Вставай. – сказал я, сам вставая с асфальта, и подал ему руку.

Он обратил на меня свой измученный взгляд и принял мою помощь. Он медленно поднялся, что стоило ему не малых усилий, болезненно прищурил глаза и, трясясь, стал напротив меня. Мы молчим, никто из нас не решается что-либо сказать друг другу или мы просто не знаем, что говорить сейчас, что тут вообще можно сказать.

Мне плохо, - промычал он, обхвативши живот обеими руки, как будто впиваясь пальцами в ребра, и покачиваясь вперед-назад. Я догадывался, что ему нехорошо, но неужели настолько?

Я вижу. Ты заболел? – спокойно спросил я, потому что это единственное, что пришло мне сейчас в голову.

Хуже, - сразу же ответил он и, замолчав, посмотрел на меня. – Желаю тебе никогда этого не почувствовать.

Чего? – я непонимающе посмотрел на него, хотя уже понимаю, о чем он говорит.

Этих мучений, когда каждый день тебе все хуже и хуже, когда тебе хочется уснуть, а утром не проснуться, когда кажется, что легче умереть, чем пережить это, когда ты знаешь, что должен с этим справиться, но не можешь... А главное, когда знаешь, что никому до тебя нет никакого дела, и что с тобой там происходит, - объяснил он, и я заметил, что он опять вот-вот заплачет, чего сейчас мне меньше всего хотелось бы – это уже слишком. Я положил одну руку ему на плечо, похлопав по нему, пытаясь как-то утешить Джерарда и предотвратить его очередную истерику.

Тебе опять нужны деньги? – неудачный вопрос, по всей видимости, Джерард покачал головой и убрал мою руку со своего плеча.

Я не должен больше возвращаться к этому, мне нужно с этим покончить. Не предлагай мне больше денег, я не имею права опять сорваться. Если опять не выйдет я... я просто не вижу смысла в таком существовании... Этот раз последний, больше не будет, - все его тело резко содрогнулось, и он с силой сжал кулаки.

Тебе в реабилитационный центр надо, вот и все. Так будет проще.

Проще для кого? – непонимающе спросил он.

Для тебя, наверное, - задумавшись, сказал я, и добавил, - там за тобой будут следить, по крайней мере, ты будешь под постоянным наблюдением.

Я не хочу этого, - тихо сказал Джерард.

Но почему?

Ты не поймешь... и не надо, - ответил он, и отошел ближе к какому-то зданию, прислонившись одной рукой к стене. – Черт... когда это все наконец-то закончится, - почти неслышно прошептал он самому себе, но я отчетливо смог услышать его слова.

И он прав, я никогда его не пойму, и никогда не прочувствую всю боль, которую он сейчас ощущает. Это останется навсегда с ним даже если он сможет от этого избавиться, его душа сохранит эту боль навсегда. В следующий момент раздался резкий крик, во время которого Джерард ударил кулаком в кирпичную стену. Он уже готов сделать еще один удар, а может и не один, но я остановил его, больно схватив за запястье. Сбитая до крови кожа... если бы он ударил снова, он бы точно сломал руку. Джерард медленно повернулся ко мне лицом и из его глаз опять хлынули слезы. Я ослабил хватку, но его рука все еще невесомо держалась в воздухе и тряслась, пока он медленно не опустил ее.

Успокойся, - ровно сказал я, поворачивая Джерарда к себе лицом, но он опустил голову, тихо плача. Черт возьми, почему я вожусь с этой истеричкой и пытаюсь как-то успокоить. Мне это надо вообще? Сколько времени я уже потратил на его «душевные переживания»? Разве я не мог потратить это время на себя, не выслушивая эти непрекращающиеся рыдания?

Дата добавления: 2015-08-18