Часть 9. Выдохнули, когда пригородный облезлый пейзаж сменился редкими высотками

*****

Олег

Выдохнули, когда пригородный облезлый пейзаж сменился редкими высотками наступающего на природу города. Кот гнал, выжимая из машины последние силы, пылища летела из-под колес, делая видимость почти нулевой. В то, что выбрались, верилось с трудом, а уж то, что сделали это практически без потерь, было вообще чудо чудное. Синяки и ушибы не в счет, кто б на них внимание обращал.

- Ну и морда у тебя, Шарапов, - глянув в зеркало заднего вида, Кот придирчиво хмыкнул, - хоть в кино снимай.
- А то, - я устало откинулся на спинку сиденья, - как два пальца.
- Серёге спасибо скажешь, - словно прочитав мои мысли, продолжил товарищ и брат, - он сегодня назначил Большому Папе встречу. Пара намеков на деньги, и этот жлоб рванул на свиданье быстрее ветра. Прихватил с собой кучу охраны, оголив, пардон, задницу. Поэтому у нас с тобой все как по маслу прошло. Ну, почти все, - пряча набегающую улыбку, он кивнул в сторону Алекса, - парень, ты альпинизмом не занимался случайно? Вмиг взобрался на мужика, как по лестнице. Оседлал так, аж дух захватило. Горячий ты чувак, однако!
- Оставь его, братишка, - я привычно потрепал пацана по рыжей макушке.
- Да я что? Я ничего.

Он прикалывался, как обычно, улыбался и нес бред. Но я всю дорогу наблюдал, как друг мой смотрит на мальчишку. Настороженно. Смотрит и хмурится. Чувствуется, что «прибавление в семействе» его не радует.

Кот привез нас к себе. Вытряхнул из машины как пару зачуханных котят, сунул в руки запасные ключи и поехал прятать засветившуюся тачку в гараж. Охрана стопудово срисовала номера, поэтому пользоваться этой машиной повторно было небезопасно.

Мелкий почти сразу ускакал в душ, справедливо заметив, что валяли его сегодня по всей земле поместья. А я отправился на кухню в надежде найти и сварить кофе, которым меня в последние дни как-то не баловали. Поставив турку на огонь, я блаженно развалился на маленьком кухонном диванчике. За стеной тихо журчала вода, навевая желание последовать примеру подрастающего поколения и смыть с себя грязь прошедших дней.

- Ты утонул что ли? – приоткрыв дверь, я засунул нос в ванную комнату.

Он стоял около душевой кабины и сушил полотенцем волосы. С выбившихся прядей торопливыми каплями стекала вода, мокрыми дорожками спускаясь с плеч.
- Неа, - пацан улыбнулся, продолжая свое нехитрое занятие, - уже почти все.

Глядя на это голое безобразие, я судорожно сглотнул. Вот же черт… Только сейчас я по-настоящему разглядел его. Оказывается, кожа у него белая-белая, почти молочного цвета. Почему-то у рыжих она почти всегда такая. А длинные ноги, не прикрытые привычными джинсами-трубами, оказались на удивленье изящными, с красивыми икрами и узкими ступнями. И смешная сережка в виде смайла в левом ухе. Почему я раньше ее не видел? Короче, залип я в дверях, как малолетний при виде маминых сисек, и сдвинуться с места было совершенно нереально. Надо бы равнодушно удалиться, имидж непрошибаемого самца обязывает поступить именно так. Но вот парадокс: уходить чертовски не хочется. А хочется сгрести в охапку это мокрое чудило, впиться в улыбающиеся губы, а потом трахать, трахать и трахать. Долго и с чувством. На подобные мысли здоровый организм отреагировал вполне предсказуемо. Попал. Капитально. А этот стоит, пялится на меня и хоть бы хны ему. Ну, хоть бы прикрылся, что ли! Я ж не железный, в конце концов. Я же не… Да к черту все!

Пара шагов, и я толкаю его к стене, прижимая собой к холодному кафелю. Смотрит растерянно, хлопает глазами. Не ожидал? Да я сам не понимаю, что делаю. Целую, раздвигая языком сомкнутые губы. Мелкий то ли вздохнул, то ли охнул, замер на секунду, словно пойманная в силки птица, а потом обнял меня, обхватив руками поясницу. Полотенце нелепым комком упало к ногам.

Мокрый, пахнущий гелем для душа и чистой кожей, он был невероятно притягателен, не оторваться. Несколько минут поцелуйного безумства, и я усаживаю Алекса на стиральную машинку, раздвигая коленом ноги. Кое-как расстегивает мой ремень, и джинсы сползают вниз. Жмется ко мне, притягивая ближе. Мне кажется, если я прижму его сильнее, то просто вдавлю в себя. Но, черт возьми, мне мало. Мало! Хочу почувствовать его всего, дрожащего, задыхающегося, шепчущего заплетающимися губами всякую ерунду. Хочу терзать его губы, бесцеремонно забираясь языком в рот, тискать, пропуская сквозь пальцы влажную кожу, горячую и распаренную после душа. Хочу так сильно, что мне страшно, потому что я не уверен, что могу контролировать себя. Трусь об него стоящим членом, а он разводит ноги в стороны, ловит эти движения, как голодный пищу, и смотреть на это… невыносимо.

Баночка с кремом, после бритья, кажется… Пахнет сурово, по-мужски. По фигу! Руки дрожат, и крышка падает на пол. Ох, Кот, знал бы ты, на что твой брутальный парфюм размазывать будут, голову бы оторвал.

Он захлебывается вздохом, когда я одним движением оказываюсь внутри. Выгибается дугой, когда я толкаюсь сильнее, сжимает меня в себе, загоняя ощущения за грань адекватности. И он чертовски хорош сейчас: раскрасневшийся, возбужденный, с поехавшими нахрен глазами. У меня у самого уже картинка плывет, но, бл*дь, как же хорошо-то!

Мальчишка метался подо мной, отчаянно цепляясь руками за машинку, пальцы все время соскальзывали с гладкой поверхности и, заботливо расставленные Котом флаконы с шампунем и прочей дребеденью, разлетелись в разные стороны. К черту!

Эмоции зашкаливают, и финиш уже не за горами. Обхватываю его член рукой, потому что мне уже немного осталось. Еще несколько движений, и весь мир летит ко всем чертям. Господи ты, боже мой! Оргазм взорвал мозг, рассыпавшись по телу фейерверком ярких ощущений.

Еще какое-то время не могу прийти в себя. В голове стучит, и дыхание никак не восстановится. Мелкий выполз из-под меня и кинулся поднимать с пола все, что в порыве страсти феерично разлетелось.
- Забей уже, - я потянул его в комнату.

Спотыкается на выходе, цепляясь пальцами за косяк.
- У меня ноги что-то… подкашиваются.

Киваю головой.
У меня мозги подкашиваются… капитально.
Рушатся на глазах просто. Такие дела…

Часом позже Алекс сидел на диване, завернувшись в плед. Волосы уже подсохли и теперь торчали смешными рыжими завитушками. Он сжимал ладонями большую кружку с обжигающим кофе, грея о ее теплый бок замерзшие пальцы, и рассказывал, обгоняя словами мысли. Про свой домашний арест и про ночную встречу с Котом, о том, как обманул отца и еще о чем-то. Наверное, интересном и даже важном. Я слушал его в пол уха. Было лениво. Хотелось прирасти к кровати и валяться вот так, засунув ноги к нему под теплый плед, и пусть весь мир подождет! А еще лучше: катится к такой-то матушке. Странное, давно забытое ощущение дома, где хорошо просто так, без причин. Так было лишь в детстве, когда еще была жива мама. Никогда не думал, что смогу когда-либо еще почувствовать это вновь. И уж, тем более что это случится с ним. Таким не подходящим.

По всем канонам это рыжее восемнадцатилетнее чудило должно было оказаться эгоистичным придурком. Единственный сын зажравшегося папаши, золотая молодежь и прочее бла-бла-бла. Априори, ничего путного там и быть не могло. Но… Мальчишка оказался тверже, как в убеждениях, так и в поступках, слов на ветер не бросал и этим притягивал. А может и не только этим. Внутри него жила какая-то дикая, неудержимая решимость. Иногда он действовал на грани здравого смысла, доверяя лишь своим убеждениям. Это пугало и заводило одновременно. Эдакий горько-сладкий коктейль из ощущений, который вроде бы и не любишь, а попробовать хочется.

За разговорами я даже не заметил, как вернулся Кот. Лишь увидев мелькнувшее в дверном проеме родное лицо, понял, что это, наверное, не совсем прилично… вот так лежать под одним пледом с полуодетым пацаном. Что-то менять было лениво, да и поздно, скорее всего, поэтому, послав приличия в топку, я закопался поглубже в плед и выковырять меня оттуда можно было только ломом.

- Ну что, отдыхаем? – Кот таки нарисовался в дверях и показушно заворчал, - вот два лентяя на мою голову. Нет бы пожрать чего соорудить, пока я холодный и голодный наше авто прятал. Уйду я от вас противных, сами хозяйничайте.
- Куда? – я высунул нос из-под покрывала.
- К Машуньке, - он мечтательно вздохнул, - там и покормят и спать уложат. А с вами мудаками каши не сваришь, так и будете лежать и блаженно в потолок пялиться.

Машуньки, Дашуньки сменяли друг друга с завидной регулярностью, я их не запоминал. Жуткий ходок по бабам и любитель женских прелестей, Кот менял их чаще, чем трусы, оставаясь при этом таким же долбанным одиночкой, как и я. Может быть поэтому мы и дружим столько лет.

- Отрабатывать придется ужин, - мелкий хмыкнул, сжав под одеялом мою руку.
- А кто против то? – товарищ и брат хитро подмигнул.
- Тачка на кого оформлена? – вспомнив, как сам прокололся именно на этом, спросил я.
- Не парься. Тачка левая, номера перебиты. С этой стороны к нам не подобраться. Слушай, оторви зад на пару минут, пойдем на кухню, покурим. Разговор есть.

Разговоры-разговоры… Вот почему, когда тебе говорят «Есть разговор» - это всегда значит, что случилось какое-то дерьмо? Непонятно, но факт.

Когда я выполз на кухню, Кот вовсю уже дымил, пуская в потолок неровные струйки дыма.

- Все разгромили в ванной?
- Ага, - вспомнив разлетевшиеся в стороны флаконы, я улыбнулся, - к такой-то матери.
- Что ты делаешь?
- Я?
- Ты, дери тебя за ногу! Нахрена?!

Бесполезное занятие промывать мне мозги.
Я и в десять лет никого не слушался, а уж сейчас и подавно.

- Хочу.
- Тебе не пять лет. Ты должен понимать, что все не закончится, еcли пацан будет с нами. Большой Папа не успокоится. Он будет его искать и, в конце концов, найдет. Рано или поздно. При этом мальчишка получит лечебных люлей и останется жив, а вот ты… Ты, друг мой, огребешь по полной. Господин Самойлов не поп в длинной рясе, грехов не отпускает. То, что этот эгоистичный сопливый крендель предпочел тебя семье, ох как задело его депутатское величество. Так что мало тебе не покажется точно. Отсюда вывод: пока Алекс рядом, ты всегда будешь на прицеле. Будешь жить и постоянно оглядываться. Дерьмо, а не жизнь, согласись.
- Прорвемся. Мир большой…
- Я знаю тебя сто лет, и все твои привязанности заканчивались максимум через месяц. Этот мальчишка… Пойми, это не котенок или щенок, которого можно потискать и отдать обратно. Забрав его из дома, ты взваливаешь на себя слишком много. Потянешь?
- Не надо ковырять мне мозг, все сложилось, как сложилось. Не перепишешь набело. А что ты мне предлагаешь?! Сказать ему сейчас извини, дорогой, спасибо тебе за все, но давай, до свиданья! Я его уже забрал. И точка.
- Ну… если это все, на чем строится твоя привязанность, - Кот пожал плечами, - не пожалей потом.
- Да что ты заладил одно и то же! Я не знаю, как тебе объяснить доходчиво. Мелкий… он другой. Мне хорошо с ним.
- Не будь дураком, Олег. Ты планируешь прожить с пацаном всю жизнь?

Как-то не думал об этом. Так далеко я еще не заглядывал. Мне было хорошо сейчас, в данный отрезок времени. Насколько сиюминутно было это «хорошо», я пока еще не понял.

- Не знаю… Я вообще не уверен, что смогу с кем-то прожить всю жизнь.
- Что и требовалось доказать. Не дури, братишка, не иди на поводу у своего «хочу» - это тебе слишком дорого обойдется. Плюс еще тут один момент есть. Тебе надо сваливать из страны. Билет на самолет, паспорт, виза, деньги – все практически готово. О пацане речь не шла, так что… Документов у него нет, билетов тоже. Привести его в аэропорт – все равно, что с красным флагом прийти. Папины шавки мигом его запалят. И тебя за компанию. Не насиделся еще в темнице?

Черт… Про это я как-то не подумал.
- Значит, я не улетаю.
- Ну, как знаешь, только быстрые решения не всегда хороши. Думай сам, ты уже большой мальчик. Выберешь свободу – билет и документы на тумбочке, карточка с твоей долей будет готова завтра. Ну а нет… дальше я тебе ничем помочь не смогу. Такие дела, братишка. Провожай меня давай, поздно уже, - затушив окурок, Кот встал и отправился к выходу.

Хлопнула дверь, а я так и остался стоять в прихожей. Привалившись спиной к стене, переваривал услышанное.

Я, не раздумывая, взял пацана с собой. Взял, потому что хотел этого. Думать о последствиях времени не было. Да я бы в любом случае его там не оставил, уж больно обстановка в поместье… недобрая. И что теперь? По всем законам здравомыслия, я должен от него избавиться. Это единственный вариант свалить из страны. В противном случае, за мою дальнейшую жизнь и рубля никто не даст. А за его? Кот считает, что по возвращении домой мелкому ничего не грозит. Зная его отца, я бы не был так уверен в этом. Так что не могу я его назад к папаше отправить. Да и не хочу, если честно. В бегах, говорите, придется жить? Ну, значит, в бегах.

*****

Тем временем в доме депутата Самойлова

- Просрали? – выстроив перед собой охранников, Большой Папа гремел зычным басом, наводя страх на всю округу, - уволю к еб*ней матери! Всех!

Здоровые мужики стояли, понуро уставившись в пол. Каждый, наверное, думал о том, что скоро вернется Петрович, и вот тогда крики господина Самойлова покажутся им лирической музыкой. Петрович был суров, жесток и беспощаден. Сбежавшего пленника он им не простит стопудово, а вот каково будет наказание… об этом лучше было пока не думать.
- Обвели вас, м*даков вокруг пальца! Как детей обвели! Пошли вон, недотепы. Вернется Петрович, пусть сразу ко мне идет.

Выгнав проштрафившихся охранников, мужчина подошел к окну и приоткрыл створку, впуская прохладный воздух.
И Лешка с ними ушел. Говнюк.
Он так и не научился называть парня модным именем Алекс. Для отца его сын так и остался Лешкой, Алешкой, балбесом и жутким выдумщиком. Почему-то вспомнилось, как, будучи совсем ребенком, мальчишка на 8 Марта приготовил для матери ужин. А чтобы выглядело кушанье нарядно, раскрасил спагетти разными красками. Гуашью. Мужчина улыбнулся. Смеялись тогда всем семейством до колик.

Когда он успел стать другим? Жестким. Колючим. Неудобным. И этот разговор совсем недавний, когда ни свет, ни заря мальчишка пожелал его увидеть. Самойлов-старший нахмурился, глядя сквозь стекло, вспоминая события сегодняшнего утра.

… Охранник позвонил, едва минуло девять.
- Дмитрий Сергеевич, Алекс хочет с Вами поговорить.

Депутат усмехнулся.
Ну-ну…зацепило, значит?
- Минут через тридцать можешь его привести, а пока я занят.

Он отодвинул лежащие на столе бумаги. Злость на сына, так лихо выкружившего себе вчера свидание с пленником, за ночь не утихла. Напротив, она разрасталась подобно лавине, и сейчас отец был подобен грозовой туче. Чуть задень и прольется, сметая все на своем пути. Мальчишка зашел непозволительно далеко, просто вывел из себя, гаденыш, своим враньем. Пусть теперь помучается чувством вины. Впрочем, жизнь этому уголовнику изначально сохранять никто не собирался. Такая вот карусель, сынок.

Через полчаса все тот же охранник привел парня в кабинет. Судя по серым кругам под глазами, поспать ему сегодня не пришлось. Бросив быстрый взгляд на сына, мужчина уткнулся в монитор. Он не искал там информацию и не просматривал присланный помощником ежедневный отчет. Нет. Он просто делал вид, что работает. Отличная ширма, чтобы не замечать гостя. Алекс молчал, и отец отвечал ему тем же. Ни тот, ни другой не привыкли уступать и, по сути, были похожи друг на друга невероятно. Только в отличие от отца, младший шел со знаком «плюс». Пока.

Наконец, парень не выдержал и, звенящим от напряжения голосом, спросил:
- Что ты хочешь взамен?
- В смысле? – Старший прекрасно знал, о чем речь, но подергать за ниточки так приятно.
- Прекрати. Ты меня отлично понял. Что ты хочешь за его жизнь?

О как, - Большой Папа оторвал взгляд от компьютера, - с места в карьер, не разбегаясь. Смело.
- Пришел заключить сделку? Похвально. А как же твои принципы? Ты мне уже сто раз, наверное, говорил, что я продался за деньги и власть. Но разве не то же самое ты хочешь сделать сейчас?

Парень молчал. Лишь крепко сжатые кулаки показывали, как трудно ему дается спокойствие. Впрочем, отец их не видел. Наслаждаясь очередной победой, он бил больно, загоняя слова, словно иголки, под кожу.

- Как все просто, вся принципиальность отпадает, как хвост у ящерицы, стоит только нажать на нужные точки. Что я хочу взамен? Давай посмотрим на это с другого угла. А что ты готов отдать? Если я скажу, что хочу получить назад своего сына. Такого, каким ты был два года назад, пока не началась вся эта дурь и твои походы по мужикам. Сможешь? СтОит его жизнь таких жертв?

Ни слова в ответ. Лишь ногти где-то внутри сжатых кулаков, больно впивались в кожу. Физическая боль старательно забивала боль душевную, и от этого было легче.

- Все, что хочешь, - прошептал сын, напряженно вглядываясь в лицо отца.
- Я так и думал, - продолжал Самойлов-старший, - твои принципы и гроща ломанного не стоят. Только знаешь что? Мимо. Я не отдам своего сына преступнику. Мне проще от него избавиться, чем читать потом в газетах о ваших похождениях.
- Это так важно? – Алекс подался вперед, - скажи мне, отец, для тебя так важно, что напишут какие-то вшивые газеты? Важнее человеческой жизни?
- Да, - чуть помолчав, спокойно ответил депутат, - важнее.

Парнишка вскочил и, психанув, одним движением скинул со стола лежащие в стопочке папки.
- Ненавижу тебя!

Листы бумаги, словно белые птицы, разлетелись по комнате, мягко приземляясь на пушистый ворс ковра. С силой ударив кулаком по столу, Алекс быстро пошел к выходу.
- Стой! – Самойлов-отец по привычке рявкнул на весь дом.

- Пошел ты, - донеслось откуда-то из коридора.

… Вот так он и ушел, громко хлопнув дверью на прощанье. А теперь вообще сбежал. Неблагодарный щенок, поставивший свои желания выше интересов семьи. Его «ненавижу» зацепило. Депутат смотрел в окно, где сидящая на дереве старая ворона сосредоточенно клевала корявую ветку. Так и ты, сынок, не задумываясь, срубил сук, на котором уютно и без забот сидел 18 лет. Зря.

Покурить бы, - мужчина погладил себя по левой половине груди, - нельзя. Сердце, дери его.
- Дмитрий Сергеевич, - в комнату заглянул Петрович.

Они знали друг друга сто лет, но в присутствии посторонних тот всегда называл босса по имени отчеству.
- Заходи, - депутат махнул рукой и, рассерженно захлопнув окно, вернулся за стол, - обделались?
- Все уже получили заслуженных, - буркнул начальник охраны и, глядя на стоящих позади него бойцов, понимаешь – пи*дюли мимо не пролетели, - исправимся.
- Что еще скажешь? – то, что все пошло лесом, не давало Большому Папе покоя. Душа требовала сатисфакции и немедленно.
- Думаю, звонок был не случайным, - продолжил Петрович, - нас специально убрали отсюда.
- Надо же, догадался, - язвительно хмыкнул Самойлов-старший, - сделали нас одной левой. Мать их! И что у тебя за охранники, если их два пидараса штабелями уложили? Какого хрена я кормлю всю эту гвардию?!
- Три, - не вовремя влез один из боевиков.
- Что три?! – продолжал греметь босс.
- Ну… их трое было.
- Это ты сына моего за третьего посчитал? Лешку? Ну, молодец, нашел бойца! 60 килограмм с кроссовками вместе. Придурок! Где ты их находишь, Петрович? Ладно, каяться потом будете, лучше говори, как выкручиваться будем из этого дерьма?
- Найдем, Дмитрий Сергеевич, мы их обязательно найдем. Ребята, просмотрите видео с камер наблюдения. Найдите морду третьего. Выберите лучший кадр, где его хорошо видно. Фотку увеличить до максимально возможной, техники пусть подчистят, чтобы без изъянов получилось. Егор, ты с этой фоткой дуй в полицию, я позвоню, тебя там встретят как родного. Пробей фотографию по картотеке МВД, а еще бы лучше среди военных покопаться, уж больно действовали профессионально. Если найдешь – тащи всю инфу сюда, будем думать. Матвей, ты занимаешься машиной. Слава богу, хоть номера хватило ума записать! На кого зарегистрирована, имя и адрес – все, что есть копируй и возвращайся. Да, и фотку владельца тачки не забудь, вдруг да окажется, что это и есть наш третий. Все ясно? Приступайте.
- Еще, - Самойлов-старший постучал по столу, - не дайте им выехать из города. Аэропорт и ж/д вокзал. Мне плевать, сколько человек вы в этом задействуете, но чтобы эта троица оставалась в пределах досягаемости.
- Не так много, - Петрович усмехнулся, - я позвоню своим людям, будем контролировать все паспорта при покупке билетов. Ну и своих посадим в аэропорту и на вокзале. Думаю, этого будет достаточно.
- Думает он, - Большой Папа покачал головой, - раньше надо было думать, не оказались бы сейчас в полной заднице. И последнее… Если вы их упустите, я вас закопаю. Всех. Свободны!

Депутат встал, всем своим видом показывая, что разговаривать больше не намерен.
- Последний вопрос, - Петрович замялся, - насколько ценны их жизни? Если что…
- Если что, не церемоньтесь, - сказал, как отрезал.
- А Алекс? – тихо переспросил начальник охраны.

Самойлов-старший задумался. Лешка… Единственный сын, и другого уже не будет. Мальчишка, который, не задумываясь, променял семью на врага. Человек, выплюнувший ему в лицо: «Ненавижу тебя». Его сын. Лешка.
- Без исключений, - пробормотал мужчина и громко сглотнул.
Точка.

******

Олег

Мои отношения со сном всегда были односторонними. Спать я любил, как любят это дело все полуночники. Все те, кому выспаться обычно не судьба. Но вот незадача, стоило только мне провалиться в сладкие объятия Морфея, как обязательно случался какой-то неожиданный трэш из серии «срочно приезжай, ах, мне одиноко, помой слона, спаси мир и т.д.». Вот и сейчас, сквозь тягучую завесу сна я чувствовал, что меня трясут как спелую грушу, и чей-то отвратительно настойчивый голос повторяет:
- Олег! Да проснись же ты! Олег!

Вынырнув из глубин сновидений, я никак не мог понять, кому и что от меня надо. С трудом разлепив веки, я уставился на трясущего меня за плечо Алекса.
- Что? – голос спросонья сипел, и хотелось прокашляться.
- Тише! – парень быстро прижал холодный палец к моим губам, - тише…

Я сел и встряхнул головой, разгоняя остатки сна.
- Давай по порядку, мелкий, что случилось, и какого хрена ты меня разбудил? И желательно внятно, ибо не выспавшийся я злой.
- Там, - парень показал в сторону коридора, - там кто-то есть.

Угу-угу… Карлсон залетел, спьяну перепутав окно.
Господи, мелкий, что за паника в четыре утра?

- Ну, ты чего испугался? - я обнял напряженное как сжатая пружина тело и, чуть толкнув, опрокинул на подушку, - не иначе как соседушка, алкаш и балбес, гоняет товарищей по стакану, или молодежь в подъезде предается страстному разврату. Кстати, о разврате, - я подмял его под себя, - раз уж все равно ночь псу под хвост…
- Да нет же! – выпутавшись из моих рук, парень быстро сел, - слушай!

Охххх, - я послушно сел, - кажется, дешевле согласиться. Вот неуемный, не успокоится же…

И тут я услышал. И от услышанного в горле стало сухо-сухо, а пальцы стали такими же холодными, как у мальчишки. И было с чего.

Кто-то осторожно копался в замке, пытаясь открыть его снаружи.
Щелк-щелк. Ручка еле слышно опустилась вниз.
Аккуратный толчок в дверь. Закрыто. И опять по кругу.
Тихий скрежет отмычки в замке. Щелк-щелк – поворот ручки.
Плечом в деревянный массив. Щелк-щелк, замок поддался и открылся на один оборот.
Едрена мать…

*****

Дата добавления: 2015-08-21