ЧЕТВЕРГ. Нико неожиданно оказался в ином мире

Валери

Нико неожиданно оказался в ином мире. Расследование рассыпалось на множество элементов, и собрать эти пазлы он не мог. Преступник обращался к нему… Но это была полная бессмыслица! Да и Алексис со своими открытиями только еще больше все запутал. Должно же быть какое-то объяснение. И как назло, Каролин вошла в его жизнь в это же самое время, что вовсе лишало его спокойствия. Не будь он неверующим, усмотрел бы в происходящем перст Божий. Разве не говорила Доминик Крейс о библейской коннотации, содержавшейся в первом послании убийцы? Нико приехал на площадь Пети-Пер, освещенную фарами автомобилей. Тишина настораживала, как будто вышло предписание уважать покой жертвы и страдания живых. Рост наградил комиссара недовольным взглядом.

— Группы Юро, Кривена и Терона на месте, — доложил он.

Каждая из девяти групп, занимавшихся гражданским правом, дежурила по графику через полторы недели. Соответственно, в понедельник работала группа Кривена, именно она и отправилась на убийство Мари-Элен Жори, и дело начала вести она. На полицейском жаргоне это называлось «раскручивать дело». Этой ночью дежурила группа Юро, она и была вызвана на место убийства Валери Тражан. Установив связь между двумя предыдущими убийствами и этим, Юро незамедлительно, как это требовалось по предписанию, вызвал коллег и перешел в подчинение комиссара Роста, который теперь рассказывал Нико, как обстоят дела.

— Мы уже начали опрашивать соседей. Тело обнаружила некая Флоранс Глюксман. Она живет этажом выше. Ее муж должен был вернуться из командировки около одиннадцати вечера, и она приготовила ему приятную встречу… Понимаешь, что я хочу сказать? — уточнил Рост. — Около половины одиннадцатого она обнаружила, что у нее дома нет свечей для подсвечников, и спустилась к Валери Тражан. Они были знакомы семьями и даже дружили. Муж Валери также должен был вернуться из деловой поездки. Флоранс Глюксман знала, что ее соседка ждала супруга, и не боялась, что побеспокоит ее. Но Тражан не открыла. Глюксман встревожилась и поднялась к себе за дубликатом ключа от квартиры подруги — у каждой был ключ на непредвиденный случай. И тут она обнаружила тело. Месье Глюксман приехал, как и предполагалось, полчаса назад. Тражан вне зоны доступа, он должен появиться с минуты на минуту… Тело находится в таком же положении, как и два предыдущих, только привязано оно в этот раз к ножке супружеской кровати. Я не вникал в детали, решил, лучше тебя подождать. В квартиру мадам Тражан никто не входил, кроме Флоранс Глюксман, двух офицеров из комиссариата, Кривена и меня. Я позвонил Доминик Крейс, подумал, что ты захочешь, чтобы она приехала. Она уже тут. Думаю, я ничего не упустил.

— Осталось только послание, — ответил Нико.

На лице у Жан-Мари Роста читалось отчаяние.

— Да, осталось только послание, — пробурчал он. — Будет лучше, если ты увидишь его сам…

— Хорошо. Попроси, чтобы местные полицейские задержали Тражана. Не нужно ему туда подниматься. Будет лучше, если он всего этого не увидит. И отправь кого-нибудь к доктору Алексису Перрену на улицу Суффло, это в пятом округе. Он сейчас у себя в приемной и ждет. У него надо взять досье на наши три жертвы.

Комиссар Рост чуть не подпрыгнул от изумления.

— Поговорим позже, без паники, — процедил сквозь зубы Нико. — Алексис Перрен мой зять, поэтому, пожалуйста, поаккуратнее.

Рост ничего не понял, но кивнул и отправился отдавать распоряжения. Нико увидел на фасаде памятную доску, посвященную евреям Франции, и решил, что семейство Глюксман считало, что это их напрямую касалось. Он вошел в здание, где молча и терпеливо его ждали Крейс, майор Кривен, Терон и капитан Видаль. Рост присоединился к ним, и они поднялись все вместе на четвертый этаж. На лестнице им встретились полицейские из бригады: они стучали в двери, расспрашивая жильцов. Все это напоминало муравейник: жизнь бурлила, но все происходило в полной тишине.

— Профессора Вилар предупредили? — спросил Нико.

— Еще нет, — ответил Рост.

— Позвони ей. Пусть едет в институт и ждет. Нельзя терять ни минуты, — приказал глава уголовной бригады.

Видаль открыл чемоданчик и выдал каждому по паре перчаток. Сам он вооружился хитроумными лампами — обычной, ультрафиолетовой и инфракрасной, чтобы можно было выявить подозрительные следы. Вся хитрость состояла в том, чтобы заметить разницу между следами, которые могли заинтересовать следствие, и обычными отпечатками пальцев тех, кто жил в квартире. Качество освещения и интуиция полицейских играли главную роль в успехе этого предприятия. Продвигались они по квартире медленно, осматривая одну комнату за другой. Спальня была самой дальней, и они торопились. Остановились на пороге, потому что до ковра на полу нельзя было дотрагиваться — это поле деятельности экспертов. Возможно, в кремовых нитях запуталось нечто, что может быть полезно следствию, и пачкать их — последнее дело. Видаль вошел в комнату и включил пылесос. Таким образом он мог изъять крошечные объекты, которые было тяжело найти иначе, — лаборатория займется ими позже. Только после этого мужчины подошли к телу. Сцена была столь же невыносима, как и в двух предыдущих случаях. Умирала Валери Тражан мучительно. Одежда ее была тщательно сложена на кровати. Туфли с маниакальной аккуратностью поставлены рядышком.

— Посмотрите на тапочки, вон там, — указал Нико.

Все обернулись.

— Они стоят так же ровненько, как и туфли, — произнес комиссар. — А на ночном столике настоящий бардак! Здесь все навалено вперемешку — и книга, и журналы… Могу поспорить, что Валери Тражан не была аккуратисткой. И вряд ли она сама таким образом поставила свои тапки. Это наверняка он, беспорядок его раздражал, и он все аккуратно расставил, как обычно. Видаль, забери их и отдай в лабораторию. Он, конечно, действовал осторожно, но чем черт не шутит…

Капитан Пьер Видаль воспользовался специальным пинцетом: тапки были взяты и отправлены в предназначенную для перевозки вещественных доказательств коробку. Доминик Крейс не могла оторвать взгляда от жертвы: преступник, чтобы удовлетворить свою убийственную страсть, превратил тело в кровавое месиво. На плечо ей легла мужская рука — Нико, как всегда, был внимателен к тем, кто работал с ним рядом.

— А какое послание? — спросил он.

— За дверью, — ответил Кривен.

— Покажите.

На стене угрожающе багровели кровавые буквы.

— «Нико, я преследую врагов моих, и в воскресенье ты падешь под ноги мои!» — прочел Кривен вслух. — Звучит как угроза…

— «Ты падешь под ноги мои!» — это что значит? — вмешалась Доминик Крейс. — Это обращение к главе уголовной бригады или лично к Нико?

Нико растерянно смотрел на нее.

— Тебе нужно быть осторожным. Игра становится слишком опасной.

Они опустились на корточки рядом с телом, ни одного сантиметра которого не осталось неосмотренным.

— Там, между грудями, волосок, — произнес майор Жоэль Терон.

Видаль подцепил его пинцетом. На этот раз он не был ни длинным, ни темным, как в прошлый раз. Этот тип играл на нервах. Нико не отрывал взгляда от жертвы, он хотел запомнить каждую деталь преступления.

— Ты должен был совершить ошибку, — прошептал он, обращаясь к невидимому преступнику. — Ни идеальному преступлению, ни совершенству нет места в этом мире. Ты должен был дотронуться до тапок. Твои навязчивые идеи заставляют тебя терять контроль над собой, и это приведет тебя к краху…

— У нас четыре дня, считая сегодняшний, — прервал его Кривен, всерьез взволнованный словами психолога. — Что будем делать?

— Вы продолжаете опрашивать соседей и осматривать квартиру. Всю ночь, если потребуется, — ответил Нико, — Проверьте, чем занимались мужья — Тражан и Глюксман. А ты, Видаль, проведешь анализ содержимого пылесоса в ближайший час. Пусть твои ребята в отделе делают что хотят, но результаты должны быть к шести утра. Буди доктора Тома Робена, пусть займется этим волоском. Рост, вызови Марка Вальберга. Он должен сравнить почерк, я хочу быть уверен, что эта надпись и прошлая написаны одним и тем же человеком. И вот что еще…

Нико вытащил из кармана пиджака лист бумаги и показал всем присутствовавшим. На ней была комната Валери Тражан и лежащее тело. Только на груди красовались две зияющие кровавые дыры.

— Боже мой, откуда у тебя эта фотография?! — нервно воскликнул Кривен.

Нико долго сопел, потом тяжело вздохнул:

— Я получил ее от Алексиса Перрена, терапевта с улицы Суффло. У него в компьютере досье жертв, сообщение об их беременности и убийстве. Фотографии в подтверждение исполнения.

— Ты хочешь сказать… — начал Терон.

— Нет! — резко оборвал его Нико. — Речь идет не об убийце, а о моем зяте. Я ничего не могу понять. Все эти женщины даже были записаны к нему на прием и, естественно, так у него и не появились. С понедельника все визиты пациентов то ли отменены, то ли перенесены… Ничего не понятно. Кто-то, вероятно, влез в его компьютер и манипулирует информацией…

— Но зачем? Ты в этом уверен? — спросил Рост, понимавший, к каким последствиям может привести это открытие.

— Убийца действительно хочет отомстить Нико, — вмешалась Доминик Крейс. — Поставить под удар члена его семьи… Все это очень серьезно.

— Но мы не можем не проверить этого Перрена, ведь так, Нико? — заметил Кривен.

— Да, не можем. И займешься этим ты, Давид. Сходи к нему, посмотри все сам, у меня времени не было, да и не я должен этим заниматься. Свяжись со специалистом, пусть он сунет нос в компьютер Алексиса. Нужно выяснить, как эти данные в него попали. Попроси Бастьена Гамби, он — самый лучший.

Четвертая, антитеррористическая бригада состояла, как и другие три, из шести человек. Но информационная служба была с ней напрямую и тесно связана, и там работал специалист высочайшей квалификации — Бастьен Гамби.

— Думаешь, к нему кто-то залез? — спросил Кривен.

— Ничего я не думаю. Я хочу выяснить. Проверь все консультации доктора Перрена, назначенные на день. Может быть, мы найдем среди них имя следующей жертвы… И вот еще что: Алексис левша и увлекается парусным спортом. Короче, он умеет вязать морские узлы, некоторые даже можно увидеть на фотографиях у него в кабинете.

— Черт! — не смог сдержать свои чувства Рост.

— Я ничего не могу понять, — признался Нико. — Слишком много совпадений — это ясно. Но этого просто-напросто не может быть. Я знаю Алексиса пятнадцать лет, он совершенно не вписывается в образ убийцы. Господи, да он столько времени спит с моей сестрой! Пожалуйста, не делайте скоропалительных выводов, все слишком серьезно!

— Особенно если имеешь дело с кем-то, кто имеет на тебя зуб, кто прекрасно изучил все, что касается твоего родственника, чтобы сунуть это тебе под нос, — заметила Доминик.

— Зачем же тогда убивать этих женщин, если он охотится за мной?

— Да нет, — ответила она, — женщины-то как раз и представляют главное в его навязчивых идеях. Я в этом совершенно убеждена. Но бросить вызов он решил тебе. Возможно, он тебя знает, ненавидит за то, чего ты добился, или просто хочет увлечь тебя в смертоносное безумие.

— Но что ему до меня?

— Тебе тридцать восемь, и ты уже глава уголовной бригады — есть чему завидовать. Может быть, это простая зависть и он хочет заставить тебя заплатить за успех… а может, ты засадил его в тюрьму… В голове у душевнобольного могут возникать совершенно непредсказуемые мысли… Поищи и в своей частной жизни.

Нико пожал плечами. Его частная жизнь представляла собой ее полное отсутствие. Да кто в это поверит? Появился только луч солнца — Каролин Дальри. И луч этот такой яркий, такой теплый, что он уже начал бояться, как бы он не исчез.

— Можешь изложить свои заключения на бумаге? — спросил Нико молодую женщину.

— Займусь этой же ночью.

— Отлично. Я — на аутопсию. Сейчас два часа ночи, встречаемся у меня в кабинете, скажем, в пять. Я предупрежу Коэна и судебного следователя.

Войдя в Патологоанатомический институт, Нико наткнулся на Эрика Фьори. Тот был взбешен, и комиссар поинтересовался, в чем дело, хотя беды прозектора его совершенно не касались.

— Сегодня дежурю я, — сухо сообщил ему Фьори.

Нико недоуменно взглянул на него.

— Я мог бы и заняться новой жертвой. У меня для этого достаточная квалификация. Но вы предпочли вызвать профессора Вилар…

— Совершенно верно, — подтвердил Нико.

— Я считаю это недопустимым. Сколько, по-вашему, я здесь работаю?

— Вопрос не по адресу. Согласен, вам неприятно. Но профессор Вилар — директор института, и совершенно ясно, что в столь важном деле я предпочитаю опираться на ее мнение. Ей выбирать, как себя вести.

— Согласен. Но тем не менее я не думаю… Идите за мной. Армель готовит тело к аутопсии.

Нико повиновался, но поведение прозектора его удивило, так же как и фамильярный тон, которым он говорил о своей начальнице. Может быть, это просто скрытый мачо и он никак не хочет подчиняться женщине, пусть даже эта женщина такой высокий профессионал, как профессор Вилар.

Армель заканчивала раскладывать инструменты. При виде Нико она улыбнулась так, как умеют улыбаться только женщины, — ласково и ободряюще. Потом уже ничего видно не было: ее лицо скрылось за белой маской, которую она завязала на затылке. Надела вторую пару перчаток для безопасности. В этот момент появился судебный следователь Александр Беккер.

— Вы что, не могли меня подождать? — набросился он на присутствующих.

— Я в вашем распоряжении, господин следователь, — ответила профессор Вилар.

Ответ ее прозвучал безукоризненно серьезно — придраться было не к чему, — но в нем слышалась легкая ирония: Армель весьма скептически отнеслась к прозвучавшему замечанию.

— Поскольку доктор Эрик Фьори трепещет от нетерпения ассистировать мне, он это и будет делать, — продолжила Армель. — Начнем, если вы не возражаете.

Она начала осматривать тело, описывая по очереди все свои действия.

— Можно насчитать, как и каждый раз, тридцать ударов плетью. Окончательно ясно, что это не случайность. Молочные железы ампутированы, на их месте — молочные железы предыдущей жертвы, Хлоэ Барт. Единственное ранение нанесено холодным оружием в область живота. Кинжал имеет те же технические характеристики, что и в прошлый раз. Научный отдел подтвердит: это дополнительные доказательства для утверждения, что убийца один и тот же.

Армель работала уже час, и Нико желал только одного: пусть это закончится через несколько минут, всего несколько минут, и все. Он украдкой взглянул на судебного следователя — тот безмолвствовал, и по его виду ничего нельзя было понять. Армель сделала надрез на теле жертвы, ловко вскрыла его и перешла к осмотру органов. Пока она искала признаки беременности, в помещении царила гнетущая тишина.

— У Валери Тражан беременность один месяц, — объявила она мрачно.

Как это могло быть? Как убийца мог обладать подобной информацией? И какую роль мог играть Алексис в столь мрачном сценарии? Пока Армель продолжала аутопсию, эти вопросы не выходили из головы Нико.

— Минутку…

— Что? — нетерпеливо спросил комиссар.

— Мадам Тражан, судя по всему, носила контактные линзы… Но на правом глазу ее нет, вероятно, потеряна. Я извлеку линзу из левого глаза и отдам на анализ линзу и генетический материал, находящийся на ее поверхности.

— Я проверю, использовала ли она их, — уточнил Нико.

— Разжиться особо нечем, — подвела итог Армель. — Я смогу уточнить время смерти. Вероятно, это должно было произойти в начале дня. Более подробные детали сообщу в отчете, который вы получите утром, господин судья.

Было четыре утра. Нико назначил Беккеру встречу через час на набережной Орфевр и торопливо покинул Патологоанатомический институт. Он не любил это место, да и дел было множество.

Сев в машину, Нико позвонил Коэну. Звонок разбудил его, и Нико кратко изложил все, что произошло за ночь. Обычно Нико не вдавался во все детали следствия, но на этот раз это было невозможно: комиссар уголовной бригады собственной персоной оказался вовлеченным в происходящее, причем не только как полицейский. От услышанного Коэн окончательно проснулся и решил присоединиться к подчиненным. Потом Нико позвонил Жан-Мари Росту, остававшемуся еще на месте преступления.

— Марк Вальберг занимается посланием убийцы, — начал отчитываться тот. — Ты же знаешь, ему необходимо сосредоточиться. Обещал прислать выводы к пяти часам. Квартиру осмотрели с пола до потолка. Ты был прав: жертву нельзя назвать аккуратной хозяйкой — вещи раскиданы по всему шкафу, нижнее белье распихано во все ящики… Тражан действительно вряд ли могла поставить тапочки так, как мы их нашли. Посмотрим, может быть, это что-нибудь даст. Месье Тражан появился почти сразу после твоего отъезда. Он в тяжелом состоянии. Я отправил его в больницу. Допрошу немного позже и утром позвоню ему на работу.

— Знаешь, проверь, пожалуйста, одну вещь, — попросил коллегу Нико. — Может быть, найдете где-нибудь, в ванной или в комнате, контактные линзы… Судя по всему, жертва их носила.

— Займусь сейчас же. Сразу позвоню.

Нико уже подъезжал к тридцать шестому дому на набережной Орфевр. Через минуту он поднимался на этаж уголовной бригады. Между этажами были натянуты сетки, на тот случай, если кому-нибудь придет в голову покончить с собой, бросившись вниз головой. На каждой площадке красовались витрины — в них внушительные собрания медалей и униформ. Корпорация уголовной бригады пользовалась ими и для размещения объявлений о начале празднования молодого вина Божоле, о рождественской вечеринке для сотрудников, о торжественном обеде ветеранов… Для поддержания духа солидарности подходил любой повод — например, похороны кого-нибудь из своих…

Нико скрылся у себя в кабинете. На мобильном было несколько пропущенных звонков от сестры. Он набрал ее номер.

— Господи, Нико! Что происходит? Алексис совершенно в невозможном состоянии, и у него в кабинете все еще сидят двое полицейских.

— Прости, Таня. Мне надо было тебе позвонить и все объяснить, но, честное слово, не было ни минуты… И кроме того, все это так странно…

— Что — все это? Не мучь меня, говори!

— Я занимаюсь серийными убийствами. А у Алексиса в компьютере конфиденциальная информация о жертвах.

Таня молчала.

— Таня, послушай! Алексис ничего не может понять, мы тоже. Очевидно, преступник решил избрать меня мишенью своих действий. Не удивлюсь, если он хочет впутать в это членов моей семьи… Необходимо просто уточнить кое-что…

— Ты не думаешь, по крайней мере, что Алексис…

— Конечно не думаю, но, кроме меня, есть и другие. Необходимо как можно быстрее выяснить, кто нами манипулирует. Я попросил установить у вас полицейский пост. Советую тебе взять отпуск за свой счет до нового распоряжения. Не води детей в школу. Какое-то время побудьте дома.

— Ты пугаешь меня, Нико. С нами никогда такого не было…

— Знаю. И мне очень жаль, поверь.

— Пообещай, что найдешь, кто это сделал!

— Теперь ты во мне сомневаешься. Разве я тебя когда-нибудь подводил?

— Ну, нет, конечно.

— Тогда дай мне несколько дней, и обещаю, я разберусь с этой историей!

— А о Дмитрии ты подумал? А мама как? Им ничто не угрожает?

Нико вздохнул. Если бы знать…

— Попроси маму переехать к тебе до воскресенья. Мне будет сложно обеспечить наблюдение, если вы находитесь в разных местах. Сильви я позвоню позже.

— Хорошо. И если нужно взять Дмитрия, то скажи…

— Спасибо. Каролин ушла?

— Почти сразу после тебя. Она не в курсе происходящего. Только поняла, что с Алексисом творится что-то странное. Думаю, она позвонит, выяснить, все ли в порядке. Что мне сказать?

— Я сам займусь этим.

— Нисколько не сомневаюсь. Ты в нее втюрился, это видно невооруженным глазом!

— Таня…

— И не отрицай. Вкус у тебя хороший. И она этого стоит. Уверена, она заметила, что ты к ней неравнодушен.

— То есть?

— Нико! Ты вел себя как подросток! Пожирал ее взглядом. Я даже подумала, что ты на нее бросишься… И если ты думаешь, что она ничего не поняла, то ошибаешься… Все совершенно ясно.

— Э-э-э…

— Не упусти свой шанс, Нико. Ладно, работай и держи меня в курсе, пожалуйста.

Таня отключилась, а он вернулся мыслями к Каролин.

Дата добавления: 2015-08-18