Отчет канцелярии

Мы не видим их не потому, что они маленькие, а потому, что они предпочитают действовать тайно. Магия скрывает их жизнь. Леприкон по своей природе хитер, злобен и - для своего небольшого роста - непомерно силен. Леприкон всегда колдун. Причина, по которой они до сих пор не захватили власть, состоит в том, что они властвуют тайно, их сила – скрытность, их оружие – невидимость, их наслаждение – иллюзии. Они всегда жили среди нас, в наших домах, в наших умах, и один Бо знает, откуда они пришли. Говорят, что первый леприкон был человеком.
В каждом столичном доме постоянно живет один, иногда два или три леприкона, но бывает и больше - чем ближе к центру, к королевскому дворцу, тем больше леприконов. А если вы загляните в городскую канализацию, на нижние уровни… вы вряд ли выберетесь оттуда живым. Канализация – их дом, который они вынуждены делить с крысами, монстрами и преступниками. Последние, правда, знают про леприконов и никогда не задерживаются в низу больше, чем на ночь. Кто знает, сколько негодяев, воров и убийц, уйдя от наказания человеческого, тем не менее, нашли кошмарную смерть, решив укрыться в канализации?
Маленькие злобные человечки в чем-то похожи на ос – они не собирают мед, они питаются падалью – падалью человеческих эмоций и чувств. Они владеют магией того сорта, которая навевает кошмарные сны. Магия делает их невидимыми. С помощью колдовства леприкон прячется в доме человека, обычно в каком-нибудь сыром и темном углу, заваленном хламом и все, что определяет его жизнь, это игра, игра на струнах человеческих страстей. Леприконы разжигают раздоры в семье, заставляют ругаться по пустякам, пробуждают зависть, раздражение и злобу. Также они любят тоску, слабость и одиночество – они питаются этим, это нужно им для того, что бы чувствовать себя хорошо.
Спят мерзкие карлики ночью, но не всегда. Если представится возможность «позабавиться», они, обдумывая какой-нибудь особенно гадкий план, могут не спать седмицу запросто! Терпению их нет предела, и простой человек обречен.
Увидеть леприкона можно лишь тогда, когда вы знаете, куда и как нужно смотреть. Сейчас я расскажу вам свою историю…

Кто-то повадился воровать у меня сахар. Я очень внимателен к своему сахару и требую к утреннему чаю ровно три куска. И вот, с некоторых пор, я начал замечать, что сахару не хватает. Бывало два куска, бывал один, а пару раз блюдце оказывалось совсем пустым! Я был взбешен этим обстоятельством и накричал на экономку. Не подумайте, что я мелочный или жадный, ни в коем случае, все дело в том, что я много работаю после завтрака, но именно во время утреннего чая мне в голову приходят свежие мысли. Мой завтрак всегда проходит в полном порядке. Если все в моем утреннем чае так как нужно, я испытываю внутренний подъем, заряжаюсь чувством оптимизма и работа после этого всегда ладится. Но если во время чая что-то пойдет не так… я не смогу сосредоточиться, и весь день потом оказывается коту под хвост. Уважаемые господа, вы все очень занятые люди, и наверняка понимаете, о чем я веду речь - у каждого из нас есть подобные маленькие ритуалы.
Представляете, как я был огорчен, сбит столку этим, на первый взгляд пустяковым происшествием. Моя экономка Сюзи, собственноручно подающая чай каждый день, клятвенно заверяла в том, что каждый раз кладет именно три куска сахара на блюдце и никогда не ошибается, зная мое к этому делу отношение. Отсюда напрашивался логичный вывод: либо она врет специально, либо сахар исчезает с письменного стола, в моем кабинете – куда она по утрам приносит чай, и где я его употребляю перед уходом в университет. Я верил этой добропорядочной женщине, ведь воровать кусочек сахара в таких обстоятельствах, согласитесь, по меньшей мере глупо, а то и безумно. Получалось, что или она сошла с ума, и ворует сахар, или с ума сошел я. Жуткая ситуация. Проблема, вроде бы, небольшая. Подумаешь – сахар! Никто никого не убивает, не похищает и не предает… просто кусочек сахара, исчезающий с тарелочки или лишний. Ерунда, скажете вы, и будете абсолютно правы. Но эта «ерунда», повторяющаяся достаточно долго – это может выбить из колеи любого!
Пропажа сахара продолжалась несколько седмиц. Сахар исчезал почти каждый день. Заметьте, почти, а не каждый день. Все было выверено очень хитро: если бы сахар пропадал каждый день, то сам факт его пропажи стал бы слишком явным, что ли. А так… сохранялась видимость, подобие видимости того, что мы с Сюзи могли и ошибаться. Я пытался контролировать процесс. По утрам, когда экономка приносила поднос с чаем, я внимательно смотрел на блюдце с сахаром. Иногда там уже не хватало одного или двух кусков и тогда эта необычайно честная и, в общем-то, уже весьма пожилая женщина, убегала, рыдая как маленькая девочка, и закрывалась в своей комнате. Но иногда на подносе все оставалось целым. И вот тут-то для меня начиналось самой дикое: стоило мне отвернуться или моргнуть, как количество сахара менялось!
Бывало, что сахару становилось даже больше! Как будто кто-то издевался, намеренно пытаясь свести меня с ума. Кто очень тонко вел свою злобную игру. И этот кто-то постепенно достигал своей цели. Я становился раздражительней, все валилось из рук. Мои мысли постоянно вертелись вокруг сахара. С каким-то патологическим нетерпением я ждал утра, и часто подолгу не мог заснуть. Несколько раз, я просыпался раньше обычного и прокрадывался в кухню, наблюдая за поварихой. Было видно, что она тоже сильно переживает эти таинственные исчезновения, но старается не подавать вида, что ее что-то смущает. Сахар исчезал прямо с подноса, пока экономка несла его ко мне в кабинет. Кроме того, я начал замечать, что дело не только в сахаре. У меня стали пропадать вещи. Они не просто терялись, почти всегда они потом находились в иных местах, не там, где я их оставлял.
Время шло, наши нервы сдавали все больше. Сюзи часто плакала на кухне, разливая чай. У меня пропал сон, я стал рассеянным и невнимательным, часто ошибался на лекциях и предпочел уйти в отпуск – первый раз за двадцать пять циклов! Решил съездить куда-нибудь, отдохнуть в надежде на то, что все пройдет само собой. В Паппервиле жил один мой друг, с которым мы когда-то вместе учились, были, в то время, что называется, «не разлей вода». Этот мой друг, ныне профессор философии, как и я, давно звал меня к себе, в паппервильский университет, прочитать несколько лекций, пообщаться и выпить бренди. Я написал ему короткое письмо, сообщив, что скоро приеду и в тот же день купил билеты на ближайший дирижабль.
Утром мне пришла замечательная идея. Я подумал, что смогу хоть слегка досадить этому неизвестному пакостнику, тем, что выйду из дома пораньше, не позавтракав. Заметьте, это был первый шаг к тому, чтобы поверить, что этот кто-то есть на самом деле. Как ни странно, но когда я сделал это шаг, мне стало легче. Ведь, до этого момента, я считал, что вроде как схожу с ума, что что-то не в порядке с моей головой. Многие, кто размышлял на тему помешательства, думают, что сумасшедшие больные уверены в том, что они не сумасшедшие. На самом деле все значительно сложнее. Любой лекарь, который наблюдает таких больных, скажет вам, что безумные осознают свое безумие, но не могут справиться с ним. Безумие затягивает их в омут хаоса. Я решил, что у меня, извините, «едет крыша». Но, после того, как я принял «условия игры», мне действительно стало легче, появилась определенность – или я гоняюсь за неизвестным шутником, или мне пора лечиться. Я понимал, что нервы мои измотаны, что надо как-то отвлечься. И еще мне хотелось хоть кому-то рассказать обо всем, поделиться проблемой с тем, кто не посмеется, кто поймет. В частности это была одна из причин, почему я и хотел съездить к своему однокурснику, вторая же причина была в том, несмотря на частую переписку, с этим другом мы не виделись уже очень и очень давно.
Я вышел из дома, и так как до дирижабля оставалось много времени, сходил в «Закат Ясеня», спокойно съел там прекрасный завтрак, получив ровно три куска сахару к чаю, как и заказывал. Я почувствовал себя уверенней и отправился в дорогу в приподнятом настроении. На следующий день наш дирижабль прибыл в столицу Лефстампа - знаменитый Паппервиль. Друг принял меня с распростертыми объятиями, но слегка удивленно. Оказалось, что он никакого письма не получал и это меня немного смутило. Конечно, такое бывает с письмами, но в данном случае, мне казалось, что это не простое стечение обстоятельств. Я гадал, не может же быть так, что бы эти шутники приехали сюда вместе со мной? Настроение резко упало, мне показалось, что все вокруг – плод моего воображения, а такое, если вы знаете, с философами и учеными иногда случается… В тот же вечер за стаканчиком доброго бренди, я рассказал моему другу свою историю.
Думаю, пришло время назвать имя моего закадычного друга… - Ливерлилеус Мак-Ги. Да-да, именно он – скандальный профессор, прославившийся на весь Плоский Мир своими «байками». Со студенческих времен я звал его просто Ливер. Студенты обращались к нему просто: «профессор», а близкие родственники… а близких родственников, как, впрочем, и дальних, у него не было.
Он преподавал несколько естественнонаучных дисциплин, математику и алхимию. Почему я говорю о нем в прошедшем времени? Потому, что его, скорее всего, уже нет в живых. Он пропал. Но давайте все по порядку…
Итак, Ливер встретил меня с восторгом. Когда я постучал к нему, был уже вечер и шел дождь. Мы обнялись в прихожей. Последовало несколько вполне естественных вопросов, но через пять минут я уже сидел в гостиной, у огромного теплого камина с бокалом старого бренди в уютном кресле. Насколько вы знаете, мой старый друг удивительнейший человек. Казалось, с возрастом он ничуть не изменился. Его физическая сила огромна. В пору нашей молодости, на студенческих турнирах Ливер легко побеждал всех: он бегал быстрее, прыгал выше, боролся жестче и, мне кажется, даже выбирался на турниры рыцарей, однако никогда этим не хвастался. Его ум был также силен. Учеба давалась Ливеру легко. В узких кругах о нем заговорили, как о выдающемся ученом еще тогда когда он писал свою дипломную работу. Все эти годы, пока мы с ним не виделись, Ливерлилеус Мак-Ги преподавал у себя в университете, вел кое-какую научную деятельность, а в свободное время имел, как вы знаете, хобби – увлекался магией. Странное увлечение для ученого, не правда ли? Однако он всегда был оригинал во всем, по этому, наверное, до сих пор не был женат, впрочем, как и я.
Так вот, я подумал, что уж ему-то я смогу рассказать о своих страхах, без опасения, что меня высмеют или отправят в дом терпимости. Я рассказал ему все, и к концу рассказа мне стало хорошо. То ли подействовал превосходный бренди, то ли серьезное выражения лица друга, но я подумал, что мне верят, не считают сумасшедшим и успокоился. Пока я говорил, Ливерлилеус не произнес ни слова. Он был серьезен и хмур, и улыбнулся только раз, когда я упомянул, что обманул своего врага, уехав не позавтракав. В конце рассказа, под действием бренди, я, к сожалению, задремал. Проснулся уже утром, в том же удобном кресле, у еще тлеющего камина. Заботливый друг не стал меня будить, лишь укрыл теплым пледом, а сам, судя по тому, что дрова еще горели, просидел в гостиной, размышляя о чем-то, всю ночь. На столе стояла початая бутылка и записка. В ней Ливер уведомлял о том, что находится в таверне «Тупой окорок» неподалеку от площади святого Игнатиуса и с нетерпением ждет меня. Я поднялся с кресла легко и весело, как будто сбросил двадцать циклов. Груз, давивший последние месяцы, растворился бесследно. Захватив шляпу и плащ, я оправился в «Тупой окорок».
В таверне Ливера не было. За столиками сидели пьяные еще с вечера бродяги. Я занял один из столиков у окна и попросил чего-нибудь поесть. Вместе с едой, хозяин принес мне записку от моего друга, объяснив, что тот меня ждал, но в последний момент куда-то заторопился, оплатив двойной завтрак. С тех пор, эта записка храниться у меня, я ношу ее с собой как доказательство всего происшедшего. Вот она:

Дорогой друг, Гарсиниус! Происшедшее с тобой, не есть плод твоего воображения. Смею заверить, что ты находишься в своем уме. Дело сложнее… я бы сказал трагичнее для всех нас. Эти «неприятности» – дело рук леприконов. В то, что сейчас скажу, будет трудно поверить даже тебе. Леприконы… злобные маленькие ублюдки, живущие у нас под носом, в наших домах! Хитрые твари, отдаленно напоминающие гномов, владеют магией необычайной мощи и практически поработили человека! Когда я говорю «человека», я имею в виду не какого-то отдаленного человека, я имею в виду всех! По крайней мере в крупных городах. Я никогда не поделился бы с тобой этой информацией, если б ты сам не пришел ко мне с тем же вопросом. Не рискуя прослыть безумцем, такое не откроешь никому! И это леприконам очень на руку. Я давно потихоньку изучаю этих паршивцев, а они изучают меня. В некотором смысле между нами война или скорее пакт о не нападении. И ты, как мне кажется, своим появлением сыграл роль катализатора. Теперь ты, дружище, в гуще боя и уже ничего не будет как прежде. Они знают о том, что ты знаешь… и ты беззащитен перед ними.
Мне нужно исчезнуть по одному важному делу. Это будет для тебя только к лучшему. Оставаясь со мной, ты был бы в большей опасности, чем без меня. Чем я могу тебе помочь? Как защититься от их козней? Только одно – я могу научить тебя «видеть» этих тварей. На самом деле, это просто. Их можно увидеть, скосив глаза. По началу, они видны краем глаза, как темное пятно. Когда научишься так смотреть, сможешь достаточно ясно различать этих гадов, даже в деталях. А дальше… дальше все поймешь сам.
Я ухожу. Если все получится, как запланировано, ты будешь получать ровно три сахара к чаю. Ты вообще больше никогда и ничего не услышишь о леприконах. Ежели я проиграю, ты больше никогда не услышишь обо мне.
Засим, крепко обнимаю, твой друг Ливер.

Больше я никогда не видел своего друга, и почти уверен, что не увижу. Я сидел у него дома и ждал его возвращения почти седмицу. За это время, забравшись в личные архивы Ливерлилеуса, я многое узнал об этих адских созданиях. Все записи о леприконах, Ливер кодировал нашим студенческим шифром, и я без труда прочел все.
Потом я уехал домой и на какое-то время сахар перестал пропадать с блюдца. Казалось, что с моим отъездом, леприконы оставили меня в покое, но я знал, что это не так. Теперь я был лучше подготовлен, был спокоен и готов к драке. Я тренировался в скашивании глаз, но так и не узрел никого и ничего необычного. В своих записях, мой друг советовал ничем не выдавать того, что ты знаешь о леприконах. Те, кто вел себя неосторожно, обычно погибали из-за «несчастного» случая. Я снова стал преподавать. Читал лекции и учился «видению». Это произошло как раз в университете, после пары. Я шел по коридору, свернул к двери своего кабинета и увидел двух студентов, юношу и девушку, о чем-то спорящих возле окна. На глазах у девушки были слезы, парень бы расстроен не меньше. Я хотел было подойти и разобраться, помочь… но, по привычке, скосил глаза… и увидел леприкона! Он стоял на подоконнике возле ребят, растопырив свои маленькие скрюченные ручки. Казалось, что от его, торчащих как обрубки, коротеньких пальцев идут нити. Эти нити опутывали парочку студентов чем-то наподобие кокона. Меня охватила паника. Я попятился, развернулся и ретировался в свой кабинет, ничего не предприняв. Что я мог сделать? Вот так я первый раз познакомился с леприконами…
С тех пор, видеть леприконов становилось все легче и легче. Оказалось, что они на каждом шагу. Везде, где люди спорили или ругались, играли в карты или пили вино – везде этих тварей было предостаточно. Я старательно маскировался, но, кажется, стал более замкнут, престал общаться с друзьями. А как, скажите, можно общаться с кем-то, если видишь, что за человеком стоит леприкон? В конце концов, я стал больше времени проводить за городом. Ездил в экспедиции, увлекся археологией и, за короткий срок, сделал множество открытий в этой области, за что и получил еще одну ученую степень. Мне бы радоваться, но я думал только о леприконах и… старался держаться подальше от них. Долгое время мне это удавалось. Я съездил в Паппервиль, но мой друг так и не появился. Я забрал кое-какие вещи из его дома, о чем расскажу чуть позже…

Таким образом, прошел где-то цикл. Я преподаю в университете более двадцати циклов и, как мне кажется, у меня это неплохо получается. Студенты меня любят. Часто они советуются со мной по разным вопросам, подчас далеким от учебной программы. И вот, как-то раз, один из моих бывших студентов, человек весьма уважаемый, пригласил меня на именины недавно родившейся дочери. Я с радостью согласился. Купил в подарок несколько игрушек для малышки, прихватил так же бутыль хорошего вина из собственной коллекции.
Был вечер, когда я постучался к ним в дом. Они с супругой, милой женщиной, встретили меня в прихожей, слуг у них не было. Последовал обмен приветствиями, я отдал подарки, потом был легкий ужин, и мне показали малышку. Она была удивительно хороша и похожа на мать. Я выразил свое восхищение, чем привел молодоженов в трепет и, кажется, даже слегка смутил. Отужинав и вежливо распрощавшись, я отправился домой. Можно сказать, что я чудесно провел вечер, но это было не так. Все это время я чувствовал какое-то давление, злое присутствие. Супруги улыбались, шутили, ухаживали за мной и старались всячески развеселить, но я видел, что между ними не все ладно, что существует какое-то напряжение, источник коего неясен. Я чувствовал себя неспокойно. Все вокруг было наэлектризовано странной энергией. Молодые ничего не замечали и удивлялись моему хмурому виду, а я, как мог, старался не испортить им праздник и, в конце концов, все-таки развеселился. Но вот пришло время попрощаться. Я поблагодарил ребят за чудесный вечер, пожелал им всего наилучшего, накинул пальто и незаметно скосил глаза, включив «видение». Я увидел, что из всех углов дома за мной пристально наблюдает множество ухмыляющихся харь. Леприконов было очень много, может быть, больше десяти! Это означало, что в этом доме было по-настоящему плохо. Я хотел предупредить молодых. Но, как и о чем? Что бы я им сказал? В конце концов, все, что я смог произнести напоследок это: «Прощайте... и будьте осторожны, берегите свою девочку». Всю дорогу меня не покидало ощущение слежки. За мной следили леприконы. Не подавая виду, что знаю о них, я шел домой, весело насвистывая какой-то популярный мотивчик.
На следующий день ко мне пришел испуганный студент и сообщил, что малышка пропала Утром родители, вместо своего прекрасного ребенка, нашли в кроватке страшного урода, держащего во рту соску и прикидывающегося младенцем. Для меня стало очевидным, что леприконам понадобился ребенок - и они произвели подмену, заодно надумав свести со мной старые счёты. Я очень расстроился и рассказал отцу все, что знаю и леприконах. Он счел меня безумным и обвинил в похищении. Так ко мне в первый раз повернулось око правосудия, и не скажу, что его взгляд был объективен. Ко мне приходили королевские сыщики. Задавали вопросы. Я перестал скрываться и рассказал все, что знаю об этом деле, об этих тварях. В конце концов, полиция от меня отстала, посчитав выжившим из ума стариком. Я решил докопаться до истины и вернуть ребенка. Для этого необходимо было найти логово леприконов и пробраться туда как можно скорее. Я догадывался, где оно может быть. Временные логовища для своих тайных ритуалов леприконы обычно устраивают возле соборов и церквей в канализации под землей. Им нравятся святые места в подземном отражении, наоборот, они используют силу священнодействий, творящихся над ними, для того, чтобы обратить эту силу во зло под землей. Ближайшей церковью от дома, где пропала девочка, является церковь святого Адриана на Королевском спуске. Это центр города, система канализационных стоков там необычайно замысловата. Я был почти уверен, что леприконы запрятали девочку именно здесь.
Вечером, сверившись с дневниками, я собрал все, что мне могло пригодиться. Захватил оружие и несколько магических безделушек. У меня была одна очень полезная штука - плащ. Я нашел его в секретном сейфе Ливерлилеуса, у него дома, вместе с подробной инструкцией по эксплуатации. Этот плащ скрывал вас от леприконов! Плащ был моим тайным оружием, которое я, до этого времени, так и не решился испробовать. Я ни разу не пользовался им и теперь был в серьезном опасении, а подействует ли плащ вообще?
Когда я вышел на улицу, было уже темно, холодно, накрапывал мелкий моросящий дождь. Я подумал, что лазание по канализации в такую погоду - не самое приятное времяпрепровождение. Но ужасная участь бедного ребенка выбора не оставляла. Я скосил глаза - слежки не было. Создавалось впечатление, что все леприконы поблизости куда-то спешат. Выйдя на площадь, я хотел открыть первый попавшийся канализационный лаз, но вовремя заметил леприкона, можно сказать, «отпихнувшего» меня со своего пути... Я закутался в плащ и некоторое время дрожал, успокаивая сердцебиение. Мимо пробежали еще несколько паршивцев. То, что они не обратили на меня внимания, еще не означало, что плащ «работал». Похоже, что леприконам было просто не до меня.
Леприконы практически невидимы и неуязвимы для простых людей, они чувствуют себя настолько в безопасности, что спокойно ходят по улицам, когда им это нужно, особенно по ночам. Нужно было как-то проверить действие плаща наверняка. Накинув плащ на голову, я понял, что его действие не ограничивалось только невидимостью – теперь мне уже не нужно было скашивать глаза, леприконы были как на ладони. Такое впечатление, что с моих глаз спала пелена, и я увидел скрытое! Леприконов вокруг было великое множество – десятки, может быть, сотни. Почти все леприконы шли не с пустыми руками. Многие тащили свертки, у некоторых в руках были сумки или какие-то странные предметы. Они кучками стягивались к площади и пропадали в канализации. Мимо меня деловито протопал толстый уродливый коротышка, держа под мышкой что-то дергающееся и кричащее. Я с ужасом понял, что это младенец. «Может быть, это моя девочка?!». Я рванул в канализационный сток вслед за уродцем.
Внизу было, как ни странно, тепло, сухо и светлее, чем наверху. Следуя за этим маленьким чудовищем, я продвигался куда-то, минуя множество поворотов и коридоров. Очень скоро чувство направления подвело меня, я совсем заблудился в этих бесконечных поворотах, подъемах и спусках. Мы проходили через какие-то двери, протискивались во всевозможные щели и дыры. Больше всего это походило на подземный город, отрытый леприконами, частично совмещенный с канализацией и тайными ходами людей. В одном из таких ходов мы с «моим» леприконом наткнулись на неожиданное препятствие. Часть свода была обрушена, и огромная балка торчала посреди прохода, загораживая дорогу. Нисколько не смущаясь, леприкон схватился за балку, потянул и, рискуя быть заваленным, расчистил поход. В этот момент он был чем-то похож на муравья – такой же маленький, тянущий здоровенную штуковину на пользу своему муравейнику. Только разница была в том, что леприконы не создают муравейников, они собираются большими группами только в исключительных случаях. Все говорило о том, что сегодня был как раз такой случай. Я не смог пролезть в расчищенный проем и двинулся в обход.
Во всех подземных ходах присутствовала некая система, и леприконы двигались куда-то к центру. Я тоже двинулся к центру, окончательно потеряв всякое представление о собственном местонахождении. Похоже, что я поднялся на несколько ярусов вверх. На пути начали попадаться какие-то двери, хранилища, отсеки комнат, потолок стал выше. Это были подвалы человеческого жилья, и вполне возможно, что до поверхности было недалеко. Помню, что в те минуты мне отчаянно захотелось наверх. Но необходимо было узнать, что затевается, и… попытаться спасти малышку.
В какой-то момент коридор впереди меня расширился, затем резко свернул. Открылась просторная комната, набитая карликами, как горохом. Стены комнаты были покрыты черными фресками. Висели старинные мечи, кинжалы, копья и черные щиты. Местами мелькал черный герб королевского дома. Мне пришла в голову кошмарная и нелепая мысль, что мы находимся прямо во дворце! Посреди комнаты стоял черный стол, на столе лежало несколько спеленатых младенцев. Среди них я узнал свою девочку. С младенцами собирались сделать что-то нехорошее. Некоторые карлики сидели на полу, некоторые стояли, переминаясь с ноги на ногу, кое-кто умудрился вскарабкаться под самый потолок в попытках лучше разглядеть происходящее. Однако было тихо, никто не верещал, не ругался и не гомонил. Тихо стояли карлики вокруг стола и чего-то или кого-то ждали. И этот кто-то пришел.
Огромный квадратный карла с морщинистым красным лицом и длинным носом неспешно вошел в одну из дверей. На нем был вышитый золотом камзол, остроносые калоши и старая, дырявая широкополая шляпа, совершенно не соответствующая роскоши остальных одеяний. Стало совсем тихо, и взоры устремились в его сторону. Урод, кряхтя, протопал к столу, и толпа леприконов расступалась перед ним. Затем вошедший произнес настолько ужасную речь, что я не берусь повторить ее даже сейчас. Ужас происходящего поразил меня в самое сердце, больше я не мог ждать. Я ринулся к столу, расшвыривая леприконов и забыв об опасности. Между тем главный урод вытащил откуда-то из складок своего камзола длинный золотой стилет. Направив его на ближайшего младенца, колдун плотоядно ухмылялся. В этот момент мне посчастливилось наконец-то добраться до стола. Я схватил мерзкую тварь за руку и всадил золотой кинжал ему в пузо его же рукой. Карлик дико заверещал, выпучил глаза и упал мордой вниз, очевидно, кинжал пробил ему сердце. Плащ свалился у меня с головы и повис на шейной застёжке бесполезной тряпкой. Я схватил свою девочку и еще одного малыша и побежал к выходу. Все произошло так быстро, что леприконы не сразу опомнились, и мне удалось сделать несколько шагов сквозь толпу к выходу. Потом я почувствовал, что множество сильных и цепких рук тянут меня в разные стороны, разрывая на части. Я подумал, что вот и настал мой последний час, однако совершенно неожиданно подоспела помощь.
Кто-то очень ловко орудовал мечом у той двери, откуда появился колдун. В стороны полетели разрубленные тушки леприконов, и через несколько секунд путь был чист. Я рванулся к выходу, а мой спаситель кинулся к столу, на ходу рубя всю эту пакость. Делал он это, надо признаться, очень ловко. В считанные секунды прорубив себе дорогу, незнакомец схватил двух оставшихся младенцев и в два прыжка оказался снова возле меня. Мы даже успели захлопнуть за собой двери и закрыть их на засов. За дверью сразу же свернули куда-то в сторону, в неприметный коридор, оттуда - еще в один, потом еще, и так много раз. Все это время мой спаситель разбрасывал за нами какой-то порошок, очевидно, для того, чтобы запутать след, и, мне кажется, ему это удалось – леприконы больше не появлялись. В конце концов он остановился около двери без засовов и ручек и тихо постучал. С той стороны послышалась возня, ругань, потом дверь открылась. Из-за двери выпрыгнуло сразу несколько леприконов. Человек явно не ожидал этого, он кинулся на них, свалил одного, второго и скрылся за дверью. Передо мной осталось два карлика. Тот, который был ближе, прыгнул на меня, а второй бросился наутек – то ли за подмогой, то ли просто испугался. Это меня и спасло: ведь на руках у меня все еще оставались два младенца, и возможность действий была сильно ограничена. Все, что я смог сделать - это пнуть его прямо в морду. Карлик хлюпнул, отлетел на метр, стукнулся об стену и упал, дрыгая ногами. Я не стал задерживаться и разглядывать, что с ним стало. Подергав захлопнувшуюся за незнакомцем дверь, я понял, что она заперта с той стороны. Нужно было срочно уходить оттуда, ведь второй карлик в любой момент мог вернуться с компанией. Я решил поискать другой выход.
Накинув плащ невидимости, я свернул в несколько коридоров, понял, что заблудился, и долго блуждал туда-сюда. Совершенно обессиленный, в конце концов, я выбрался на поверхность неподалеку от королевской резиденции и пошел к несчастным родителям, чтобы отдать пропажу. Была уже поздняя ночь, но мне открыли практически сразу. Вид у родителей был истерзанный, очевидно, что подменыш время даром не терял и поиздевался на славу. Не говоря ни слова, я сунул спасенного младенца студенту, дочь – матери, а сам, шатаясь, направился к кроватке и откинул занавеску. В кроватке сидело мерзкое чудище. В одной руке леприкон держал кусок колбасы, а в другой бутылку вина. Мерзко хрюкнув, урод отпил из бутыли и куснул колбасы, а потом противно и громко зачавкал.
Я всадил кинжал прямо в его злобный глаз, затянутый какой-то дрянью, похожей на бельмо. Хлюпнув, кинжал вошел по самую рукоятку, но леприкон не умер. Одним движением он выпрыгнул из кроватки и на негнущихся ногах заковылял в сторону своих «родителей», жалобно причитая: «Он убил меня! Он убил вашего сынка!» Карлик приблизился вплотную к отцу и взглянул на него глазом, из которого торчал мой стилет. Только тут леприкон заметил, что отец держит на руках младенца. Лицо леприкона страшно перекосилось, но сказать он ничего уже не успел – отец пропавшей девочки с криком «Вот мой ребёнок!» вдолбил кинжал в леприконову башку вместе с рукояткой, стукнув по нему сапогом. Отчаянно взвыв, леприкон издох. Сразу стало легко и спокойно. Напряжение, сковывавшее дом улетучилось без следа. Думаю, что почувствовал это не я один.
Когда я прощался со счастливыми родителями, уже светало. Второго ребенка я тоже оставил им. Кто ж знал, что это была принцесса Леандра…

(Из архивов Тайной королевской канцелярии.Т4. П435.6-53. Фрагмент «Допроса профессора граданадарского гуманитарного университета Гарсиниуса БоХарра о пропаже принцессы Леандры, младенца королевской крови»).

Дата добавления: 2015-08-21