В.О. Ключевский. Терминология русской истории 3 страница

Слуги «под дворским» — это дворовые служители кня­зя, которыми заведовал княжеский «дворский» — дво­рецкий. Они, следовательно, отличались от слуг вольных тем, что не принадлежали к составу боевой дружины, а состояли на хозяйственной дворцовой службе у князя; отличались тем, что не имели права выбирать себе место службы среди княжеских дворов, сохраняя все имуще­ственные права, которыми они пользовались в покидаемом княжестве. Они также имели земли, полученные ими от князя, но, переставая служить, теряли эти земли; эти земли — прототип позднейших поместий. Эти слуги «под дворским» состояли также из двух слоев: из людей вольных и холопов полных. К ним принадлежали дьяки, подьячие и разные дворцовые мастеровые, ремесленники, бобровники, псари, садовники, называвшиеся общим име­нем «делюев», т. е. деловых людей, рабочих-мастеровых.

ЧЕРНЫЕ ЛЮДИ. Второй класс — люди черные, или земские. Это были горожане, или городские люди, и сельчане — свободные крестьяне; черным человеком назывался одинаково и городской и сельский. Очевидно, сельчанин, или черный человек сель­ский, соответствовал прежнему смерду, как он и называл­ся в удельные века в областях, сохранивших еще древний быт и отношения, — в Новгородской и Псковской.

ХОЛОПЫ. Холопы в это вре­мя точно так же являются особым классом, подразделявшимся на два разряда — на холопей одерноватых, соответ­ствовавших прежним обельным, и холопей договорных, добровольно и временно отдавшихся в рабство. Последние с XV в. начинают называться кабальными: они соответ­ствовали прежним закупам.

Церковное общество осталось в прежнем составе.

Вот в каком виде представляется общество удельных веков. Лица всех этих классов, кроме полных холопов, состояли в договорных, временных и личных отношениях к князю. Бояре, дети боярские и слуги вольные служили князю по уговору с ним и за то пользовались от него известным вознаграждением: кормлением и доводом, т. е. доходом с судебно-правительственных должностей, на которые их назначал князь, — это боевые, ратные слуги. Слуги «под дворским» по происхождению своему были вольные люди или холопы князя; они были не ратные люди, а служилые по дворцовому хозяйству, и эта служба ставила их в полусвободное положение согласно с древне­русским правом, делавшим домовую хозяйственную служ­бу одним из источников холопства; служба их вознаграж­далась земельными дачами. Дворцовые слуги свободного происхождения могли покидать службу, только в таком случае лишались и данной им княжой земли, т. е. не имели своих вотчин, а получали землю от князя во временное, условное владение. Люди черные, имевшие землю, платили дань князю, тянули тягло за землю, которую у него брали. В некоторых договорах князей удельных веков прямо обеспечено за черными людьми, городскими и сельскими, право свободного перехода из одного княжества в другое. Только полные холопы были прикреплены к княжеству и к князю.

СОСТАВ РУССКОГО ОБЩЕ­СТВА XVI, XVII вв. Всего труднее составить полный перечень всех классов в Московском государстве XVI, XVII вв. Большая часть терминов, относящихся к этому времени, легко объясняется положением обозначаемых ими классов в составе общества. Общество дробилось на множество иерархических разрядов с незаметными отли­чительными чертами. Иерархические эти разряды получи­ли особое название — чинов. Можно распределить эти чины прежде всего на две группы: чины служилые и чины земские, или жилецкие люди. Чины служилые соответ­ствовали старинной дружине, состоявшей из бояр, детей боярских и слуг дворных, но к ним примыкал также разряд, соответствовавший и прежним слугам «под дворским», потому что теперь служба при дворе государя не отличалась от службы ратной. Чины земские, или жилецкие люди, соответствовали прежним людям черным, или земским.

ЧИНЫ СЛУЖИЛЫЕ. Служи­лые чины распадались также на дне группы: на чины думные и чины служилые собственно. Служилый человек XVI в. говорил про свою братию: «Мы люди служилые, а не думные». Думные чины были таковы: бояре, окольни­чие, думные дворяне. Но и служилые чины, лежавшие под думными, в свою очередь распадались на две группы. Чины московские — это люди, служившие по московскому списку: стольники (я иду сверху вниз), стряпчие, дворяне московские, т. е. столичные жильцы. Ниже следовали чины городовые; они в свою очередь распадались на несколько статей, именно: дворяне выборные, или «вы­бор», дети боярские дворовые (простые дворяне) и дети боярские городовые собственно, служившие осадную службу, т. е. составлявшие местные гарнизоны. «Вы­бор» — это высший слой уездного дворянства; люди, его составлявшие, по очередям назначались на службу в «столице» на известное время. Так, например, наиболее зажиточные дворяне уезда Владимирского, состоявшие в «выборе», разделялись на две половины, из которых каждая дежурила, как бы сказать, в Москве полгода. В иных уездах этого разряда дворян не было. «Выбор» — переход к чинам московским — от уезда к городу. Дети боярские дворовые — это слой уездных дворян, настолько зажиточных и подготовленных, что они могли ходить и в дальние походы. Дети боярские городовые не ходили в дальние походы, потому что были большею частью безлошадны и отправляли осадную службу. К этим уездным дворянам и детям боярским примыкали еще служилые люди «по прибору» по вербовке. Дворяне и дети боярские служили «по отечеству», наследственно, но в городах (т. е. крепостях) был еще военный слой низших ратников, которых правительство вербовало на время; то были стрельцы, пушкари, воротники, затинщи­ки (артиллерийская прислуга) и т. п.

ЧИНЫ ЗЕМСКИЕ, ИЛИ ЖИ­ЛЕЦКИЕ ЛЮДИ. На такие же дробные разряды распада­лось и общество земских тяглых людей, которые обыкновенно обозначались термином «люди жилецкие». Жилецкие люди были или тяглые, или нетяглые.

ТЯГЛЫЕ ЛЮДИ. Тяглые лю­ди разделялись по обществам, к которым они были приписаны, на людей посадских, или городских обывате­лей, и на людей уездных, или сельских обывателей. Различие между посадскими и уездными людьми было не экономическое, а корпоративное; посадские и уездные люди — это не промышленники и хлебопашцы: как между посадскими людьми было много хлебопашцев, так и между уездными людьми было много промышленников и торговцев. Различие между ними заключалось в том, что те и другие приписаны были к разным тяглым обще­ствам — одни к городским, другие к сельским.

ПОСАДСКИЕ ЛЮДИ. Посад­ские люди были устроены неодинаково в столице и в прочих городах государства. Посадские люди города Москвы разделялись на такие слои: гости, гостиная сотня, суконная сотня, торговые люди черных сотен и слобод, или черные сотни и слободы.

ГОСТИ. Гости издавна име­ли у нас значение крупных оптовых торговцев, которые вели дела с другими городами или с чужими землями. В Московском государстве это был высший слой москов­ского, т. е. столичного, купечества. Их положение опре­делялось наравне с другими торговыми обывателями столицы: 1) размерами капитала и 2) свойством повинно­стей; итак, звание гостей совмещало в себе два признака: экономический и политический. Это были самые крупные капиталисты-торговцы. Котошихин[10], определяя размер ка­питалов у гостей, говорит, что они торговали на сумму от 20 тыс. и до 100 тыс. руб.; 20 тыс. руб. по тогдашнему рыночному значению рубля равнялось с лишком 300 тыс. руб. на наши деньги, 100 тыс.— около 2 млн, потому что рубль царя Алексея, к царствованию которого относится известие Котошихина, можно приравнять к 17 нынеш­ним. На гостях лежали некоторые специальные государ­ственные повинности, кроме общего тягла, падавшего на всех тяглых людей. Эти повинности состояли из служеб в пользу государя или государства по казенным финансо­вым поручениям; такая служба в отличие от ратной, лежавшей на служилых людях, называлась целовальной, т. е. присяжной; служилые люди служили по государеву указу, или «по отечеству», торговые люди — по вере, или по крестоцелованию. Эти казенные финансовые поруче­ния объясняются тогдашней системой эксплуатации ка­зенных доходных статей, или казенных монополий, т. е. таких доходных статей, которые эксплуатировать имела право исключительно казна. Эти казенные доходные статьи состояли в пошлинах, падавших на проданный товар, или в пошлинах таможенных: в торговле питиями, или в сборах кружечных, кабацких; в продаже казенных мехов, получавшихся с сибирских и других инородцев или русских промышленников вместо дани; этот доход носил название соболиной казны государевой. Эти казенные статьи и поручала казна эксплуатировать под имуществен­ной личной или мирской ответственностью торговым людям, которых тяглые городские общества обязательно выбирали из своей среды. Важнейшие из этих поручений, сопряженные с наибольшими расходами и наибольшею имущественною ответственностью, и поручались гостям как наиболее зажиточным торговцам, имущество которых обеспечивало казне исправный сбор. Как скоро торговец начинал исполнять такие казенные поручения, он получал звание гостя. Звание гостя сопряжено было с исполнени­ем казенных поручений; как бы ни был велик капитал торговца, но, если он не исполнял еще каченного поруче­ния, он не носил звания гостя. «А бывают они (торговые люди.— В. К.) гостиным имянем пожалованы,— говорит Котошихин,— как бывают у царских дел в верных головах и в целовалниках у соболиные казны, и в таможнях, и на кружечных дворех». Это была тяжелая служба, соеди­нявшаяся с отъездом из Москвы; иному торговцу поруча­ли, например, таможенный сбор в Астрахани, другому — сбор торговых пошлин на ярмарке в Архангельске и т. д. Гости выбирались для этих поручений на год; в выборе их соблюдалась известная очередь, так что иногда гостю приходилось служить по казенным поручениям через год. Это объясняется незначительным количеством гостей; их никогда не было много; в 1649 г. (в Москве) их было человек тринадцать, при Котошихине — человек с трид­цать. Целовальная служба, или служба верная (т. е. соединенная с верой, с присягой), вознаграждалась изве­стными преимуществами, которыми пользовались гости. Эти преимущества были очень значительны: 1. Гости имели право держать про свой домовый обиход питья без заказа, беспенно и бесвыимочно, т. е. не платя пошлин; гость мог варить свое пиво, мед, курить свою водку про свой обиход, а не на продажу, не платя никакой пошлины. Простой обыватель не имел этого права; задумав к празднику сварить пиво, мед или выкурить водку, он должен был просить разрешения, платя пошлину за явленное им количество питей. 2. Гости имели право покупать и брать в заклад вотчины. 3. Гости за службу получали поместные оклады. Оба последних преимуще­ства равняли их со служилыми людьми. Кроме того, за оскорбление гостя по Уложению назначалось 50 руб. Эта сумма превосходила плату за «бесчестие» большей части провинциальных дворян; служилые люди получали «бесче­стие» в размере окладов денежного жалованья, а среди провинциальных дворян того времени очень трудно найти оклад в 50 руб.

ГОСТИНАЯ И СУКОННАЯ СОТНИ. Гостиная и суконная сотни были два торговых разряда, которые следовали за гостями. Они различались между собой также размером капиталов. Сообразно с этим на них падали менее тяжелые и ответственные казенные службы. Эксплуатация каждой казенной статьи поручалась правительством «на веру» выборному голове с несколькими товарищами, или целовальниками — присяжными. Верный голова — таможенный, кружечный и т. д. — был главным распорядителем статьи; целовальни­ки — его помощники. Соразмерно с этим делилась между ними ответственность за недобор. Как менее крупные капиталисты торговцы гостиной и суконной сотни выби­рались обыкновенно на должности целовальников или голов на кружечные и таможенные дворы в незначитель­ных городах, где ежегодный оборот был невелик. К сожалению, мы не знаем размера капиталов, которыми различались эти сотни между собой, и потому не можем точно представить себе степень имущественной ответственности, какую они могли нести, служа по казенным поручениям. Название сотня, разумеется, имело номи­нальное значение, в этих сотнях бывало менее и более 100. Так, например, в 1649 г. в гостиной сотне было 158 человек, или домов, семейств; в суконной — 116, при­чем из этих 116 могли служить у государева дела только 42 человека, остальные все были несостоятельны и ждали очереди исключения. Чтобы понять тяжесть этих служб, падавших на ту и другую сотню, надобно заметить, что в то же время ежегодно из суконной сотни выбирались для казенных поручений по 18 человек; следовательно, в третий год надобно было выбирать уже некоторых суконников, которые служили два года тому назад. Гостям, торговцам гостиной и суконной сотен приходилось ино­гда служить через год, три, пять, шесть лет, смотря по личному составу каждой сотни в данное время. Торгов­цы гостиной и суконной сотен также пользовались за свою службу известными правами. Подобно гостям, они пользовались питейной привилегией и получали возвышен­ную плату за «бесчестие» сравнительно с простыми горожанами, но она была несколько ниже платы за «бесчестие» гостей. Зато люди обеих этих сотен не пользовались правом землевладения. «А крестьян купити и держати им заказано (не велено. — В. К.)», — говорит Котошихин. Замечу кстати, что эти согни образовались в Москве довольно рано. Уже в XIV в. в составе москов­ского купечества существовали сурожане и суконники. Сурожане — торговцы, которые вели дела с городом Сурожем, с каким, неизвестно, я думаю, с Крымским[11]; суконники — это торговцы, которые торговали сукнами и иным заграничным товаром. Думаю, что память об этих суконниках и сурожанах до сих пор осталась в языке городских рядов Москвы. Суровской ряд — это, очевид­но, ряд сурожский; поговорка о суконном рыле, которое в гостиный ряд лезет пить чай, указывает на различие старинных сотен.

Таков был состав высшего купечества города Москвы. Легко понять значение перечисленных грех разрядов. Обе сотни — это гильдии — 1-я и 2-я; гости — это нынешние коммерции советники.

Торговая и промышленная масса посадского населения столицы носила общее название торговых людей черных сотен и слобод.

ЧЕРНЫЕ СОТНИ И СЛОБО­ДЫ. Черные сотни — это разряды, или местные общества, на которые делились низшие торговцы и ремесленники города Москвы. Они занимали известные улицы, которые и доселе называются по их именам; так, были сотни: Сретенская, Мясничная, Покровская, Дмитровская (оче­видно, составившаяся из торговцев, первоначально высе­лившихся из города Дмитрова) и др. Каждая черная сотня составляла особую местную корпорацию, особое общество, которое управлялось так же, как общество сельское, т. е. выбирало своего старосту, или сотника.

Черные слободы отличались от черных сотен тем, что они состояли из торговцев и ремесленников, приписанных ко дворцу и служивших по дворцовому хозяйству. Тягло, падавшее на этих слобожан, состояло в известных услугах вещественных или рабочих в пользу дворца; одни работали на дворец, другие поставляли во дворец известные припасы. Этих дворцовых черных слобод в Москве было множество, и каждая из них также составляла особое общество с выборным старостой. Названия, обоз­начавшие характер повинностей этих слобод, до сих пор уцелели в топографической номенклатуре нашей столицы. Ремесленники, работавшие на дворец, были, например, садовники (нынешняя улица Садовники между Москвой-рекой и каналом); бронники (нынешние Бронные), постав­лявшие оружие, доспехи; кузнецы (нынешний Кузнецкий мост, получивший название от некогда существовавшего там моста через Неглинную, теперь закрытую мостовой); хамовники — ткачи столового белья на дворец; кадаши — ткачи полотен на дворец, из которых делалось белье на государево семейство, и т. д., так называемая белая казна; бараши (на Покровке у церкви Воскресения в Барашах) — мастера государевых шатров, или палаток, и т. п.; квасовары, медовары, пивовары — ставившие эти питья на дворец (нынешняя Кисловка). Некоторые из этих слобод, входивших в состав Москвы, были очень много­людны: Кадашово, например, во времена Котошихина[12] состояло более чем из 2 тыс. дворов. Там было очень много богатых торговцев, которые вели дела даже с заграничными рынками; между кадашовцами было немно­го мастеров полотняных, которых прочие кадашовцы и нанимали, чтобы ставить во дворец свой пай полотна. Гости и торговые люди двух высших сотен вербовались из разбогатевших торговых людей низших разрядов столи­цы — слободских и черносотенных и из торговых людей других городов; кадашовцы представляли особенно обиль­ный запас таких промышленных рекрутов. Можно заме­тить, что черные сотни и слободы, составляя местные общества, различались между собой по роду занятий и промыслов; на это указывает, например, сотня Мясничная и все слободы. Если черные сотни и слободы в отличие от высших разрядов купечества можно приравнять к нынешнему мещанству, то каждую из них можно считать цехом.

Столь сложен был состав тяглого населения столицы.

Посадские люди провинциальных городов также рас­падались на разряды, соответствовавшие нашим гильдиям. Люди этих разрядов назывались лучшими, средними и молодшими. Каждый разряд составлял особую корпора­цию, отличавшуюся от других размером общего государ­ственного тягла, на него падавшего, и тяжестью служеб, или казенных поручений. Двор лучшего посадского чело­века нес тягло, вдвое более тяжелое сравнительно со двором среднего посадского, а этот последний нес тягло, вдвое более тяжелое сравнительно со двором молодшего посадского. Соответственно этому посадские каждого разряда несли и казенные службы, более ответственные, тяжелые. Лучший или средний посадский человек служил обыкновенно целовальником в таможне своего города или верным головой при кружечном дворе в каком-нибудь сельском обществе. Службы этих провинциальных посад­ских людей не соединялись ни с какими особенными правами, даже с питейной льготой.

УЕЗДНЫЕ ЛЮДИ. Тяглые люди уездные разделялись на крестьян, или полных тяглых хлебопашцев, и на бобылей, хлебопашцев мало­мочных, или безземельных сельских обывателей, записан­ных в тягло. Эти тяглые разряды соответствовали разря­дам городских обывателей.

Вот состав тяглого городского и уездного населения.

НЕТЯГЛЫЕ ЛЮДИ. Нетяглые люди разделялись на дна крупных слоя: на людей воль­ных, или гулящих, и на холопей,

ГУЛЯЩИЕ ЛЮДИ. Вольные, или гулящие, люди — это те, которые не несли ни государевой службы, ни государственного тягла. Они или работали за чужим тяглом, или кормились черной поден­ной работой, или, наконец, питались Христовым именем. Работавшие за чужим тяглом были нанимавшиеся к тяглым людям работники или жившие при них родствен­ники; они носили название захребетников, соседей и подсуседников. Их обязанности были чисто личные, свя­зывавшие их с хозяевами, во дворах которых они жили; старик-крестьянин, терявший способность работать, обык­новенно становился захребетником своего подросшего сына и т. п. Другие вольные, или гулящие, люди нанимались к разным хозяевам на кратковременную поденную работу или занимались промыслом, который не привязы­вал их к земле, например промыслом скомороха, шерстобита, или, наконец, просили милостыню. Вольными, или гулящими, они назывались потому, что не несли тягла и не были приписаны ни к какому городскому или сельскому обществу. Они жили в посадах или в селах и деревнях, но не причислялись ни к посадскому, ни к уездному обществу. Это был чрезвычайно подвижный и изменчивый класс — рассадник всех вольных промыслов древней Руси, причисляя к этим вольным промыслам воровство как ремесло, разбой и т. п. Поэтому с XVI столетия мы замечаем напряженные усилия государства разбить этот класс, в котором заводились всякие социальные недуги, пристроив его к тяглу.

ХОЛОПЫ. Второй разряд не­тяглых людей состоял из холопей, которые, подобно первым, также не несли на себе никаких государственных повинностей. Холопи представляли очень многочислен­ный, но не однообразный класс, распадавшийся также на несколько слоев. Общая черта, которая отличала этот класс от других,— личная зависимость. Холопи различа­лись по свойству крепостей, или юридических актов, которые привязывали их к лицу, поэтому все холопи назывались крепостными. Крепости, которые укрепляли холопа к лицу боярина, т. е. хозяина, были грамоты старинные, духовные, приданые и др. Холопство, созда­вавшееся этими тремя видами закрепощения, т. е. проис­хождением от полного (старинного) холопа, завещанием и отдачей в приданое, называлось старинным холопством. Холопство старинное соответствовало прежнему холоп­ству обельному, одерноватому, или полному. От него надобно отличать холопство кабальное. Кабала — собственно заемная расписка, вообще всякое личное пись­менное обязательство. Кабалы были различные: служи­лые, заемные и жилые записи.

СЛУЖИЛАЯ КАБАЛА. Слу­жилая кабала создавала один из видов кабального холоп­ства. Вольный человек, подряжаясь на службу к какому-либо хозяину, давал на себя служилую кабалу — письменное обязательство служить ему; эта кабала писа­лась площадными подьячими, чем-то вроде древнерусских нотариусов, и свидетельствовалась — скреплялась в Хо­лопьем приказе. Скрепление состояло в том, что хозяин-боярин приводил человека в Холопий приказ, где его расспрашивали, служил ли он кому-либо прежде, не состоял ли в тягле и т. п.; если по расспросам и розыску оказывалось, что он поступает с воли, из вольных гулящих людей, его служилая кабала заносилась в кабальные записные книги, где отмечали его рожай и приметы. Рожай — это старинная русская форма, соответствовавшая нынешнему слову рожа, и значила — физиономия, весь наружный вид человека, т. е. цвет волос, цвет лица, рост; приметы — это некоторые особен­ности, отличавшие человека, например рубец на лице, хромота, горб и т. п. Служилую кабалу мог дать на себя всякий вольный человек, не состоявший на государевой службе и не записанный в тягло, но закон устанавливал известный возраст, с которого человек считался способ­ным распоряжаться своею свободой; раньше 15 лет нельзя было записаться в кабальные холопы. Служилая кабала не соединялась с займом; это был уговор о службе. Но казна, которая брала пошлины со всех актов в размере известного процента со ссуды, обязывала писать кабалы на три рубля, т. с. фиктивно делала их кабалами заемны­ми; это надо было для того, чтобы взять один процент, т. е. алтын, или 6 денег. (Три рубля содержали в себе 600 денег.) Усложнялся процесс записи, если служилая кабала давалась на бывшего кабального холопа. Кабаль­ный холоп был лично зависимый человек, т. е. зависи­мость его простиралась только на него с женой, не простираясь на детей, и привязывала она его только к хозяину, но не к его жене и детям. Кабальное холопство могло быть только временное, обыкновенно пожизненное; служилая кабала давалась по жизнь хозяина: смерть хозяина делала кабального холопа свободным. Но он мог быть отпущен на свободу по воле хозяина и ранее смерти последнего; кабальный холоп, получив свободу, мог по­ступить в новую зависимость, представив отпускную. Его выход на волю утверждался в отпускной, которую ему обыкновенно давал либо хозяин, либо наследники хозя­ина, либо, когда те и другие отказывались, Холопий приказ им приказывал дать отпускную. Бывшего кабаль­ного холопа нельзя было принять на службу новому хозяину без отпускной.

ЗАЕМНАЯ КАБАЛА. Иной род зависимости создавался заемной кабалой. Сама по себе заемная кабала не делала должника лично зависи­мым от кредитора; личная зависимость вытекала из несостоятельности должника, из отказа его уплатить в срок долг. Когда должник отказывался платить, т. е. объявлял себя несостоятельным, Холопий приказ разы­скивал эту несостоятельность и, не отыскав поручителей, т. е. сторонних людей, которые бы поручились в уплате долга, отдавал должника со всей семьей головою в холопство кредитору «до искупу». Эта выдача с семьей до искупа равнялась обязательной работе на кредитора, продолжавшейся до того времени, пока зарабатывался весь долг. Поэтому была оценена работа такого холопа; именно работа его самого и его жены ценилась в 5 руб. за его взрослых детей — в 2,5 руб. за год, его малолет­них детей, имевших не менее 10 лет,— 2 руб.; на детей недорослей, т. е. менее 10 лет, ничего не зачислялось из долга, потому что «такие недоросли в таковы лета не работают»,— говорит Уложение. Отсюда понятна разница зависимости, создаваемой заемной кабалой, от зависимости по кабале служилой. Последняя зависимость была личная, т. е. привязывала известное лицо к известному лицу и прекращалась с исчезновением одного из этих лиц. Зависимость, создававшаяся заемной кабалой, была не личная, а вещная; она простиралась на семью должника и простиралась даже по смерти кредитора: если кредитор умирал, прежде чем должник успел заработать свой долг — «окупиться», он продолжал работать на его наследников — жену и детей. Итак, эта зависимость срочная, срок которой часто был высчитан по составу семьи должника и по размеру долга.

ЖИЛАЯ ЗАПИСЬ. Наконец, третьего рода зависимость создавалась жилою записью. Жилою записью называлось обязательство, в силу кото­рого лицо отдавалось в работу к другому на урочные лета, иногда, впрочем, бессрочно. Жилая запись отличалась от служилой кабалы тем, что она не создавала зависимости пожизненной, а от заемной кабалы тем, что она не соединялась с займом. Обыкновенно два случая вызывали жилую запись: I) если кто отдавался сам или отдавал своего сына или дочь в работу в голодное время за прокорм; 2) если кто выкупал с правежу неоплатного должника и брал его к себе в работу. Этот последний вид зависимости объясняется порядком взыскания долгов в древней Руси. Если должник отказывался платить долг кредитору по истечении срока, кредитор предъявлял об этом иск в приказ, прося взыскать долг формальным путем. Должника призывали в приказ и требовали от него уплаты долга, если он не лживил записи, т. е. признавал свою расписку подлинной. Когда должник отказывался платить, ссылаясь на свою несостоятельность, приказ прибегал к принудительному средству. Таким принуди­тельным средством был правеж — взыскание долга; он состоял в том, что каждое утро такого должника выводили на площадь перед приказом, снимали с него сапоги и начинали бить палками по икрам до тех пор, пока он либо не согласится заплатить долг, либо не поставит за себя поручителей. По судебникам определено было стоять на правеже не долее месяца; следовательно, прежде можно было делать ежедневные понуждения к уплате долга и долее того. Если находился человек, который не поручал­ся в уплате, а прямо платил долг за несостоятельного должника, то последний отдавался ему в работу по жилой записи; в этой записи обыкновенно обозначался срок работы. Вы легко заметите, что последний вид жилой записи — почти то же, что заемная кабала. Личная зависи­мость, создававшаяся по жилой записи, была срочная, продолжалась урочные лета.

Таковы три вида личной зависимости, называвшиеся кабальным холопством.

Кабальные холопы, как и холопы старинные, были крепостные люди. Закон одинаково выражается о тех и других холопах, как о крепостных, о людях крепких — о людях, зависимость которых определяется крепостью. В этом смысле надобно строго отличать крепостное состо­яние от состояния крестьян, прикрепленных к земле. Последние прикреплялись к участку, т. е. к сельскому общее гну, а не к лицу; они прикреплялись общими государственными законами, ане договорами или частны­ми актами. Перенесение понятия о крепостных на прик­репленных к земле крестьян становится заметным с конца XVII в., когда крестьяне отрываются от земли. Состояние крепостного человека в древней Руси не только не было тождественным с состоянием прикрепленного к земле крестьянина, но было прямо ему противоположно.

ЛЕКЦИЯ IV

III. ОБЩЕСТВЕННОЕ ДЕЛЕНИЕ (ОКОНЧАНИЕ). Г) взглЯД НА ОБРАЗОВАНИЕ ДРЕВНЕРУССКИХ СОСЛОВИЙ ПОЛИТИЧЕСКОЕ ОСНОВАНИЕ ДЕЛЕНИЯ НА КЛАССЫ. РАЗЛИЧИЕ МЕЖДУ КЛАССАМИ. ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ОСНОВАНИЕ ДЕЛЕНИЯ ОБЩЕСТВА НА КЛАССЫ. ДЕЛЕНИЕ ОБЩЕСТВА НА КЛАССЫ В УДЕЛЬНЫЙ ПЕРИОД. ДЕЛЕНИЕ ОБЩЕСТВА НА КЛАССЫ В МОСКОВСКОМ ГОСУДАРСТВЕ.

ВЗГЛЯД МА ОБРАЗОВАНИЕ ДРЕВНЕРУССКИХ СОСЛОВИЙ. Нам осталось свести явле­ния, которые мы замечаем под социальной терминологией древней Руси, к известным выводам, привести их в порядок.

ПОЛИТИЧЕСКОЕ ОСНОВА­НИЕ ДЕЛЕНИЯ НА КЛАССЫ. Припомните, какова была первая общественная формация, открывающаяся в памят­никах XI и XII вв. Все общество делилось на две группы, различавшиеся своими отношениями к князю: одна часть состояла из людей, которые служили князю, другая из людей, которые платили ему дань; первые назывались княжи мужи, вторые — люди. Так как князь был носитель верховной государственной власти, представлявшей собою общие интересы, то, следовательно, основание такого общественного деления, выражавшееся в различии отношений лиц к князю, было политическое. Рано, с появле­нием христианской церкви на Руси, это деление несколько усложнилось: церковь произвела значительный переворот в составе общества. Во-первых, она ввела в этот состав новое сословие — духовенство; во-вторых, она выделила из прежнего состава два новых класса: холопов и изгоев. По княжескому законодательству холопы не составляли общественного класса, потому что не пользовались ни личными, ни имущественными правами. Но церковь сдела­ла из них класс: она дала им личные права, хотя не дала прав имущественных; холоп по-прежнему не мог иметь собственности, но личное его оскорбление наказывалось сначала церковной карой, а потом и карой государствен­ной. Таким образом, церковь и государственная власть, по настоянию церкви, признали в холопе лицо. По личным своим правам холоп приближался к людям — просто­людинам, к неслужилому обществу, но по отсутствию прав имущественных отличался от людей: следовательно, холо­пы составляли особый класс. Как мы видели, изгои составляли разряд людей, почему-либо утративших права своего прежнего состояния или права, которые могли принадлежать им по их происхождению, и потому стали под непосредственное покровительство церкви. Изгои были лично свободные люди, зависевшие от церковных учреж­дений, следовательно, не состоявшие в зависимости от лиц. Как лично свободные люди они этим отличались от холопов и приближались к классу людей, но они не составляли тяглых сельских обществ, не платили князю дани, завися во всем от церковных учреждений, этим они отличались от людей. Лично свободные, они имели право собственности — этим они отличались от холопов. Итак, изгои, подобно холопам, составляли особый класс обще­ства. Княжеская власть признала все эти три новых класса (духовенство, холопов и изгоев) или прямым законом, или молчаливым согласием на то положение, какое им дала церковь, а такое молчаливое согласие тоже было своего рода законодательным актом. Таким образом, новые классы, выдвинутые в составе общества под вли­янием церкви, как и более ранние, коренные, стали на одни с последними основания, т. е. различались своими отношениями к князю. Итак, все классы общества, обозначившиеся в указанные века, имели политическое основание.

Дата добавления: 2015-08-13