Хуже поэтов на этом свете только рыцари! 6 страница

***

В высокой башне над бурлящей океанской волной сидел звездочет. Вот уже несколько циклов он старательно корпел над своей книгой: «Исполнение желаний, за и против». Поначалу на эту тему планировался всего лишь небольшой доклад на ежецикловой ассамблее магов. Но, углубившись в исследования, волшебник осознал, что «все не так просто». Чем больше он работал над докладом, чем глубже погружался в суть вопроса, тем сильнее увязал в противоречиях. Он столкнулся с тем, что людям не нужны волшебники. Что им не нужно волшебство для исполнения желаний! С некоторым удивлением маг понял, что если бы люди хотели чего-то по-настоящему, то это обязательно сбылось бы и без посторонней помощи. А еще он понял, что навязчивое исполнение желаний только вредит…
Маг вздохнул, поправил шляпу и положил следующий чистый лист на стопку исписанных, а она была уже очень и очень внушительной. Но, похоже, что это было всего лишь предисловие. С каждым мгновением волшебник все больше и больше убеждался в бессмысленности своей затеи, но… остановиться уже не мог. Он писал с каким-то остервенением. Из-под его пера выходили строки печальной истины.
Звездочет вздохнул и красиво вывел на чистом листе: «Эксперимент № 342 не удался».
Крупная горячая слеза упала на сухой пергамент. В который раз волшебник осознал, что проиграл, что не смог выполнить всего лишь два простых желания.
Он снова поднес перо к чернильнице, но вдруг что-то кольнуло в сердце, закрутилось в голове бешеным калейдоскопом. Время застыло. Рука с пером замерла в воздухе. Звездочет видел, как локоть его собственной руки медленно приходит в движение и, нервно дернувшись, опрокидывает чернильницу на стопку листов. Волшебник видел, как чернила разливаются по рукописи, как безнадежно быстро исчезает текст. Но он ничего не мог с этим сделать. Оцепенение и меланхолия овладели им. Волшебник просто смотрел на то, как уничтожается книга, которой он посвятил много циклов. И чем больше он смотрел, тем легче становилось у него на душе.
Было во всем этом что-то неестественное. Не может простая чернильница наделать столько бед. Рукопись была залита полностью. Она уж как-то слишком быстро и чересчур основательно пропиталась чернилами. Слишком тщательно для того, чтобы объяснить всё простой случайностью. И как только волшебник подумал об этом, он увидел, что на верхнем, залитом чернилами листе, проступают большие кривые буквы: «ПРИВЕТ ОТ БОРНА!»

***

Клуракан Кницли Кнель хмуро сидел на перевёрнутой бочке и мурлыкал «Славную Дженни», отбивая пятками ритм. В углу шуршало, жадно хрустело и топало.
- А, чтоб вас русалка защекотала, хлоп вашу редиску!- крикнул Кницли и швырнул в угол камушком. Мыши в последнее время совсем распоясались. Поскорее бы уж Лефарик вернулся! Кницли потянулся к соседней бочке и отвернул кран. Какую пирушку они закатят! При мысли о друге настроение улучшилось, и Кницли сменил гнев на милость:
- Эй, мыши, выходи на свет! Выпьем за здоровье моего друга!
Из-за кадки в углу показались две любопытные мордочки, и одна из них пропищала:
- Спасибо, добрый господин, мыши н-не пьют. Но если вы п-п-зззволите прогрызть дырку в этом старом пустом бочонке...
- Заплесневелая древесина х-хххороша на вкус! - поддакнула вторая усатая мышь, шатаясь из стороны в сторону.
- Ах, вы…! Вы ж пьяной древесины обожрались! Да посмотрите на себя! Вы же… вдрызг! А еще врут, что не пьют, - заржал клуракан.
- Мы не пьпь..пьем… едим…
- Дырку - в бочонке! - Кницли чуть не подавился очередным глотком.
Мыши удручённо пискнули и заковыляли в угол. Одна из мышей демонстративно выплюнула щепочку:
- Нам чужого не надо! Мы можем и… и… это…
- И то, - подвёл итог мышиной тираде Кницли Кнель и затянул:

«У славной красотки у Дженни
Есть множество женихов.
Приносят солдаты ей пенни,
И шиллинги от моряков.
Нескучная это работа -
Дарить всем, кто хочет, любовь,
Но только - не наша забота…
И завтра мы встретимся вновь!»

И мыши хором подхватили:

«Ура тебе, Дженни,
Честь и хвала.
Будем с тобою
Мы до утра.
А завтра, а завтра
Забудем тебя,
Веселая Дженни,
Весе-ла-я-я…»

- У меня друг пропал, - пожаловался клуракан.
- На улице холодно, а на кухне кот, - разоткровенничалась мышь.
- Да… - печально подхватила вторая.
- Дожил… с мышами пью, - вздохнул Кницли Кнель. – Где мой друг!
- Его леприкон забрал, - икнула одна из мышей.
- Как забрал! – подхватился клуракан.
- Хватанул леприкон… его…
- А без него зимой зерна не наберешь, - жалобно пропищала вторая мышь.
- Вам бы только жрать! – возмутился Кницли. - А надо что-то делать!

В этот момент крышка погреба заскрипела, и внутрь ввалился киллмулис.
- Лефарик! - заорал домовой. Друзья кинулись обниматься. - Вернулся, хлоп твою! А я-то, надо же, с мышами... Вот до чего докатился – мышам верить! А ты, вот он где... - здесь!
Лефарик рад был вернуться домой, а еще больше был рад видеть своего лучшего друга. Они сели за столик под светляковой лампой, и киллмулис рассказал винному домовому обо всем, что с ним приключилось. Они сидели и тянули винцо. Было тепло, уютно и… никакого страха. Оказалось, что мыши очень даже пили... и ели... и пели... и плясали вместе с друзьями на перевёрнутой бочке…

Сквозь пелену сна до мельника доносились стук, топот и возня где-то внизу. Протяжно зевнув, Робин пробормотал:
- Совсем домовые от рук отбились, - и, перевернувшись на другой бок, ухватил спящую рядом невесту за толстый упругий…

Дата добавления: 2015-08-21