Жизненный мир» культуры и деньги

Культура — это подлинный «жизненный мир», в реальности которого постоянно пребывает индивид. С одной стороны, этот мир есть постоянной необходимостью его теоретического преобразования, с другой — это постоянно присутствующий фундаментальный слой жизни, дифференцирующийся в соответствии с уровнем интересов⁵⁵. Последнее — интерес, всегда и по­стоянно наполняет культурные, следовательно, «жизненные» устремления индивида денежными интенциями. Постоянный процесс «дифференциро­вания» культуры определяет различные уровни самоопределения человека в контексте личных интересов. Это содержит в себе опасность включения «жизненного мира» в один ряд с попытками отыскать единую «природу» и представить ее в качестве нормы жизни. Кстати, «монетарное сознание», о котором говорит В. Коршунов, и есть такой нормой, стабилизирующей возможные противоречия⁵⁶. Перспектива подобной «натурализации», угроза которой всегда «висит» над человеком, обусловливает необходимость поиска социального «давления». Даже наполненность «культурным содержанием» не находит нужной, адекватной формы в тех социокультурных измере­ниях, в которых осуществляется жизнь.

Проблема в том, что эти измерения не стали «жизненным миром», и человек постоянно пребывает в ожидании новых, более совершенных, следовательно, экзистенциально адекватных форм бытия. «Жизненный мир — это универсум, который не выбирается свободно и не может быть свободно выбран. Выйти из этого мира можно лишь посредством изме­нения установки. Это и произошло в начале истории европейского духа в результате возникновения «теоретической установки»... Его значение не может быть произвольно отменено»⁵⁷. Поэтому культура в качестве нормы «жизненного мира», его традиций, в отличие от социальной организации, может представить свои специфические особенности, которые в большей мере могут защитить от давления коллективного сознания, ограниченности нормативов представляемых «рациональной культурой» «этоса «хозяйст­венной жизни». Наиболее радикальным средством, которым обладает интеллект, создавший «рациональную культуру»⁵⁸, помимо конформизма, политических манипуляций, сговора, предательства, компромисса и пр., есть деньги. «Владей деньгами (вместе с их представителями — ценными бумагами), денежной и ценно-бумаговой информацией, всей денежной системой, разумеется, и политической и информационной властью тоже — «господствуй», перераспределяй и присваивай, ну и, конечно же, потре­бляй»⁰⁹. Деньги есть той объективной, внешней силой, которая способствует «изменению установки» (Э. Гуссерль), поддерживая не только реализацию идей в изменении культуры, но и свободу личности по созданию «теоре­тических установок».

Культура — это всегда участие в социальном проекте, осуществление которого предполагает установление определенных норм — правил пове­дения, морали, традиций, теоретических парадигм, определяющих вместе с эпохой и «жизненный мир» индивида. Культурная реальность, «чуждая природным вещам, в определенной точке вновь погружается "в универсум" чего-то само собой разумеющегося, в жизненный мир»⁶⁰. Однако норма­тивность культуры, означающая четкую и строгую рациональность, выра­жением чего, собственно, всегда являются деньги, со временем вызывает к жизни, к выявлению бессознательные, иррациональные устремления личности. То же можно сказать и о деньгах, всегда нормирующих, «каль­кулирующих» все процессы, взаимосвязанные с хозяйственно-производи­тельной деятельностью человека. «Деньги — наиболее явная, наглядная форма количества; вместе с тем они абстрактны как числовой ряд, как числа, лишенные предметности. В этом они обретают свой информацион­ный статус»⁶¹. Если нормативность культуры определяет эпоху (эллинизм, барокко, ампир и т. д.), или способ моральных отношений (буржуазная, христианская, пролетарская и пр. морали), или критерии эстетического восприятия деятельности, или тип мировоззрения, или способ философст­вования («софийный», эпистемный) и т. д., то деньги в качестве «количест­венной формы» определяют систему потребительски-прагматических

регулятивов, согласовывают рациональные конкретизации и ориентации с возможностью их осуществления.

Однако это регулирование зависит от типа культуры. «Традиционные общества были закрытыми и закрыты они обычаями, верованиями, моралью, почитанием авторитета, любовью или страхом, прочими неоправданными перед лицом разума предрассудками. Для них характерно ценностно-рациональное регулирование отношений. Обобщенно говоря, они регули­ровались, были «закрыты» духовностью, культурой. Открытое общество от этих пут освобождается, в нем разрешено все, что не запрещено законом, который все формализует и кодифицирует»⁶². Но для коллективного сознания нормы культуры выступают не более чем абстракции, поскольку внешне не связаны с актуально жизненными проблемами человека. Воздействие нормативов и принципов культуры кажется чем-то далеким, непосредственно не действенным, поэтому его оставляют «на потом», или сохраняют для «особых», торжественных случаев, в большинстве своем официального характера. Нормативность же денег непосредственная, она четко определена и понятна; разговорам или размышлениям о необ­ходимости денег, их количестве не нужны глубокие знания или особое элитарное образование.

Стремление жить любой ценой может однажды обернуться согласием жить, попирая сами основы жизни. Именно потому, что обесценивающие человека современные технологии, достающиеся ни за что деньги, буржуазная покорность судьбе и политические страсти подрывают устои чело­веческого существования в культуре, они оказываются более смертоносными, чем огнестрельное оружие.

Дата добавления: 2015-08-21