Эксперимент и экспериментальная процедура психологического исследования

Под экспериментом в психологии часто имеется в виду вся­кая исследовательская процедура, осуществляемая при контро­лируемых исследователем условиях. При таком определении к экспериментальным процедурам относится и ряд тестовых мето­дик, и многие социометрические опросы лабораторного типа, и некоторые виды лабораторного наблюдения. Например, в рабо­те Л. С. Славиной[2] к эксперименту относится социометрический опрос школьников. Однако смысл экспериментальной процеду­ры связан не просто с наличием общего контроля за ситуацией и искусственным созданием каких-либо особых условий исследо­вания вообще. Существенной чертой эксперимента является стро­гое выделение одного исследуемого фактора или его вариа­ций (независимая переменная) и регистрация тех изменений, которые связаны с действием этого фактора (зависимая пере­менная).

Поскольку в психологии абсолютная изоляция фактора не­возможна, выделение его осуществляется обычно подбором и сравнительным изучением двух ситуаций, двух групп испытуе­мых и т. д., в одной из которых данный фактор налицо, а в дру­гой отсутствует, или в одной он действует в заведомо слабой степени, а в другой — в заведомо сильной.

Процедура эксперимента состоит в направленном (лабора­торном или естественном) создании или подборе таких условий, которые обеспечивают надежное выделение изучаемого фактора, и в регистрации изменений, связанных с его действием.

Чаще всего в психологическом эксперименте имеют дело с двумя группами: экспериментальной, в которую включается изу­чаемый фактор, и контрольной, в которой он отсутствует. Пред­полагается, что эти группы совершенно одинаковы по составу и условиям эксперимента и отличаются только по наличию или отсутствию данного фактора. Именно это и позволяет получить его условную изоляцию. Регистрируемые различия в виде харак­тера и результатов деятельности относятся за счет исследуемо­го фактора. Объектом эксперимента может быть одна и та же группа испытуемых в двух ситуациях: в одной вводится изучае­мый фактор, а в другой он отсутствует. Последний случай мож­но отразить в следующей схеме:

Предварительная регистрация (А)

à

Введение фактора

à

Последующая регистрация (А')

Разница А и А' интерпретируется как следствие действия фактора. <…>

Основными видами психологического эксперимента являются лабораторный и естественный. Лабораторный эксперимент пре­доставляет наиболее благоприятные возможности для строгого контроля над ситуацией и соответствующими факторами. Вмес­те с тем лабораторный эксперимент нередко критически оцени­вают в связи с его искусственностью, ограниченностью примене­ния к реальным условиям. Так, В. Штерн отмечал, что «чем более точен эксперимент, т. е. чем более элементарно и изолиро­вано явление, и чем более постоянны условия — тем более он искусственен и тем дальше он отстоит от изучения индивида»[3].

Подчеркивая мощную тенденцию к использованию количест­венного подхода и в связи с этим возможность абсолютизации моментов количественной точности, строгости контроля, пре­вращения их в самоцель, Э. Гринвуд писал: «Очень возможно, что, пытаясь обеспечить контроль, мы концентрируем внимание на таких простых и минутных вопросах, что жертвуем значимо­стью наших результатов ради сомнительного обеспечения точ­ности»[4].

Это вовсе не означает, что чем искусственнее ситуация эксперимента, тем меньше возможности переноса выявленных в нем закономерностей на реальные виды деятельности. Подчер­кивая сложность исследования психических явлений, нередко указывают на дилемму: либо добиться строгого контроля, но по­терять естественность и возможность обобщения, либо добить­ся реальности ситуации эксперимента, но соответственно поте­рять точность и строгость контроля за переменными. Нужно ска­зать, что это ложная дилемма. В психологии, несмотря на всю сложность, безусловно, имеются принципиальные возможности оптимального сочетания этих двух важных научных требований. В частности, искусственность обстановки лабораторного экспе­римента еще не означает, что закономерность не может быть пе­ренесена в реальные процессы. Научное значение эксперимента состоит вообще не в его внешней естественности, а в выявлении некоторой устойчивой закономерности. А для этого в ряде слу­чаев именно искусственная ситуация лабораторного эксперимента оказывается наиболее эффективной, так как берет зависимость в ее наиболее «чистом» виде.

Большой интерес вызывают возможности экспериментально­го подхода к более сложным личностным проблемам целостного поведения, в частности, в группе, коллективе. Здесь уже речь идет скорее о «полевом», естественном эксперименте, поскольку эти явления с трудом поддаются лабораторному эксперименту и искусственное их воспроизведение практически затруднено. Естественный эксперимент в этом случае ценнее лабораторного, так как он ближе к реальной ситуации. Однако в связи с тем, что здесь берутся естественные факторы во всей их сложности, возможность избирательной и точной проверки роли каждого из них резко уменьшается.

Все неэкспериментальные методы существенным образом от­личаются от эксперимента и, независимо от довольно резких различий в технике, представляют собой более или менее орга­низованный сбор эмпирических фактов. Если результаты экспе­римента, особенно в позитивном случае, непосредственно высту­пают уже как научные факты, результаты применения неэкспе­риментальных методов: наблюдения, тестов, анализа документов и т. д. представляют собой эмпирические данные, которые еще должны быть систематизированы, организованы с целью выяв­ления каких-либо устойчивых зависимостей. Без специальной организации сбора эмпирических данных, подобной эксперимен­тальной процедуре, без специального учета всех основных факто­ров, с которыми могут быть связаны получаемые данные, мате­риал неэкспериментальных методов превращается в чисто ил­люстративный материал, имеющий, несмотря на, возможное богатство, частное, узко конкретное значение, без какой-либо доказательной силы.

Одной из форм процедурной организации применения эмпи­рических методов является экспериментальная схема в более обобщенном ее виде. Прежде всего эмпирические методы исполь­зуют в собственно эксперименте как вспомогательные техниче­ские приемы. Например, при изучении игровой деятельности де­тей можно построить эксперимент с различными игровыми си­туациями и использовать наблюдение в качестве основного методического приема регистрации поведения детей. Подобным же образом применяются тесты, анкеты и интервью, шкальные приемы оценки мнений и другие методы, которыми обычно реги­стрируют две ситуации: до введения экспериментального факто­ра и после.

Кроме собственно экспериментальной процедуры примене­ния эмпирических методов, используют схему, аналогичную экс­периментальной. Эта схема состоит в том, что сопоставляют два (или более) объекта (в виде различных ситуаций, группиро­вок людей и т. д.), которые различаются по заведомо известному минимальному кругу факторов. От чисто экспериментальной эта схема отличается тем, что никакого активного, искусственного вмешательства в факториальный состав исследуемых объектов не осуществляют, эти объекты в лучшем случае тщательно под­бирают из числа естественно существующих в наиболее удоб­ные, эффективные группы. Такова, например, процедура систе­матического наблюдения той же игровой деятельности различ­ных групп детей, которые имеют по возможности одинаковые социальные, психологические и ситуационные характеристики и различаются, например, только возрастом. Эта исследователь­ская процедура помогает с высокой точностью раскрыть возра­стные особенности игровой деятельности.

Другим примером может служить применение опросных ме­тодов — анкеты, интервью, социометрии и других для выявления тех или иных психологических характеристик в связи с такими факторами, как образование, пол, возраст и т. д. Для этого осуществляют выборку ряда групп испытуемых, которые урав­нены по всем основным признакам и различаются только по об­разованию или только по полу. При этом особое внимание об­ращается именно на процедуру выравнивания всех более или менее существенных характеристик исследуемых групп, с тем, чтобы обеспечить максимальную «чистоту» изучаемого фактора.

Имея в виду специфические особенности психики как объек­та исследования и связанные с этим трудности проведения пси­хологического эксперимента, можно понять то огромное значе­ние, которое имеют своеобразные естественно осуществленные «природные эксперименты» в виде исключительного развития отдельных функций: эйдетической памяти, вычислительных спо­собностей и т. д. Это в еще большей степени касается патоло­гической области, которая дает психологу уникальные случаи изолированного выпадения отдельных, нередко довольно четко локализованных мозговых функций и психологических систем со всей симптоматикой связанных с этим психических нарушении, возможностей компенсации, динамикой восстановления.

Кратко описанные выше экспериментальные схемы можно обозначить как однофакторные. Основными чертами такой схе­мы являются экспериментальное выделение одного из собствен­но психологических или средовых факторов и регистрация свя­занных с ним явлений.

Ввиду комплексного характера изменений, наступающих под влиянием даже изолированного экспериментального фактора, психолог практически не имеет той «классической» ситуации, когда экспериментальный фактор оказывается в прямой, одно­значной связи со столь же простым и изолированным психологи­ческим фактором. Представление о психологических закономер­ностях как однозначных связях отдельных факторов противоре­чит целостной, многоуровневой структуре психики и является принципиально неверным.

Одна из особенностей целостного функционирования систе­мы вообще состоит в том, что изменение одного-единственного фактора приводит не к частному, изолированному, локальному изменению, а к сложной системной перестройке. Эта перестрой­ка безусловно идет по определенным закономерностям, функцио­нальные системы сохраняют некоторые инвариантные характе­ристики, но внешне, эмпирически это изменение часто регистри­руется как комплексное, многостороннее, качественное измене­ние, широко варьирующее при малейшем колебании, казалось бы, несущественных экспериментальных условий. Все основные компоненты экспериментальной ситуации, в том числе и неконт­ролируемые, через тот или иной уровень психического отражения оказывают влияние на деятельность. Так, даже в относительно простых экспериментах по зрительному восприятию возникают трудности по поводу сравнения данных различных исследований и обобщения результатов ввиду небольших, но потенциально су­щественных различий в методике (размер объекта восприятия, освещенность, расстояние, наличие ориентирующих признаков в зрительном поле, характер реакции и многое другое).

Результат экспериментального психологического исследова­ния часто представляет собой не выявленную закономерность, устойчивую зависимость, а ряд более или менее полно зафикси­рованных эмпирических фактов. Таковы, например, полученные в результате эксперимента описания возрастных или индивиду­альных особенностей игровой деятельности детей; эксперимен­тальные данные о влиянии на какую-либо деятельность такого фактора, как присутствие других людей и связанный с этим мотив соревнования. Эти данные, носящие часто описательный характер, не дают еще психологического механизма явления и представляют лишь более определенный материал, сужающий дальнейшую сферу поиска. Поэтому результаты психологического эксперимента нередко следует рассматривать как промежу­точный материал и исходную основу для дальнейшей исследова­тельской работы.

Изменения, связанные с «введением» экспериментального фактора, часто настолько сложны, что дают психологу лишь некоторую комплексную картину, которая почти так же сложна, как и свободно наблюдаемая психическая деятельность, внут­ренние механизмы которой остаются неизвестными. Поэтому следует иметь в виду, что эксперимент классического однофакторного типа нередко представляет собой скорее ситуацию свое­образного контролируемого наблюдения, чем эксперимент в строгом смысле этого слова. Если в ряде других наук можно просто прибавить данный фактор к известной ситуации, то целостный характер психики заведомо исключает такое свойство аддитивности. Нельзя, например, «прибавить» смысловой фак­тор человеческой памяти или социальный мотив «соревнования» к той или иной деятельности, прежде всего потому, что нельзя исключить их из психики. Разумеется, можно, изменив внеш­нюю ситуацию, например, создав конфликтную ситуацию, по­смотреть, как изменится поведение того же человека в той же его деятельности. Однако созданное ситуативное изменение не является простым или психологически однозначным фактором.

Эббингауз, исследуя память, пытался исключить все наибо­лее сложные факторы, характерные именно для человеческой памяти. В качестве материала он брал искусственные слоги, процесс запоминания понимал как простое пассивное запечатление, а основным фактором, определяющим степень запомина­ния, считал количество повторений. При помощи такой процеду­ры Эббингауз, однако, не исключал полностью, а в лучшем случае, сводил к минимуму или просто игнорировал роль таких факторов, как смысловой, эмоционально-мотивационный. Пыта­ясь изучать «чистую» память, память «как таковую», он челове­ческую память ставил в искусственные, чуждые ей условия, не выявляя многих важных ее психологических закономерностей.

В связи с этим важен вопрос о характере тех переменных, которые должны быть объектом экспериментальной манипуля­ции и теоретического анализа. Среди переменных самого раз­личного характера и уровня: от физических особенностей ситуа­ции или характера задачи до таких сложных, как уровень при­тязания, личностная направленность, психологу необходимо выбрать те, которые являются действительно устойчивыми, аде­кватными собственно психологическим закономерностям.

Многочисленные исследования мышления, памяти, восприя­тия и так далее показывают, что хорошо выделяемые и под­дающиеся точной регистрации, «физически ощутимые» перемен­ные типа количества повторений, характера задачи и деятельно­сти, как правило, оказываются неоднозначными по своему влиянию и не связанными непосредственно с устойчивым пси­хологическим механизмом. Так, обширный цикл исследований, проведенных в нашей стране, в США и Англии с конца XIX в. до последнего времени по такой проблеме, как сравнительная эффективность деятельности в индивидуальной и групповой об­становке, не дал однозначного ответа на вопрос. Оказалось, что чаще всего групповая ситуация вызывает мобилизацию и повы­шение количественных показателей, но нередко за счет качества. Многое зависит от характера заданий, которые варьируют прак­тически бесконечно.

В этих исследованиях, как и во многих других, попытка установить зависимость между внешней ситуацией и столь же внешним эффектом, игнорируя собственно психологические пе­ременные, оказывается в конечном счете неудачной.

Несмотря на нередкую практическую важность внешних си­туационных условий или соответствующих им моментных изме­нений психического состояния, ни те, ни другие не могут быть адекватными, истинными переменными. Важнейшее условие по­вышения научного уровня психологических исследований — тща­тельный выбор таких переменных, с которыми связаны не слу­чайные и преходящие, а действительно устойчивые зависимости.

Однофакторная структура эксперимента эффективна в чисто прикладных сферах применения психологии, где возникает эм­пирическая задача выяснить, какой из доступных приемов дает наиболее эффективный результат. В такого рода задаче иссле­дователя интересуют не сложные и многозначные внутренние механизмы производимых экспериментальных изменений. В этих случаях необходимо лишь с экспериментальной достоверностью выяснить более или менее устойчивую однозначную связь меж­ду «входом» и «выходом», т. е. между экспериментальным изме­нением и практическим результатом. Определяя эти входно-выходные связи, исследователь игнорирует здесь как раз те внут­ренние механизмы так называемого «черного ящика», которые являются основной целью не прикладного, а собственно научно­го психологического исследования.

В связи с комплексным характером зависимостей в психоло­гии, как и в ряде других наук (например, в биологии), разраба­тывается ряд методов и статистических приемов, направленных на анализ комплексных, многофакторных структур. Среди них следует отметить вариационный анализ и факториальный ана­лиз.

Вариационный анализ связан с оценкой влияния целого ряда факторов (независимые переменные) на какой-либо фак­тор (зависимая переменная)[5]: независимые переменные à зависимая переменная. Вариационный анализ позволяет экономно объединить не­сколько однофакторных экспериментов в одну, хотя и более сложную, экспериментальную процедуру.

Факториальный анализ состоит не в установлении зависимо­сти между переменными, а в общем определении составных ча­стей, факториальной структуры сложного явления.

Методы многофакторного анализа эффективны как первая ступень в изучении сложного, малоисследованного явления. Од­нако эти методы, хотя и условно, исходят из представления о рядоположности, одноплановости различных факторов,— допу­щение, которое нельзя абсолютизировать. Этому способствуют эмпиризм, плюралистическое представление о детерминации психических процессов. Плюралистическое представление фак­тически уравнивает существенное и несущественное, высшее и низшее, закономерное и случайное и исходит из такой структуры детерминации психических процессов, согласно которой в осно­ве изучаемых явлений лежат зависимости «цепочкового» типа, которые сложны скорее многочисленными переплетениями, чем своей принципиальной структурой.

Между тем разработанные в советской психологии методоло­гические принципы: единства сознания и деятельности, детерми­нирующего влияния внешнего через внутреннее указывают на наличие характерных для психики принципиально иных, диа­лектичных, структур детерминации.

Дата добавления: 2015-08-21