Нежданные встречи в застенке

В НОЯБРЕ 1942 года Кент-Гуревич был выслежен и захвачен гестаповцами в Марселе (5 декабря того же года арестовали и Большого шефа — резидента Отто-Треппера). Гуревича привезли в Берлин, намереваясь получить от него новые данные о связях антифашистов с советской разведкой и свидетельские показания, которые можно было бы использовать на процессе. В один из дней Анатолию Марковичу палачи как бы ненароком устроили встречу с Харро Шульце-Бойзеном. Они свиделись в подвальном коридоре главной тюрьмы гестапо на Принц-Альбрехтштрассе. Харро тяжело ступал, закованный в кандалы, и смотрел прямо перед собой. После того как они молча обменялись взглядами, Гуревича затолкали в свободный бокс. Затем пришел дежурный офицер и долго допытывался, кого встретил советский разведчик. Гуревич ответил, что не разглядел хорошенько заключенного, но уверен, что видел его впервые. В свою очередь, Харро решительно отрицал, что когда-либо встречался с курьером из Москвы, и никакие зверства не смогли сломить стальную волю этого борца. Несмотря на пытки, у него хватало сил по утрам делать в камере физзарядку, чем он выводил из себя своих мучителей.

Здание имперского военного суда на Вицлебенштрассе

— Послушай, Харро, — орали они ему, — до следующей олимпиады в Берлине тебе все равно не дожить!

А для Кента там же, на Принц-Альбрехтштрассе, были проведены очные ставки с Ильзе Штебе и Либертас Шульце-Бойзен. Вопреки мнению гестаповцев, Штебе и Гуревич никогда не виделись и твердо заявили об этом. А вот Либертас на вопрос следователя, знает ли присутствующего в комнате человека, молча склонила голову и прикрыла глаза. В свою очередь, Гуревич повел с гестаповцами хитроумную игру, завершившуюся в конце концов невероятным событием — проведенной им вербовкой для работы на советскую разведку высокопоставленного офицера зондеркоманды «Rote kapelle». Поэтому он не отрицал, что однажды встречался с арестованной, хотя никаких подробностей состоявшейся встречи (вернее, двух) следователям не раскрыл.

СУД НЕПРАВЕДНЫЙ…

В ДЕЛЕ «Красной капеллы» было множество обвиняемых и почти отсутствовали свидетели. Основными уликами оказались те самые радиограммы из Москвы, адресованные Отто и Кенту, которые удалось расшифровать доктору Фауку. Поэтому гестаповское следствие сплошь и рядом шло на явный подлог. Оно разбило общее дело на многочисленные подпроцессы, в каждом из которых участвовало по шесть обвиняемых. Вырванные под пытками показания одних обвиняемых использовались как обвинение против других антифашистов.

Вожди арестованных противопоставили жесточайшему давлению гестапо свою тактику. Так, Харнак старался взять на себя большую часть вины, утверждая, что это он вовлек своих друзей и единомышленников в борьбу против фашистского режима. Шульце-Бойзен различными способами стремился затянуть процесс. Ведь Харро был хорошо осведомлен об офицерском заговоре группы Герделера, готовившейся, как он считал, вскоре выступить и свергнуть Гитлера. Об этих заговорщиках Шульце-Бойзен не обмолвился на допросах ни единым словом. Но ему, как и оказавшимся с ним в гестаповских застенках соратникам по борьбе, не суждено было дожить до покушения на фюрера, случившегося 20 июля 1944 года…

Записка начальника 1-го управления НКВД — НКГБ П. Фитина заместителю начальника 5-го управления НКО СССР генерал-майору Панфилову.

19 декабря 1942 года в здании имперского военного суда на Вицлебенштрассе состоялся суд над первой группой арестованных по делу «Красной капеллы». Из 130 человек, представших перед судом, 49 были осуждены на смертную казнь через повешение или гильотинирование, остальные — к длительным срокам каторги и тюрьмы. Все упомянутые в нашей публикации берлинские антифашисты (за исключением Гюнтера Вайзенборна, брошенного в концлагерь и дожившего до освобождения советскими войсками) были приговорены к смерти.

Приговоры утверждал Гитлер. Прочитав меру наказания для графини Эрики фон Брокдорф (10 лет заключения) и для Милдред Харнак (6 лет), фюрер пришел в ярость и приказал ужесточить кару. Их судили повторно, приговорив обеих женщин к смертной казни.

Казнили борцов Сопротивления в самом мрачном узилище рейха — тюрьме Плетцензее. Харро Шульце-Бойзен, прежде чем покинуть камеру внутренней тюрьмы гестапо, перед отправкой в «дом смерти» Плетцензее написал прощальное стихотворение и спрятал его в щель в стене. Об этом он сказал сокамернику, тоже смертнику. Тот, в свою очередь, сообщил о записке перед своей казнью соседу… Этот человек остался жив. После войны он пришел к руинам здания на Принц-Альбрехтштрассе и отыскал предсмертное послание Старшины:

Да, жизнь была прекрасна…
За горло смерть берет,
Но смерти неподвластно,
Что нас влекло вперед.
Не убеждают правых
Топор, петля и кнут.
А вы, слепые судьи, —
Вы не Всевышний суд.

В конце 1969 года был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении героев немецкого Сопротивления. Ордена Красного Знамени удостоились Арвид Харнак, Харро Шульце-Бойзен, Адам Кукхоф, Ганс Генрих Куммеров, Ильза Штебе. Другие наиболее отличившиеся подпольщики были награждены орденами Отечественной войны 1-й и 2-й степени, Красной Звезды. Еще 4 разведчика-антифашиста были тогда же награждены орденом Красного Знамени (один из них посмертно) закрытым Указом Президиума Верховного Совета СССР.

Писатель Теодор Гладков в своей недавно написанной книге о разведчике Александре Короткове «Лифт в разведку» назвал имена двух героев из этого закрытого указа, переживших войну. Это — работавший в германском МИДе и связанный с Ильзой Штебе Герхард Кегель и Рут Вернер (Кучинская) — соратница Рихарда Зорге, легендарная Соня, после войны ставшая в ГДР известной писательницей. Сегодня и этих людей уже нет в живых… Но память о подвиге борцов Сопротивления, как пророчески писал Харро Шульце-Бойзен, времени неподвластна.

Александр ПРОНИН
Иллюстрации из архива автора

Источник

Наиболее выдающейся операцией Советской военной разведки (ГРУ), кото­рая была проведена во время второй мировой войны является “ Красная капел­ла”. Это немецкое название антифашистской группы сопротивления, а также разведывательной организации, действовавшей в годы войны в Германии и дру­гих оккупированных странах Европы. Организация, служившая для Советского Союза основным источником информации из оккупированной Германией Евро­пы, состояла из нескольких действовавших независимо друг от друга групп, соз­данных в свое время ГРУ.

Разведывательная деятельность организации осуществлялась группами, су­ществовавшими на территории Германии, оккупированных Бельгии, Франции и Нидерландов. Они поддерживали связь с группой “Люси”, еще одной советской разведывательной организацией, с центром в Швейцарии, группами в Испании и Югославии. Кураторами этих разведчиков были Леопольд Треппер и Анатолий Гуревич, в их распоряжении находились подготовленные радисты. Связь с Треппером и Гуревичем поддерживала Урсула Кучинская, позже помогавшая также Клаусу Фуксу и Александру Радо, ключевому члену и руководителю группы “Лю­си”. Гуревич (кадровый сотрудник ГРУ, оперативный псевдоним — “ Кент”) руко­водил бельгийской группой в Брюсселе. Треппер (псевдоним — “Отто”) был евро­пейским резидентом советской разведки.

Пост перехвата в немецком городе Кранце в Восточной Пруссии в ночь с 25 на 26 июля 1941 года записал неизвестные позывные. Когда пост перехвата в Кранце обнаружил неизвестный передатчик, в руководстве Абвера и даже не­мецкой службы, занимавшейся обезвреживанием вражеских передатчиков, не придали этому факту особого значения. С тех пор, как немецкие войска вступили на территорию Советского Союза, вся оккупированная Европа начала активные передачи. Наступление на Востоке явилось своего рода сигналом для радистов, и вполне логично было предположить, что их слушатель находится в Москве.

С почки зрения немцев, все шло как нельзя лучше, и появление в эфире но­вой подпольной рации ни на что не влияло. Вслед за Польшей, Данией, Норве­гией, Голландией, Бельгией, Францией, Югославией и Грецией пришла очередь СССР пасть перед немецкими оккупантами. Какое значение имели какие-то раз­ведывательные группы на фоне триумфов германского оружия? Но через не­сколько дней после регистрации неизвестных позывных пост перехвата в Кренце уловил сигналы еще одного передатчика. Местные специалисты, работающие во взаимодействии со своими коллегами из другого немецкого города Бреслау, по­пытались определить место его нахождения. Отчет о проделанной работе попал в Берлин. Там, ознакомившись с ним, содрогнулись, словно от удара. Сомнений не могло быть: подпольный радиопередатчик действовал в столице Германии.

Берлинский передатчик на какое-то время замолк. Не имея возможности выйти на берлинского радиста, в Абвере решили сосредоточиться на его двой­нике: ритм позывных, выбор частот и время связи обоих были чрезвычайно по­хожи, видимо они обучались в одной и той же разведшколе. Тем временем специалисты из Кранца сжимали кольцо. Они исключили Германию и Францию, а затем Голландию. Оставалась Бельгия, а точнее город на побережье Брюгге. Туда и отправилась группа немецких специалистов из Абвера.

Ночь с 12 на 13 декабря 1941 года ознаменовалась первым успехом. В доме на улице Атребатов в пригороде Брюсселя немцами были захвачены радист и шифровальщица. В оставленную в доме засаду попал и Треппер.

Арестованные упорно молчали, а шифровальщица покончила с собой. Треппера задержали но отпустили: немцы поверили “легенде”, под которой он жил и работал. Треппер (В Абвере его называли “Большой шеф”) успел предупредить об опасности своих товарищей.

Июня 1942 года была раскрыта еще одна разведывательная группа, рабо­тавшая на территории Бельгии. Ее руководитель Иоганн Венцель, который за от­личные знания в области радиотехники заслужил прозвище “профессор”, был схвачен рядом со своими передатчиком. Широкая осведомленность его о системе и шифре связи советских агентов, которую он обнаружил под пытками, позволила немцам расшифровать ранее перехваченные радиограммы.

Дата добавления: 2015-08-21