Глава 10. Завершение философии сознания Титченером

Итоги трехсотлетнему существованию европейской Философии созна­ния, которая считалась Метафизикой, а заодно полувековому существова­нию и Психологии сознания, подвел живший в Америке англичанин, ученик Вундта Эдуард Брэдфорд Титченер (1867—1927). Я лично считаю его гробов­щиком, забившим гвозди в крышку гроба Метафизики. И это при том, что он считается метафизиком. Можно сказать, что рассказ о Титченере — это рассказ о том, что очень трудно выжить, если сам себя хоронишь.

Титченер был одним из сторонников самонаблюдения в психологии и пытался поставить его на научные рельсы, подобно его немецкому прияте­лю Освальду Кюльпе. Научное самонаблюдение — это самонаблюдение в лабораторных условиях в ходе эксперимента. Поэтому Титченер даже создал в Америке в 1904 году Общество экспериментальной психологии. Однако его это спасло не более, чем основателя Института экспериментальной психо­логии в России — Григория Ивановича Челпанова. Примерно около 1917 года психология сознания умирает вместе с Метафизикой, и тем отменяется вся жизнь Титченера и иже с ним.

Десять лет Титченер занимается тем, что подводит итоги этого прекрас­ного периода истории человеческой мысли, выпуская книгу за книгой, по­священные систематизации своей Науки. Каждая из них и есть гвоздь в крышку гроба Метафизики, поскольку все они — плач по тому, что не удалось стать естественной Наукой.

В 1917 году он пишет «Пролегомены систематической психологии» (Systematic Psychology. Prolegomena). Он писал эту грустную книгу до самой смерти в 1927 году, и так и не дописал, так что это завещание последнего рыцаря психологии сознания было издано посмертно в 1929 году.

В одном из своих писем еще в 1918 году он писал по поводу задуманного труда:

«Печальный опыт научил меня тому, что моя собственная подготовка и подготовка многих из моих современников не требует ясного думания. Поэтому я стараюсь быть настолько ясным, чтобы те, кто будет читать меня в послед­ствии, были в состоянии принять или отвергнуть с полным пониманием то, что принимают или отвергают» (Цит. по: Evans, Macleod. Foreword // Titchener, Systematic Psychology. Prolegomena, с WI).

Основное— Море сознания— Слои философии— Слой 7

Что же он пытался сделать ясным? То самое, из-за чего Джеймс возо­пил и отказал сознанию в праве на существование, — простонаучное поня­тие сознания. Он хотел привести хоть к какому-то единству взгляды всех тех мыслителей, которые пытались строить психологию не на основе физиоло­гии нервной деятельности, а на основе метафизики «сознания». Я беру слово сознание в кавычки, потому что в рамках философии сознания, как писал Титченер, «слово "сознание" дурно прославилось своей двусмысленностью» (Titchener, с. 158).

Причем, воспользоваться Титченером для целей моего исследования вовсе не просто, потому что он перечисляет все теории сознания, заполняв­шие научное пространство к его времени. Собственно говоря, это либо то, что я уже рассказал, либо взгляды кого-то из психологов, которые ничего по-настоящему не добавляют. Меня же интересует, не создал ли Титченер какого-то нового качества в понимании сознания.

Однако, перейдя, как кажется, к собственному исследованию, он очень долго занимается критикой современных ему американских психологов — Ангела (Angell), Джадда (Judd) и Ладда (Ladd), постоянно приходя к выво­ду: «Для Ангела психология — это наука о сознании, а сознание — это состояние осознавания, осведомленности (awareness) (Tit, с. 171); Для Джадда точно так же психология это наука о сознании... а это сознание есть осознавание, осве­домленность» (Там же, с. 171).

Война Богов. Я долго не мог понять, почему он все перетасовывает и перетряхи­вает свои бесконечные ящички и мешочки с цитатами, пока не понял, что для него главное — не сознание, а система! Ему нужно, чтобы Психология все-таки стала Наукой, если не естественной, то хотя бы точной, а для этого ее нужно довести до настоящей систематичности.

И он укладывает и перекладывает этих американцев. Затем то же самое проде­лывает и с немецкими психологами, выстраивая их от Брентано до Липпса и Мессе­ра. И всюду он показывает, что их рассуждения о сознании противоречивы и, самое главное, нелогичны. Логика как-то болезненно важна для Титченера:

«Мы не можем, выстраивая свои научные факты и обобщения, сделать это как-либо иначе, по сравнению с физикой и биологией, то есть не в матрице логики» (Там же, с. 269).

Это предпоследняя страница всего его сочинения. А глава эта посвяще­на тому, как надо правильно вводить систему в психологию или психологию в систему. Но при чем тут логика? Может быть, при том, что ученый должен быть логичен в своих построениях? А что значит быть логичным? Мы же с вами не подозреваем, что когда ученый пишет свое исследование, он посто­янно сверяется с учебником логики, проверяя, не нарушил ли ее законов? Никто из ученых логику не знает, кроме ее преподавателей, конечно. Ну и философов определенного направления. И не случайно. Просто она в жизни не нужна.

Достаточно быть наблюдательным, последовательным в построении рас­суждений и не противоречить самому себе. Титченер и так знает, что никто из разбиравшихся им философов не применял логику в своих исследовани-

Глава 10. Завершение философии сознания Титчинером

ях, но он их за это не упрекает — он говорит о какой-то иной логике. О логике, имеющей имя, например, о логике развития естественных Наук, или о логике победоносной научной войны.

Это вовсе не логика в философском смысле, это логика вполне быто­вая, вроде той, когда разводят руки и говорят: такова логика! Иначе говоря, эта логика — что-то вроде судьбы или неизбежности, с которой нельзя бо­роться, а надо понять и примениться к ней. Именно пример применения к логике жизни и показывает Титченер под именем системы психологии. Ис­ходное положение той системы, которой он решил увенчать Психологию сознания, просто и знакомо:

«Мы старались сделать ясным, что психология может получить место на­уки наряду с признанными науками...» (Там же, с. 269).

Цель была проста и понятна, как в начале XVII века, когда начиналась научная революция, — захватить достойное место среди победительниц. Но ведь не получилось, почему? А потому что не учли логику революции, упер­лись в это путаное понятие сознания. А счастье было так рядом, и ответ так прост: достаточно было открыть глаза, посмотреть, как побеждают те, кто побеждает, и сделать все по образцу. И, как проговаривается он нескольки­ми строчками ниже, — «Здесь, тогда, ничего революционного» (там же). Но зато множество технологических выгод.

А система действительно проста. Вся компания наук-победительниц имеет один предмет, лишь рассматриваемый с разных сторон. И нужно всего лишь работать на общее дело, строго заняв свое место в очереди, где первой стоит Физика, а за ней Биология. Мы будем третьими. Но это очень и очень оправ­дано, если предмет действительно один!.. Что для этого надо?

«Лишь обретя детальное знание биологических и физических явлений, смо­жем мы разумно искать взаимосвязи, взаимосвязи этих явлений между собой и взаимосвязи биологии с физикой; и лишь обретя детальное знание этих взаимо­связей, мы таким образом обретем управление явлениями последнего убежища, соответствующими физикохимическими энергиями, только тогда сможем мы довести наши технологии в вотчине биологии и психологии до их вершинной эффективности» (Там же, с. 268).

Вот в самом кратком виде систематическая психология Титченера. По­просту говоря, собрав всю пустую болтовню о сознании, накопившуюся за 300 лет, он шагнул еще дальше Джеймса — если сознание всего лишь фун­кция нервной системы, так давайте выкинем его из Психологии и займемся делом. Пришел век технологии, психологи, перестраивайтесь! И психологи перестроились...

Психология сознания, философия сознания и метафизика сознания за­бываются, а западная Наука поворачивается к тому, что конкретно и прак­тично.

Была, правда, еще Советская Россия, где сознание было провозглаше­но важнейшей частью идеологии Коммунизма. Но там почему-то считали,

Основное— Море сознания— Слои философии— Слой 7

что Запад погряз в субъективизме и метафизике, а вот мы, советские люди, конкретны и практичны... и метафизики, в отличие от Запада, не любим.

Впрочем, прежде чем говорить об этом, надо рассказать о русской мета­физике сознания.

Дата добавления: 2015-09-03