Собачье сердце русского Франкенштейна.

К.А. Жуков.

В 1925 году Михаил Афанасьевич Булгаков написал сатирико-фантастическую повесть «Собачье сердце». В 1988 году свет увидел одноименный фильм Владимира Владимировича Бортко.

Фильм для своего времени получился замечательный, а может, даже гениальный. По крайней мере, уровень его психологического «принятия» массами не измерен до сих пор – он чрезвычайно высок. Два поколения смотрит его, находит аналогии в жизни, сопереживает и ассоциирует себя и окружающих с героями картины. Потрясающая работа режиссера и актерского квартета: Евгения Евстигнеева, Бориса Плотникова, Романа Карцева и, конечно, Владимира Толоконникова создали эффект вовлечения поистине кумулятивный.

Куда же нас вовлекает классическая кинолента, вслед за литературной её основой?

На первый взгляд, всё просто и прозрачно.

Порывистый доктор Борменталь и благообразный профессор Преображенский на фоне отчаянно хулиганящего Шарикова и откровенно туповатого Швондера (который еще и явный еврей – да-да!) выглядят очень выигрышно. То есть, дуэт Шарикова-Швондера – герои отрицательные, а команда Преображенского – положительные. Плюс, умеренно страдающие статисты. Профессор же, умница и ученый, настоящий интеллигент, светлая голова и благородная личность, пострадал больше всех и едва смог вывернуться ко всеобщей радости.

Но, позвольте…

М.А. Булгаков – очень сложный автор. В «лобовой» сатире не замечен ни разу. Напротив, его творчество всегда наполнено настоящим лабиринтом аналогий, намеков и отсылок. И тут «Собачье сердце», которое подавляющим большинством общества воспринимается именно в лоб: дурак и сволочь против ума и благородства. Однако, так не бывает в повествованиях Булгакова, собственно, поэтому он и великий писатель.

Попробуем разобраться, что же нам хотел сообщить Михаил Афанасьевич и что нам сообщил В. Бортко, создавший идеальный «подстрочник» - крайняя редкость в истории экранизаций.

Начнем с краткого изложения истории, которую все или почти все хорошо помнят.

***

Москва. На дворе 1924 год. НЭП, отголоски военного коммунизма, который официально уже отменён, только что закончилась Гражданская война. Профессор Филипп Филиппович Преображенский подбирает на улице бродячего пса, серьезно ошпаренного горячей водой. Он отводит его в собственное роскошное жилище, где лечит и открамливает, снискав подлинное преклонение со стороны животного:

«Пес встал на задние лапы и сотворил перед Филиппом Филипповичем какой-то намаз.»

Попутно из бесед с обслугой становится ясно, что в шикарный дом вселилось домоправление, явно прибывшее из иной, пролетарской реальности и в привычный контекст не вписывается. Уплотнения квартир, новые жильцы, заседания домкома с хоровым пением, активные попытки привлечь «старорежимную публику» к общественной деятельности в революционном понимании.

Далее следует вроде бы фоновые (но весьма и весьма важные!) зарисовки из жизни профессора и его окружения. Преображенский – видный ученый, хирург, физиолог, специалист по евгенике и омоложению. Последним он зарабатывает на жизнь, проводя операции для состоятельных клиентов частным образом.

Кроме того, Филипп Филиппович практичен, умен и, как обычно говорят: твердо стоит на земле. Умеет работать, умеет отдыхать, любит хорошо покушать и выпить, буквально исполнен житейского опыта. В этой части произведения профессор снабжает читателей уникальным количеством философских максим бытового свойства., которые ныне разобраны на цитаты.

Пса нарекли Шариком. Оказалось, что подобрал его доктор не из простого гуманизма, а с целью совершенно практичной: ему нужно подопытное животное для научного эксперимента – обычное дело. Собственно, поэтому его пришлось и подлечить и подкормить – для чистого опыта собака должна быть здоровой.

Опыт опасный – животному имплантируют гипофиз человека, недавно погибшего в распивочной «Стоп-сигнал» люмпена и алкоголика Клима Чугункина. Преображенский уверен, что пес умрет, не выдержав операции. Как он сам говорит ассистенту И.А. Борменталю:

«Иван Арнольдович, самый важный момент - когда я войду в турецкое седло. Мгновенно, умоляю вас, подайте отросток и тут же шить. Если там у меня начнет кровить, потеряем время и пса потеряем. Впрочем, для него и так никакого шанса нету.»

Однако Шарик выжил. И не просто выжил, а стал на глазах превращаться в человека. И превратился таки! Чем вызвал настоящий фурор в научном сообществе. После первой эйфории выяснилось, что этот малорослый, какой-то монголоидно-уродливый человечек обладает уникальным набором качеств: хам, тупица, дебошир, склонен к распутству, алкоголизму и, что ужасно, на дух не переносит котов. При этом: подл, хитер и аморален начисто.

Приведя профессора своими выходками в предынфарктное состояние, снюхивается с «классово близким» председателем домкома Швондером и выбирает невозможного идиотизма имя: Полиграф Полиграфович Шариков. Начинается конфликт интересов и мировоззрений между Шариковым и Преображенским, которому активно сочувствует ассистент Борменталь.

Дело доходит до прямого доноса на профессора при содействии председателя домкома. Донос попадает в руки некоего высокого покровителя в руководстве большевиков, который сдает шариковскую инициативу Преображенскому. Когда Шариков возвращается домой с работы (трудоустроен в подотдел очистки от бродячих животных) и предъявляет права на жилплощадь, завязывается скандал, переросший в драку. В ходе ее Шариков убит, задушен доктором Борменталем. После чего Шарикову делают обратную имплантацию собачьего гипофиза, что обращает человека в исходное животное состояние.

Именно этот маневр помогает скрыть убийство от органов правопорядка. Счастливый финал.

Такова фабула.

***

Кажется, невозможно не сочувствовать интеллигентному профессору, когда ему пришлось столкнуться с таким чудовищным испытанием в лице гибрида собаки и бывшего мелкого уголовника!

Но Булгаков не был бы Булгаковым, когда бы все было так просто.

Рассмотрим же подноготную этой, всем прекрасно известной, истории.

Во-первых, сама собой всплывает прямая аналогия с романом Мэри Шелли 1816 года «Франкенштейн или современный Прометей». Доктор Франкенштейн оживляет мертвое тело, собранное из нескольких разрозненных трупов, и потом вынужден сосуществовать и бороться с собственным порождением. Фигура Виктора Франкенштейна далеко не однозначна и положительным героем его назвать трудно. Равно как и созданный монстр вызывает не только отвращение, но и вполне оправданное сочувствие.

Во-вторых, в самом «Собачьем сердце» напрямую поднят вопрос ответственности, поднят совершенно неприкрыто. Т.е., профессор является косвенным соучастником и первопричиной всех безобразий Шарикова. В самом деле, не будь его опыта, не было бы никаких проблем и не пришлось бы их решать стол кардинально – путем убийства. Конечно, «исходный материал» - бродячая собака, неминуемо погибла бы от полученных увечий, но вопрос не в этом, а, как уже говорилось – в ответственности.

Таким образом, постановка этого простейшего вопроса морали разом изменяет картину. Шариков из дурака и паразита превращается в жертву. Не все так однозначно, но расплачиваться по самому высокому счету пришлось именно ему, будучи уже не псом, а человеком.

Тем не менее, выходит так, что симпатии публики неожиданно оказываются на стороне профессора, а Шариков стал именем нарицательным – синонимом низкого, глупого подлеца. Либеральные круги ассоциируют его с пролетарием, точнее «пролетарием» в кавычках – обобщенной метафорой «восставшего хама» - носителя Революции. Элитный Калабуховский дом стал метафорой дореволюционной России, Преображенский и Борменталь – «лучшими людьми Империи», столкнувшимися с тем самым «восставшим хамом».

Нет сомнений, сатира Булгакова была направлена именно на эту злободневную тему: Россия после Гражданской войны, столкновение старого и нового мира, которое без сомнений вызывало и массу эксцессов, и прямое непонимание двух неравновесных по численности групп населения. В этом контексте, конечно, либеральная расшифровка абсолютно верна. И Шариков – пролетарий и Преображенский – интеллигент, и, даже, Калабуховский дом – Россия периода решительного переформатирования.

Ситуация в 1988 году – в момент выхода картины в свет, была такова, что зритель сразу ставил себя на место Страдающего Профессора. Уж в позднем СССР 100% взрослой публики имело поголовное образование с рекордным в мире количеством обладателей высшего образования высшего класса! Полки в домах ломились от книг и, конечно, ассоциироваться с Шариковым не хотел никто.

Теперь ситуация изменилась, но инерция художественного восприятия сильна. «Шариков» - имя нарицательное, воспринимаемое за оскорбление. Современный интернет переполнен образцами визуально-текстологического творчества под названием «демотиватор». Шариков несет очередную чушь, а Преображенский закрывает лицо рукой, совершенно обалдев от очередного «креатива».

Но, повторим в третий раз: не всё так просто.

Обратимся теперь от общих рассуждений к телу повествования и попробуем разобраться с подлинными личностями главных героев, а так же, главного антигероя.

***

Надо сделать оговорку: в «Собачьем сердце» совсем по-кафкиански нет положительных героев. Есть более или менее отвратительные. По крайней мере, среди центральных персонажей.

Таков тезис.

Теперь, доказательства.

Начнем с самого начала – с появления Шарика в Калабуховском доме.

Вот профессор приводит пса в квартиру. Куда же он попадает?

Филипп Филиппович пользует весьма специфический контингент: состоятельных предпринимателей – нэпманов, которые только и имеют средства на дорогостоящие операции у светила с мировым именем. Это уже упоминавшееся омоложение и практика несколько иного рода. Вот что удалось подслушать Шарику в приемной светила:

«- Господа! - возмущенно кричал Филипп Филиппович, - Нельзя же так! Нужно сдерживать себя. Сколько ей лет?

Дата добавления: 2015-08-13