах вечный памятник своей объективности и душевного покоя". В их произведениях – свободное от воли созерцание.

Прекрасное в искусстве тогда, когда представление преобладает над волей, возвышенное – обратное соотношение. В красоте человека достигается высшая степень объективации воли и высшая степень познаваемости идеи человека, выраженная в созерцаемой форме.

– Но возможен не временный, а постоянный выход. Он был открыт в Индии. Причина страданий – это напряжение воли. Мир со всеми его явлениями – это воля. Чем меньше мы будем упражнять волю, тем меньше будем страдать. С отказом от воли мы приближаемся к небытию. И Шопенгауэр призывает как можно ближе подойти к "несуществованию". Шопенгауэр проповедует киетизм, отказ от всех желаний. Жизненным идеалом Шопенгауэра является аскетический квиетизм буддийского отшельника или христианского пустынника. Этому типу недеятельного человека противопоставляется как крайняя противоположность человек–деятель. Настоящим героем, по Шопенгауэру, является не завоеватель мира, а отшельник.

У Шопенгауэра много язвительных замечаний о филистере – "человеке без духовных потребностей". Он не знает, как провести свой досуг, скучает и тяготится самим собой. Многие занимаются играми. "Во всем свете карточная игра сделалась главным занятием любого общества; она – мерило его ценности, явное обнаружение умственного банкротства. Не будучи в состоянии обмениваться мыслями, люди перебрасываются картами, стараясь отнять у партнера несколько золотых. Поистине жалкий род!"

Ницше

Один из наиболее влиятельных представителей иррационализма – Фридрих Ницше (1844–1900). Родился он в семье пастора. В десятилетнем возрасте начал учиться в гимназии. В 14 лет, как одаренный ученик, принят в интернат "Шульпорт" ("Врата учения"). В 1864 г. – студент Боннского университета, где учится два семестра. Затем переезжает учиться в Лейпциг. Еще до завершения учебы получает приглашение на должность профессора университета в Базеле (Швейцария). В 1867–1868гг. отбывает обязательную военную службу. С 1869 по 1879 г. Ницше – профессор классической филологии Базельского университета. С 1878 г. у него начались сильные головные боли, которые в конце жизни привели к помешательству.

Ницше хорошо знал античную и современную философию; в юности увлекался Шопенгауэром. В философской деятельности Ницше выделяют три периода:

- 1871–76 гг. Работы: "Рождение трагедии", "Несвоевременные размышления". Сам он этот период характеризовал как "время общения", когда он хотел "учиться всему".

- 1876–77 гг. Работы: "Человеческое, слишком человеческое", "Пестрые мнения и изречения", "Странник и его тень", "Утренняя заря", "Веселая наука". Это – переломный период; нарастают настроения разочарования и критичности, пессимизма. Ницше говорит, что это – "время пустыни. Критика всего почитаемого (идеализация непочитаемого). Попытка перевернутых оценок".

- В последний период: работы "Так говорил Заратустра", "По ту сторону добра и зла", "К генеалогии морали". "Надо мной нет больше ни бога, ни человека!" – пишет Ницше.

Работы Ницше не отличаются логической строгостью, доказательностью. Обычно его работы представляют собою собрания отдельных афоризмов, высказываний, проповедей и т.п. Все это создает возможность различных интерпретаций и оценок взглядов Ницше.

Ницше считает, что в течение длительного времени люди привыкли считать, что есть вещи, тела, существующие сами по себе, что есть объективные причины и т.п. Но на самом деле это не так. "Это мы, только мы выдумали причины, последовательность, взаимную связь, относительность, принуждение, число, закон, свободу, основание, цель; и если мы примысливаем, примешиваем к вещам этот мир знаков как нечто "само по себе", то мы поступаем снова так, как поступали всегда, именно, мифологически ". "Мир, взятый независимо от нашего условия, а именно возможности в нем жить, который не сведен нами на наше бытие, нашу логику и наши предрассудки, такой мир, как мир в себе, не существует".

Человеку представляется, что есть свобода. Но это тоже заблуждение. "Когда мы смотрим на водопад, нам кажется, что в бесчисленных изгибах, извивах и преломлениях волн видно присутствие свободы воли и произвола; на самом деле все необходимо, каждое движение может быть математически вычислено. Так обстоит дело и с человеческими поступками: будь мы всеведущими, мы могли бы наперед вычислить каждый поступок, каждый успех познания, каждое заблуждение, каждое злое дело. Сам действующий, правда, погружен в иллюзию произвола".

Однако Ницше отступает от лапласового детерминизма. Ницше исходит из того, что в основе мира лежит воля. При этом, в отличие от Шопенгауэра, Ницше говорит о множестве воль, конкурирующих и сталкивающихся в смертельной борьбе. Мир – хаос, не укладывающийся в рамки каких–либо законов, в нем не господствует какая–либо закономерность. Если этот мир хаоса сил и кажется нам логичным, то только потому, что мы сами вносим в него логику.

Но этому хаотичному миру присуще "вечное возвращение". В силу конечности пространства в течение бесконечного времени повторяются одни и те же комбинации сил, одни и те же явления. "Все возвращается – Сириус и паук, и твои мысли в этот час, и эта твоя мысль – все возвращается". "Все идет, все возвращается; вечно катится колесо бытия. Все умирает и расцветает вновь; вечно бежит год бытия… В каждом моменте начинается бытие: в каждом "здесь" поворачивается колесо "там". Повсюду середина. Кругло колесо вечности"

Изменения в мире привели к человеку. Но это вовсе не прогресс. "Напротив, можно доказать, что все ведущее к нам, было упадком".

Ницше пренебрежительно говорит о человеке. "Сомнительно, чтобы во вселенной можно было бы найти что–нибудь отвратительнее человеческого лица. "У Земли есть кожа; и у кожи этой есть болезни. Одна их этих болезней называется человеком". Человек недалеко ушел от животных. "Там бегают утонченные хищники, и вы среди них... Воздвигнутые вами города, ваши войны, ваши взаимные хитрости и суета, ваши вопли, страдания, ваше упоение победой – все есть продолжение животного начала". Человек есть "насквозь лживое, искусственное и близорукое животное". Человек возник из обезьяны и может снова стать ею. "Причем нет никого, кто был бы заинтересован в странном исходе этой комедии".

Ницше старается принизить роль сознания. "Телесные функции принципиально в миллион раз важнее, чем все состояния и вершины сознания"... То, что мы называем "телом" и "плотью" имеет неизмеримо большее значение, остальное есть незначительный придаток". Происхождение сознания непонятно, тем более, что " осознаваемое мышление есть лишь самомалейшая часть всего процесса, скажем так: самая поверхностная, самая скверная часть".

Ницше против логичности, разума, стремления к истине. "К вещам, которые могут привести в отчаяние мыслителя, принадлежит познание, что нелогичное тоже необходимо для человека и что из него проистекает много хорошего". Нет никакой связи между истиной и благом человечества. Между истиной и ложью нет сущностного противопоставления. Ницше прогнозирует: "Можно почти с достоверностью предсказать дальнейший ход человеческого развития: чем меньше удовольствия будет доставлять интерес к истине, тем более он будет падать; иллюзия, заблуждение, фантастика шаг за шагом завоюют свою прежнюю почву, ибо они связаны с удовольствием; ближайшим последствием этого явится крушение наук, обратное погружение в варварство; опять человечество должно будет сызнова начать ткать свою ткань, после того как оно, подобно Пенелопе, ночью распустило ее. Но кто поручится нам, что оно всегда будет находить силы для этого?".

Ницше эпатирует читателя: нужно произвести переоценку – нужно поклоняться не истине, а лжи. "Кто не может лгать, не знает, что есть истина". "Не истина, а ложь божественна". "Жить – это условие познания. Заблуждаться – это условие жизни... Нам следует любить и пестовать заблуждение".

Обычно считают, говорит Ницше, что высшей целью является истина. Но это роковое заблуждение. В основе жизни, всего общественного и культурного процесса лежит "воля к власти". Само познание служит воли к власти. "Что хорошо? – Все, что повышает в человеке чувство власти, волю к власти, самую власть. Что дурно? – Все, что происходит из слабости. Что есть счастье? – Чувство растущей власти, чувство преодолеваемого противодействия". Способствует ли рациональное познание повышению "воли к власти"? Нет. Доминирование интеллекта парализует волю к власти, подменяя деятельность резонированием.

Социализм проповедует равенство между людьми. Но это противоречит воле к власти как сущности жизни, и поэтому социализм нетерпим. Вообще, "рабство принадлежит к сущности культуры". Ницше прославляет войну и насилие как источник государственности.

Ницше осуждает господствующую в Европе мораль. Господствующая мораль – это "инстинкт стада против сильных, инстинкт страдающих и ошибающихся против счастливых, инстинкт посредственных против исключительных". Если "сильные" примут эти правила "слабых", то они сами превратятся в стадных животных. Ницше пренебрежительно относится к народу, "толпе".

Ницше утверждает релятивизм морали. "Что справедливо для одного, вовсе не может быть справедливым для другого... существуют градации между людьми и, следовательно, между видами нравственности". Ницше призывает к переоценке ценностей. Он против традиционной морали. "Аристократическое уравнение ценности (хороший – знатный – могучий – прекрасный – счастливый – любимый богом) евреи сумели с ужасающей последовательностью вывернуть наизнанку и держались за это зубами бездонной ненависти (ненависти бессилия). Именно "только одни несчастные – хорошие; бедные, бессильные, низкие – одни хорошие; только страждущие, терпящие лишения, больные, уродливые благочестивы, блаженны, только для них блаженство. Зато вы, знатные и могущественные, вы – на вечные времена злые, жестокие, похотливые, ненасытные, безбожны, и вы навеки будете несчастными, проклятыми и отверженными".

Ницше против принципа "Возлюби ближнего своего". "Вы жметесь к ближнему, и для этого есть у вас прекрасные слова. Но я говорю вам: ваша любовь к ближнему есть ваша дурная любовь к самим себе... Разве я советую вам любовь к ближнему? Скорее я советую вам бежать от ближнего и любить дальнего". Христианская любовь – результат страха: я боюсь, что мой сосед обидит меня, поэтому я уверяю его, что люблю его. Если бы я был сильнее и храбрее, я бы открыто показывал свое презрение к нему, которое я, конечно, чувствую. В финале Ницше призывает к замене морального закона произволом. "Послушание" и "закон" – это звучит из всех моральных чувств. Но "произвол" и "свобода" могли бы стать еще, пожалуй, последним звучанием морали".

Существует природное неравенство людей, обусловленное различием их "жизненных сил" и "воли к власти". Существуют высшие и низшие люди. Под высшими людьми Ницше понимает тип человека, обладающего хорошим и постоянно прогрессирующим здоровьем, человека, в котором энергично пульсирует воля к власти. Это – аристократы типа японских самураев, викингов и средневековых рыцарей. К высшим людям Ницше причисляет также лиц свободных профессий, которые отвергают традиционную мораль и духовно подготавливают господство высших людей.

"Высшие люди", "господа земли" отличаются жестокостью, воинственностью по отношению к другим людям, но они нежные, гордые и снисходительные по отношению друг к другу. Ницше подводит под понятие высшего человека расово–биологическую базу. "Господин земли" – "белокурая бестия"; Ницше требует биологической чистоты этой расы белокурых арийцев.

Люди высшей расы станут носителями нового мирового порядка, они покончат с "декадансом" XIX века, под которым Ницше понимает науку, либеральный и социалистический гуманистический образ мышления, демократию, эмансипацию женщин. Высшим людям необходимо воевать с массами. Ницше говорит, что господство этих людей принесет с собой бедствия. "Следует обрести громадную энергию величия, чтобы путем отбора, а также путем уничтожения миллионов уродов сформировать человека будущего и не погибнуть от страдания, которое творит новое и равного которому никогда еще не было". "Слабые и неудачники должны погибнуть: первое положение нашей любви к человеку. И им должно еще помочь в этом". "Жить – это значит: быть жестоким и беспощадным ко всему, что становится слабым и старым в нас, и не только в нас". И еще: "Я говорю: что падает, то нужно еще толкнуть".

Ницше выдвигает идею сверхчеловека. "Человек есть нечто, что должно преодолеть". "Чем свободнее и сильнее индивидуум, тем взыскательнее становится его любовь; наконец, он жаждет стать сверхчеловеком, ибо все прочее не утоляет его любви". Нужно создать существо более высокое, чем мы сами.

Сверхчеловек вырастет из представителей высшего типа людей. Он будет представлять собою наиболее совершенное воплощение воли к власти. Историческими предшественниками сверхчеловека были Цезарь, Чезаре Борджиа, Наполеон. Ницше предвещает приход нового "вождя", "фюрера", полубожественного существа.

История, по Ницше, – проявление "воли к власти". Исторические события начинаются с творческих усилий великих личностей, способных разорвать путы событий. Массы же – это "сила сопротивления великим". Ницше говорит, что "вся наша европейская культура... как будто движется к краху". Нужны люди, которые взяли бы на себя смелость "переоценки всех ценностей", у которых была бы воля к творчеству нового. Европейцы должны взять на себя руководство всей мировой культурой. На этом пути предстоит "несколько столетий войн, следующих друг за другом, подобных которым еще не знала история". Ницше рисует образ будущего милитаризованного общества.

Идеи Ницше способствовали укреплению идеологии антисемитизма. Он говорил о некоем чистом немецком характере, к которому насильственно прививаются чуждые элементы. Эти чуждые элементы – евреи. Это они сговорились изобрести христианство из ненависти к неевреям. Чтобы отомстить за себя, они решили сместить все ценности и изобрели рабскую мораль. Эта мораль пытается скрыть ту правду жизни, что воля к власти является ведущим принципом организации общества. Нужно истребить эту идеологию и ее авторов как нечто чуждое и вредное.

Ницше пренебрежительно относится к женщине. "Мужчина должен воспитываться для войны, женщина – для отдохновения воина. Все остальное – вздор". "Мы находим удовольствие в женщине, как в более изящном, более тонком и эфемерном создании. Какое удовольствие встретить создание, у которого в голове только танцы, чепуха и наряды! Женщины всегда были наслаждением для всякой сильной и глубокой мужской души".

Однако эти привлекательные свойства можно обнаружить в женщинах только до тех пор, пока их держат в повиновении мужчины. Как только женщины достигнут какой–то независимости, они становятся невыносимыми. Женщину нужно рассматривать как собственность, следуя примеру жителей Востока.

Завершая разговор о Ницше, обратим внимание на его оценку двух отношений к жизни – дионисиевского и аполлоновского. Он говорит о том, что дионисиевское начало неизмеримо выше аполлоновского. Близость к природе, инстинкт, страстность отличает дионисиевский элемент в человеке. Дионисиевское отношение к жизни принимает ее во всех, даже самых ужасных проявлениях. Экстаз, опьянение, признание бренности всего – путь "преодоления" действительности.

Фрейд

Зигмунд Фрейд (1856–1939) как учёный начинался с работ в области физиологии и анатомии головного мозга. Приобрел известность работами о детском церебральном параличе и афазии. Затем он вместе с И. Брейером разрабатывает метод терапии неврозов ("катарсический метод"). Далее Фрейд выдвигает гипотезу об исключительной роли сексуальности в этиологии неврозов, использует гипноз, заменяет его методом свободных ассоциаций толкований сновидений, разрабатывает учение о бессознательном. В 1902г. в доме Фрейда собрался небольшой кружок единомышленников, затем образовалось Венское психоаналитическое общество. Психоаналитическое движение распространяется в ряде стран. Первая половина ХХ века характерна увлечением психоанализом. В 60 – 70–е годы престиж его несколько падает. Но до настоящего времени идеи Фрейда продолжают быть популярными во всём мире.

Фрейд развил не только оригинальную психологическую, но и философскую концепцию (хотя сам он неоднократно говорил, что его учение не философское, а научное). Взгляды Фрейда относятся не только к психологии, их ареал значительно шире – и это представления о структуре человеческой психики, движущих мотивах деятельности людей, нравственных основаниях личности, культурных и социальных факторах, бытия человека. Всё это даёт основание считать Фрейда автором своеобразного философского учения, которое иногда называют метапсихологической философией.

Фрейд в принципе исходит из реальности внешнего мира. "Загадки мира только медленно раскрываются перед нашим исследованием, наука в настоящее время ещё не может ответить на множество вопросов. Но для нас научная работа является единственным путём, который может привести к пониманию реальности внешнего мира."("Будущность одной иллюзии"). Фрейд скептически относится к метафизике, к любым философским построениям, не опирающимся на науку.

В отличие от тех философов, которые ставят своей задачей изучение внешнего мира, Фрейд смещает акцент исследования на "малый" мир, на человека. "Кто начал постигать величие мировой связи явлений, их неизбежность, тот легко теряет сознание своего собственного маленького "я". Уходя глубоко в преклонение перед величием мира и сделавшись действительно смиренным, слишком легко забываешь, что ты сам представляешь часть этих действующих сил и что нужно попытаться по мере своих личных сил изменить частицу этого необходимого хода мировой истории – жизни, в которой малое не менее заслуживает удивления и внимания, чем великое."("Леонардо да Винчи")

Принимая положение, что жизненное поведение личности объясняется взаимодействием организации и "судьбы", "внутренних и внешних сил", Фрейд считает необходимым осмыслить прежде всего внутренний мир человека, выявить те движущие силы, которые изнутри задают человеческое развитие. Этими движущими силами являются влечения человека.

Фрейд считает, что "влечения, а не внешние раздражения являются настоящим двигателем прогресса", что "раздражение влечения исходит не из внешнего мира, а изнутри организма". Существует бессознательная область человеческой психики, в которой происходит особая жизнь, ещё недостаточно изученная и осмысленная, но реально значимая и отличающаяся от сферы сознания. И Фрейд стремится раскрыть характеристики бессознательного, выявить его процессы. Восприятие бессознательного требует особых процедур и навыков, особого умения истолковывать воспринимаемые явления.

При разработке психоанализа Фрейд основывался на двух идеях:

1) Все наиболее существенные психические процессы являются бессознательными. Здесь нужно заметить, что идеи о бессознательном высказывались до Фрейда рядом философов, психологов, физиологов. Поэтому было бы неверно считать его первооткрывателем бессознательного. Но его заслуга – в оценке роли бессознательного в психике человека.

2) Первостепенную роль в жизнедеятельности человека играют сексуальные влечения. "Влечения, которые мы обозначаем термином сексуального характера в узком и широком смысле этого слова, играют необыкновенно важную и до сих пор ещё никем в должной мере не выясненную роль как причины нервных и душевных заболеваний. Скажу больше, эти же сексуальные влече6ния принимают участие в творчестве высших культурных, художественных и социальных ценностей человеческого духа, внося в нашу жизнь такие вклады, которые следует достойным образом оценить". ("Лекции по введению в психоанализ"). С психоаналитической трактовкой роли сексуальных влечений в жизни человека тесно связан постулат об извечно присущем ему "Эдиповом комплексе", согласно которому мальчик постоянно испытывает влечение к матери и видит в отце своего соперника. (Для девочек – "Комплекс Электры", согласно которому девочка испытывает влечение к отцу и в матери видит соперницу.)

Фрейд предложил оригинальную структуру человеческой психики. "По нашему мнению, в душевном аппарате человека имеется две мыслеобразующие инстанции, из которых вторая обладает тем преимуществом, что её продукты находят доступ в сферу сознания открытым; деятельность же первой инстанции бессознательна и достигает сознания только через посредство второй. На границе обеих инстанций, на месте перехода от первой ко второй, находится цензура, которая пропускает лишь угодное ей, а остальное задерживает. И вот то, что отклонено цензурой, находится, по нашему определению, в состоянии вытеснения. При известных условиях, одним из которых является сновидение, соотношение сил между обеими инстанциями изменяется таким образом, что вытеснение не может быть вполне задержано; во сне это происходит как бы вследствие ослабления цензуры, в силу которого вытеснение приобретает возможность проложить себе дорогу в сферу сознания. Но так как цензура при этом никогда не упраздняется, а лишь ослабляется, то она довольствуется такими изменениями сновидения, которые смягчают неприятные ей обстоятельства; то, что в таком случае становится осознаваемым, есть компромисс между намерениями одной инстанции и требованиями другой. Вытеснение, ослабление цензуры, образование компромисса – такова основная схема возникновения как сновидения, так и всяких психопатических представлений." ("Психология бессознательного")

Фрейд задаёт вопрос: почему некоторые желания и воспоминания сознание принимает как свои, а другие вытесняет как "чужие"? Причина – в несовместимости этических ценностей и требований сознающего себя как разумного индивида с бессознательными его побуждениями; они подавляются, находясь под постоянным контролем. Вытеснения и "ремотивная" цензура направлены преимущественно на сексуальные желания (как постыдные).

Фрейд считает, что всякий душевный процесс существует сначала в бессознательном и только потом может оказаться в сфере сознания. И переход в сознание вовсе не обязателен. Он сравнивает сферу бессознательного с большой передней, в которой находятся все душевные движения, а сознание – с примыкающим к ней салоном. На пороге между передней и салоном стоит "страж" ("цензура"), "который тщательно разглядывает каждое душевное движение в отдельности" и решает вопрос о том, пропускать ли его из одной комнаты в другую или нет. Но даже это ещё не означает, что оно тем самым становится сознательным. Душевное движение становится сознательным только тогда, когда привлекает к себе внимание сознания, находящегося в конце салона. Таким образом, передняя комната – обитель бессознательного, салон – вместилище предсознательного и лишь в конце салона находится сознание. Таково одно из пространственных ("топических") представлений о бессознательном и сознании у Фрейда.

Позднее, в 20–е годы Фрейд даёт иное описание структуры человеческой психики. Эта структура трёхчленна, включает в себя:

– бессознательное "Оно", унаследованный человеком глубинный слой, в котором находятся скрытые душевные движения, безотчётные влечения человека;

– сознательное "Я", посредник между Оно и внешним миром;

– "Сверх–Я", некая инстанция, включающая императивы долженствования, запреты морального, социокультурного и семейного происхождения.

"Оно" руководствуется принципом удовлетворения, "Я" – принципом реальности, "Сверх–Я" – принципом долженствования.

Для понимания отношений этих компонентов Фрейд прибегает к образным сравнениям. Оно и Я – это лошадь и всадник. Я пытается подчинить себе Оно, подобно тому, как всадник предпринимает усилия по обузданию лошади. Если всадник идёт на посоду у неукрощенной лошади, то Я фактически подчиняется воли Оно, лишь по видимости будучи его руководителем. В общем, говорит Фрейд, " Я олицетворяет то, что можно назвать разумом и рассудительностью, в противоположность Оно, содержащему страсти".

Сверх–Я –двойственно; его одно лицо – долженствование, другое – запреты. Сверх–Я может властвовать над Я, выступая в роли совести или бессознательного чувства вины. В итоге, "Я является несчастным существом, которое служит трём господам и вследствие этого подвержено троякой угрозе: со стороны внешнего мира, со стороны вожделений Оно и со стороны строгости Сверх–Я". ("Я и Оно"). Я зависит и от бессознательных влечений человека и от требований культуры с её нравственными предписаниями и социальными запретами.

У Фрейда есть ещё более сложная схема, представляющая его понимание структуры психики:

Фрейд стремится развенчать представления о человеке как внутренне непротиворечивом существе. Он говорит, что в ходе развития научной мысли было нанесено два удара на человеческую самовлюблённость: "космологический", нанесенный Коперником, сокрушивший превратные представления о Земле, как центре мира, и "биологический", нанесенный Дарвином, доказавшим, что человек является лишь ступенькой в эволюции животного мира.

Но наиболее ощутимым должен стать удар "психологический". "Третье, и самое чувствительное огорчение – пишет Фрейд – причинит человеческому бреду величия психологическое исследование, желающее доказать Я, что оно не является господином даже в собственном доме и вынуждено довольствоваться лишь недостаточными сведениями о том, что бессознательно происходит в его душевной жизни".

Фрейдовские размышления о "несчастном Я" многими были восприняты и истолкованы в плане подрыва веры в сознание, в разум человека, в открытии простора для иррациональных, в том числе сексуальных влечений, в этике вседозволенности. Но это не соответствует взглядам Фрейда, который ставил задачу исследования внутренних коллизий в глубинах человеческой психики, выявления в ней защитных механизмов по отношению к внешнему миру. Конфликты должны быть разрешены. "Там, где было Оно, должно стать Я".

Фрейд считал, что в нашей психике сформировались механизмы для снятия конфликта между сознательным и бессознательным:

- вытеснение – неосознанное подавление, исключение из сознания импульсов, возбуждающих напряжение и тревогу;

- образование противоположной реакции – изменение неприемлемой для сознания реакции на противоположную. Внешнее проявление такой реакции – чрезмерная подчеркнутость (например, если человек слишком сильно против чего–то протестует, это означает, что в подсознании человек с этим согласен);

- проекция – бессознательная попытка избавиться от навязчивой тенденции, приписав её другому лицу;

- вымещение – бессознательная переориентация импульса или чувства на другой, более доступный;b

- рационализация – самообман, бессознательная попытка рационально обосновать абсурдный импульс или идею;

- сублимация – превращение социально неприемлемого сексуального импульса в социально приемлемый, переадресовка энергии из одного канала в другой.

В основе деятельности человека, по Фрейду, – "принцип удовольствия" и "принцип реальности". "В психоаналитической теории мы без колебания принимаем положение, что течение психических процессов автоматически регулируется принципом удовольствия..., возбуждаясь каждый раз связанным с неудовольствием напряжением и принимая затем направление, совпадающее, в конечном счёте с уменьшением этого напряжения, другими словами, с устранением неудовольствия... или получением удовольствия". ("Психология бессознательного"). Фрейд высказывает предположение, что "психический аппарат обладает тенденцией удерживать имеющееся в нем количество возбуждения на возможно более низком или, по меньшей мере на постоянном уровне". "Принцип удовольствия" – это бессознательные влечения, которые автоматически направляются на получение максимального удовольствия.

"Принцип реальности" – это защитные механизмы по отношению к внешней реальности; он задает такие пути достижения целей, которые страховали бы человека от различных потрясений и перегрузок, связанных с невозможностью сиюминутного удовлетворения влечений. "Принцип реальности" заставляет считаться человека с внешней необходимостью. Но бессознательные влечения оказывают сопротивление реальному миру, противятся налагаемым извне ограничениям. Тем самым создаётся почва для возникновения внутрипсихических конфликтов. Правда, "страж", "цензура" пропускает в сознание лишь некоторые представления о желаниях и вытесняет в бессознательное все социально неприемлемые порывы. Но вытесненные в бессознательное желания могут в любой момент вырваться наружу, став причиной человеческой драмы, невротических заболеваний. А уход от неудовлетворяющей действительности может принять форму "бегства в болезнь".

Фрейд считает, что лучший выход из положения – мобилизация человеком всех своих сил с целью сознательного, а не бессознательного разрушения возникающих в жизни конфликтов. Для этого нужно осознать свои бессознательные влечения. Психоанализ как раз должен оказать помощь в переводе бессознательного в сознание.

Для бессознательных процессов "критерий реальности не имеет никакого значения". Фантазии, грёзы, иллюзии – всё это значимая для человека реальность. Если в сфере сознания действует "принцип реальности", то в мире грёз, сновидений, фантазии – "принцип удовольствия". Но если человек в своих фантазиях, грёзах, сновидениях обретает свободу действий, значит ли это, что в бессознательном царит произвол и случайность? Нет, говорит Фрейд, – все психические явления детерминированы. "Непреднамеренные на вид отправления оказываются, будучи подвергнуты психоаналитическому исследованию, вполне мотивированными и детерминированными скрытыми от сознания мотивами". "То, что в психической жизни мы считаем произволом, подчиняется законам, о которых, правда, в настоящее время мы имеет лишь смутное представление". "Кажущаяся неправильность функционирования разрешается в виде своеобразной интерференции двух или более числа правильных актов". Внутренняя детерминация бессознательных процессов – важный аспект исследовательской деятельности Фрейда.

Каковы пути и возможности познания бессознательного? Фрейд считает, что бессознательное может быть познано посредством превращения его в сознательное. Для этого предлагается следующая последовательность: перевод "вытесненного" бессознательного в предсознательное (для чего есть специальные психоаналитические приёмы), а затем анализ выражений предсознательного в языковой форме.

У невротиков "прервана связь, которая должна вызвать репродукцию и воскресить воспоминания". "Невроз является следствием своего рода незнания, неведения о душевных процессах, о которых следовало бы знать". У невротиков нарушаются логические связи между прошлым и настоящим, незнание вызывает сомнения, мучения и страдания; смысл происходящего и причины, породившие внутреннее беспокойство, ускользают из его сознания. Чтобы перейти в нормальное состояние, нужно перевести "вытесненное" бессознательное в предсознание, а затем и в сознание.

Пояснение смысла бессознательных мотивов, влечений и побуждений осуществляется разными способами. Здесь, прежде всего, анализ слов. Любое слово, по Фрейду, в конечном счете, есть "остаток воспоминаний услышанного". Познание бессознательного может идти на основе припоминания, восстановления в памяти ранее существовавшего знания. Это знание может проявиться в случайных оговорках, забывании каких–то слов, ошибочных действиях. Бессознательное также проявляется во снах, в невротических явлениях (навязчивых идеях, мании и т. п.), которые сказываются на поведении, но (в отличие от психозов) не разрушается личность в целом. В психоанализе полагается, что за внешней абсурдностью скрывается глубинное знание. В общем, получается, что есть противоречия между тем, что человек на уровне сознания знает о себе, и действительным, по бессознательным значениям его мыслей и позывов. Фрейд предпринимает попытку составить своего рода словарь для перевода с языка бессознательного на язык обыденного сознания (напр., образов сновидений на обычный язык, причём, у Фрейда образы сновидений, как правило, связываются с сексуальным подтекстом).

Фрейд считает, что корни бессознательного, истоки бессознательных желаний уходят в прошлое, в детство – отдельного человека и человечества в целом. Первоначальные влечения связаны с сексуальными отношениями в первобытной общине и семье ("Эдипов комплекс" или "комплекс Электры"). В бессознательном господствует "инстинкт жизни" (Эрос).

В 20–е годы, учитывая опыт лечения участников первой мировой войны, Фрейд вводит понятие "инстинкта смерти", разрушения (Танатос). Фрейд приходит к выводу, что у человека есть скрытое, "дурное" начало. В бессознательном "содержится всё зло человеческой души"; "склонность к агрессии является самой существенной инстинктивной диспозицией в человеке"; существует "природный агрессивный инстинкт человека, враждебность каждого против всех и всех против каждого".

С другой стороны, моральные требования общества направлены на сдерживание агрессивных склонностей людей, человек согласовывает своё поведение с требованиями морали. Однако, "бесконечное множество культурных людей, которые отшатнулись бы от факта убийства или инцеста, не отказываются об удовлетворения своей жадности, агрессивности, своих сексуальных желаний, не упуская случая, чтобы повредить другим путём лжи, обмана, клеветы, если только это пройдёт для них безнаказанно, и так, вероятно, было всегда, в течение бесчисленных веков." ("Будущее одной иллюзии"). "Свободное от всяких этических уз Я легко идёт навстречу любому капризу полового влечения, – даже такому, которое давно отвергнуто нашим эстетическим воспитанием или противоречит нравственным требованиям." ("Лекции по введению в психоанализ").

Фрейд признаёт и "добрые" начала в человеке, но особое внимание обращает именно на "дурные". "Мы – подчеркиваем все злое в человеке только потому, что другие это отрицают, – благодаря чему, душевная жизнь человека хотя и не становится лучше, но зато делается понятной. Если же мы откажемся от односторонней этической оценки, то, несомненно, сможем определить форму взаимоотношений доброго и злого начала в человеческой природе".

То низменное и животное, что обнаруживается в сновидениях, является компенсацией неудовлетворённых желаний индивида в реальной жизни, где ему приходиться считаться с моральными требованиями общества. Человек мысленно в своих сновидениях, грёзах и мечтаниях отдаётся власти бессознательных влечений, своему "дурному" началу, в то время как, в реальности он стремится вести себя пристойно, т.к. неприкрытое проявление природной агрессивности или сексуальности вызывает социальное порицание. "Совесть представляет собой внутреннее восприятие недопустимости имеющихся у нас желаний, но ударение ставится на том, что эта недопустимость не нуждается ни в каких доказательствах, что она сама по себе несомненна". ("Тотем и табу"). Фактически, Фрейд здесь фиксирует двойственность бытия человека, естественную и нравственную детерминацию его жизнедеятельности.

Фрейд идёт дальше: врожденные инстинкты (либидозный и агрессивный) являются основой не только индивидуального, но и исторического развития общества. Само общество, по Фрейду, возникло лишь в силу необходимости ограничения и подавления разрушительных по своей природе инстинктов человека, поскольку человек не может справиться с ними в одиночку. Но это привело, в свою очередь к противоречию между человеком и обществом, ибо человек стремится к полной свободе и удовлетворению своих желаний, а общество это ограничивает.

Развитие культуры рассматривается Фрейдом с точки зрения непрекращающейся борьбы между Эросом и Танатосом, обуздания агрессивных наклонностей человека. Фрейд подчеркивает, что для здорового развития культуры недостаточно материальных благ; важное значение имеют психические факторы. "Если сначала казалось, что самым существенным достижением культуры является победа над природой для приобретения жизненных благ и опасности, грозящие культуре, устранимы путём целесообразного распределения благ между людьми, то теперь получается впечатление, что центр тяжести с материальных интересов передвинут на психику". ("Будущность одной иллюзии").

По Фрейду, каждый человек является противником культуры, т.к. культура основана на отказе людей от бессознательных влечений и на принуждении к труду. "Основной мотив человеческого общества в конечном результате оказывается экономическим: так как у него не хватает достаточных жизненных средств, чтобы содержать своих членов без помощи их труда, то оно должно ограничить число своих членов и энергию их отклонить от сексуальных переживаний в сторону труда". Причина всех культурных и социальных бед в том, что люди от природы ленивы, инертны, не хотят работать.

Фрейд не ограничивается констатацией конфликта человека с культурой. Нужно найти путь к "счастливому будущему". Для этого необходимо видоизменить влечения, ослабить негативные и усилить позитивные (напр., уничтожить определённые формы детской эротики и развить чистоплотность, стремление к порядку и т.п.). Наивысшее достижение, до которого может возвыситься человек в видоизменении влечений, – выработать способность "всеобъемлющей любви к человечеству и миру".

"Все, что создаёт эмоциональные связи между людьми, должно противодействовать войне. Эти связи могут быть двоякого рода. Во–первых, отношение к людям, как объектам любви, но без сексуальных целей. Психоанализу нечего стыдиться, когда он говорит о любви, ибо религия говорит то же самое: возлюби ближнего своего, как самого себя. Это легко требовать, но трудно выполнить." ("Отчего война"). Другой вид связи – через отношение к лидерам. Фрейд против объединения вокруг тоталитарных лидеров, поскольку это ведёт к исчезновению "сознательной обособленности личности, психологической нищете масс". Он – за духовное лидерство, за ведущую роль в обществе "людей необычайной силы духа", которые создают идеалы культуры, её высшие ценности и цели и на этой основе сплачивают людей. Для Фрейда желаемое общество – это социальная система, где принуждающее влияние политической силы заменено властью общих идеалов и авторитетов их создателей.

Наконец, Фрейд в качестве пути к "счастливому будущему" видит интеллектуализацию психики: возрастание роли Я, самосознания в регуляции влечений; определенная перестройка конструкции человека. В итоге, перестройка общества должна идти через психические способы преодоления конфликта между человеком и обществом, а не через социальные преобразования.

Фрейд подвергался критике, главным образом, по двум позициям: а) за его трактовку бессознательного, как определяющего в человеческой психике, и б) за биологические тенденции, поскольку именно биологические потребности считались основным механизмом развития личности. Предпринимались попытки опытным путём проверить некоторые установки Фрейда. Исследования Фарелла в 50–х годах по поводу подтверждения существования "Эдипова комплекса" дали отрицательные результаты. Не оправдались предположения о существовании постоянных, универсальных значений у образов сновидений.

Поппер

Карл Раймунд Поппер (1902–1994) – британский философ и социолог. До 1937г. – в Вене, в 1937–45гг. – в Новой Зеландии. С 1946г. до середины 70–х годов – профессор Лондонской школы экономики и политических наук.

Поппер пересматривает отношение к философии. Хотя философия (метафизика) представляет собой умозрительную систему, она стимулирует научный процесс, указывает направления и тенденции развития науки. Поппер с различных сторон оценивает роль философии для науки:

- метафизические теории осмыслены;

- некоторые из них – исторические прототипы программ исследования и с ростом знания они преобразовались в контролируемые теории (например, теория атомизма);

- с психологической точки зрения, исследования невозможны без веры в метафизические по природе идеи;

- метафизические идеи, хотя и не относятся к науке (не фальцифицируемы), все же подлежат критике.

Что Поппер понимает под фальсификацией и какова роль её в науке?

Поппер по–новому ставит проблему разграничения научного и ненаучного знания. Если в неопозитивизме основой такого разграничения была верификация, то Поппер предлагает фальсификацию. Фальсификация – это способ указания на такие эмпирические условия, при которых общие положения (гипотезы) будут ложными. Отсутствие опытного опровержения гипотезы не говорит в пользу её истинности, а только "оправданности". Поппер считает, что теория является научной только тогда, когда она в принципе допускает фальсификацию (опровержение), т.е. когда в ней есть положения, которые могут быть проверены интерсубъективным наблюдением. Поппер прав; теория утрачивает научную осмысленность, когда в принципе невозможно её опровержение. Такая "теория" совместима со всем, подтверждается любыми фактами. Поппер говорит об органической связи эмпирического и теоретического, подчёркивая при этом, что любое знание имеет гипотетический характер, подвержено ошибкам.

Поппер выступает против понимания динамики научного знания на путях индуктивного обобщения. Научное исследование идёт как выдвижение гипотез, их конкуренция, проверка. "Я не думаю, что мы вообще делаем индуктивные обобщения, т.е. начинаем с наблюдений и затем пытаемся вывести из них свои теории. Я убеждён, что мнение, согласно которому мы поступаем именно так, является предрассудком, своего рода оптической иллюзией, и что ни на одном этапе развития науки мы не начинаем (с нуля), не имея какого–то подобия теории, будь то гипотеза или предрассудок, или проблема – часто это технологическая проблема, – которая как–то направляет наши наблюдения и помогает нам отобрать из бесчисленных объектов наблюдения те, которые могут представлять для нас интерес... С точки зрения науки не имеет значения, получили ли мы свои теории в результате скачка к незаконным заключениям или просто наткнулись на них (благодаря "интуиции"), или воспользовались каким–то индуктивным методом. Вопрос "как вы пришли к своей теории?" касается совершенно частных проблем, в отличие от вопроса "Как вы проверили свою теорию?", единственно значимого для науки". ("Нищета историзма")

Поппер предложил концепцию "трёх миров", согласно которой существует три отдельных несводимых друг к другу миров: физический, ментальный и мир объективного знания.

Поппер отрицает существование социальных законов, а потому и возможности предсказания будущего. "вера в историческую необходимость является явным предрассудком и... невозможно предсказывать ход человеческой истории научными или какими–либо другими рациональными методами". Рассуждения о прогрессе, поступательном движении истории, светлом или тёмном будущем – все эти химерические конструкции идеологических манипуляторов, словесные ловушки.

Дата добавления: 2015-08-21