После первого же посещения солдатской столовой, я самым решительным образом приступил к реализации своих продовольственных запасов. У меня даже электроплитка была с собой.

Когда мои сожители пришли в очередной раз из солдатской столовой, Иван Мурашёв, а за ним и все остальные, попросились ко мне на довольствие. Я возражать не стал, при условии, если они примут участие в добывании продуктов. Многие из них часто бывали и в Арсеньеве, и в Новосысоевке где можно было купить кое-каких продуктов. В Арсеньеве рыбы были изобилие, даже китовое мясо было постоянно, но мы его не употребляли. Так у нас образовалась московская коммуна, просуществовавшая до нашего постепенного разъезда.

Первая наша зима была очень снежная и холодная. Нам к бараку привезли кадровые чурки на дрова, Самые тоненькие 80 см. в диаметре и до 1метра 20 сантиметров. Полуметровые с красивой розовой древесиной, даже жалко было жечь в печке. Печи топили с вечера до тех пор, пока дрова, сложенные между печкой и стенкой не начинали дымиться. Иначе было нельзя, полы, как решето, штукатурка местами отсутствовала, двери плотно не прикрывались, прихожая не отапливалась. Я спал в углу большой комнаты, головой к окну, а на стену прибил московское одеяло вместо ковра. Окна были большие, пришлось нижние стёкла тоже занавесить одеялом. Температурный градиент в натопленной с вечера квартире был такой: на уровне головы, стоя – 40 гр. С, на уровне постели – 25 гр. С, на полу – 5 гр.С. В 7 часов утра: 22-25 гр.С, 12-13 гр. С, -1-0 соответственно. Самым хитрым у нас оказался Стёпа Лаптий, он достал себе 2-х ярусную койку. С вечера ложился на нижней кровати, а ночью перебирался на второй этаж. В большой комнате нас жило четверо: Лаптий, Корниенко, Богданович и я. Маленькую комнату занимали Маккелов и Мурашов. Третья комната под кухню, пустовала.

В штабных кабинетах было мало-мальски тепло только у командира, замполита, начальника штаба и в дежурке. Натопить всё остальное силами суточного наряда, было невозможно. Командир разрешил нам работать дома, благо, что до работы всего 100 метров, Командир наш, Борков Николай Дмитриевич, был весьма порядочный человек, и отличный офицер и командир.

В течение полугода нас никто не тревожил, было такое впечатление, что про нас вообще забыли. Мы существовали сами по себе. С одной стороны это хорошо, но с другой не совсем. Все эти полгода офицеры не имели личного оружия, которое полошено ему по штатному расписанию. Случай в армии вопиющий и беспрецедентный. Пистолет был, кажется, только у дежурного по части. И то, только после длительной переписки со штабом округа. У нас всё лежало в «НЗ» на заводской смазке! Наши офицеры прозвали нашу «дивизию», «дивизия» «БУМАЖНЫЙ ТИГР». По терминологии И.В. Сталина, это было предательство и вредительство!! Одна рота китайцев, не поленившись, могла за одну ночь уничтожить всю нашу «богодельню».

Зиму 1967-1968гг мы кое-как пережили. М все шестеро держались однажды выбранной позиции, жён в этот кошмар не привозить. Коллектив у нас был дружный и стойкий. На фотографии запечатлён один из многих, наш «холостяцкий» ужин. С лева направо по кругу: Иван Корниенко, артвооруженец, из-за него выглядывает Юра Маркелов, оператор, впоследствии переехал в Генералный Штаб ВС СССР, следующий, внимательно смотрящий в тарелку, Бронислав (Броня) Богданович, кадровик, последний спиной к автору, Иван Мурашов, начфин, мой закадычный друг и товарищ по рыбалке. После моего отъезда под Горький, перебрался в Москву, Мы там с ним встречались у него на даче, подружились семьями. Но во время моей службы во Фролищах, он трагически погиб во время зимней рыбалки, провалился под лёд и утонул. Я сильно переживал эту утрату, он был настоящим другом! Царствие ему Небесное и Вечный покой! А Степан Лаптий, наш хитрый белорус, почему-то отсутствовал и в кадр не попал.

Не стесняясь, могу сказать, что в первую зиму все офицеры сильно увлекались спиртными напитками, проще говоря, всем «дивизионным» коллективом ударились в пьянку. Когда, ещё при разгрузке эшелона, мы зашли в первый попавшийся местный магазин, то на прилавках увидели только питьевой спирт и корейскую женьшеневую волку. Взяли бутылку корейской, оказалась несусветной дрянью, не смотря на то, что внутри плавал солидный корень женьшеня. Спросили продавца, почему нет нормальной московской водки. Она засмеялась и ответила:

- А ктой-то вам с материка такую даль воду будет возить, привыкайте к спиртику, оно здоровей будет!

- Так что, и в Арсеньеве водки нет?

- Нет! Аж, до самого Урала! Ничего мальчики, привыкните! Ракетчики тоже поначалу страдали, а сейчас прекрасно спиртом обходятся!

Так в разговоре с «аборигеншей» мы выяснили, что, всё, что лежит западнее Дальнего Востока, на местном языке называется «материком», иногда «западом». И, что, от Тихого океана и до Урала, водки нет, а только питьевой спирт. В этом, видимо, был глубокий смысл, экономия-то, какая, на перевозке воды! Так что, пришлось привыкать к спирту. Но чистым, мы его не потребляли. Ещё с академии, мне был известен рецепт водки «Столичная». Нам его дал «по секрету» профессор Петров, начальник кафедры органической химии. Достали мы где-то бутылку 2-х литровую из-под «Ганзы» болгарской. Кто-нибудь из «выездных» доставал апельсины или лимоны. Вот на этих-то корочках, я и готовил «Столичную» по рецепту профессора. И эта бутылка честно служила нам до октября 1969 года, года моего отъезда в другую «Тмутаракань», но зато недалеко от Москвы.

Наконец окружное начальство вспомнило, что полгода тому назад, куда-то под Арсеньев, прибыл второй штат московской 2-й гв. Таманской дивизии, и она до сего времени находится в «подвешенном», бесхозном состоянии. Срочно вызывают в Хабаровск командира. Когда он от туда вернулся, то срочно собрал общее офицерское собрание. Спокойный и выдержанный по характеру, на этот раз его было трудно узнать. Выступление своё он начал с самых резких и не вполне воспроизводимых на бумаге слов в адрес всех по чьей вине мы здесь оказались:

- Командующий округом заявил мне совершенно определённо, что всё то, о чём нам обещали в Москве, никогда не состоится, ввиду отсутствия ресурсов. А это для нас означает: нас никогда не развернут до дивизии полного состава, должностные штатные категории останутся прежними, жилого фонда для нас создавать не будут по тем же причинам, никакого капитального строительства для хранения техники и имущества не предусматривается. А чтобы мы не выглядели «партизанским отрядом», нас включают в состав Симферопольского корпуса и «прицепляют» вторым штатом к 129 мотострелковой дивизии, где командиром генерал Неелов. Короче, нас с вами обманули ещё в Москве, когда отправляли сюда, командование МВО обо всём этом знало. Более того, командующий предложил всем нам побыстрее забыть о Москве, отказаться от московских квартир и приписки, перевозить семьи сюда и начинать обживаться на том месте, какое есть!! Я посчитал своим долгом всё это довести до вашего сведения. А решение, что делать в такой ситуации, ложится на плечи каждого из вас. Я ничего для вас сделать не могу, поскольку нахожусь в таком же положении, как и вы все. Единственное, что обещаю, тем, кто решится вызвать семьи, будут предоставлены квартиры в гарнизоне ракетчиков, там есть несколько таких же домов, в которых вы живёте на площадке «холостяками». Там всё-таки какая-то «цивилизация», Дом офицеров, и автобус ходит до Арсеньева, а это уже город. И ещё, у кого подходят сроки увольнения по выслуге лет, пишите рапорта, отказа не будет.

После такого выступления командира, зал буквально взорвался, как бомба! От чувства нагло обманутых, от безысходности ситуации, от бесперспективности своего пребывания в этой ссылке. Офицеры покидали собрание в самом мрачном настроении.

Приближалась весна 1968 года. Весна в Приморье наступает рано, хотя и сопровождается ночными заморозками, но в средине марта можно ходить на лыжах с голым торсом. Ведь Арсеньев располагается на широте Крыма. Отсюда и поговорка у нас появилась: «широта крымская, а погода колымская»! Зимы недолгие, январь и февраль. Бывают зимы совершенно бесснежные, это и странно и неуютно и плохо для природы. Я как раз, попал, сначала в снежную, а в последнюю, совершенно бесснежную. К средине апреля снега, практически, не остаётся, из-за рельефа местности, наличия сопок и оврагов, талая вода очень быстро скатывается в пойму р. Даубихе, а на «крымском» солнце, почва быстро подсыхает. Дождей не бывает до самого августа, пока не подуют муссоны с океана. Тогда начинаются настоящие тропические ливни, а за ними, августовское половодье. Так что, половодья, при снежной зиме, бывают два раза, весной и осенью, а вернее, в конце августа. В первую весну мы увидели всё великолепие здешней природы. По берегу поймы реки и на прилегающих ровных местах, целые поля жёлтых лилий, а по влажным оврагам заросли диких древовидных пионов красного и белого цветов! Сопки от нас находились километрах в двух. Зимой мы наблюдали только тёмно-синие пятна кедровников на фоне серого цвета лиственного леса, Но уже к концу мая все сопки окрашивались в ярко-зелёный цвет разных оттенков. Каких только деревьев мы здесь не увидели, совершенно не встречающихся в средней полосе России. Сопки густо заросши липами, маньчжурским орехом, с плодами похожими на грецкие орехи, «железной» берёзой, древесина, которой тонет в воде, амурским «бархатом», приморским пробковым деревом, огромными ильмами, корейским дубом, тополями, кроны которых сплошь заросшие растениями-эпифитами (паразитические растения с воздушными корнями), ясенем, платанами, рябиной и др. В качестве подлеска в изобилии произрастает элеутерококк, боярышник, дикая слива, и всё это покрыто большими и острыми шипами. Много дикого винограда и китайского лимонника. Сопки высотой от 300 до 700 метров, расположены очень близко одна от другой, крутизна скатов от 45 до 70 градусов. В распадках между сопками повсеместно протекают небольшие ручьи, берега, которых поросши чёрной и красной смородиной, малиной, ежевикой и шиповником. Ходить по таким участкам тайги весьма затруднительно. Природа Приморского края является реликтовой, там не было ледников, отсюда и её уникальность, как в смысле флоры, так и фауны. Прекрасный и богатейший край, но не используется и на 10% из-за неумной политики нашего государства. Пора заканчивать с природой и переходить к повседневным будням.

Самое адаптационное животное на Земле, это человек, и это не случайно, без такой способности он вряд ли бы выжил. Так случилось и в нашем случае. Человек 20 из офицеров, проживавших на старом месте в посёлке Тарасково, подали командиру рапорта о переводе своих семей по месту службы. Квартиры им, как и обещал Н.Д.Борков, предоставили в гарнизоне ракетчиков, точно в таких же блюхеровских 2-х этажных бараках. Несколько офицеров, чьи сроки выслуги вышли, подали на увольнение. Ну, а остальные решили выбираться из этого прекрасного края своими силами, наша команда была в их числе.

Дата добавления: 2015-08-18