Мои новые друзья, моя новая жизнь, увлечение спортом

В этот день я познакомился со своими будущими друзьями и товарищами по спортивной школе, на долгие и счастливые 7 лет, до самого призыва в армию. Этим коренастым, небольшого роста и курчавым парнем, оказался Валька Волнов, живший на Рогожском валу в сторожке на каком-то складе. В последствие, я познакомился со всем его семейством. Склад этот, занимал территорию, окало 10 соток, от улицы был отгорожен забором с воротами и калиткой. Внутри этой территории, по всему периметру были построены сараи и навесы для хранения всякого товара, в основном, сельскохозяйственного назначения. На свободной территории стояли телеги, конные сани-розвальни в небольших штабелях, под навесами лежали груды оглобель, на стенах висели упряжные дуги, хомуты, составлены в штабеля деревянные бочки, большие плетёные корзины с ручками по бокам, кучи кольев, плуги, бороны, штабеля мётел и много всякой всячины сельхозназначения. У самых ворот стоял домик-сторожка под деревянной кровлей. Свободная от застроек и складированного товара, территория (не менее 2-х соток), была поросша травой-муравой. Поскольку основным транспортом, прибывающим за товаром, был гужевой, то на всей этой «деревенской» территории чувствовался лёгкий запах конского двора, хорошо мне знакомого. Когда я первый раз появился здесь, ассоциативная память услужливо подсунула мне образы недавнего Баряшева и далёкого Мухина. На душе у меня сразу разлилось блаженное тепло. Родители Вальки, дядя Петя и тётя Паша, состояли при этом складе сторожами, дворниками и смотрителями одновременно. Поскольку служебные занятия для них не были уж очень обременительными, то основным их занятием, и, видимо дохода, было изготовление и продажа искусственных цветов. Цветы эти выделывались из тонкой, осиновой стружки, изготовляемой дядей Петей из осиновых поленьев, при помощи фуганка. Остальную технологию опускаю, поскольку такие цветы делают до сего времени, только из другого материала. Люди они были приветливые и доброжелательные, не прочь были иногда опрокинуть стаканчик, но без злоупотребления, а как-то так, всё к месту и ко времени. Четвёртым членом семьи была старшая сестра Вальки, Нина, бывшая старше нас всех года на 3 и, по этому относилась к нам покровительственно-насмешливо. Она заканчивала 10-ти летку и готовилась к поступлению в институт.

Придётся представить всю компанию, чтобы в последующем не пришлось объяснять, кто есть кто.

Колька Печикин, изо всех нас выделялся ростом, физическим развитием и амбициозностью, может быть потому, что папа у него работал директором какого-то магазина. Жил он с отцом и матерью на первом этаже дореволюционного кирпичного 6-и этажного дома, бывшего, видимо, когда-то доходным домом. Занимали они большую и светлую комнату в благоустроенной коммунальной квартире. Дом в форме буквы «Г» стоял на углу нашей и Малой Андроньевской улиц.(№ 4).

Ганка Майоров, коренастый крепыш со смуглым лицом, постоянно улыбающийся от переполнявшего его природного оптимизма и чувства физического превосходства над некоторыми из нас. Но, как все сильные люди, был добродушен и доброжелателен, был отличным товарищем. Проживал вместе с мамой, тётей Липой и двумя младшими сёстрами, Зойкой, старшей, и Светкой, младшей, в небольшом деревянном домике с мезонином, оставшемся, видимо, от дореволюционных времён. Таких, на нашей улице, было немало. Домик стоял в довольно просторном дворе за забором с воротами и калиткой. Генкина семья занимала мезонин, а на первом этаже проживала бабка неопределённого возраста, видимо бывшая хозяйка всей этой усадьбы. Вся улица звала её «Ханкой», а «ханкой» в довоенные времена, определенного образа жизни люди, называли денатурированный спирт, который свободно продавался в керосиновых лавках на потребу домохозяйкам в качестве топлива для примусов. Окраины Москвы не знали газовых плит, и основными нагревательными приборами для приготовления пищи, кипячения воды и других видов кухонных работ, которые, в настоящее время осуществляются на газовых плитах, были примуса и керосинки, двухфитильные, трёхфитильные круглые чугунные и, позже, после войны, появились четырёхфитильные, и, как высшее достижения прогресса, этот ряд завершил керогаз. Прошу извинить за отклонение от темы в ползу технологии приготовления пищи. Так вот, эта самая «Ханка» была большой любительницей примусовой «ханки», за что и получила своё прозвище. Но, на первом же этаже, проживала ещё одна экзотическая личность, о которой почти ничего не было известно. Это был тоже неопределённого возраста дед с длиннющими волосами и бородой до самой груди. Главная его особенность заключалась в том, что он в любое время года ходил на колонку за водой в одних трусах и босиком. А это туда и обратно составляло не менее 300 менров. Какое он имел отношение к «ханке» никто не знал.(№ 6)

Генка Резников, средних пропорций белобрысый симпатичный мальчишка, весьма эрудированный, поскольку мама его, тётя Нина, была педагогом, кажется русского языка. Отца не было, но семья, видимо, была весьма интеллигентная. Когда смеялся, очень смешно морщил нос, от чего становился совершенно «маменькиным» сыночком. К спорту относился скептически, вроде того, сила есть, ума не надо.(№ 7)

Борька Соцков, высокий, со спортивной фигурой брюнет, дома я у него никогда не был, состав семьи не знаю. За свою смуглость и привычку на тренировках повязывать голову повязкой на манер пиратов, я почему-то прозвал его Себастьяном Перейрой. Это прозвище прилипло к нему сразу и на всё время нашего знакомства. Поначалу он обижался и даже злился, но потом привык и смирился. В общем, был очень неплохой парень.(№ 5)

Таким образом, наша ребячья компания устойчиво состояла из семи человек, о Славке Буторове (№ 3) и Вальке Волнове (№ 2) я уже упоминал в самом начале. А номера, проставленные мною у каждого члена нашей компании это условные номера домов по схеме, помещённой на 4-й странице.

После того, как мы расстались с моей дворовой «бандой», я с моими новыми знакомыми направился к Валке Волнову. Там они мне рассказали о том, что в нашей школе № 457, в которой мы все учились, действует спортивная школа, занятия в которой проводятся 3 раза в неделю. Они предложили мне присоединиться к ним, и обещали поговорить с тренером. Я конечно согласился. Но после первой моей встречи с тренером, Фёдором Трофимовичем, между собой мы называли его просто Фёдором, мне пришлось срочно исправлять двойки, по русскому и истории. У меня началась совершенно другая жизнь, занятие спортом мне нравилось, а общение с новыми друзьями, совершенно не похожими на моих дворовых ребят, приносило радость и удовлетворение. Моя мамуля не могла нарадоваться моими новыми знакомыми и увлечениями. Откровенно говоря, я не могу до сего времени оценить этот, в буквальном смысле, перелом в моей жизни и судьбе. И не могу себе представить, чтобы со мной было, если бы я не вырвался из этой моей дворовой блатной компашки. Слава Господу, что Он вовремя направил меня по другой дороге.

Наступало лето 1944 года, я заканчивал 5-й класс, Слава Богу, без двоек, Фёдор теперь за мной присматривает. Лето выдалось жаркое и мы с ребятами приспособились ездить купаться «за город», кто бы тогда мог подумать, на моё теперешнее место проживания…Текстильщики. Садились мы на электричку на Москве товарной, у Рогожской заставы, и через два перегона мы на месте. Ездили, как правило, на крышах вагонов, это считалось высшим проявлением мальчишеского ухарства, или, как теперь бы сказали, крутизны. В то время вагоны электричек были несколько другие и у них в местах тамбурных переходов, снаружи, были металлические лестницы, вот по ним-то мы и забирались на крышу вагона. Позднее, году в 45, мы уже освоили Люблинский пруд, в котором не только купались, но и катались на лодках, а у плотины ловили раков. Л ведь этот пруд всего в 150 метрах от теперешнего моего дома.

Летом 1944 года в Москве произошло событие, которому хочу уделить особое внимание. Как-то в начале июля, мои дворовые ребята поделились со мной очень важной новостью. На «Девятку» пригнали несколько эшелонов с пленными немцами, они там стоят уже несколько дней и многие ходят туда поглядеть на «сталинградских героев». Действительно, я туда ходил с ребятами посмотреть на живых немцев, из-за которых моя страна перетерпела столько горя. Эшелоны состояли из теплушек, в которых мы с мамой эвакуировались из Москвы и возвращались обратно. Я увидел там совсем не страшных немцев, какими их представляли, а измождённых, оборванных и давно не бритых людей. Они пытались нам улыбаться и заговаривать с нами, постоянно протягивая и показывая наручные часы и кольца повторяя при этом, хлеб! хлеб! хлеб! Я несколько раз наблюдал, не смотря на часовых, некоторым ловкачам удавалось бросать им хлеб, а в замен получать часы или кольца. Я рассказал об этом дома, мама сильно рассердилась и запретила мне туда ходить.

А потом прошёл слух, что этих немцев пригнали в Москву, с целью показать им, что Москва цела, целёхонька, а москвичи живут припеваючи. Слух полностью оправдался, на 17 июля было назначено прохождение немцев по улице Горького и Садовому кольцу. Для того, чтобы ничего не выдумывать, воспользуюсь услугами Интернета.

Дата добавления: 2015-08-18